Юнг Карл Густав 'Значение отца в судьбе отдельного человека'

*

Случай первый. Женщина 65 лет, хорошо сохранившаяся; одета бедно, но аккуратно: платье - черного цвета, не без некоторой элегантности; тщательно причесана; в обхождении вежлива и определенно жеманна; в разговоре имеется наклонность к оборотам изысканным и набожным. По виду пациентку можно принять за жену мелкого чиновника или купца. Однако, по ее словам, она - разведенная жена крестьянина. Больная, сообщая это, сильно краснеет и опускает глаза. Она обращается в поликлинику с жалобами на депрессию, страх по ночам, сердцебиение, легкие нервные подергивания в руках, представляя собою, следовательно, типическую картину легкого климактерического невроза. Картина эта становится совсем полной, когда больная добавляет, что ее сильно мучают страшные сны, ей чудится во сне, будто кто-то бросается на нее, нападают дикие звери и т. п.

Анамнез, свой она начинает с истории своего семейства (Я воспроизвожу, насколько возможно, слова самой пациентки.) Ее отец был высоким представительным мужчиной, несколько полным, но величественным. Брак его с матерью больной был очень счастлив, так как мать благоговела перед ним. Человек он был толковый, ремесленник по профессии, умел держать себя с достоинством. Детей было только двое: больная и еще одна сестра, старше ее. Сестра была любимицей матери, а больная - любимицей отца. Отец умер внезапно от удара в возрасте 42 лет, когда больной исполнилось пять лет. Больная стала чувствовать себя одинокой, и ей стало казаться, что мать и сестра обходятся с ней, как с Золушкой. Она прекрасно видела, что мать любит старшую сестру больше, чем ее. Мать осталась вдовой, так как ее благоговение перед отцом было слишком велико и исключало возможность брака с другим человеком. Память отца она окружила "как бы религиозным культом", и в этом же духе воспитывала и своих детей.

В дальнейшем сестра больной вышла замуж довольно рано, сама же больная вступила в брак лишь в возрасте 24 лет. Молодые люди никогда не нравились ей, казались слишком пошлыми; внимание ее всегда устремлялось на мужчин более зрелого возраста. В возрасте приблизительно 20 лет она познакомилась с господином несколько старше 40 лет, представительной внешности, к которому почувствовала большое расположение. По различным причинам отношения эти, однако, расстроились. Когда ей исполнилось 24 года, она познакомилась со вдовцом, у которого были двое детей. Он напоминал ее отца своей величественной фигурой, был высoкогo роста, представителен, несколько тучен, и ему было 44 года. Она, вышла замуж за этого человека, любила его и была ему в высшей степени предана.

Брак был бездетен, а дети мужа от первой жены умерли от инфекционной болезни. После четырех лет совместной жизни, муж умер от удара. Восемнадцать лет она была верной вдовой своему мужу. Но в возрасте 46 лет (т. е. непосредственно перед менопаузой) она почувствовала сильную любовную потребность. Знакомств у нее не было, поэтому она обратилась в брачную посредническую контору и вышла замуж за первого встречного, а именно за крестьянина лет 60, дважды уже разведенного по приговору суда вследствие его грубости и сумасбродства, о чем она узнала еще до свадьбы. Этого мужа она терпела пять лет, жизнь с ним была невыносима, и она прибегла к разводу. Некоторое время спустя после развода начинается невроз.

Эпикриз. Для читателя, искушенного в психоанализе, не требуется никаких дальнейших разъяснений. Случай слишком прозрачен. Для незнакомых с психоанализом читателей отмечу следующее: ведь у больной до 46-летнего возраста не было, в сущности, никаких других переживаний, кроме таких, которые представляли собой довольно точную копию среды, окружавшей ее в самом раннем детстве. И вот сексуальность заявляет о себе, но слишком поздно и чересчур неотступно, что ведет еще к одному изданию отцовского суррогата, на этот раз ухудшенному, и поздний расцвет сексуальности нашей пациентки оказывается отравленным. Невроз выявляет яркую, хоть и вытесненную, эротику стареющей женщины, которой все еще хотелось бы нравиться (жеманность), которая, однако, не осмеливается признаться себе в своей сексуальности.

*

Случай второй. 34-летний мужчина; небольшого роста; выражение лица умное, добродушное. Легко приходит в смущение, часто краснеет. Пациент пришел полечиться от "нервности". Он жалуется на большую раздражительность, быструю утомляемость, нервные желудочные расстройства; по его словам, настроение у него часто ухудшается так резко, что он уже не раз подумывал о самоубийстве.

Еще за некоторое время до личного обращения ко мне, он прислал мне обширную рукопись - свою автобиографию или, скорее, свою собственную историю болезни. Это он сделал, чтобы подготовить меня к своему визиту. История эта начиналась следующими словами: "Отец мой был мужчина очень высокий и сильный". Эта фраза показалась мне любопытной, я перевернул страницу и прочел следующее: "Когда мне было 15 лет, один 19-летний парень высокого роста взял меня с собою в лес и совершил надо мной безнравственный поступок".

В этой истории болезни оказалось много пробелов; пришлось собрать у больного более точный анамнез, что привело к следующим довольно интересным результатам.

Больной - младший в семье, у него два брата. Отец служил сначала солдатом в папской швейцарской гвардии, потом стал полицейским. Он - высокого роста, рыжеволосый. Это был строгий, сердитый военный, воспитывавший своих сыновей в духе военной муштры; он имел обыкновение командовать, звать сыновей свистками, а не по имени. Молодость свою он провел в Риме, и об этом бурном периоде жизни напоминал lues , последствиями которого он страдал и в пожилом возрасте. Он умел порассказать о своих прежних приключениях. Его старший сын (значительно старше больного) был совершенно похож на отца; высокого роста, крепкий, с рыжеватым цветом волос. Мать была женщиной болезненной, рано состарилась, была истощена и измучена жизнью; она умерла в 40 лет, когда больному было 8 лет от роду. Больной вспоминает о матери с хорошим, нежным чувством.

В школе наш пациент был всегдашним козлом отпущения: товарищи колотили его и издевались над ним. Он думает, что виною тому было его произношение, отличавшееся от местного диалекта. Попав потом в ученье к очень строгому и злому мастеру, он продержался у него более двух лет, живя все время в самых скудных условиях; никто из других учеников не выживал так долго, все убегали гораздо скорее. Когда ему исполнилось 16 лет, случилось вышеупомянутое покушение, за которым последовали и некоторые другие менее значительные гомосексуальные экстравагантности. Затем судьба забросила его во Францию. Там он познакомился с одним французом - южанином, большим хвастуном и сексуальным героем. Этот последний потащил его в публичный дом, причем больной наш шел против своего желания, только потому, что стеснялся своего компаньона. Однако он оказался импотентен.

В дальнейшем он отправился в Париж, где его брат, столь похожий на отца, работал по малярному делу и вед беспутный образ жизни. Там он жил довольно долго, зарабатывал мало, но помогал своей невестке, жалея ее. Брат часто таскал его с собой по публичным домам, однако больной продолжал быть импотентным. Однажды брат потребовал от него, чтобы он отдал ему 6.000 франков, унаследованные им от отца. Больной решил предварительно посоветоваться с другим братом, бывшим тоже в Париже. Последний не рекомендовал ему давать брату этих денег, так как тот их наверняка промотает. Однако больной отправился к брату и передал ему свое наследство, которое тот и спустил в кратчайший срок. И второй брат, не советовавший давать денег, тоже потерял при этом 500 франков. Когда я изумился и невольно спросил больного, зачем же так легко и без всяких гарантий он отдал брату эти деньги, он ответил: ведь брат потребовал их у меня, я не раскаиваюсь ни капли, что дал их ему, дал бы и еще раз такую же сумму, если бы она у меня была. Старший брат совсем опустился, и жена его развелась с ним. Больной вернулся в Швейцарию, где целый год не мог найти регулярного заработка и часто терпел от голода. В это время он познакомился с одним семейством, где он стал бывать в гостях. Глава этой семьи был сумасбродным сектантом и лицемером и совершенно не заботился о семействе. Его жена была пожилой, болезненной и слабой женщиной и, в довершение всего, ожидала ребенка. Детей было уже шесть человек; семья жила в большой бедности. Больной почувствовал большую склонность к этой женщине и делился с ней тем немногим, что у него было. Женщина эта жаловалась на свою судьбу и говаривала, что предчувствует смерть от родов. После этого он обещал ей - он, не имевший никаких средств, - взять детей и воспитать их. Действительно, женщина эта умерла во время родов. Вмешался, однако, сиротский суд и постановил оставить на руках больного только одного ребенка. И вот у него был ребенок, семьи же не было, и воспитывать ребенка один он был, конечно, не в состоянии. Поэтому он пришел к мысли о необходимости жениться. Но он испытывал большое затруднение, так как до сих пор ему еще ни разу не случалось влюбиться в девушку. Тогда ему пришло в голову, что его старший брат развелся с женой, и он решил жениться на ней.

Он написал ей в Париж об этом своем намерении. Она была, правда, семнадцатью годами старше, однако ничего не имела против его плана. Она пригласила его приехать в Париж для личных переговоров. Однако судьбе было угодно, чтобы накануне отъезда он наступил на большой железный гвоздь и ранил себе ногу; поездка не могла состояться. Некоторое время спустя рана зажила, и он все-таки поехал и нашел, что он иначе представлял себе свою невестку и будущую жену - покрасивее и помоложе, чем это было в действительности. Свадьба состоялась, а спустя три месяца по инициативе жены имело место и первое половое сношение. Он сам совсем не стремился к этому. Они принялись совместно воспитывать ребенка: он - по-швейцарски, жена его - по-парижски, так как она была француженкой. Ребенок достиг девятилетнего возраста и погиб, попав на улице под велосипед. Тогда больной наш стал чувствовать какое-то странное одиночество в своей квартире. Он предложил своей жене взять в дом молодую служанку, на что жена реагировала дикой ревностью. И вот тут-то впервые в жизни он влюбился в молодую девушку, и одновременно с этим начался невроз, он впал в глубокую депрессию, почувствовал нервное истощение, так как его семейная жизнь тем временем успела превратиться в ад.

Я предложил ему разойтись с женой, он наотрез отказался, мотивировав это тем, что он не может взять на себя инициативы сделать несчастной старую женщину. Он, очевидно, предпочитает, чтобы его и впредь мучили, так как воспоминания детства, по видимому, для него милее всякой радости в настоящем.