<<<
ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Письмо CXII
Сенека приветствует Луцилия!
Клянусь тебе, я и хочу образовать твоего друга, как ты
желаешь, и решил сделать это, да он слишком тверд,
чтоб воспринимать, или вернее и это еще хуже
слишком мягок, чтобы воспринимать, и сломлен долголетними
дурными привычками. Я хочу привести тебе пример из нашего
ремесла.
Не всякая лоза годна для прививки: та, что стара и
изъедена, и та, что не окрепла и гнется, либо не принимают
привоя, либо его не питают, не дают срастись с собой, не
перенимают его свойств и природы. Поэтому мы и делаем
обыкновенно надрез над землею, чтобы, если лоза не ответит,
попытать счастья вторично и сделать новую прививку под землею.
Тот, кого ты в письме поручал мне, не имеет сил; он
предавался порокам и оттого подгнил и отвердел
одновременно. Он не может ни принять, ни вскормить привой
разума. "Но ведь он сам жаждет!" Не верь! Я
не хочу сказать, что он тебе лжет; он сам воображает, будто
жаждет. Роскошь ему опротивела, однако он скоро снова с нею
помирится.
"Но он говорит, что такая жизнь ему в тягость".
Не спорю; а кому она не в тягость? Люди и любят, и
ненавидят свою жизнь. Вынесем ему приговор тогда, когда он
на деле докажет нам свою ненависть к роскоши, а сейчас они
только в размолвке.
Будь здоров.
<<<
ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>