Нормы групповые

[от лат. norma — руководящее начало, образец] — совокупность правил и требований, вырабатываемых каждой реально функционирующей общностью и играющих роль важнейшего средства регуляции поведения членов данной группы, характера их взаимоотношений, взаимодействия и общения. Наличие в группе более или менее развитой, разветвленной и относительно устойчивой системы групповых норм не только позволяет ей соотнести поведение каждого своего члена с выработанным эталоном и на этом основании выбрать наиболее эффективное средство воздействия на данную личность, но и значительно облегчает осуществление социального контроля за активностью этой общности со стороны социального окружения. Групповые нормы способствуют повышению устойчивости и стабильности группы, тем самым выполняя своего рода консервативную роль и нередко порождая ригидность и неспособность группы к перестройке своей жизнедеятельности в необычных, например, экстремальных условиях. Так, групповые нормы, принятые в корпоративных группировках, жестко и однозначно регламентирующие практически все без исключения действия членов группы, блокируют при этом процессы как группового развития, так и личностного становления подавляющего большинства членов такой общности. В группе высокого уровня социально-психологического развития, напротив, многие групповые нормы, будучи достаточно гибкими и пластичными, определяют некоторый ряд допустимых и принимаемых вариантов активности ее членов. Одним из важнейших признаков развитости системы групповых норм является высокий показатель предметно-деятельностного и ценностно-ориентационного единства членов группы, особенно в нравственной и деловой сферах ее жизнедеятельности. При этом основанием подобной сплоченности в высокоразвитой общности является не конформная реакция индивидов на групповое давление, а подлинное самоопределение каждой личности, без чего не только невозможна успешная интеграция индивида в конкретной группе, но и крайне затруднена его адаптация в широком социуме. Связано это, прежде всего, с тем, что групповые нормы являются специфическим видом и своеобразной призмой преломления социальных норм, регулирующих жизнедеятельность больших групп и всего сообщества в целом.

При этом как социальные нормы вообще, так и собственно групповые нормы делятся на кодифицированные и, так называемые, резидуальные.

Первые представляют собой официальный свод правил, регламентирующих поведение индивида в той или иной социальной группе либо ситуации и имеют четко определенный источник происхождения (законодательные органы государства, администрация предприятия и т. п.). Соблюдение кодифицированных норм, как правило, обеспечивается специально уполномоченными обществом лицами, а санкции за их нарушение опять-таки четко прописаны и определены заранее.

Резидуальные же нормы или правила, по определению Х. Гарфинкеля, представляют собой «...“рутинные основания повседневной деятельности”, то есть нормы, регулирующие деятельность человека, но остающиеся при этом некодифицированными и неэксплицированными»1. Эти нормы управляют теми сторонами человеческого поведения, которые не охвачены формальными, аналитически выверенными и упорядоченными социальными нормами, характеризуются двумя основными критериями: «1) большинство людей согласны с этими правилами; 2) эти правила остаются незаметными до тех пор, пока не происходит их нарушение»2.

По мнению большинства современных социальных психологов, резидуальные правила являются результатом оперантного обусловливания и служат своего рода краеугольным камнем социального порядка, поскольку в повседневной жизни «...участники социального взаимодействия непосредственно и нерефлексивно понимают, “что так делается, и делается именно так”, и это понимание стабилизирует индивидуальное поведение и, тем самым, социальный порядок»1. Данный вывод подтверждается целым рядом эмпирических исследований и, в частности, результатами классических экспериментов С. Милграма по изучению последствий нарушения резидуальных правил, регламентирующих поведение индивидов в метро и в очередях. Как отмечает С. Милграм, «результаты нашего эксперимента по совершению поступков, которые попадают под категорию “так не делается”, заставляют предположить, что знание объективного социального порядка управляет поведением не только на когнитивном уровне.., но и на эмоциональном. Действия, выходящие за рамки привычных социальных устоев, по крайней мере в нашем случае приводят к мгновенному возникновению интенсивной сдерживающей эмоции. Эта эмоция жестко направляет действия индивида в русло устоявшихся социальных стереотипов, составляющих стабильный фон повседневной жизни»2.

В этой связи вполне понятно значение резидуальных норм в групповом контексте, поскольку отсутствие такого рода универсальных неформальных правил поведения и социального взаимодействия практически исключает возможность интеграции уникальных в своей индивидуальности субъектов в единую психологически самоценную общность, равно как и участие каждого отдельного индивида в нескольких различных группах членства. Более того, некоторые исследователи считают, что на практике групповые нормы сводятся почти исключительно к резидуальным, по сути дела, правилам. Так, например, по мнению Д. Гоулмана и его коллег, «нормы являются выражением неявного обучения на групповом уровне — это негласные правила, которые мы черпаем из повседневных взаимодействий и автоматически усваиваем»3.

Заметим, что в отечественной социальной психологии гораздо более устоявшимися являются понятия формальные и неформальные групповые нормы. Первыми, с точки зрения описываемой психологической реальности, в целом соответствуют понятию «кодифицированные нормы», а вторые — «резидуальные нормы».

При этом, опрерируя в целом более простыми и привычными понятиями «формальные групповые нормы» и «неформальные групповые нормы», практический социальный психолог должен абстрагироваться от достаточно устойчивой негативной каннотации, связанной со словом «формальный». Последнее в российской ментальности, как правило, ассоциируется с чем-то обременительным, а главное, нередко в содержательном плане бесполезным. Между тем, формальные групповые нормы могут быть вполне функциональными и, более того, необходимыми. В то же время даже внешне целесообразные и продуктивные неформальные нормы при определенных условиях оказываются деструктивными с точки зрения групповой эффективности. Так, например, бесспорно необходимая для развития и качественного функционирования группы норма, подразумевающая безусловное право каждого члена сообщества на собственную точку зрения и ее высказывание, при злоупотреблении ею может порождать синдром непринятия решения, а в крайних случаях полностью парализовать деятельность группы. Такого рода угроза легко парируется, если упомянутая неформальная норма дополняется рядом формальных норм, регламентирующих процедурную сторону обсуждения, принятия и выполнения решения. Идеальной в этом смысле представляется ситуация, когда формальные и неформальные групповые нормы согласованы и дополняют друг друга. Однако одной из наиболее распространенных проблем в управленческой и педагогической практике является как раз наличие отчетливо выраженного разрыва, а иногда и противоречий между кодифицированными и резидуальными групповыми нормами. При этом ошибкой как менеджеров, так и многих педагогов, является аппеляция исключительно к формальным нормам в сочетании с игнорированием неоднократно экспериментально зафиксированного факта устойчивости именно резидуальных норм, часто остающихся неизменными даже при существенном обновлении состава группы.

По этой причине интеграция формальных и неформальных групповых норм, а также осознание сути и значимости последних официальным руководителем является одной из ключевых задач при создании команд в организации. Более того, по мнению ряда авторов, именно оценка структуры и содержания групповых норм является одним из решающих критериев позволяющих судить о том, является ли данная конкретная группа командой и насколько она эффективна. В частности, как считают Д. Гоулман с коллегами, «...именно групповые нормы помогают определить, можно ли считать, что команда функционирует как единый организм или же она является лишь совокупностью людей, работающих вместе. В одних коллективах открытое противостояние и ожесточенная конфронтация являются обычным делом, а в других — игра в заинтересованность лишь прикрывает всеобщую скуку. В более эффективных командах, как правило, люди умеют слушать и задавать вопросы, относятся друг к другу с уважением, поддерживают друг друга словом и делом и преодолевают разногласия без обиняков и с юмором. Каковы бы ни были господствующие в коллективе принципы, люди непроизвольно их чувствуют и стараются вести себя соответственно. Другими словами, нормы диктуют, “что такое хорошо” в данной ситуации, и таким образом, руководят действиями людей»1.

В процессе командообразования на третьей стадии группового развития происходит интеграция не только формальных и неформальных властных структур, но и формальных и неформальных групповых норм. При этом, как показывает ряд исследований и социально-психологическая практика, для эффективности работы команды групповой контракт, наряду с нормами, отражающими специфику каждого конкретного сообщества, должен отражать ряд универсальных моментов:

1. Определение миссии команды и краткое изложение командного видения (и то, и другое в результате проделанной группой работы, как правило, претерпевает существенные изменения по сравнению с изначальными). При этом в контракт обязательно закладываются конкретные, измеряемые критерии, позволяющие судить о том, что миссия выполнена.

2. Нормирование распределения формальных и неформальных властных полномочий и ответственности в команде в логике неразрывности ответственности и власти и прописывание процедуры принятия решений.

3. Фиксацию факта принятия каждым членом команды личной ответственности за групповой процесс и результат.

4. Принципы и процедуры разрешения конфликтных ситуаций.

5. Нормы распределения дивидендов, полученных в результате работы команды между ее участниками. Сюда относится и распределение авторских прав

на интеллектуальные и иные продукты, созданные в процессе совместной деятельности, по завершении работы команды (Этот немаловажный аспект часто упускается при подготовке контракта).

Необходимо отметить, что при заключении контракта неформальные групповые нормы, изначально принимаемые «по умолчанию», отчетливо рефлексируются всеми членами группы и, по сути дела, кодифицируются. Это обстоятельство представляется крайне важным, поскольку «когда людям понятны основные ценности и нормы группы, то эффективная работа даже не требует личного присутствия руководителя... Члены команд, обладающих групповым самосознанием и способностью к самоуправлению, сами проявляют инициативу и работают с полной отдачей; они готовы прививать и укреплять нормы гармоничных взаимоотношений и поддерживать взаимную ответственность за их соблюдение»1.

Вполне понятно, что планируя не только программы командообразования, но и более локальные мероприятия, направленные на развитие как сообщества в целом, так и отдельных его членов, практический социальный психолог должен иметь ясное представление о содержании формальных и неформальных групповых норм, а также о степени приверженности им кажого из участников курируемой группы.

Что касается групповых норм, то для практического социального психолога, по сути дела, одним из первостепенных критериев, диагностически раскрывающих характер межличностных отношений в малой группе и уровень ее социально-психологического развития, являются такие показатели, как содержательно-оценочное отношение членов сообщества к тем нормам, которые определяют характер, интенсивность и направленность жизнедеятельности группы, близость их позиций, смысловое совпадение их взглядов по этому поводу, степень готовности отстаивать необходимость следовать этим нормам и не нарушать их. Без учета подобного социально-психологического параметра внутригрупповой жизни практический социальный психолог оказывается не в силах ни нарисовать адекватный реальности социально-психологический портрет конкретной общности, ни действенно воздействовать как на личностное развитие отдельных членов группы, так и на протекание процесса группообразования сообщества в целом.