|
|
Карл Густав ЮНГ АРХЕТИП И СИМВОЛ >> Догматы и естественные символы В описании первого из этих сновидений, что предшествовало сну о церкви, говорится о церемонии, с помощью которой восс...Догматы и естественные символы В описании первого из этих сновидений, что предшествовало сну о церкви, говорится о церемонии, с помощью которой воссоздается обезьяна. Чтобы пересказать всю эту процедуру потребовалось бы изложить слишком много подробностей. Я вынужден ограничиться констатацией того, что <обезьяна> относится к инстинктивной личности сновидца, которая полностью игнорировалась им во имя исключительно интеллектуальной установки сознания. В результате инстинкты взяли над ним верх и периодически атаковали его неконтролируемыми вспышками. <Воссоздание> обезьяны означает перестройку инстинктивной личности в рамках иерархии сознания. Такая реконструкция возможна только вместе с важными изменениями установки сознания. Естественно, пациент опасался бессознательных тенденций, поскольку ранее они обнаруживали себя в самой неблагоприятной форме. Последовавший затем сон с церковью представляет собой попытку найти убежище от этого страха под кровом религии. Третий сон о <преображении животных в людей> - очевидным образом продолжает тему первого, т. е. воссоздания обезьяны, с единственной целью - трансформировать ее затем в человеческое существо. Иными словами, чтобы стать новым существом, пациент должен пройти через важные изменения, путем реинтеграции ранее отколотой инстинктивности - тем самым он сможет стать новым человеком. Наше время забыло древние истины, гласившие о смерти ветхого человека и творении нового, о духовном возрождении и прочем старомодном <мистическом абсурде>. Моего пациента - современного ученого - не раз охватывала паника, когда он понимал, какую власть над ним обрели подобные мысли. Он опасался безумия, а между тем две тысячи лет назад человек приветствовал бы такие сновидения в радостной надежде на магическое возрождение и обновление жизни. Однако современная установка - это горделивый взгляд на прошлое как на тьму предрассудков, средневекового и первобытного легковерия, это забвение того, что сама эта установка опирается на всю прошлую жизнь - нижние этажи, на которых покоится небоскреб рационального сознания. Без этих нижних этажей наш ум повис бы в воздухе. Не удивительно, что это нервирует. Подлинная история развития человеческого сознания хранится не в ученых книгах, она хранится в психической организации каждого из нас. Должен признать, что идея об обновлении принимает формы, которые легко могут шокировать современное сознание. Трудно, если не невозможно, соединить образ <возрождения> с картинами, которые рисуют нам сновидения. Прежде чем обратиться к намекам на это странное и неожиданное преображение, следует уделить внимание другому явно религиозному сновидению, на которое я мельком указывал ранее. Если сновидение с церковью было одним из сравнительно ранних в данной серии, то следующий сон принадлежит к позднейшим стадиям процесса. Вот его подробная запись. <Я вхожу в торжественное здание, именуемое <домом внутреннего спокойствия и самососредоточенности>. Внизу множество горящих свечей, образующих как бы четыре пирамиды. У дверей дома стоит старец. Люди входят, они не разговаривают друг с другом, чаще всего они замирают, чтобы сконцентрироваться. Старец у дверей рассказывает мне о посетителях этого дома и говорит: <Покидая его, они чисты>. Теперь я вхожу в дом, я обрел способность полной концентрации. Голос говорит: <То, что ты делаешь, опасно. Религия - это не налог, уплаченный тобой для того, чтобы избавиться от женского лика, ибо этот лик необходим. Горе тому, кто пользуется религией как заместителем другой стороны душевной жизни. Они заблуждаются и будут прокляты. Религия - не замена, но окончательная завершенность, приданная всякой иной деятельности души. Из полноты жизни родится твоя религия, только тогда будешь ты благословенным>. Когда заканчивается последняя фраза, слышится тихая музыка, нечто простое играют на органе, отдаленно напоминающее <волшебство огня> (Feuerzauber) Вагнера. Покидая дом, я вижу пламенеющую гору и чувствую, что этот неугасимый огонь должен быть священным>. Сновидение произвело на пациента глубокое впечатление. Для него это был торжественный и многообещающий опыт, один из тех, что производят полную перемену в отношениях с жизнью и с человечеством. Нетрудно увидеть в этом сновидении параллели с тем, где снилась церковь.
Только на сей раз церковь стала <домом торжества> и <самососредоточенности>.
Нет никаких признаков службы или других атрибутов католической церкви.
Единственным исключением являются горящие свечи, собранные в символическую форму, заимствованную, вероятно, из католического культа .
Свечи образуют четыре пирамиды, которые, видимо, предуготавливают заключительное видение пламенеющей горы.
Число четыре регулярно возникало в его сновидениях - оно играет очень важную роль.
Священный огонь, согласно наблюдениям самого пациента, имеет отношение к <Святой Иоанне> Бернарда Шоу.
<Неугасимый огонь> - это хорошо известный атрибут Божества не только в Ветхом завете, но и как allegoria Christi в неканонической логии[б], упоминаемой в <Гомилиях> Оригена: Вот почему я провожу принципиальное различие между тем, что было произведено и присвоено моими собственными сознательными усилиями, и тем, что ясно и безоговорочно является продуктом бессознательного ума.
Кто - то захочет возразить, что бессознательный ум все же принадлежит мне, а потому такое различение излишне.
Но я не могу сказать с уверенностью, является ли бессознательный ум - моим, так как понятие < бессознательное> предполагает, что я даже не осознаю его наличия.
Фактически, понятие <бессознательного ума> является просто удобным предположением .
На деле я совершенно бессознателен, иначе говоря, совсем не знаю, откуда доносится этот голос.
Я не только не могу воспроизвести этот феномен по своей воле, но я не в силах предугадать и содержание того, что он может до меня донести.
Поэтому было бы самонадеянно считать, будто голос мой принадлежит моему уму.
Это было бы не совсем точно.
Тот факт, что голос воспринимается вами в вашем сновидении, ничего не доказывает, ибо вы можете слышать и шум на улице, который никак своим не назовете.
Только при одном условии вы могли бы на законных основаниях называть голос своим собственным, а именно, если вы считаете свою сознательную личность частью целого, так сказать меньшим кругом, входящим в больший.
Мелкий банковский клерк, который водит друга по городу и показывает ему на здание банка со словами: <А вот мой банк>, - пользуется той же привилегией.
Мы можем предположить, что человеческая личность состоит из двух частей: во - первых, это сознание и все то, что им покрывается; во - вторых, это расплывчатые глубинные регионы бессознательной психики.
Если первое можно более или менее ясно определить и очертить, то целостность человеческой личности необходимо признать недоступной для полного описания или определения.
Другими словами, каждая личность содержит в себе некую беспредельную и не поддающуюся определению часть, ибо ее сознательная и наблюдаемая часть не включает в себя ряд факторов, существование которых мы вынуждены, однако, предполагать, чтобы иметь возможность объяснять наблюдаемые случаи.
Вот эти - то неизвестные факторы и образуют то, что мы называем бессознательным.
У нас нет представления о содержании этих фактов, поскольку мы наблюдаем только их следствия.
Мы можем только предположить, что они имеют психическую природу, сравнимую с содержаниями сознания, хотя полной уверенности в этом у нас нет.
Но стоит лишь представить себе, что подобие существует, и нам уже не удержаться от дальнейшего развития мысли.
Так как содержания нашего ума сознательны и воспринимаются лишь при ассоциации с Эго, значит феномен голоса, наделенного личностным характером, также может принадлежать центру, но уже не тождественному нашему сознательному Эго.
Такое рассуждение допустимо, если мы будем считать Эго подчиненным или включенным в Самость - центр тотальной, беспредельной и не поддающейся определению психической личности .
Когда философские аргументы привлекаются лишь для того, чтобы удивить своей сложностью, этот прием не приводит меня в состояние восторга.
Хотя мои доказательства могут показаться трудными для понимания, они, по крайней мере, представляют собой честную попытку осмысления наблюдаемых фактов.
Проще говоря, так как мы далеки от всезнания, то практически любой опыт, факт или объект содержит в себе нечто неведомое.
Так что если мы толкуем о тотальности опыта, то слово <тотальность> может относиться лишь к сознательной части опыта.
А так как мы не можем предположить, что наш опыт покрывает собой тотальность объекта, то очевидно, что абсолютная тотальность должна в себя включать еще и ту часть, которая в опыт не вошла.
Сказанное верно относительно всякого опыта, а в равной степени и психики, чья абсолютная тотальность покрывает большую часть сознания.
Иными словами, психика не является исключением из общего правила, согласно которому мы устанавливаем что - либо о вселенной ровно настолько, насколько это позволяет нам наша психическая организация.
Мои научные исследования вновь и вновь показывали, что определенные содержания психики имеют своим источником слои более глубокие, нежели сознание.
Эти слои часто содержат в себе видение или знание более высокого порядка, чем то, что в состоянии произвести сознание.
У нас имеется для таких явлений подходящее слово - интуиция.
Произнося это слово, большая часть людей испытывает приятное ощущение - словно употребив его, мы смогли что - то себе объяснить.
При этом не принимается во внимание тот факт, что не вы осуществляете интуицию - наоборот, это всегда она к вам приходит.
У вас есть предчувствие, оно само в вас случилось, а вы его просто улавливаете, если достаточно умны и проворны.
Поэтому голос во сне со священным домом я объясняю как принадлежащий более совершенной личности, к которой сознательное <Я> сновидца относится как часть к целому.
В этом причина того, что голос демонстрирует ум и ясность мысли, превосходящие наличное сознание сновидца.
Такое превосходство является причиной безусловного авторитета, коим наделен голос.
В том, чтб произносит этот голос, содержится своеобразная критика установок сновидца.
В сновидении с церковью он пытался примирить две стороны жизни при помощи какого - то дешевого компромисса.
Как мы уже знаем, неизвестная женщина, Анима, не согласилась с этим и покинула сцену.
В последнем сновидении голос, кажется, занял место Анимы - с той разницей, что вместо эмоционального протеста теперь звучит властная речь о двух типах религии.
Согласно прозвучавшему приговору, сновидец склонен использовать религию как замещение <образа женщины>.
Под <женщиной> подразумевается Анима.
Это подтверждается следующим изречением, гласящим, что религия используется как заменитель <другой стороны душевной жизни>.
Она представляет женское начало, лежащее за порогом сознания, т.
е.
принадлежащее так называемому бессознательному уму.
Критику, следовательно, можно понять так: <Ты обращаешься к религии, чтобы бежать от собственного бессознательного.
Ты используешь ее как заменитель части своей душевной жизни.
Но религия - это плод и кульминация полноты жизни, содержащей обе эти стороны>.
Тщательное сопоставление содержания этого сна с другими сновидениями той же серии безошибочно показывает, чтб представляет собой <другая сторона>.
Пациент все время пытался игнорировать свои эмоциональные нужды.
Он опасался, что они могут вовлечь его в неприятности, например, приведут его к женитьбе и ко всякого рода обязанностям - любви, преданности, доверию, эмоциональной зависимости и вообще к покорности душевным нуждам.
Обязанности эти не имели ничего общего ни с наукой, ни с академической карьерой; более того, само понятие <душа> было для него каким - то интеллектуальным непотребством, таким, что и прикоснуться страшно.
<Таинство> души для моего пациента - это некое иносказание, ставящее его в тупик.
Он ничего не знал о религии кроме того, что она представляет собой вероучение, и решил, что ею можно заменить определенного рода эмоциональные потребности - их можно обойти, если ходишь в церковь.
Предрассудки нашего века сказались на уровне его понимания.
С другой стороны, голос сообщает ему нечто нарушающее всякие условности, неортодоксальное, шокирующее: религия принимается всерьез, ставится на самую вершину жизни.
Причем жизни, включающей в себя <другую сторону> и подрывающей тем самым любезные сердцу интеллектуальные и рационалистические предрассудки.
Это был настолько серьезный переворот в сознании, что мой пациент часто опасался, что сойдет с ума.
Должен сказать, имея представление о типичных интеллектуалах сегодняшнего и вчерашнего дня, что попавшему в такую переделку человеку можно посочувствовать.
Всерьез считаться с <образом женщины>, другими словами, с бессознательным - какой удар по просвещенному здравому смыслу! Я начал курс лечения только после того, как пациент записал первую серию из примерно 350 сновидений.
Я получил тем самым полное представление о всех нюансах его неупорядоченного опыта.
Не удивительно, что он хотел бросить это предприятие.
К счастью, у этого человека была своя <религия>: он <тщательно принимал во внимание> свой опыт и в достаточной мере верил в него, что помогало ему держаться испытанного и продолжать начатое нами дело.
На руку оказалось и то обстоятельство, что пациент был невротиком: стоило ему проявить недоверие к опыту, попытаться отрицать голос, как невротическое состояние тут же возвращалось.
Он просто не мог <погасить огонь> и был принужден признать непостижимо нуминозный характер своего опыта.
Он был вынужден примириться с тем, что неугасимый огонь был <священным>.
Таковым было sine qua non его исцеления.
Конечно, можно было бы посчитать этот случай исключением из правил - подобно тому, как все подлинно человечные и совершенные личности суть исключения.
Верно, что подавляющее большинство образованных людей нельзя отнести к цельным личностям, а вместо истинных ценностей они наделены множеством суррогатов.
Такое существование неизбежно вызывает невроз, как у нашего пациента, так и у множества других людей.
То, что у нас принято называть <религией>, в такой степени является подделкой, что я часто спрашиваю самого себя: не выполняет ли такого рода <религия> (я предпочитаю называть ее вероучением) важную функцию в человеческом обществе? Несомненная цель замещения - поставить на место непосредственного опыта некий набор пригодных символов, подкрепленных твердыней догмата и ритуала.
Католическая церковь поддерживает их всем своим непререкаемым авторитетом, протестантская церковь (если этот термин еще применим) настаивает на вере и евангельском благовестии.
Пока эти два принципа работают, люди надежно закрыты от непосредственного религиозного опыта .
Даже если нечто подобное с ними и случится, они могут обратиться к церкви, где им объяснят - пришел ли этот опыт от Бога или от дьявола, принять его или отвергнуть.
Мне по роду своей деятельности приходилось встречать людей, которые имели подобный непосредственный опыт и не пожелали подчиниться догматическому авторитету.
Мне приходилось наблюдать, как они проходили все стадии исполненных страсти конфликтов, переживали страх безумия, отчаянную путаницу, депрессии, которые были одновременно гротескными и наводящими ужас.
Так что я вполне сознаю чрезвычайную важность догмата и ритуала - по крайней мере в качестве методов умственной гигиены.
Если мой пациент - католик, я неизменно советую ему исповедоваться и причащаться, чтобы защитить себя от непосредственного опыта, который может оказаться слишком тяжелой ношей.
С протестантами обычно много сложнее, поскольку догматы и ритуалы сделались настолько бледными и слабыми, что в значительной степени утратили свою эффективность.
Исповедь, как правило, отсутствует, а пасторы разделяют со своей паствой общую нелюбовь к психологическим проблемам и, к несчастью, общее для них психологическое невежество.
Католический <руководитель совести>, как правило, владеет несопоставимо большим психологическим мастерством.
Более того, протестантские пасторы получают на теологическом факультете научную подготовку, которая, в силу господствующего критического духа, подрывает наивность веры, в то время как в подготовке католического священника подавляющую значимость имеет историческая традиция, что способствует укреплению авторитета института церкви.
Конечно, я мог бы, как врач, принадлежать к сторонникам так называемого научного вероучения, свести содержание невроза к вытесненной детской сексуальности или воле к власти.
С помощью такого умаления психики можно было бы защитить известное число пациентов от риска появления и переживания непосредственного опыта.
Но я знаю, что эта теория лишь частично истинна, т.
е.
улавливает только отдельные поверхностные аспекты невротической психики.
А я не могу убеждать моих пациентов в том, во что сам не верю безоговорочно.
Тоща мне могут возразить: <Но вы же советуете католикам ходить в церковь и исповедоваться - в таком случае вы пропагандируете то, во что сами не верите>, - имея в виду, что я протестант.
В ответ на такую критику я должен сразу заявить, что стараюсь вообще обходиться без проповеди моих верований.
Конечно, я держусь моих убеждений, но они не выходят за пределы того, что я считаю своими действительными познаниями.
Я убежден в том, что я знаю.
Все остальное - это гипотезы, и я отношу к Неведомому множество самых разнообразных вещей.
Они меня не касаются.
Они начнут меня касаться, если я почувствую, что должен знать о них что - нибудь.
Поэтому, если пациент убежден в исключительно сексуальном происхождении своего невроза, то я не стану ему препятствовать, ибо знаю, что такое убеждение, особенно если оно глубоко укоренилось, является превосходной защитой от приступов ужасающей неопределенности непосредственного опыта.
Пока эта защитная стена держится, я не стану ее ломать, так как знаю, что должны существовать какие - то весомые причины такой узости кругозора пациента.
Но если сновидения начнут разрушать его защитительную теорию, то я буду поддерживать более широкую личность, что я и делал в тех случаях, когда дело касалось описанных выше сновидений.
Точно так же и по тем же мотивам я поддерживаю гипотезы верующего католика, но до тех пор, пока они работают.
В любом случае я поддерживаю защитные средства и не задаю академических вопросов о том, насколько истинны наши представления об этой защите.
Мне довольно того, что она работает.
Что же касается нашего пациента, то надо сказать, что в данном случае стена католической защиты рухнула задолго до того, как я с ним столкнулся.
Он посмеялся бы надо мной, посоветуй я ему исповедоваться или нечто в этом роде.
Точно так же он посмеялся бы и над сексуальной теорией, которая тоже не оказала бы ему поддержки.
Но я всегда давал ему ясно понять, что целиком нахожусь на стороне услышанного им во сне внутреннего голоса, в коем я видел часть его будущей цельной личности, назначение которой состояло в том, чтобы освободить нашего пациента от его односторонности.
Для интеллектуальной посредственности, со свойственным ей просвещенным рационализмом, всеупрощающая научная теория тоже является очень хорошим защитным средством - в силу потрясающей веры современного человека во все, на что приклеен ярлык науки.
Такой ярлык сразу успокаивает, почти так же как
Карл Густав ЮНГ. АРХЕТИП И СИМВОЛ.
Просмотров: 743 Категория: Хрестоматия Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|