Дональд Калшед 'Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа'

Особый интерес, с точки зрения "рекомендаций для лечения" ранней травмы (при "очистке" от мифологических идиом автора), представляют собой "архетипическая психология" и ее талантливый создатель - Джеймс Хиллман. Хиллман сослужил нам добрую службу, отметив, что большинство архаичных образов, приходящих из бессознательной психики, не являются единичными образами, подобно Великой Матери, но структурированы в тандемы, диады, пары, полярности или сизигии (Hillman, 1983: 166), например, мать/дитя, жертва/преследователь, Puer/Senex. Он отметил тенденцию юнгианцев игнорировать этот факт и рассматривать статический образ архетипической фигуры, наподобие Великой Матери, Puer Eterus** и т. д. Хиллман обращал внимание на то, что такой подход игнорирует пафос, сюжет и динамику отношений между полюсами, являющихся существенными для мифа и воображения.

Есть и другая тенденция, которую порицал Хиллман. Полярности, как он утверждает, естественным образом склонны к противопоставлению, например, "хороший" ребенок/"плохая" мать. "Внутренне присущие архетипу противоположности, вступая в область эго-сознания, расщепляются и оказываются на разных полюсах" (Hillman, 1979: 12), так что двойственность любви и ненависти присутствует всегда, приводя к стереотипам, спорам, односторонности и переходу из одной крайности в другую.

Из всех тандемов, которые изучает Хиллман, его анализ диады Senex/Puer особенно близок нашей теме демонических внутренних фигур (см. там же: 20). Senex близок тиранической стороне нашей демонической пары. Взятый сам по себе (без обязательной увязки в паре с Puer), Senex представляет образ Старого Короля - его тираническое правление, патриархальную структуру, все, что холодно, сухо, дистанцировано, абстрактно, оцепенело. Он мастер розыгрышей и обмана, таинственности и одиночества, он консервативен, ограничен и пессимистичен. Эта негативис-тичность, говорит Хиллман, отражает расщепление первичного архетипа Senex et Puer. "Негативный senex - это senex, разделенный со своим puer-аспектом. Он утратил своего "ребенка"" (там же:20). Это "дитя", в свою очередь, является "реальным воплощением (avatar) духовного аспекта Самости" - "видением нашей исконной природы... нашего сродства красоте, нашей ангельской сути как посланцев божественного, как божественного послания"(там же: 26).

Так как puer дает нам связь с духом, он всегда имеет отношение к аспекту вечности в нас самих и в мире. Когда это отношение становится прерогативой одного лишь puer, исключительного и негативного, мир, как таковой, находится в опасности растворения в области потустороннего. Эта опасность, представленная и в психике, и в истории, особенно отчетливо проявилась на этом изломе нашей эры. Следовательно, распознание и оценка puer важны, так как от этого зависит наше будущее - позитивное или негативное. (там же: 28)

Без сомнения, архетип Senex et Puer является одной из формообразующих структур, стоящих за архетипическими защитами - предметом нашего исследования, несмотря на то, что Хиллман не обращается к темам травмы или психологической защиты, и несмотря на то, что он убежден в "нормальности" расщепления внутри этого архетипа, в то время как мы рассматриваем это как функцию психопатологии. Например, он утверждает, что "внутренне присущие архетипу противоположности, вступая в область эго-сознания, расщепляются и оказываются на разных полюсах" (там же: 12). Согласно нашему анализу, это не соответствует истине в отношении людей, психика которых развивалась в условиях "достаточно хорошей" родительской заботы. У них архетип функционирует как подобает, связывая аффект и образ. Расщепление, которое Хиллман так оправданно не любит, является функцией травматогенного окружения, в котором господствует расщепляющая ярость, а вместе с ней и описанные нами защиты.
Натан Шварц-Залант садо-мазохистическая диада

Натан Шварц-Залант приводит описание того, как у пограничных пациентов констеллируется негативная сторона нуминозного, и, следуя Юнгу, использует образ Яхве Ветхого завета и его противостояния (encounter) Иову в качестве модели архетипической диады, которая организует внутренние самонападения у пограничных пациентов. До своей трансформации эта структура представляет собой садо-мазохистическую диаду. Аннигилирующий аффект вызывает у пограничных пациентов состояние беспомощности "имманентного я", подобное смерти, которое похоже на стадию nigredo алхимического процесса (см. Schwartz-Salant, 1989).

Шварц-Залант фокусирует свое внимание на области переноса/контрпереноса. Он приводит ценное описание того, как в случае констелляции садо-мазохистической диады терапевт и пациент могут исполнять роли Иова и Яхве, очень быстро меняясь между собой ролями (там же: 24) - или же терапевт может, отщепляя от себя негативные энергии, заниматься анализом "ложного я". Однако терапевт имеет возможность "привнести в отношения третий элемент - осознание посредством образов (imaginal awareness) причиняющих боль диадических отношений Иов-Яхве, и глубокое чувство заботы о душе" (там же, 26). Это осознавание посредством образов у терапевта ведет к потенциальным "процессам conjunctio" между терапевтом и пациентом и, в результате, приводит к позитивной констелляции нуминозного. Анализ Шварца-Заланта важен по причине того, что он считает негативно констеллированное нуминозное (и его тиранический интроект) критическим фактором внутреннего мира травмы, который необходимо учитывать. Однако его предположение относительно того, что пограничные пациенты имеют экстраординарный "внутренне присущий потенциал... установления трансцендентной связи с архетипическими процессами и нуминозными энергиями, с трансцендентальной Самостью", а также его доверие к переживаниям образного "conjunction" в биперсональном поле между ним и его пациентом, являются, с моей точки зрения, проблематичными. Мой опыт говорит мне, что пограничных пациентов вовсе не "устрашает привлечение позитивного нуминозного"(там же: 33). Напротив, я обнаружил, что эти пациенты питают пристрастие к позитивной (одухотворенной) стороне нуминозного, выступающей в роли защиты; они зависимы от нее и будут прибегать к ней, когда только это возможно. Чего они боятся больше всего, так это своей зависимости от терапевта как от реального объекта или ярости, вызванной фрустрацией потребности в этой зависимости. Я не знаю случаев негативной терапевтической реакции у этих пациентов, если негативные архетипические энергии констеллированы фрустрациями аналитической ситуации. Мой опыт подтверждает, что эти бурные процессы действительно постепенно ведут к более позитивной окраске внутреннего мира, как это описывает Шварц-Залант, и, возможно, также и к более позитивному отношению к нуминозному. Однако мой опыт говорит мне, что это никогда не происходит без огромной работы с горем в переносе и в других областях (см. главу 7). Безусловно, эта работа горевания требует, чтобы постоянно поддерживалась теплая и человеческая связь с терапевтом; при этом, однако, необходимое "separatio*" не становится легче от переживаний воображаемого "conjunctio".

* Разделение (лат.)
Шерри Салман и рогатый Бог-хранитель

Шерри Салман (Sherry Salman, 1986) увидела нашу дьявольскую фигуру в образе кельтского рогатого Божества, архетипического образа священной мужской силы и защиты (а также Трикстера). Вот что она говорит о нем:

... рогатое Божество представляет собой хранителя, целителя и творца иллюзий, служащего связующим звеном объективной психики. Оно является неуловимой, преобразующей субстанцией самой психики - врагом (дьяволом или Антихристом) и спасителем, который, с одной стороны, защищает Таинства от разрушительных влияний, а с другой стороны, оберегает человеческую душу от контакта с тем, чего она не может вынести. Столкновение с ним приводит к конфронтации с объективной психикой и нашими собственными ограничениями,- а это одна из главных задач психотерапии.(Salman, 1986: 7; курсив автора)

Салман утверждает, что этот образ активируется всякий раз, когда затрагивается психоидный уровень психики. Рогатое Божество имеет одну постоянную функцию - функцию защиты (там же: 11). В мужской психике эта фигура часто компенсирует неадекватные отношения с отцом и сначала предстает в образе могущественного и опасного мужчины, часто демонического - иногда в виде хтонической фигуры заросшего волосами дикаря, наделенного добротой и умом. Шаманический творец иллюзий, Рогатый Бог может принимать обличья животных, его теневой аспект иногда представлен в образе оборотня. В том случае, если эта энергия подавлена или отщеплена в жизни индивида, Рогатый Бог предстает как король Иного Мира, как Гадес, похитивший Персефону, выйдя из расщелины в земле, открытой для него самой Геей. По существу, он представляет силы, дающие импульс жизни, существо фаллической творческой энергии психики - прорывающейся и увлекающей эго во тьму. В христианстве он правит преисподней, адом. С другой стороны, как Люцифер он приносит свет и служит связующим звеном с бессознательным в позитивном смысле.

В своем негативном проявлении, пишет Салман, этот образ сопровождает нас в отреагируемых актах насилия, наркомании, навязчивых паттернах извращенной сексуальности и в злоупотреблении психоактивными веществами. Будучи интегрированной, эта фигура дает мужчине эффективное маскулинное эго, владеющее своей собственной деструктивностью (там же: 16); женщина же обретает эффективный анимус, связанный как с внешним миром, миром тела, так и с "иным" миром психики.
Сандер, Биби и демонический Трикстер

В своей важной статье Дональд Сандер и ДжонБиби (Sander& Beebe, 1982) развивают идею Юнга о двух характерных видах комплексов: с одной стороны - это эго-сопряженные комплексы (проективное содержание которых, являясь частью эго, вытесняется), и, с другой стороны - эго-проективные комплексы, т. е. те, что обычно переживаются не как часть идентичности эго, а скорее, как спроецированные качества в других людях. Эти комплексы "находятся на более глубоких уровнях бессознательного, чем теневые комплексы" (там же: 304). По утверждению авторов, эго-проективные комплексы также обычно являются биполярными, "расщепляясь" на такие качества, как "властная жестокость и беззащитная ранимость. Каждый их этих полюсов может быть представлен в сновидении" (там же: 305). Здесь мы видим нашу диадическую структуру.

Вслед за Юнгом авторы рассматривают, каким образом одержимость эго "эго-проективными" комплексами приводит к архетипическим аффектам и примитивным формам проекции и проективной идентификации. Видимо, основание таких форм проекции лежит в архетипическом ядре комплексов. Например, в центре отцовского комплекса (если отец был алкоголиком, социопатом, жестоким и далеким от норм этики) лежит архетип "демонического трикстера". Пациент до такой степени идентифицирует себя с этой фигурой, что в конце концов убивает сам себя (ср. там же: 311-12).