Смит Ноэль. Современные системы психологии.

ПРЕДИСЛОВИЕ НАУЧНОГО РЕДАКТОРА
В предисловии к этой уникальной, в определенном смысле, книге я не буду пытаться кратко пересказывать или анализировать ее основное содержание, как это обычно принято, тем более что сам автор, Ноэль Уилсон Смит, сжато и точно изложил цели, задачи, основные идеи и структуру написанного им капитального труда в собственном предисловии. Мне же хочется поделиться впечатлением от знакомства с этой книгой и теми чувствами, надо сказать, противоречивыми, которые возникали у меня в процессе ее чтения.
Книга посвящена сравнительно-аналитическому описанию современных систем психологии или, говоря иначе, положению дел в теории психологии на сегодняшний день. Профессиональным психологам хорошо известно, что количество статей и монографий, посвященных этой обширной теме, таково, что даже для беглого знакомства с ними не хватит человеческой жизни. Студенты же вообще оказываются в безвыходном положении. Пуститься в плавание по этому безбрежному морю литературы без специальной подготовки — значит потерпеть крушение уже у самого берега, навсегда потеряв интерес и желание разбираться в головоломных построениях теоретиков от психологии. Именно в этом кроется одна из причин тяги молодежи к психологической практике и пренебрежения к теории. Исправить это положение крайне трудно.
Ноэль Смит поставил себе задачу облегчить студентам знакомство с развитием теоретической психологической мысли в период после 1950-х годов -и с этой целью написал учебник! Честно говоря, мне трудно было представить себе, что вообще можно написать учебник (или хотя бы учебное пособие) по такому предмету, как современные системы психологии. И когда мне в руки попала книга Смита, я еще не верил, что она посвящена действительно современным системам, полагая, что придется опять читать про Фрейда, Уотсона, Павлова и т. д. Однако, начав читать, я уже не мог отложить эту книгу в сторону, пока не дочитал до конца. Разумеется, мною двигал профессиональный интерес человека, занимающегося преподаванием психологии уже почти .30 лет, и именно с этих позиций я пытался оценить работу Смита. Искренняя радость от того, что такая книга наконец появилась, и белая зависть (вместе с сожалением, что она появилась, увы, за океаном, а не в России) — именно эти чувства возникли у меня первыми, вероятно, повлияв на мое решение рекомендовать издательству "прайм-ЕВРОЗНАК" подготовить перевод книги Смита и издать ее для российских студентов-психологов.
Смит выбрал для своего учебника 16 современных психологических систем, понимая под психологической системой логическую конструкцию, построенную
на основе эксплицитных или имплицитных постулатов и служащую для целостного и согласованного рассмотрения данных и теорий, касающихся предмета изучения. Помимо таких относительно известных у нас систем, как психоанализ, когнитивная психология и гуманистическая психология, Смит подробно рассматривает менее знакомый российским читателям анализ поведения Б. Ф. Скиннера и, что крайне важно, почти совершенно неосвещенные в нашей литературе системы: эко-бихевиоральную науку Р. Баркера, интербихевиоральную психологию Дж. Р. Кантора, оперантный субъективизм (Q-методологию) У. Сте-фенсона, социальный конструкционизм К. Гергена, феноменологическую психологию Мерло-Понти и целый ряд других подходов. Смит сетует, что в американских университетах студенты не получают достаточной информации об этих современных системах, и потому лишены возможности сделать информированный выбор (понятие, которому Смит придает особое значение в подготовке специалиста-психолога). Вряд ли нужны комментарии по поводу информированности наших студентов о перечисленных здесь системах психологии. Поэтому издание учебника Смита в русском переводе представляется мне весьма своевременным и полезным делом.
Еще одной привлекательной особенностью книги Смита, написанной для студентов и, как мне кажется, с любовью к ним, служит ее занимательность. Казалось бы, что может быть занимательного в «сухой теории»? Действительно, зрелому профессионалу, экономящему время, не нужна «лирика», ему достаточно строгого логического анализа теоретических положений той или иной системы. Другое дело студенты, которых недостаточно информировать, а нужно еще и увлечь, чтобы сообщаемая информация не ушла как вода в песок. Смит нашел очень удачный метод изложения, увязывая теоретические вопросы с историческим контекстом, персоналиями и, главное, с практическими приложениями каждой теоретической системы, в частности, в образовании и психотерапии. Кроме того, обсуждаются научные исследования, выполненные в рамках рассматриваемых систем. Весь этот тщательно подобранный конкретный материал (занимающий изрядный объем книги) делает изложение живым, ярким и понятным. Редко кому удается написать большую книгу ровно. Смиту это почти удалось, но все же приходится употребить это «почти» в связи с самой короткой и, на мой взгляд, наименее удачной главой, посвященной диалектической психологии. Как известно, американская почва неблагоприятна для диалектики, и американские психологи не жалуют диалектический метод (Клаус Ригель, немец по происхождению, был в США единственным исключением, можно даже сильнее сказать - «белой вороной»). Видимо, этим отчасти объясняется недостаточно глубокое (по сравнению с рассмотрением других систем) изложение состояния диалектической психологии, развивающейся главным образом за пределами Соединенных Штатов. Смиту неизвестны российские диалектики, кроме одного — В. И. Ленина
16
(вот они, стереотипы, в действии!), да и в Китае его внимание привлек не кто иной, как Мао Цзе Дун (хотя китайским психологам все же больше повезло, чем российским, ибо их хотя бы упоминают). Жаль, конечно, что система С. Л. Рубинштейна не попала в поле зрения Смита, но, в отличие от американцев, нам исправить это намного легче. Поэтому отмеченный мной единственный недостаток не портит общего — крайне благоприятного — впечатления от книги Смита, содержащей полное и объективное изложение как раз тех теоретических систем, сведения о которых в нашей литературе отсутствуют.
Если же говорить о психологических системах уже не в плане дидактики, а с точки зрения интересов самой психологии как науки, книга Смита свидетельствует о том, что психология вошла в XXI век в состоянии теоретического кризиса. Смит насчитал 16 современных систем, хотя не все, вероятно, согласятся с этим и захотят, к сожалению, добавить к ним еще какое-то число. К сожалению потому, что чем строже и точнее наука, тем меньше в ней систем. Как известно, в психологии все вращается вокруг одной оси — психофизической (и психофизиологической) проблемы. Все это многообразие систем порождено попытками разрешить (или обойти) эту проблему. Отсюда два полюса притяжения — душа (психика, разум и т. д.) и поведение (нервная деятельность, нейронная активность и т. д.), — к которым устремлены большинство внятно сформулированных систем. Ноэль Смит, как мне показалось, отдает предпочтение полюсу поведения (точнее, интерповедения или взаимодействия), делая свой информированный выбор. Опять же мне показалось, возможно, в силу того, что мой информированный выбор в большей степени связан с другим полюсом, будто критика в адрес систем, тяготеющих к конструкту «разума» («ментальных репрезентаций», «Я» и т. д.), звучит более остро и язвительно, чем в отношении поведенческих систем, которым Смит (неявно) симпатизирует и с которыми связывает будущее психологии. Чтобы скорректировать этот акцент, необходимо сказать несколько слов в защиту так называемого «ментализма».
Вообще говоря, нет особых оснований считать бихевиоризм (в любой его форме) путем выхода психологии из теоретического кризиса, ибо поведение биологических организмов изучает биология, а поведение социальных организмов — социология, и вряд ли эти две дисциплины отдадут свои владения какой-то психологии. Психика (как бы ее не называли) остается предметом психологии, иначе нужно менять название, как это честно сделал Роджер Баркер, назвав свою систему эко-бихевиоральной наукой. Используемая в англоязычной, особенно в американской психологии уловка, состоящая в том, чтобы называть поведение или развитие психологическим, а не психическим (смысл — поведение или развитие, изучаемое психологией), ничего не меняет. Аналогией может служить определение интеллекта: интеллект — это то, что измеряют тесты интеллекта. «Каким образом материя
мозга производит субъективные явления?» - вопрос Ивана Петровича Павлова, весьма авторитетного среди бихевиористов ученого, остается без ответа. На мой взгляд, время построения «чистопородных» психологических систем прошло. Если бы кто-то попытался, например, объединить предложенное интербихевио-ристом Дж. Р. Кантором понятие сеттинга с понятием динамического стереотипа, сформулированным Павловым, — т. е. экологию с нейродинамикой, возможно наука о поведении сделала бы еще один шаг по пути к объективной науке о субъективности.
С другой стороны, когнитивную психологию, которая ближе других направлений к строгому (экспериментальному) изучению психики, стало модно обвинять в том, что она оперирует такими фикциями, как «умственные репрезентации», «обработка информации», «нервные сети» и т. д. Однако, согласно развитой Файхингером философии «как если бы», фикции могут играть крайне важную роль на определенных этапах познания, и с этим трудно не согласиться, вспомнив хотя бы о Зигмунде Фрейде. В данном случае фикции когнитивистов играют роль связующих звеньев между описательной, феноменологической психологией и строгими науками (включая математику). Психика — свойство материи, причем высокоорганизованной материи, и ее объективное изучение требует применения объективных научных методов, используемых для изучения свойств материи. В самой психологии таких методов практически нет, и потому союз с естественными и техническими науками для нее крайне важен на данном этапе развития. Возражения против применения в психологии методов точных наук обычно раздаются со стороны психологов, не имеющих достаточной физико-математической подготовки, чтобы адекватно судить о плюсах и минусах этих методов.
Затронув эти два вопроса, я хотел лишь указать (большее в рамках предисловия невозможно) на несколько иной ориентир для студентов, которым предстоит изучать современные психологические системы по учебнику Смита. И этот ориентир — интеграция систем, а не простой, хотя бы и информированный, выбор из рассматриваемых альтернатив. XXI век, скорее всего, будет эпохой прогресса комплексных дисциплин, таких как, например, активно развиваемая в США психонейроэндокриноиммунология (psycho-neuroendocrinoimmunology) — самое длинное слово в английском языке на данный момент и яркий пример интегративных тенденций, захватывающих психологию. Однако для плодотворной интеграции необходимо хорошо знать интегрируемые элементы, и в этом отношении учебник Ноэля Смита дает полную и объективную информацию всем желающим познакомиться с важнейшими из современных психологических систем.
Профессор кафедры психологии развития
и образования РГПУ им. А. И. Герцена
А. А. Алексеев
08. 08. 2002 г.
17
ПРЕДИСЛОВИЕ
Читая на протяжении нескольких лет студентам старших курсов лекции по такому предмету, как «история и современные системы психологии», я постоянно пытался найти учебник, отражающий современное состояние психологической мысли. Однако в тех многочисленных изданиях, заглавия которых практически совпадали с названием преподаваемого мною курса, период развития психологии после 1950-го года освещался крайне скудно. Основное внимание в такого рода изданиях уделяется системам психологии, которые я называю классическими и в число которых входит структурализм Титченера, Чикагская школа функционализма, гештальт-психология, ассоцианизм, а также бихевиоризм от Уотсона до Халла. Хотя в этих книгах обсуждаются классические фигуры психоанализа, в них ничего не говорится о современных представителях этого направления. Таким образом, основное изложение охватывает период, заканчивающийся приблизительно серединой XX столетия. Описание более позднего периода развития психологии, как правило, ограничивается отдельными частями глав, посвященных скиннеровско-му анализу поведения, развитию некоторых идей когнитивной психологии, а также несколькими параграфами, посвященными таким представителям гуманистической психологии, как Маслоу или Роджерс; иногда в них можно встретить упоминания еще одного-двух направлений. При этом мне нигде не удалось найти развернутого описания многочисленных систем, появлением которых характеризуется современный этап развития психологии.
Основная проблема автора, пытающегося осветить все многообразие современных психологических систем, состоит в том, что нет такого человека, который являлся бы экспертом в каждой из них. Большинство ученых посвящают свою научную карьеру какой-либо одной системе, а нередко лишь тому или иному разделу отдельно взятой системы. Это означает, что попытка написать подобный труд, предпринятая профессионалом, неизбежно влечет за собой погрешности, выражающиеся как в недостатке, так и в избытке внимания, уделяемого тем или иным системам. Во многих случаях я мог найти первоисточники только благодаря ссылкам, содержащимся во вторичных источниках, которые практически никогда не содержат ссылок на последние работы, появившиеся в рамках соответствующего направления. Пытаясь хотя бы отчасти устранить эту проблему, я также пользовался постоянно обновляемыми базами данных, однако они, как правило, не отличаются полнотой, а мою практику поиска с помощью таких информационных средств, по-видимому, нельзя назвать ни особенно эффективной, ни особенно успешной. В результате я, несомненно, упустил из виду ряд важных источников, не говоря уже о том, что мне не удалось вполне
адекватно осветить и систематизировать всю собранную мной информацию. Нередко проблема заключалась не в недостатке информации, а в ее избытке: некоторые системы с информационной точки зре71ия практически необъятны, так что, пожалуй, даже специалист не может претендовать на исчерпывающее знакомство с ними. В таких случаях мне приходилось самому решать, какие источники могут представлять наибольший интерес, а подобный выбор никогда не может быть безупречным; даже малоизвестные работы могут содержать ценную информацию, а ведь их легче всего упустить из виду или не придать им должного значения.
Если проблема, состоящая в том, чтобы объять необъятную по количеству литературу, является достаточно распространенной, то проблема, связанная с невозможностью уйти от субъективности и личных предпочтений, является просто неизбежной. Данная проблема находит свое выражение в вопросе выбора — что исключить, а что — оставить; в расположении материала; в объеме, который отводится каждой из тем, а также в том, что называют «ориентационной необъективностью» (связанной с тем, каким образом автор разграничивает между собой теоретические конструкции и наблюдаемые факты, — см. дальше). Авторы редко предупреждают читателя о несовершенствах написанных ими работ. Так, современные учебники по психологии изобилуют ссылками на «обработку информации», однако авторы, как правило, не указывают на то, что процесс, обозначаемый данным термином, представляет собой теоретическую конструкцию, а не наблюдаемый феномен. Разумеется, авторы не предлагают никаких альтернатив описываемым ими теоретическим конструкциям. Аналогичным образом в психологической литературе встречаются ссылки на «данные органов чувств», «биологическую основу поведения», «церебральные механизмы хранения информации», «центры порождения речи», «нейронные сообщения и нейронные сигналы», «ключевые признаки», «психические процессы» и множество других теоретических конструктов, которые описываются так, как будто они являются частью наблюдаемого физического мира. (На с. 63-64 второй главы я уделяю специальное внимание проблеме разграничений между теоретическими конструктами и событиями.) Вполне возможно, что по количеству завуалированных источников необъективности психология занимает в ряду научных дисциплин первое место.
После такого признания я обязан поставить читателя в известность относительно своих собственных пристрастий. Их суть сводится к тому, что я обозначаю достаточно широким термином «контекстуальный интеракционизм» (Smith, 1973). Иными словами, то, что я называю психологическим событием, я рассматриваю как взаимодействие между организмом (субъектом) и объектом, имеющее место в специфическом контексте. К такого рода взаимодействиям относятся, в частности, восприятие, мышле-
18
ние, воображение, научение и приобретение знания. Благодаря наличию контекста, психологическое событие не может быть сведено к биологическим, химическим или физическим процессам, хотя все они также в полной мере участвуют в таком событии. Различные компоненты, участвующие в психологическом событии, содержат в себе потенциал, или реализационные факторы, обеспечивающие переход на более высокий уровень организации обстоятельств, из которых складывается психологическое событие. Любое изменение, вторгающееся в цепь таких сопутствующих событий — перелом ноги, повреждение мозга, непредвиденная ситуация, — способно полностью изменить характер психологического события. При таком взгляде противопоставления: «душа-тело», «мозг—поведение», или «поведенческий—когнитивный» перестают быть актуальными, как если бы мы допустили, что имеем дело с «пустым» организмом (считая, что биологических факторов не существует). Ни внутренние факторы (мозг, разум, познавательная деятельность), ни внешние (окружающая среда) не рассматриваются при этом как причинные.