|
|
Дональд Калшед 'Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа'Категория: Библиотека » Постъюнгианство | Просмотров: 27428Однако как мы можем согласовать эти концепции с образами убийцы с топором, человека, стреляющего в лицо женщине, зомбирующего доктора из рассмотренных клинических случаев? Все эти фигуры вряд ли можно принять за "трансперсональных проводников", ведущих по пути индивидуации. И все же на этих страницах мы делаем предположение, что все перечисленные отвратительные деструктивные образы тоже являются образами архаической Самости, выполняющей свои защитные функции.
Ответ на этот вопрос достаточно очевиден. Благополучное описание "я", находящегося в процессе индивидуации, взято из клинических случаев, в которых пациенты обладали относительно хорошо укрепившимся эго. Более того, эго в таких случаях довольно часто слишком хорошо развито, т. е. гипертрофировано, односторонне. В анализе компенсаторные диалектические процессы между сознанием и бессознательным этих пациентов разворачиваются как раз так, как это описано Юнгом и его последователями. Дело обстоит иначе, если эго пострадало в результате тяжелой травмы, если оно хрупко и его позиции шатки, оно одолеваемо тревогой и находится в постоянной борьбе за выживание. Такие пациенты живут в постоянном страхе повторения исходной травматической ситуации, они ожидают, что это случится. Сверхбдительное обследование окружения заменяет им игру, они все время боятся, что все сейчас рухнет, и это на самом деле часто случается. В таких случаях, по причинам не всегда вполне ясным, в психике преобладают ужасающие и деструктивные образы Самости. Мы могли бы обозначить эту Самость как Самость, обеспечивающую выживание ( survival Self), отличая ее от Самости индивидуации ( individuating Self) в случае психического здоровья. Самость, обеспечивающая выживание,- это, по-видимому, форма, принимаемая Самостью в том случае, когда ее энергия, предназначенная для индивидуации, оказывается задействована для исполнения задачи обеспечения выживания индивида на ранних этапах развития. Мы уже видели из предыдущих клинических примеров, каким образом эта "Самость выживания" нападает на диссоциированное эго, отделяет аффект от образа, расчленяет переживание. Мы предположили, что эти атаки представляют собой "попытки" Самости (часто ошибочно направленные) предохранить личностный дух индивида от невыносимого аффекта исходной травмы, которая теперь, как кажется, угрожает за каждым углом. По крайней мере, это могло бы объяснить наличие в психике безусловно направленного на дезинтеграцию внутреннего побуждения, которое можно часто видеть в тех случаях, которые Юнг (1928b:par.591-97) обозначил как комплекс "одержимости духом". Яхве и темная сторона Самости Юнг показал, что с точки зрения развития, примитивная, первичная Самость является суммой чрезвычайно мощных энергий (любовь и ненависть, творчество и разрушение). Мы видим отражение этой примитивной Самости в образах древнееврейского Яхве, самых ранних образах, сохранившихся в традиции западной монотеистической культуры. Юнг указывал на то, что в Яхве мы "видим" не только примитивную биполярную Самость, но и процесс ее трансформации (гуманизации) в отношениях с его "иной" стороной, с народом Израиля. На первых порах Яхве ведет себя как тиран. Он бывает свирепым по отношению к людям, рукой гнева преследуя их, убивая их первенцев, насылая потопы и болезни им в наказание. Он без повода садистически пытает их и все время требует кровавых жертвоприношений, которые смягчили бы его гнев. И все же этот ужасный, смертоносный Бог является и любящим на свой собственный примитивный манер. После того как его гнев стихает, он заключает с людьми соглашение, обещая им никогда более не уничтожать их. Он предоставляет свое водительство и защиту во время исхода своего избранного народа из рабства. Согласно Юнгу (1952), все эти коллизии (по-видимому) проистекают из "желания" Самости воплотиться в человеке! Просто Яхве не может "получить доступ" к любящей стороне своей собственной натуры, пока не увидит последствий своей деструктивности. Вот здесь-то и оказывается востребованным Иов (и все человечество), чтобы претерпеть антиномии в Боге и "помочь" ему таким образом воплотиться. Если бы мы воспользовались кляйнианской метафорой, мы сказали бы, что всемогущее эго, идентифицирующее себя с Богом, не может вступить в жизнь, реализоваться, пока его любовь и ненависть не будут пережиты по отношению к одному и тому же человеку. В своих комментариях к книге Юнга Эдвард Эдингер говорит о том же, не прибегая к метафорам теории объектных отношений: Яхве добр и гневен, справедлив и несправедлив, он совмещает эти противоположности без противоречия, потому что нет сознания, которое ставит проблему противоречий. Иов, в его столкновении с Яхве, играет роль этого сознания, постигает противоречия, ставя, таким образом, проблему перед Яхве. (Edinger, 1992: 12) Суть высказывания Эдингера состоит в том, что, столкнувшись с жестокостью Яхве, Иов не выдвигает встречного обвинения (адекватного (talion) ответа), не падает духом от крушения своей жизни и унижения. Он не отказывается от своей человечности, страдая перед Богом, так как Бог сам не может страдать. Он выказывает свой гнев, но также и покорность перед лицом мощи Яхве, ион никогда не упускает из виду потенциальную доброту Яхве. Это может дать нам некоторые ключи к пониманию того, как работать с архетипическими защитами Самости в психотерапии. В своей работе "Ответ Иову" Юнг писал: Возможно, самое важное в Иове то, что, имея в виду эту сложную проблему [принятия того, что Яхве может быть несправедлив], он не заблуждается насчет единства Бога, а хорошо понимает: Бог находится в противоречии с самим собой, и притом столь полно, что он, Иов, уверен в возможности найти в нем помощника и заступника против него же самого. В Яхве он ясно видит зло, но также ясно видит он в нем и добро... Он [Яхве] гонитель и помощник, в одном лице, причем один аспект явствует не меньше, чем другой. Яхве - не раскол, а антиномия, тотальная внутренняя противоположность, выступающая необходимым условием его чудовищного динамизма, всемогущества и всеведения. (Jung, 1952: par.567*; *Юнг К.Г. Ответ Иову. М.: Канон, 1995, с. 119-120. Согласно Юнгу, первичная амбивалентная Самость или образ Бога в коллективной психике, испытала трансформацию в ходе исторического процесса - через аналогичные стадии проходит и трансформация Самости при развитии каждого индивида (филогенез повторяется в онтогенезе). Как мы видели, это движение осуществляется по направлению к гуманизации и воплощению (incarnation in the body). Юнг позволил себе высказать предположение, что страдание Иова перед лицом противоречивого Бога привело к Его воплощению в Христе, т. е. к появлению "Богочеловека". Мы могли бы сказать, что это мифологическое развитие отражает эволюционное достижение, в котором трансперсональные силы "смирились" (Бог, как предполагают, "смирился в руках Девы") и стали доступны эго в умеренной форме. С этого момента проблема добра и зла не пребывает более "внутри Бога", ибо "Бог так возлюбил этот мир, что отдал своего единственного возлюбленного сына", т. е. Бог Нового завета стал исключительно любящим и благоволящим, как и Его Сын. Проблема зла теперь стала прерогативой темного брата-близнеца Христа, Антихриста, или Дьявола. Юнгу никогда не нравился такой путь развития христианства. Он считал, что эта ситуация слишком легко освобождает человека от его страданий и борьбы. Он предпочитал, чтобы его Бог оставался двойственным. Все противоположности - от Бога, следовательно, человек должен смириться с этим бременем. Поступая таким образом, он обнаруживает, что Бог со своей "противоречивостью" вселился в него, воплотил себя в нем. Он становится сосудом, наполненным божественным конфликтом (Иов: 659). Кто-то должен быть способен вынести Бога. И это является сверхзадачей для наделенного даром мыслить. (Jung, 1973: 65) Глава 5 Вклад современных юнгианских аналитиков Цель терапии состоит не в избавлении от страданий, а в восстановлении взаимоотношений с реальностью. Anonimus В этой главе мы обратимся к работам других юнгианских теоретиков, которые предприняли попытку объяснения нашего благодетельного/злобного демона в терминах аналитической психологии. Авторы, на работах которых мы остановимся, представляют собой лишь некоторую выборку из многочисленной когорты всех тех, кто обращался к проблеме ранней травмы и ее психологических защит. Я выделил только те работы, которые, так или иначе, расширяют наше центральное представление о диадической системе самосохранения и ее амбивалентной надзирающей фигуре Самости. Эрих Нойманн и страдающее эго травмы Один из наиболее одаренных последователей Юнга, Эрих Нойманн, обозначает нормальные отношения в диаде мать/младенец как "двойственное единство", а первый год жизни ребенка - "послеутробной эмбриональной стадией", во время которой психологически ребенок контейнирован в матери и находится с ней в состоянии тотального participation mistique*, все еще "не существуя" в качестве отдельной личности (см. Neumann, 1976). * Мистическое соучастие (франц.) Связаться с администратором Похожие публикации: Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|