ТРЕВОГА

– аффективное состояние, вызванное какой-либо опасностью, и эмоциональная реакция на нее.

   В психоаналитической литературе чаще всего в качестве равнозначных используются два понятия – «страх» и «тревога». В текстах З. Фрейда фигурирует термин Angst, который обычно переводится на русский язык как «страх». В англоязычной литературе используется термин anxiety, переводимый на русский язык как «тревога». Отсюда проистекает терминологическая неопределенность, когда подчас одно и то же психическое состояние или эмоциональная реакция человека описываются то словом «страх», то термином «тревога».

   В работах З. Фрейда находит отражение различное понимание страха. Помимо того, что он различал реальный и невротический страх, речь шла у него о различном толковании природы и источников страха. Так, в работе «Торможение, симптом и страх» (1926) основатель психоанализа подчеркнул, что ранее полагал, будто страх в каждом случае возникает автоматически, в то время как позднее начал рассматривать страх в качестве «преднамеренного сигнала со стороны Я». Некоторые психоаналитики полагают, что в случае спонтанной, автоматической реакции организма на травматическую ситуацию следует говорить о страхе, а преднамеренный сигнал со стороны Я рассматривать в качестве тревоги.

   В русскоязычной психоаналитической литературе не проводится, как правило, различий между страхом и тревогой. Наличие обоих понятий предопределяется не содержанием описываемых процессов, а привычным восприятием терминологии зарубежных работ. В частности, в англоязычных изданиях чаще всего используются такие понятия, как «тревога», «тревожность», в то время как в немецкоязычных и франкоязычных говорится о страхе.

   Среди психоаналитиков предпринимались попытки провести содержательные различия между страхом и тревогой. Так, в работе К. Хорни (1885–1952) «Невротическая личность нашего времени» (1937) подчеркивалось, что хотя оба термина описывают родственные явления, тем не менее между «страхом» и «тревогой» есть различие: «страх является реакцией, сообразной наличной опасности, в то время как тревога является несоразмерной реакцией на опасность или даже реакцией на воображаемую опасность». Такое различение страха и тревоги воспроизводило, по сути дела, размышления З. Фрейда, выраженные им «В новом цикле лекций по введению в психоанализ» (1933), где рассматривалось различие между реальным и невротическим страхом.

   В подобном разграничении страха и тревоги имеется один недостаток, связанный с тем, что вывод о том, пропорциональна ли реакция человека, зависит от уровня познания, достигнутого в данной культуре. Обратив внимание на этот недостаток, К. Хорни внесла изменение в определение рассматриваемых феноменов. По ее мнению, страх и тревога являются адекватными реакциями на опасность, но в случае страха опасность очевидна, объективна, а в случае тревоги она скрыта, субъективна. Словом, «интенсивность тревоги пропорциональна тому смыслу, который для данного человека имеет данная ситуация».

   Практическое значение введенного К. Хорни различия между страхом и тревогой состоит в том, что попытка убедить невротика в необоснованности его тревоги бесполезна, поскольку эта тревога связана не с ситуацией, имеющей место в реальности, а с тем, как она ему представляется. Поэтому терапевтической задачей становится выявление того смысла, который имеет для невротика определенная ситуация.

   С точки зрения К. Хорни, в западной культуре имеются четыре способа избежать тревоги: ее рационализация; ее отрицание; попытка заглушить ее наркотиками; избегание побуждений, чувств, мыслей или ситуаций, вызывающих ее. Рационализация – наилучший способ оправдания своего уклонения от ответственности, состоящий в «превращении тревоги в рациональный страх». Отрицание тревоги – избежание ее путем устранения из сознания. Наркотизация – использование алкоголя и наркотиков, а также погружение в социальную деятельность под влиянием страха одиночества, заглушение тревоги в работе, чрезмерная потребность во сне, сексуальная активность. Избегание – отрицание всего того, что может вызвать тревогу, связанное с внутренними запретами, проявляющимися в истерической слепоте, импотенции, фригидности.

   З. Фрейд полагал, что страх включает в себя физиологические основания, его специфическим источником является сексуальность и он порождается в раннем детстве. В отличие от этих представлений К. Хорни исходила из следующих положений: «тревога возникает не столько из-за страха перед нашими влечениями, сколько из-за страха перед нашими вытесненными влечениями»; специфический источник тревоги лежит не в сексуальности, а во враждебности, в «вытесненных враждебных влечениях»; «тревожность как целое не является инфантильной реакцией» и предстает в человеке не как повторение прошлого, а как развитие, характеризующееся непрерывной цепью реакций, начиная с ранней тревожности до ее взрослых особенностей.

   Развитие представлений о тревоге нашло отражение в работе К. Хорни «Новые пути в психоанализе» (1939). В ней были сформулированы такие положения. Во-первых, в отличие от страха тревожность характеризуется расплывчатостью и неопределенностью, и, если даже имеется конкретная опасность, как при землетрясении, тем не менее «тревожность связана с ужасом перед неизвестным». Во-вторых, тревога вызывается такой опасностью, которая «угрожает самой сущности или ядру личности». В-третьих, в противоположность страху тревога связана с чувством беспомощности перед надвигающейся опасностью.

   К. Хорни различала два типа тревожности: базальную, возникающую в ответ на потенциальную опасность, и ярко выраженную, связанную с ответом на явно выраженную опасность. Базальная тревожность – невротическое явление, возникающее в результате конфликта между существующей зависимостью от родителей и бунтом против них. В более общем плане базальная тревожность означает чувства внутренней слабости и беспомощности по отношению к миру, воспринимаемому как потенциально враждебный и опасный.

   На необходимости различать страхи и тревоги настаивали и другие психоаналитики, в частности, Э. Эриксон (1902–1904). В работе «Детство и общество» (1950) он провел следующее различие между ними: страхи – это состояния опасения, сосредоточенного на изолированных и могущих быть узнанными угрозах, так что их можно трезво оценить и реалистически противостоять им; тревоги – «диффузные состояния напряжения» (возникающего в результате нарушения либидозного и агрессивного контроля), которое преувеличивает опасность и даже вызывает иллюзию внешней угрозы, не указывая на подходящие пути защиты или овладения. По мнению Э. Эриксона, не боязнь опасности, а страх перед состоянием бесцельной тревоги толкает человека на нелогичное действие, неразумное бегство или безрассудное отрицание опасности. «Когда нам угрожает такая тревога, мы либо преувеличиваем опасность, бояться которой нет никаких причин, либо игнорируем угрозу, опасаться которой есть все основания».

   С точки зрения Э. Эриксона, в детстве страх и тревога настолько близки друг другу, что они просто неразличимы, поскольку ребенок не обладает способностью разграничения внутренних и внешних, реальных и воображаемых опасностей. Ребенок вправе развить тревогу, когда чего-то боится, точно так же как он вправе иметь детские страхи, пока не разовьет рассудительность. Обычно некоторые опасения ребенка называют страхами, хотя те же самые опасения взрослого причисляют к тревогам, поскольку они продолжают у него существовать в резком контрасте со способностью оценивать опасность. Инфантильные страхи являются предшественниками многих иррациональных тревог. «Быть способным сознавать и обуздывать наш страх, не поддаваясь тревоге и даже вопреки ей, чтобы соблюсти точную меру и сохранить предостережение против всего, чего должен бояться человек, – вот необходимое условие для трезвого, рассудительного расположения духа».

   Различие между страхом и тревогой имело место также в исследованиях Р. Мэя (р. 1909–1904). Он исходил из того, что страх является следствием угрозы потерять блага жизни, в то время как тревога представляет собой угрозу утраты смысла существования. Если страх не угрожает ядру личности, то тревога наносит удар по основанию ее психической структуры, на которой строится понимание человеком самого себя, других людей, окружающего мира. По мнению Р. Мэя, невро-тична не сама тревога, а попытка ее избежать. Невротик бежит от «базисной тревоги», но в результате этого начинает испытывать тревогу там, где нормальный человек испытывает лишь страх, осознает конкретные опасности и находит в себе силы противостоять им.

   Задача аналитической терапии – тщательная проработка последствий тревожности пациента с целью ее ослабления и устранения невротических наклонностей, обусловивших его специфическое отношение к себе и другим людям.