Сонди Леопольд. Учебник экспериментальной диагностики влечений.

Случай 65. 25-летний аптекарь. В родословном древе на рисунке 1 изображены кровные родственники испытуемого с материнской и отцовской стороны (сам он фигурирует под № 63), а в родословном древе на рисунке 2 приведены сделанные И. выборы партнеров в любви, профессии и дружбе*.
Как родственники по крови, так и родственники по выборам в соответствии с этими генетическими исследованиями прежде всего относятся к двум наследственным кругам: эпилептическому (е) и параноидно-шизофреническому (р). Проверка теста на валидность в генетическом смысле заключалась в том, что мы на основе десятисерийных экспериментов подсчитали формулы влечений и класс испытуемого у аптекаря. Согласно линнэус-методу, формулой влечения является:

Таким образом, наш тест с замечательной точностью экспериментально обнаружил особую эпилептиформную (- ! е) и параноидную (- р) кондукторную натуру испытуемого.

Случай 66. При объяснении сущности метода линнэуса влечений мы уже сообщали истории жизни и болезней, а также формулы влечений двух больных


* Этот случай генетически и глубинно-психологически подробно обсуждается в книге Ich-Analyse (1956), стр. 84-100.
эпилепсией (А. 25-летней и В. 23-летней). Матери обеих И. проявляли клинически 1. истерические (hy) и 2. депрессивные (d) симптомы. В формуле влечений дочерей обнаружились в виде корневых или кондукторных факторов: hy, d. Но о возможности применения теста одновременно и в качестве генетического, и в качестве психодиагностического средства свидетельствуют прежде всего экспериментальные результаты, в соответствии с которыми у обеих пациенток во время тестирования фактор е фигурировал в качестве ведущего симптом-фактора в формуле влечений.
Этот вид проверки валидности теста на основе генетических условий мы проводили многократно. Результаты убеждают в том, что наш тест выборов действительно прекрасно подходит для выявления особой кондукторной природы И., а этим доказывает свою пригодность в качестве инструмента экспериментального исследования семьи.
На основе таких исследований мы можем следующим образом ответить на вопрос, почему наш тест хорошо функционирует: потому что он — в результате специфического провоцирующего характера тестовых карточек — вызывает ассоциативный отклик специфической латентной наследственной или кондукторной натуры И. Такая мобилизация скрытой наследственности под воздействием карточек может заходить столь далеко, что во время ассоциаций на тестовые карточки у И. может возникнуть параноидный или предэпилептический приступ (случаи 35, 58). Только посредством этого мы можем объяснить, почему параноидные испытуемые в начале психотического процесса стараются выбирать карточки параноиков в особенно большом количестве (- !), а к карточкам кататоников не притрагиваются. Как известно, эго-картина острого параноидного приступа имеет вид Sch 0 — !
В контексте наследственной латентности это говорит о том, что состояния напряженности в области потребности в проекции столь велики, что И. не в состоянии полностью удовлетворить эту потребность. Подобным образом мы должны истолковывать и наше наблюдение, что больные кататонией часто принадлежат к классу Schk-!, то есть корневым фактором является — ! к, так как из-за унаследованной повышенной напряженности в области потребности к отрицанию (- ! к) при кататонии чаще всего выбираются карточки кататоников в чрезмерном количестве. То же самое относится к способу образования Cd+-miacca у депрессивных людей и Cm- -класса — у людей маниакальных. Естественно, что специфическая напряженность (p, k, d, m) обусловлена повышенной латентностью этих наследственных факторов. Их действие продолжается, пока персона фактически пребывает в фазе острого процесса. Если скрытая напряженность смещается под воздействием изменившихся внешних или внутренних обстоятельств в восьми унаследованных латентностях, то одновременно изменяется и выбор карточек в психологическом эксперименте. Именно такая возможность смещений в напряженностях потребностей объясняет тот клинический факт, что в определенных обстоятельствах эпилепсия может переходить в паранойю, затем — в кататоническое или депрессивное состояние, а со временем — в маниакальное рас-стройство. При помощи Сонди-теста мы можем подробно исследовать эти невидимые смещения наиболее глубоких напряженностей в семейном бессознательном. Однако это не означает, что изначальная унаследованная конституция И. тоже изменилась. Конечно, с момента оплодотворения и до самой смерти она остается одной и той же, смещаются только пропорции латентных наследственных факторов относительно своей актуальной латентности или способности к реализации, иначе говоря, смещаются соотношения напряженностей под влиянием эндогенных и экзогенных моментов в жизни конкретного человека. И, конечно же, значимую роль в этом процессе метаморфоз играет сфера Я и ее связь с духовностью.

IV. Глубинно-психологическое условие
Предполагается, что тест способен обнаруживать персонально приобретенную натуру влечений и персональный вид эго-защиты.
Можно с уверенностью сказать, что предлагаемая книга в результате изложения психологии восьми факторов влечений, 64 картин векторов, выявления в тесте механизмов защиты Я, использования методов истолкования края и середины, «проводника» и «следохода», психосексуальных и социальных пропорций и ассоциативного факторного метода в принципе строится на базе фрейдовского психоанализа. Будет совершенно справедливым говорить о том, что наш тест в действительности является экспериментальной диагностикой влечений и сферы Я и, следовательно, представляет из себя психоаналитическую диагностику. Все так называемые диагнозы, вслепую поставленные на основании нашего теста, при интерпретации используют именно связь с психоанализом*. То, что мы значительно расширили существовавшую прежде систему влечений психоанализа, добавив к ней новые формы механизмов защиты Я, ничего не изменяет в существующей связи с психоанализом. Это становится очевидно, если мы вспомним, что дешифровку результатов тестирования мы проводим одновременно в двух направлениях. Во-первых, мы проводим сравнение полученных в тесте корневых и симптом-факторов с результатами исследования семьи. Во-вторых, мы контролируем результаты тестирования посредством психоанализа, проведенного lege artis, той же самой персоны. До того, как мы начинаем глубинно-психологическое лечение пациента, мы просим психолога протестировать его или тестируем сами, проводя десятисерийный эксперимент. После этого проверяем глубинно-психологические результаты предшествующего тестирования во время и после аналитического лечения результатами психоана-литического лечения «на кушетке», особенно посредством истолкования сновидений. Таким образом мы адаптировали смысл некоторых тестовых реакций к результатам психоаналитического лечения, иногда нам приходилось даже заново формулировать значение определенных психодиагностических показателей. Такой контроль над тестированием на основе глубинно-психологического лечения прежде всего систематически проводился в 1947-1958 годы. Это и было основной причиной, по которой нам пришлось полностью переработать эту книгу для второго издания.
Вряд ли стоит вновь рассказывать о разнообразных результатах и перечислять все аргументы, нашедшие отражение во втором издании и полностью убеждающие в том, что наш тест действительно способен выявлять бессознательную, личностно приобретенную картину влечений и вид эго-защит. Достаточно сказать, что Сонди-тест в действительности позволяет полностью определить все виды судеб влечений и сферы Я, которые были открыты Фрейдом. Из этого мы можем сделать следующие выводы:

* Moser, U.: Validierung, Blinddiagnose usw. Szondiana II. S. 42ff.
Во-первых, наш тест правильно функционирует потому, что он в состоянии диагностировать, наряду с выявлением актуальных наследственных факторов семейного бессознательного, и персонально-вытесненные потребности личного бессознательного, которые обусловливают хронические и актуальные симптомы невроза или психоза. Таким образом, Сонди-тест является не только одним из экспериментальных методов диагностики унаследованных качеств испытуемого, не только генодиагностическим средством, но и психодиагностическим средством для определения персонально приобретенных судеб влечений и сферы Я.
Во-вторых, наш тест хорошо функционирует только у психологов, которые в своем искусстве истолкования синхронно учитывают как унаследованные, так и персонально приобретенные свойства испытуемого. Если психоаналитик не обращает внимание на расстройства унаследованных качеств в судьбах влечений и сферы Я кого-либо из пациентов, то при лечении он не только допускает грубую ошибку, но и противоречит последним высказываниям 3. Фрейда (1937-1938 годы, то есть незадолго до своей смерти [1939 г.]): «Когда мы говорим об архаическом наследстве, то обычно думаем только о сфере Оно, словно бы сфера Я еще не существует в самом начале жизни индивида. Но не стоит упускать из вида, что в начале жизни Оно и Я составляют единое целое, и вовсе не будет мистической переоценкой роли наследственности, если мы посчитаем вполне вероятным, что еще не существующему Я уже предписано, какие направления развития, тенденции и реакции оно будет позднее актуализировать»*. В работе «Завершенный и незавершенный анализ» (1937), откуда мы взяли цитату, самим 3. Фрейдом признается и подчеркивается наследуемость механизмов защиты и существование унаследованных различий в развитии сферы Я.