Гоулдман Дэниел. Деструктивные эмоции. Как с ними справиться? Научный диалог с Далай-Ламой.

еально соответствует тому, что вы говорите. Но когда человек реально смотрит на объект, схема сенсорной обработки данных активизирует ствол мозга».
«Интересно, — добавил Далай-Лама, — можно ли обнаружить разницу между той ситуацией, когда идет процесс чисто зрительного восприятия, и той, когда у вас одновременно идет мыслительный процесс оценки того, что вы видите, — например, приязни или неприязни? И что будет, если сначала пройти стадию зрительного восприятия, а затем закрыть глаза и не смотреть на объект, но пройти стадию обдумывания? Как, по-вашему, в этих случаях можно будет обнаружить разницу в активности мозга?»
Ричи ответил: «В одном случае зрительные раздражители присутствуют, а в другом отсутствуют; в одном случае ствол мозга будет активизироваться, а в другом нет. Весь вопрос в том, сможем ли мы обнаружить активность в стволе мозга. У современной нейронауки есть единственный способ выявить активность ствола моз
га — дать ей добраться до коры, и поэтому здесь существует парадокс: мы не можем этого узнать, поскольку могли обнаружить только ту информация, которая дошла до коры».
Немного подумав, Ричи добавил: «Возможно, существует способ, с помощью которого опытным йогинам удается осознать активность ствола мозга до того, как она достигнет коры, но на Западе мы ничего об этом не знаем».
Через год Ричи будет обследовать как раз таких опытных йогинов в своей лаборатории в Мэдисоне.
Данные «от первого лица»
Франсиско, которого поджимало время, вернулся к значению сообщений «от первого лица»: «В завершение моего выступления, Ваше Святейшество, хочу сказать, что я намерен объединить эксперименты с узнаванием лиц и использование данных „от первого лица" как инструмента для анализа. Мы уже приступили к экспериментам такого типа, но вместо того чтобы демонстрировать слайды и просить человека нажать на кнопку, после каждой демонстрации мы просим человека сообщать о степени своей готовности и состоянии разума перед стимуляцией. „Я отвлекся... Я думал о моей подружке... Я был полностью готов". Таким образом мы получаем очень приблизительные, минимальные — но тем не менее феноменологические — данные „от первого лица"*.
* Лутц А., Лашо Ж.П., Мартинери Ж., Варела Ф. Изучение динамики мозга с использованием данных от первого лица: во время выполнения простого визуального задания синхронные модели коррелируют с длительными сознательными состояниями (A. Lutz, J.P. Lachaux, J. Martinerie, and F. Varela, «Guiding the Study of Brain Dynamics by Using First-Person Data: Synchrony Patterns Correlate with Ongoing Conscious States During a Simple Visual Task». Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America 99 (2002): 1586-91).
Наши испытуемые — умные, но не очень подготовленные люди; тем не менее разница в уровне их готовности видна сразу. Одна группа отличалась „стабильной готовностью" — они просто расслаблялись и ждали. Готовность второй группы ослаблялась определенной степенью ожиданий. Третья группа проявляла небольшую склонность отвлекаться. И наконец, были совсем не готовые — они занимались чем-то еще, например, мечтали наяву.
Если мы сравним данные исследований этих четырех категорий, то увидим, какие значительные различия связаны с такими разными состояниями ума», — сказал Франсиско. У тех, кто проявлял стабильную готовность, уровень колебаний и активности был выше — как в условиях ожидаемых, так и неожиданных стимулов. Те же, кто находился в неподготовленном состоянии, демонстрировали гораздо меньшую логичность и активность; эти люди мечтали наяву или отвлекались, то есть не были готовы.
«Но раз они отвлекались, значит, их мозг должен был быть активным, — заметил Далай-Лама. — Другими словами, мысли, которые нас отвлекают, — это тоже вид активности мозга».
«Абсолютно верно», — согласился Франсиско.
«Следовательно, должны существовать два вида неподготовленности, — продолжил Далай-Лама. — Первый — когда мозг активен, но отвлечен, а второй — это простое отсутствие концентрации, когда человеку все равно, он просто впадает в апатию или, если использовать буддийский термин, просто тупеет».
Первый — это возбуждение, при котором разум взволнован или отвлечен, а второй — вялость, при которой внимание рассеивается и ум теряет пронзительную яркость ощущений. Здесь Далай-Лама использовал классическую типологию буддийской практики, подробно
изложенную в литературе о состоянии медитативного успокоения.
Франсиско ответил: «Наша задача состояла в том, чтобы просто увидеть различия в момент выполнения задания. Мы получили широкий спектр данных в случаях, когда люди просто отвлекались, и эти модели настолько разные, что их нельзя объединить во что-нибудь стабильное. В то же время у тех, кто выполнял задание тщательно, данные всегда складываются в стабильную модель».
Франсиско перешел к другому моменту: «В этих тестах участвовали неподготовленные люди. А сейчас мы собираемся работать с опытными медитаторами, способными намного подробнее описать момент опыта. Например, мы хотим работать с людьми из монастырей в Дордонье на юге Франции; мы надеемся уговорить опытных буддийских практиков приехать в лабораторию и принять участие в таком эксперименте. Совершенно очевидно, что если мы находим различия даже у обычных людей, то люди с высоким уровнем подготовки смогут описать свое состояние намного подробнее. Это та область, где существует реальная возможность сотрудничества, не только в принципе, но и в конкретном смысле».
Возвращаясь к природе вещей
Я хотел продолжить дискуссию о моменте восприятия и получения опыта и вернуться к детально отработанной методике буддийского анализа этого феномена. Мне казалось, что именно здесь буддийские откровения могут стать направляющим перстом для теоретических гипотез науки. Поэтому я задал вопрос о пользе привлечения опытных наблюдателей: «Если мы собираемся использовать методологию „от первого лица", то должны хотя бы примерно представлять, что способны реально заме
тить люди — как обычные, так и хорошо тренированные, не так ли?»
Франсиско указал на то, что методы «от первого», «от второго» и «от третьего лица» — в которых участвуют человек, который получает опыт, опытный ассистент и используются объективные методики — «это всего лишь разные способы оценки такого рода данных. Разные стили оценки — это части межличностного знания, ценность которого в том, что оно является общим, а не просто моей личной идеей. Например, сидящий медитатор в определенном смысле получает немедленный опыт. Он может хранить молчание и вообще никак не выражать свой опыт, и в этом случае это не может стать частью данных, которые мы сможем использовать. Нам необходимо хотя бы какое-то средство выражения, отчет; если он никак не выразит себя, другие не получат доступа к этому знанию.
Если в эксперименте участвует второй человек, то здесь возможны две крайности. Второй человек должен быть настоящим мастером своего дела, например опытным педагогом, который способен настроить медитатора на правильный путь, задавая ему правильные вопросы: „Вы это заметили?" На Западе есть и другие приемы, такие как методики интервьюирования, когда человека направляют и помогают освежить в памяти определенный опыт. Есть еще одна, не такая директивная методика проведения интервью, позволяющая извлекать знания, которые иначе трудно „достать".
У всех этих способов есть недостатки, сильные и слабые стороны. Есть еще более примитивная методика „от второго лица", когда вы просите человека просто заполнить вопросник. Собственно говоря, именно такой метод долгое время использовался в психологии и когнитивной науке в качестве метода „от первого лица". Но хотя в когнитивной науке этот метод считается обще-
19 Зак. 581
принятым, он очень несовершенен, потому что второй человек не является специалистом, способным направлять человека, участвующего в эксперименте, — „первое лицо". Затем, разумеется, существует „третье лицо" — методы объективных измерений.
Позвольте мне представить то, что я называю „родословными" первых лиц. Конечно, буддийская традиция — это очень важная родословная, которая включает как „первое лицо