Ромашкевич М.В. Эротический и эротизированный перенос (Теория и практика психоанализа).

ление, которое Блейлер удачно назвал «амбивалентностью». «...Амбивалентность чувств лучше всего объясняет способность невротиков ставить свои переносы на службу сопротивления. Там, где способность к переносу стала в основном отрицательной, как у параноиков (то есть, в экстремальном случае на одном конце непрерывного спектра), возможность воздействия и излечения заканчивается» (106, 107).
Конечно, в настоящее время нашему мышлению доступна большая гамма оттенков. Мы рассматриваем позицию переноса пациента в каждый момент анализа как, главным образом, окрашенную особыми объектными взаимоотношениями в его или ее опыте и как обладающую особой эмоциональной валентностью, характеризуемой сложной смесью или слиянием аффектов, разбуженных в данный момент этими взаимоотношениями.
Давайте обратимся теперь к основным прочным вкладам в психоаналитическую теорию и практику,
89
Эротический и эротизированный перенос
сделанным в работе о любви в переносе. Первой, конечно, идет тема, заявленная в заголовке, - предупреждение новым аналитикам о технических и моральных опасностях, которые могут проистекать от неправильного технического и человеческого отклика аналитика на чувство искренней «влюбленности» пациентки, будет ли это вызванное контрпереносом ответное чувство романтической вовлеченностью или ее противоположностью - мольбой к пациентке подавить свои чувства или отказаться от них в интересах продолжения лечения. Оба отклика технически неправильны, поскольку приводят к результатам, противоречащим цели анализа, а первый отклик неправилен еще и по соображениям морали как бессознательная эксплуатация усиленной переносом уязвимости пациентки. Предписание Фрейда - универсальный фундамент вводимой им техники, который с тех пор продолжает оставаться пробным камнем психоанализа, - воспринимать любовные излияния как проявления переноса, которые должны истолковываться и анализироваться как в их защитных (сопротивление), так и в их чувственных компонентах.
То, что Фрейд ощущал необходимость посвятить одну из немногих своих работ по технике этой теме, указывает на осознание им, даже в те первые годы психоанализа, потенциальной значимости этой проблемы для правильной практики психоанализа — а не только как предписание для тех, кого он называл «молодыми и свободными мужчинами». Среди других случаев мы должны иметь в виду случай Анны О., пациентки, лечение которой в 1880 году дало начало самым первым психоаналитическим идеям - концепции «лечения разговором» посредством «прочистки труб». На него намекал Фрейд как в рабо
90
//. Обсуждение. Роберт С. Валлерштейн
те «Об истории психоаналитического движении» (1914), так и в посвященном Брейеру некрологе (1925). В «Истории» Фрейд писал: «У меня были все основания полагать, что Брейер по устранении всех проявлений болезни [Анны О.] должен был по новым симптомам открыть у нее сексуальную мотивировку этого "переноса", но от него ускользнул общий характер этого неожиданного явления, так что он, как пораженный "неблагоприятным событием", на этом месте оборвал исследование. Я не получил от него по этому вопросу никаких прямых указаний, но в различное время он дал мне достаточно оснований для вышеизложенных предположений» (12).
Именно Джонс (1953) в первом томе биографии Фрейда первый прояснил природу и дал истолкование «неблагоприятному событию» и заполнил пробел в описании Брейером этого случая в «Исследованиях истерии» (Фрейд и Брейер, 1893-1895; см. подстрочное примечание Стрейчи, SE 2:40). Джонс писал о навязчивой поглощенности Брейера этой очаровательной пациенткой и его постоянных рассказах о драматических эпизодах лечения своей жене, что, в конечном счете, возбудило ее сильную ревность и сделало крайне несчастной и угрюмой. Брейер реагировал на упреки жены острым чувством любви и вины и решил резко закончить лечение Анны О., которая так или иначе чувствовала себя теперь намного лучше. Но вечером того же дня, когда Брейера вызвали к его пациентке, он был шокирован, увидев полное возвращение ее болезни, а также истерику по поводу мнимых родовых мук (pseudocyesis). Джонс назвал это «логическим завершением ложной истерической беременности, которая незаметно развивалась в ответ на оказание помощи Брейером» (224, 225).
91
Эротический и эротизированный перенос
Хотя Брейер был сильнейшим образом шокирован, ему удалось успокоить пациентку, прибегнув к гипнозу. Он выбежал из дома в холодном поту; на следующий день он вместе с женой уехал в Венецию, чтобы провести там свой второй медовый месяц. Описывая в некрологе на смерть Брейера его нежелание публиковать данную историю болезни, Фрейд писал:
«Некая характерная для него сдержанность, внутренняя скромность, удивительная у такой выдающейся личности, привела к тому, что он столь долго держал свое удивительное открытие в секрете, что теперь оно утратило часть своей новизны. Позднее я нашел причину, заставляющую предполагать, что чисто эмоциональный фактор также вызвал у него антипатию к дальнейшей работе по разъяснению неврозов. Он наткнулся на нечто всегда присутствующее - перенос пациентки на своего врача - и не смог постичь объективную природу этого процесса. В то время, когда он под моим нажимом готовил "Исследования" для публикации, его суждение об их значимости казалось устоявшимся. "Мне кажется, - сказал он мне, - что нам обоим следует обнародовать это самое важное из всего, что мы собираемся открыть миру» (280).
Фрейд также не был невосприимчив к давлениям контрпереноса. В ходе дальнейшего обсуждения нежелания Брейера сотрудничать с Фрейдом в публикации этих размышлений о гипнозе, истерии и лечении разговором - нежелания, которое Фрейду оказалось непросто преодолеть, - Джонс (1953) писал:
«Постепенно Фрейд догадался, что причина нежелания Брейера публиковать открытие Анны О. была связана с его расстраивающим переживанием с ней. Тогда Фрейд рассказал Брейеру о случае, произо
92
//. Обсуждение. Роберт С. Валлерштейн
шедшим с ним, когда его больная в любовном порыве бросилась ему на шею, и объяснил, почему неприятные происшествия такого рода следует рассматривать как результат феноменов переноса, характерных для некоторых разновидностей истерии. По всей видимости, это оказало успокаивающее воздействие на Брейера, который воспринимал свое собственное переживание подобного рода более личным образом и, возможно, даже укорял себя за неправильное обращение со своей пациенткой» (250).
А Эйхофф (1987) в аннотации к работе Фрейда о любви в переносе процитировал замечание Фрейда Юнгу (в связи с отношениями Юнга с Сабиной Шпильрейн) о том, что эти переживания являются разновидностью «обманчивого блаженства... Сам я никогда не был столь сильно им захвачен, но много раз подходил к этому чрезвычайно близко и еле-еле спасался» (107).
Но Фрейд сделал больше, чем просто предупреждение о тотальности опасности контрпереноса. В работе о любви в переносе он также попытался сказать о данном феномене языком психопатологии и объяснить присущую ему иногда особую интенсивность и цепкость. Он определил данный эротический перенос как могущественное сопротивление лечению: пациентка добивается от аналитика отыгрывания в контрпереносе и таким образом тайного сговора с ней в отклонении от здоровой цели терапии - излечения посредством анализа - к (неизбежно гибельной) невротической цели - «излечению любовью». Фрейд считал, что таков особый феномен переноса у истеричных пациенток, большинство из которых очень хорошо поддается анализу (теми врачами, которые понимали данную ситуацию и могли воз
93
Эротический и эротизированный перенос
держиваться от исполнения контрпереносных ролей), за исключением одного типа женщин, у которых «эта попытка сохранить любовный перенос для аналитической работы, не удовлетворив его, потерпит неудачу. Это - женщины с элементарной страстностью, не допускающей никаких суррогатов, дети природы, не желающие брать психическое вместо материального... Имея дело с такими людьми, стоишь перед выбором: или проявить ответную любовь, или навлечь на себя всю ненависть отвергнутой женщины. Но ни в одном из этих случаев невозможно соблюсти интересы лечения. Приходится, не добившись успеха, отказаться от лечения» (166-167).
Между прочим, во всей этой дискуссии о природе, условиях и опасностях любви в переносе для пациента и аналитика Фрейд не упоминает дополнительную тему и опасность: сексуальную эксплуатацию беспомощной пациентки со стороны влекомого порывом или беспринципного врача - проблему, которая, к сожалению, столь часто находится в центре внимания в текущей профессиональной (и журналистской) литературе относительно всех занятий, связанных с лечением психики. Фрейд просто не допускал мысли о нарушении этических норм практикующим врачом- психоаналитиком своего времени, не случайно ему так нравилось цитировать Ф.Г. Вишера «Мораль самоочевидна» (Хартманн, 1960, 121).
Со времен Фрейда очень мало авторов, специально сосредоточивающих внимание на любви в переносе или эротическом переносе и опасностях контрпереносного противоречивого положения, развивали соображения Фрейда по поводу «типа женщин... элементарной страстности». Эрнест Раппапорт (1956) развил эти соображения в двух направлениях: драйвы
94
//. Обсуждение. Роберт С. Валлерштейн
и эго. То, что связано с влечением (драйвами), должно иметь дело с интенсивностью голода доэдиповой и зависимой привязанности у этих пациенток, орального стремления к кормящему родителю. То, что связано с эго, должно иметь дело с нарушением чувства реальности, угасанием качества «как если бы» иллюзии переноса, так что аналитик фактически становится перевоплощенным идеализированным (и/или жестоким) родителем и функционирует соответственно пограничному характеру эго пациентки. Оба набора динамических соображений питают сильное убеждение пациентки в эго-синтонной природе ее поведения и отношения; аналитик воспринимается как упрямый и невнимательный человек, если он не принимает за чистую монету торжественных заявлений пациентки о ее любви. Раппапорт утверждал, что эти сопротивления переноса могли быть столь прочными, что часто единственным выходом для аналитика было направлять пациентку к другому аналитику, иногда даже против ее воли (хотя ниже в той же самой статье он указал, что это может служить лишь реактивации деформирующих детских травм).
В написанной позднее статье Раппапорт (1959) приводит хорошо известное суждение Блицстена о зловещем прогнозе, когда аналитик предстает в незамаскированном виде в начальном сновидении пациентки. Даже если может последовать аналитический процесс, «анализ будет эротизированным с самого начала» (240), эротизированный перенос напоминает доэдипову и оральную зависимость ребенка от родителя. Он добавил: «Блицстен постулировал, что эротизированный перенос должен довольно рано тщательно прорабатываться, в противном случае пациентка должна быть направлена к другому аналити
95
Эротический и эротизированный перенос
ку» (242). Все это, конечно, явно вело к сдвигу основания с фаллически-эдипального и гетеросексуального переноса между взрослыми людьми, постулированного Фрейдом, к доэдиповому, орально зависимому переносу младенца на мать, который, вероятно, имплицитно присутствует как лежащая в основе движущая сила у «женщин элементарной страстности». Фрейд явно не высказывался столь определенным образом.
После Раппапорта именно Блюм (1973) написал наиболее исчерпывающую работу на эту тему, систематически расширяя эти уточнения, вначале имплицитно сделанные Фрейдом, а затем, намного более явным образом, Раппапортом. Блюм провел намного более резкое отличие между эротическим переносом, описанным Фрейдом в качестве ожидаемого развития переноса, искушения и риска, и тем, что Блюм охарактеризовал как «эротизированный перенос», снова вспоминая о «женщинах элементарной страстности» Фрейда. Блюм писал: «Эротизированный перенос - особая разновидность эротического переноса, крайний сектор спектра. Он представляет собой интенсивную, прямую, иррациональную, эротическую поглощенность аналитиком, характеризуемую открытыми, явно эго-синтонными требованиями любви и сексуального осуществления желаний от аналитика. Эротические требования могут не казаться пациентке неразумными или неоправданными... Нарушение связи с реальностью может быть первичным или представляет собой регрессивную деформацию» (63). Пациентки с таким переносом, говорит Блюм, «могут напоминать неуступчивых, думающих только о любви людей» (64); таким образом он связал их концептуально (метапсихологически и нозологически) с людьми, страдающими от импульсивных неврозов и
96
II. Обсуждение. Роберт С. Валлерштейн
связанных с пагубными привычками расстройств. Блюм видит этих людей скорее пациентами с более тяжелой патологией, чем невротическая, с постоянной угрозой регрессивной утраты проверки реальности и драматически неотложно назревающей вспышкой психоза переноса1.
Языком движущих сил влечения Блюм нарисовал более широкую картину, чем Раппапорт. Он говорил о возможной гомосексуальной движущей силе, замаскированной преувеличенной гетеросексуальной эротизацией; о частых детских сексуальных соблазнениях и чрезмерных стимуляциях при провалах в соответствующей фазе развития родительской защиты и поддержки; о воздействии на них травматизиру- ющей первичной сцены с родительским эксгибиционизмом и о вмешательствах в личную жизнь ребенка; о нарциссизме «исключения из правила»; об исключительной оральной ненасытности, зависимом цепля- нии и объектном голоде с уязвимостью к разочарованию и защитной отстраненностью; о тяжелых садомазохистских наклонностях; о пагубной эротомании с тяжелыми нарушениями эго; о постоянной жажде мести и компенсации за все реальные и вымышленные разочарования и утрату объектов или объектной любви.
По контрасту с этим эротизированным переносом, который «напоминает сильно искаженную форму ожидаемого эротического переноса», Блюм рассматривает ожидаемый эротический перенос как «относительно универсальную, хотя и изменчивую по степе
1 См. Валлерштейна, 1967, в связи с полным обсуждением психоза переноса как развития лечения у скорее психиче
ски неполноценных, чем невротичных, но не явно психоти
ческих индивидов, и его связи с концепцией «истерического психоза».
4 Зак. 2124
97
Эротический и эротизиро