ДЕКАЛОГ, или десятисловие

—один из древнейших фрагментов Торы (закона иудеев), названный так по числу кратких заповедей (Исх 20:1—17). Предположительно датируется 8 в. до н. э., окончательно сформировался в 6 в. до н. э. Не исключена вероятность и гораздо более древнего происхождения: декзлог связан с традицией ближневосточных кодексов. Две заповеди (соблюдение Субботы и почитание родителеи), возможно, не сразу приобрели положительный вид и возникли раньше отрицательных заповедей (ср.: Исх 21:17; Втор 5:14; 27:16). Текстологически декалог предшествует Книге Завета (Исх 20:22--23), повторяется с небольшими изменениями во Втор 5;6—21, Лев 19 также содержит близкие декалогу заповеди, Заповеди декалога предъявлены не как идеальное требование, а как непосредственное выражение жизни—откровение: в них Бог открывает себя к живому не как потусторонне-мистическое существо—верховная санкция заповедей, а в самых конкретных действиях, которым следуют и внимают; благодеяния Бога продолжаются делами живых. Только в таком взаимоподдерживаюшем усилии осуществляется жизнь. Поэтому заповеди не нуждаются в обосновании. в непременно категорической форме—они насыщены повествовательными подробностями и в конце концов переходят в рассказ, но и тогда являются повелительными. Фактически они даны как природная закономерность: жизнь не происходит помимо заповедей, их нарушение прекращает жизнь—жизнь заповедана, заповеди—жизненны. Слово и жизнь вплетаются друг в друга (см. также Нагорная проповедь). Заповеди дли иудея самодостаточны и апофатичны: отрицая частные случаи, они говорят о Боге, и Бог присутствует в них.

Направленность заповедей на подражание Богу, их слияние с жизнью обеспечивают действенность этики. Жизнь или смерть переданы не как награда или наказание за исполнение или нарушение заповедей, а составляют саму практику их осуществления. Возможность внеэтического исполнения заповедей исключена. Даже те заповеди, которые в контексте Библии как будто  не обнаруживают для современного человека явного этического смысла, а принадлежат к числу ритуальных или правовых (напр., запреты идолослужения и воровства), в библейские времена не были таковыми. Запрет идолослужения ориентирует заповеди декалога на подражание Богу—на единственно абсолютно-всеобщую норму—вне этого запрета этическое действие десятисловия было невозможно. Запрет воровства не означал запрета лишь на кражу имущества, а равно распространялся и на родственников, и на животных, не потому что люди приравнивались к вещам, а потому что жизнь человека  без родных, без накопленного имущества — всего того, что составляет его достояние, была невозможна. Вещи тоже сотворены Богом, они входят в жизнь как непринадлежащее человеку, и сосуществуют с ним как и живое. Точно так же заповедь «не пожелай» запрещает такое желание, которое затрагивает в человеке внутренне-интимную сферу жизни, заданную объективно—в вещах и других людях, — а вовсе не имеет в виду ее положение как «владельца собственности»: запрет «не пожелай» тождествен запрету «не сделай». Человеческое намерение, поступки и природа— весь мир образуют сплошную действительность; живое—действительность, подчиненную регулирующему воздействию заповеди. Заповедь почитания родителей (Втор 21:18—21; 27:16) была связана с отеческим отношением Бога к народу и предъявлена как обоюдное выражение любви отцов и детей. Заповедь Субботы — напоминая о труде и отдыхе Бога на седьмой день творения, распространяла этот пример на людей и животных. Запреты прелюбодеяния, лжесвидетельства также опирались на почерпнутые из традиции примеры категорического неприятия таких действий Богом, Запрет убийства, возможно, ограничивал обычай кровной мести, остающейся прерогативой Бога—то, что живет, не уходит из-под опеки Создателя. Структура декалога воспроизводит порядок жизни—отношение Бога и человека (со всем живым), такой же порядок присутствует и в двух главных заповедях Христа—любить Бога и ближнего. Заповеди декалога были распространены не только среди иудеев, но только иудеям они предъявлялись цельно, как абсолютные.

И. В. Кирсберг