Абульханова-Славская К.А., Анцыферова Л.И., Брушлинский А.В. Психологическая наука в России XX столетия проблемы теории и истории.

относится изучение социального восприятия, оценивания и социальных представлений. Как отмечалось, в 70-ые годы сформировалось направление исследований общения и восприятия людьми друг друга, возглавляемое Бодалевым. В конце 70-ых годов Андреева рассматривает проблемы каузальной атрибуции в межличностном восприятии, а в 80-ых Агеев — влияние факторов культуры на восприятие и оценку человека человеком [1]. Проблемы более высокого — познавательного уровня в общении рассматриваются Кольцовой, Бодалевым, Куницыной, а к вопросам межличностного восприятия, оценивания в контексте оригинальной психосемантической концепции индивидуального сознания обращается Петренко [63].
Проблемы восприятия и понимания людьми друг друга, понимания неординарных социальных явлений (например, личности афганца — участника войны в Афганистане), представлений о правде и лжи (Знаков), выводят исследователей к анализу теоретических основ концепции социальных представлений Мос-ковичи (Донцов, Емельянова). К 90-ым годам оформляется тенденция рассмотреть особенности социального восприятия в контексте сравнения его внутри-групповых и межгрупповых особенностей [1], т. е. культурно-специфических и групповых стереотипов и проинтерпретировать семантическое пространство — специфику сознания и представлений политических партий [67], а также исследовать особенности социального мышления, российского менталитета в целом и дифференциацию социальных представлений у разных слоев общества, в частности [84 и др.].
Если в 60-ых годах соотношение индивидуального и общественного сознаний рассматривалось в общеметодологическом ключе (Абульханова-Славская, Шорохова), то в 70-ых годах вопрос о сознании уже конкретизировался как вопрос о психологии больших групп, в частности, таких как крестьянство (Новиков, Зотова, Шорохова), а в восьмидесятых психологи обратились к конкретному исследованию механизмов познания (восприятия, понимания другого человека, его оценивания и мышления о нем) и индивидуального сознания в контекстах внутри-группового и межгруппового взаимодействия, особенностей больших групп (партий, социальных слоев) и на основе кросскультурного сравнения и выявления особенностей менталитета в целом. В качестве групп, сознание, ценности и рассудок которых исследуют социальные психологи, выступают и этнические группы (Деркач, Кцоева, Муканов и др.).
447
Агеев дифференцирует собственно социальный и социально-психологический аспекты проблемы категоризации, тенденции максимизировать воспринимаемое различие между группами и минимизировать различия между членами одной и той же группы, связывая первый с этноцентризмом, т. е. с отрицательным, враждебным отношением к другой группе, а второй — с самим механизмом социального восприятия [1].
На стыке проблем восприятия себя и другого, себя через другого и воздействия на другого в общении построены концепция Петровской и ее центральное понятие перцептивно ориентированного тренинга, который, в свою очередь, опирается на понимание природы и способа организации обратной связи в межличностном общении [64, 65]. А более жесткое воздействие, ориентированное на установки, идеи, мышление другого человека, получило свое объяснение и практически использовалось при разработке и реализации социально-психологических механизмов пропаганды [109].
Однако, в 80-ых годах наблюдается отход от партийно-идеологизированной трактовки пропаганды и внимание сосредоточивается прежде всего на самой личности, стадиях, этапах ее реального политического развития (С.К.Рощин). Эта тенденция учета реального субъекта — личности (идет ли речь о воздействии, влиянии, убеждении или о социальных изменениях, инновациях), в 90-ых годах сохраняется, нарастает и поддерживается исследовательскими усилиями социальных психологов коллектива Института психологии РАН, опирающимися на концепцию субъекта. Из объекта и анонимного участника социальных процессов личность превращается в субъекта, чьи взгляды, диспозиции, отношения необходимо исследовать, понимать и учитывать в теории и практике. Именно такой подход был реализован в разработке нового для отечественной психологии и социальной психологии направления — социального мышления личности, которое, однако, является традиционным в американской и западно-европейской психологии (social cognition). Основной замысел этого исследовательского направления состоял в том, чтобы выявить собственно личностные основания и механизмы социального мышления, проявляющегося в проблемати-зации, интерпретации, категоризации социальной действительности и представлениях (репрезентации) о ней. Хотя, как отмечалось выше, исследователи рубинштейновской школы пытались раскрыть диалектические взаимосвязи индивидуального и об-
448
щественного сознания, но традиционное «истматовское» разграничение этих «форм» сознания, а также традиция общепсихологического исследования мышления, ограничившая свой предмет только классическими задачами, но не интересовавшаяся задачами общения, проблемами социальной действительности, затрудняли выявление особенностей ума, социального интеллекта личности как функционального механизма ее индивидуального и общественного сознания. Только обращение исследователей к диалогическим особенностям мышления (Брушлинский, Кучинский и др.), к особенностям познания в общении (Кольцова и др.) к социальному познанию (Андреева) позволило преодолеть парадигму, согласно которой индивидуальное мышление носит творческий, креативный характер, а общественное, якобы, обыденно, стереотипно и безлично.
Разработка концепции социального мышления личности в лаборатории личности Института психологии РАН опиралась на типологический метод, который позволил исследовать реальные особенности разных типов личностей, обладающих разной степенью креативности, разной способностью осознавать и решать проблемы социальной действительности, различной глубиной ее интерпретации. И все это не только в зависимости от степени развития интеллекта и использования его самой личностью, не только от способности мыслить, но и от потребности думать, привычки к интеллектуальным занятиям и, главное, от способа самосознания, интерпретации своей связи с обществом.
Оказалось, что обособление индивидуального сознания от общественного (которое фактически постулировалось всей традиционной истматовской парадигмой и в известной степени закреплялось обособленностью собственно психологического изучения индивидуального сознания и мышления) в реальности прямо противоположно самой непосредственной, почти синкретичной их связи. Представление о себе в сознании именно российской личности неразрывно связано, соотнесено с представлением об обществе. Но эта связь имеет у разных типов людей разный характер в зависимости от восприятия себя как субъекта или объекта и восприятия (трактовки, интерпретации) общества как субъекта или объекта (Абульханова, Белицкая). Согласно концепции социальных представлений Московичи, основной их функцией является своеобразный перевод необычного, удивительного, странного — в обыденное, привычное, стереотипное. Однако, наши данные показали, что такая закономерность для российского со-
449
циального мышления не является всеобщей и универсальной: одни типы личностей, оказывается, способны на обратный перевод обычного, стереотипного в новое, удивительное, становящееся проблемой, другие — стереотипно воспринимают и новое и старое, третьи — «фиксируются» на противоречии нового и старого, однако не в состоянии разрешить диллемму привычного и необычного. Иными словами, социальные представления (репрезентации), по определению Московичи, имеющие коллективный, универсальный характер, представляют собой скорее личностные архетипы по терминологии Юнга, т. е. сочетают в себе определенным образом и коллективное и индивидуально-личностное. Соответственно, механизмы социальных представлений в социальном мышлении личности функционируют одновременно с механизмами интерпретации, категоризации и проблематизации, что и определяет у разных типов преобладание проблемно-творческих исследовательских механизмов, т. е. открытого по отношению к социальной действительности сознания или стереотипного, закрытого.
Из этого исследования, в котором одновременно были получены данные о принадлежности того или иного сознания и способа мышления тем или иным социальным слоям общества, следует важный вывод, касающийся общей проблемы перехода от коллективизма к индивидуализму (или отхода от коллективизма), которую поднял авторитетный социальный польский психолог Я.Рейковски [83].
Представляется, что нет необходимости столь же категорично отказываться от коллективизма, как его насаждали и воспитывали. Нужно отделить идеологию тоталитаризма, связанную с удобством управления обществом через коллективы и его социальную утопию коллективизма, от реальной практики организации трудовых коллективов, в которой сосуществовали как позитивные явления соревнования, взаимопомощи и т. д., так и негативные. В системе производства, где наличие коллективов было многолетней традицией и способом организации труда, неизбежен консерватизм и сохранение этой формы в ее объективном и субъективном (социально-психологическом) выражении. Возможно, что этот коллективизм появляется в наше время не в сфере организации труда, а в области политических движений за его оплату и т. д. Реализация новых рыночных экономических отношений в системе производства — весьма длительный процесс, который потребует новых способов управле-
450