Кулагина И.Ю., Колюцкий В.Н. Возрастная психология: Полный жизненный цикл развития человека. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений.

Структура жизнедеятельности на рассматриваемом уровне по своей внешней форме во многом аналогична той, что наблюдалась на предыдущем перцептивном уровне, но имеет несравненно более гибкое и пластичное выражение. Если на перцептивном уровне мы имеем цепь отдельных, субъективно не связанных рефлекторных актов, объединенных общим «биологическим смыслом» и направляемых слитным процессом сукцессивно-ситуативного внимания, то на данном уровне направляющим началом являются устойчивые надситуативные мотивы (предметные чувства), сопровождаемые множеством производных ситуативных эмоциональных явлений. Как видно, в обоих случаях выделяются ситуативные звенья, объединенные общенаправляющим началом. В то же время как структура деятельности в целом, так и содержание отдельных ее звеньев принципиально отличаются.
Прежде всего, в структуре инстинктивного поведения внимание в большей степени выполняет объединяющие функции, как бы следуя за независимыми в своем основном содержании отдельными звеньями инстинкта. Направляющая же роль внимания проявляется в «инструментальном» оформлении деятельности.
Предметное чувство, напротив, является началом, определяющим общее содержание и общую направленность деятельности (то, что ранее определялось эволюционно выработанными врожденными программами), а производные эмоциональные явления несут как бы инструментально-опосредствующую функцию. Причиной этой инверсии ролей является рефлексия, позволяющая в любой ситуации, имеющей то или иное отношение к предметному чувству, «держать в уме» предмет потребности. Содержание отдельных звеньев деятельности в связи с этим отличается неизмеримо большей гибкостью, пластичностью и приспособляемостью к конкретным условиям и ситуациям, а также неизмеримо большим разнообразием.
Поисковая активность при интуитивно-избирательном отражении осуществляется на предшествующем перцептивном уровне. Соответственно в качестве «ключевого» воздействия выступает перцептивный образ (предмета потребности) или соответствующий образ воображения. Эмоциональное слияние «чувственного представления» перцептивного образа (или образа воображения) предмета потребности и всех сопутствующих его значимой стороне обстоятельств является эмоциональным началом предметного чувства, т.е. внутренней эмоциональной стороной мотива. Аналогом же объектной фиксации предыдущего уровня при осуществлении отдельного звена жизнедеятельности выступает другое начало предметного чувства, внимание, фиксирующее не только объекты на сенсорном уровне, но и всю совокупность сопутствующих потребностно значимой стороне объекта обстоятельств.
Таким образом, ситуативное звено собственно активной фазы деятельности по своей общей структуре представляет собой (при несравненно более высоких гибкости, пластичности и разнообразии содержания) аналог рефлекторного звена инстинктивного поведения. Оно включает в себя восприятие (более высокого, чем при инстинктивном поведении, уровня, для которого перцепт является инициирующим «ключевым» воздействием), сопровождающееся дополнительными эффекторными процессами.
Как отмечалось, жизнедеятельность рассматриваемого уровня имеет надситуативный характер, что обеспечивается рефлексией направляющих ее надситуативных мотивов (предметных чувств). Именно рефлексия предметного чувства дает широкие возможности опоры на прошлый опыт как в каждом ситуативном звене соответствующей деятельности, так и в надситуативном плане, благодаря чему и появляется большое разнообразие самих звеньев. Не будь рефлексии надситуативного предметного чувства, индивидуальный опыт ограничивался бы только рамками ситуативных звеньев, причем лишь в отдельных узкофункциональных проявлениях (см. § 3 настоящей главы).
Надситуативный характер жизнедеятельности рассматриваемого уровня обусловливает и надситуативный результат психического отражения. Его внешней стороной является, как было показано выше, интуитивное знание — учет потребностно значимых связей (обстоятельств), сопутствующих объекту. Интуитивное знание расширяется и углубляется соответственно обогащению индивидуального опыта, способствуя все более успешному выполнению ситуативных звеньев деятельности и расширению круга последних.
Внутренний аспект результата отражения, как отмечалось, связан с вниманием. В свою очередь, возможность внимания фиксировать как можно большее количество потребностно значимых связей определяется интенсивностью эмоционального начала предметного чувства. Напомним, что фиксационное и эмоциональное начала в предметном чувстве неразрывно слиты, а внимания в чистом виде (вне эмоциональных или эквивалентных им волевых процессов) вообще не существует. В связи с этим внутренний аспект результата отражения следует связать с предметным чувством в целом, а именно с его рефлексией.
Итак, ведущим, стержневым образованием психики рассматриваемого уровня являются предметные чувства, связанные с устойчивыми мотивами. Они соответствуют ведущим эмоциям, сопровождаемым производными (в том числе ситуативными) эмоциональными явлениями. Но одновременно они выступают как стержневые образования именно психики в целом, как программы жизнедеятельности, несравнимо более гибкие и пластичные, чем инстинктивные программы предыдущего уровня развития. Они объединяют вокруг себя все другие психические процессы.
Результатом психического отражения данного уровня впервые в филогенезе становится знание, имеющее внутреннюю (определяемую рефлексией предметного чувства) и внешнюю (определяемую интуицией) стороны. Это знание, разумеется, не имеет понятийного сопровождения, наследуя непосредственность результата отражения предыдущего уровня. Принципиальным же отличием от последнего является надситуативность этого знания, возможность использования в самых различных обстоятельствах.
Уровня интуитивно-избирательного психического отражения достигли две ветви эволюции позвоночных: высокоразвитые млекопитающие и высокоразвитые птицы. Все ныне живущие пресмыкающиеся, подавляющее большинство видов птиц и млекопитающих находятся между перцептивным и интуитивно-избирательным уровнями отражения (см. рис. 1.4). Среди птиц этому уровню отвечают врановые, попугаи, гуси, лебеди; среди млекопитающих -большинство приматов (антропоиды находятся несколько выше), собаки, кошки, еноты и некоторые другие.
Особенности психического отражения на рассматриваемом уровне хорошо видны на простом примере интуитивно-избирательного отражения лисицы волком и зайцем. Различная позиция в системе биоценоза обусловливает совершенно различный характер пристрастного отношения каждого из них к одному и тому же объекту и соответственно высвечивание совершенно различных аспектов последнего.
Выход высокоразвитых млекопитающих и птиц на уровень интуитивно-избирательного отражения стал возможен благодаря развитию психических функций, прежде всего образных представлений и образной памяти, определивших появление устойчивых психических образований — надситуативных предметных чувств.
Наличие у высокоразвитых животных образных представлений и образной памяти доказано многочисленными экспериментами. Например, если на глазах у обезьяны спрятать банан, который затем незаметно для нее подменить менее желанной пищей, то, обнаружив при обследовании места, где он был спрятан, подмену, обезьяна некоторое время с визгом продолжает поиски. Напомним, что развитие памяти животных предыдущего уровня отражения ограничивается узнаванием, причем в строго фиксированных ситуациях — звеньях инстинктивного поведения.
Способность к перцепту за рамками ситуативности, развитие образной памяти и образных представлений, анализа и обобщения, других психических процессов и обусловили появление предметных чувств. Последние стали общеорганизующим началом жизнедеятельности. Обратимся к наблюдениям К. Лоренца:
«Мой друг доктор Крамер... заслужил скверную репутацию среди ворон, живших по соседству с его поместьем, из-за того, что постоянно появлялся перед ними с ручной вороной, сидевшей у него на плече... Вороны, очевидно, считали, что ручная птица, восседающая на плече человека, «поймана недругом»... Вскоре мой друг уже был известен всем воронам в округе, и их враждебная бранящаяся стая подолгу преследовала его, независимо от того, была ли с ним его ручная ворона или нет. Птицы узнавали его даже в другой одежде... Врановые четко отличают охотника от «безвредного» путника; человека, которого вороны однажды или дважды видели со своей мертвой подругой в руке, они никогда не забудут и всегда смогут узнать, будь он даже и без ружья».
Такую же определяющую роль, как и при избегании опасности, имеют предметные чувства и в других аспектах жизнедеятельности, в частности в добывании пищи. Например, при охоте на различных животных соответствующие предметные чувства определяют способность учитывать все факторы, связанные с возможностью добыть пищевой объект, действовать сообразно развитию ситуации и индивидуальному опыту.
Ярким примером проявления предметных чувств у высокоразвитых животных являются случаи их привязанности к человеку, известные каждому из нас из собственного опыта или из литературы. Нередки также случаи привязанности этих животных друг к другу. К. Лоренц, описывая сложные брачные отношения галок, отмечает постоянство и преданность супругов друг другу. «...Галки заключают помолвку на первом году жизни, а в брак вступают на втором, так что их супружеский союз существует длительное время... Но и спустя много лет самец продолжает кормить свою самочку все с той же трогательной заботой и обращается с ней с теми же низкими любовными нотками...» Такая же сильная привязанность супругов друг к другу наблюдается и у серых гусей. К. Лоренц отмечает, что «они никогда не женятся и не выходят замуж вторично».