А. Миллер. ДРАМА ОДАРЕННОГО РЕБЕНКА И ПОИСК СОБСТВЕННОГО Я

После выхода книги "Драма одаренного ребенка" прошло шестнадцать лет. За эти годы многое изменилось в области психотерапии. Были пересмотрены многие устаревшие теоретические установки, появились новые методы, частично представляющие собой опасность для психического здоровья пациента. Никакая, пусть даже талантливо написанная и вызывающая у читателя душевное волнение книга не способна заменить хорошего психотерапевта. Однако она может при известных обстоятельствах убедить читателей в необходимости пройти курс психотерапии, так как помогает осознать наши подавленные или вытесненные в сферу бессознательного эмоции. Чтение хорошей книги иногда даже может положить начало процессу выздоровления. Эту функцию моя книга, видимо, продолжает выполнять и в наши дни.

Книга "Драма одаренного ребенка" – первая из целого ряда попыток убедить психотерапевтов в необходимости учитывать значение эмоций для человека. Широкий резонанс подтвердил заинтересованность читателей в дальнейшем изучении поставленной в книге проблемы. Этому способствовал накопленный в обществе солидный багаж знаний относительно последствий причиненных ребенку душевных травм и их вытеснения в бессознательное. Здесь огромную роль сыграли средства массовой информации и сами психотерапевты. Новые перспективы открывает нам такая сравнительно недавно возникшая научная дисциплина, как нейробиология, специализирующаяся на исследовании человеческого мозга. Так, Антонио Дамасио – автор изданной в 1995 году в Мюнхене книги "Ошибка Декарта. Чувства, мысли и человеческий мозг"* – на основании многочисленных наблюдений и экспериментов приходит к выводу о том, что люди, лишившиеся мозгового центра управления эмоциями вследствие несчастных случаев или хирургических вмешательств (например, при удалении опухоли), не только не испытывают эмоции, но и не в состоянии принимать разумные решения и хоть как-то устроить свою жизнь. При этом остальные участки их мозга могут функционировать вполне нормально, что подтверждается соответствующими психологическими тестами, выявляющими дефект лишь в сфере чувств и поступков. Совершенно очевидно, что без эмоций у человека не может быть нормальной жизни.

* Descartes' Irrtiim. Fuhlen, Denken und das menschliche Gehirn, Munchen, 1995.

Этот вывод очень важен для понимания последствий душевных травм, полученных ребенком. Что же, с точки зрения нейробиологии, произошло с детьми, чьи судьбы описаны в моей книге? Что, если участок головного мозга, позволяющий нам заботиться о себе и других, оказался у них в зачаточном состоянии? Анализ клинической истории пациентов и приведенные мной примеры подтверждают данную гипотезу. Но для ее неопровержимого доказательства еще требуются обширные исследования. Они помогут нам понять, почему люди, подвергшиеся в детстве унижениям, так и не познавшие родительской ласки и вынужденные подавлять свои эмоции, впоследствии оказались такими беззащитными, и почему многие из них, причем именно те, кто отнюдь не обделен интеллектом, ведут себя иррационально и деструктивно.

Но в отличие от людей, мозг которых из-за несчастных случаев или хирургических операций понес невосполнимую потерю, жертвы пережитых в детстве душевных травм в зрелом возрасте могут вернуть себе способность к эмоциональным переживаниям. В результате многолетних исследований поведения заключенных, отбывавших наказание в Лортонской тюрьме (штат Вирджиния), выяснилось, что рецидивы среди осужденных за тяжкие преступления, которым позволяли в дневное время держать в камерах маленьких животных, составляют всего 20%. У правонарушителей, лишенных "эмоциональной разрядки", этот показатель находится на уровне 80%. Данный пример свидетельствует о том, что присутствие рядом живых существ может пробудить добрые чувства даже у людей, которых в детские годы тем или иным способом заставили забыть об эмоциональных переживаниях, у людей, искалечивших свою жизнь и жизни других людей. Благоприобретенный опыт побуждает их не подавлять в себе потребность в любви, а присутствие в жизни любящего существа, пусть даже маленького зверька, вызывает даже нечто вроде уважения к себе.

Человека постепенно перестает мучить душевная боль, так как ему предоставляется возможность вступить в тесный контакт со своими сегодняшними чувствами и потребностями. Традиционная психология в целом еще совсем недавно недооценивала значение эмоций. Теперь же они стали предметом множества научных исследований.

В будущем было бы желательно научить детей серьезно относиться к своим чувствам, понимать и различать их. Как только такая форма "воспитания" получит общественное признание, родители, воспитатели детских садов и учителя смогут оказать детям необходимую помощь. Повышению уровня знаний педагогов в этой области способствуют данные исследований, проведенных в последнее время нейробиологами.

Когда в конце семидесятых годов я подвергла резкой критике одностороннюю ориентацию на психоанализ, в Европе, в отличие от США, еще очень мало знали о новейших приемах, применяемых психотерапевтами для выявления сокровенных чувств и влечений. Но со временем они получили широкое распространение и в европейских странах. Достаточно назвать телесно ориентированную психотерапию, биоэнергетику, гештальттерапию, первичную терапию и фокусинг.

Хотя появление в сфере сознательного прежних чувств и намерений приносит кое-кому облегчение, снимая внутреннее напряжение и в значительной степени разрешая невротический конфликт, у многих пациентов это одновременно вызывает зависимость от боли, сходную с алкогольной или наркотической зависимостью: душевная боль становится своего рода наркотиком. Тогда пациент может попасть в еще большую зависимость от психотерапевта, обещавшего избавить его от страданий.

Еще несколько лет тому назад вставал вопрос, как помочь людям проникнуть к собственным переживаниям, вытесненным в бессознательное. Теперь уже разработан целый арсенал методов их "пробуждения" и выведения в сознание. Но далеко не все эти методы полностью безопасны. Так, например, непременным условием сеанса первичной терапии является проведение его в затемненном помещении, что может привести к психотерапевтической регрессии: возникновению чувства беспомощности у пациента в сочетании с бездумной идеализацией им психотерапевта. Любые формы психотерапевтического лечения, особенно выведение из бессознательного детских душевных травм, предполагают искренность и честность психотерапевта и его умение осторожно подводить человека к "подвергшимся цензуре", мыслям и чувствам. Все это позволяет пациенту использовать весь свой потенциал для перевода своего неосознанного психического феномена в осознанный путем переживания болезненных чувств горечи и печали. Важно, чтобы пациент не оказался при этом в состоянии зависимости от психотерапевта, ибо она может превратить его в объект самого бессовестного манипулирования. К сожалению, широкое применение в некоторых психотерапевтических центрах изощренных приемов манипулирования сознанием делает их похожими на пресловутые тоталитарные секты.

Но, к счастью, наблюдаются также и позитивные тенденции. Использование новейших способов психотерапевтического воздействия в неблаговидных целях отнюдь не повод для их запрета. Нужно помнить, что их умелое и осторожное применение в сочетании с честностью намерений психотерапевтов уже значительно повысили эффективность психотерапевтического лечения (хотя, впрочем, не надо забывать, что все относительно).

Накопленный психоаналитиками опыт изучения таких явлений, как перенос и контрперенос, также может оказаться весьма плодотворным. Хотелось бы надеяться, что психотерапевты – представители разных школ – объединятся в борьбе с теми, кто употребляет психотерапию во зло пациенту, стремится к установлению зависимости пациента от психотерапевта. Становится все более очевидным, что применительно к детскому возрасту психотерапевты все более ответственно относятся к теории Фрейда. На смену упрощенно-однобокому толкованию приходит более дифференцированная и сбалансированная ее оценка.

Мне хотелось бы сказать еще вот что: я долго искала способы, чтобы рассмотреть сквозь призму психотерапии каждый из эпизодов моего детства, пока, наконец, не поняла, что эта цель недостижима. Новые перспективы открылись мне лишь после того, когда я поняла, что осознать все бессознательные переживания своего детства просто невозможно.