УТОПИЯ

изображение идеального обществ. строя, лишённое науч. обоснования. Термин «У.» ведёт происхождение от назв. книги Мора (1516). Понятие «У.» стало нарицательным для обозначения различных описаний вымышленной страны, призванной служить образцом обществ. строя, а также в расширит. смысле всех соч. и трактатов, содержащих нереальные планы социальных преобразований.

У. как одна из своеобразных форм обществ. сознания традиционно воплощала в себе такие черты, как осмысливание социального идеала, критику существующего строя, а также попытки предвосхитить будущее общества. Первоначально У. тесно переплетается с легендами о «золотом веке», об «островах блаженных». В античности и особенно в эпоху Возрождения под влиянием великих географич. открытий У. приобрела преим. форму описания совершенных гос-в, якобы существующих гдето на земле, либо существовавших в прошлом («Город Солнца» Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, «История севарамбов» Д. Вераса и т. п.), в 17-18 вв. получили распространение также различные утопич. трактаты и проекты социальных и политич. реформ. С сер. 19 в. У. всё больше превращается в специфич. жанр полемич. лит-ры, посвящённой проблеме социального идеала и моральных ценностей.

У. разнообразны по социальному содержанию и лит. форме - это различные течения утопического социализма, а также рабовладельческие У. Платона и Ксенофонта; феодальнотеократические У. Иоахима Флорского, В. Андрее «Христианополис» (Andreae J.V., Republicae Christianopolitanal descriptio, 1619) и др.; бурж. и мелкобурж. У.- Дж. Гаррингтона «Республика Океания» (Harrington J., The CommonWealth of Oceana, 1656), Э. Беллами «Взгляд назад» (Bellamy Е., Looking backward, 1888), Т. Герцки «Фрейландия» (Hertzka Th., Freiland, 1890), а также многочисл. технократич., анархич. и др. У. Многие утопич. сочинения предлагали решение отд. проблем: трактаты о «вечном мире» (Эразм Роттердамский, Э. Крюсе, Ш. СенПьер, И. Кант, И. Бентам и др.), педагогия. У. (Я. А. Коменский, Ж. Ж. Руссо и др.), научно-технические (Ф. Бэкон).

У. ярко представлена также в истории обществ. мысли древнего и ср.-век. Китая (утопич. соч. Мо-цзы, Лао-цзы, Шан Яна и др.), народов Бл. и Ср. Востока (аль-Фараби, Ибн Баджа, Ибн Туфайль, Низами, Ибн Рушд и др.), в лит-ре России 18-20 вв.- «Путешествие в землю Офирскую» (1786) M. M. Щербатова, «Рассуждение о мире и войне» (ч. 1-2, 1803) В. Ф. Малиновского, соч. декабристов и революц. демократов, романы ?. ?. Богданова и др.

По мере развития обществ. наук, особенно после возникновения марксизма, У. в значит. мере утрачивает свою познават. и прогностич. роль. Своим возрождением в 20 в. У. во многом обязана Уэллсу, к-рый не только написал много утопич. произведений, но и считал создание и критику социальных У. одной из осн. задач социологии. Сорель противопоставлял У. как рационализированное ложное сознание социальному мифу как стихийному выражению обществ. потребностей. Исследование У. занимает большое место в социологии знания Манхейма, стремившегося обосновать отличие У., к-рая выполняет функции социальной критики, от идеологии, к-рая, по его мнению, выполняет апологетич. функции. Согласно Мэмфорду, осн. назначение У. состоит в том, чтобы направить обществ. развитие в русло «уготованного будущего», заставляя массы примириться с ним как якобы с неизбежностью, продиктованной «технологич. императивом». Буржуазные социологи долгое время третировали У. как «химерические» проекты преобразования общества, к числу которых они бездоказательно относили и научный коммунизм.

Однако победа социалистич. революции в России и подъём освободит. движения во всём мире были ими восприняты как реальная угроза воплощения У. в действительность. Господствующей тенденцией в 20-50-х гг. на Западе стала дискредитация У. посредством сочинения разного рода антиутопий, предрекавших мрачное будущее человечеству.

В 60-70-х гг. 20 в., в связи с глубоким идейным кризисом бурж. сознания, У. привлекает к себе возрастающее внимание обществ. деятелей, идеологов и социологов капиталистич. Запада. Среди них наблюдается двойств. отношение к У. С одной стороны, продолжаются настойчивые попытки дискредитировать У., отождествить марксизм с утопич. сознанием, а коммунизм - с мильенаристскими движениями в прошлом, чтобы подчеркнуть недостижимость коммунистич. идеалов. Эта тенденция явно преобладает среди консерваторов, а также ревизионистов, марксологов и советологов (3. Бауман, Л. Колаковский, О. Лемберг и др.). С др. стороны, раздаются призывы создать привлекательную для широких масс либерально-демократич. У. в качестве альтернативы марксизму и науч. коммунизму, с целью идеализировать гос.-монополистич. капитализм или обосновать программу его обновления посредством «реформации сверху», противопоставляемой социалистич. революции (Ф. Хайек, Ф. Л. Полак, У. Мур, Б. П. Беквит). Нек-рые футурологи и экологи на Западе стараются использовать У. для придания привлекательности своим концепциям о будущем: наиболее типичны в этом отношении сочинения Б. П. Беквита «Следующие 500 лет» и Э. Калленбаха «Экотопия». Многие мелкобурж. радикалы, идеологи движения «новых левых», не видя практич. путей к достижению социальной справедливости, намеренно становятся на позиции воинствующего утопизма (Р. Миллс, Г. Маркузе, П. Гудмен и др.). Для совр. бурж. У. характерно переплетение утопич. и антиутопич. тенденций, к-рое выражается в том, что провозглашаемый в ней социальный идеал, как правило, сопровождается отказом от традиц. гуманистич. и демократич. ценностей (напр., «Второй Уолден» Б. Ф. Скиннера). Чем больше разрыв между социальной действительностью антагонистич. общества и провозглашаемыми идеалами, тем утопичнее становятся представления бурж. и мелкобурж. идеологов о будущем. Это проявляется в их переходе от «скрытой» к «открытой» У., т. е. к намеренному утопизму, к-рому присущ крайний волюнтаризм. Перефразируя Гегеля, они утверждают, что «всё действительное утопично, а всё утопичное действительно», что перед человечеством якобы нет иной альтернативы, кроме выбора между «утопией или гибелью» (Р. Дюмон, П. С. Хеншоу, В. Феркис и др.).

Марксистская социология рассматривает У. как одну из форм неадекватного отражения социальной действительности; однако в прошлом У. выполняла важные идеологич., воспитат. и познават. функции. Значение У. определяется её классовым содержанием и социальным назначением. У. является выражением интересов определ. классов и социальных слоев, как правило, не находящихся у власти. Для оценки совр. бурж. и мелкобурж. У. принципиальное значение имеет различие, к-рое проводил В. И. Ленин между либеральной и народнич. У. Первая «вредна не только тем, что она - утопич. но и тем, что она развращает демократическое сознание масс»; что касается второй, то «марксисты должны заботливо выделять из шелухи народнических утопий здоровое и ценное ядро искреннего, решительного, боевого демократизма крестьянских масс». При этом следует учесть, что в условиях общего кризиса капитализма реакционность либеральной У. возрастает, тогда как прогрессивность и социальная критичность радикальной (популистской) У. становится исторически ещё более ограниченной (см. В.И.Ленин, Две утопии, в кн.: ПСС, т. 22, с. 117-21). У. также имеет много общего с социальным мифом по идейному содержанию, с социальной сатирой - по лит. форме, с науч. фантастикой - по познават. функции. Вместе с тем У. обладает целым рядом особенностей: в первую очередь убеждением в возможности разрешения всех противоречий общества однократным применением к.-л. универсальной схемы, рассматриваемой как панацея от любого социального зла. Для У. поэтому характерны антиисторизм, намеренный отрыв от реальности, нигилистич. отношение к действительности, стремление конструировать вещи и отношения по принципу «всё должно быть наоборот», склонность к формализму, идеалистич. понимание истории,  обнаруживающее себя в преувеличении роли воспитания и законодательства, а также упование на поддержку со стороны выдающихся личностей, обладателей власти, филантропов и т. п.

В истории общества и обществ. мысли У. нередко служила формой выражения революц. идеологии. Многие осн. принципы освободит. движения трудящихся, нравств. и законодат. нормы, системы педагогики и образования были впервые сформулированы в У. Великие утописты, как отмечал Энгельс, «... гениально предвосхитили бесчисленное множество таких истин, правильность которых мы доказываем теперь научно...» (Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., т. 18, с. 499).

Хотя возникновение науч. социализма подорвало социальное значение У., лишило её многих прежних функций, У. не утратила своей роли в качестве специфич. жанра лит-ры. Положит. значение У.«в совр. эпоху проявляется в двух направлениях: она позволяет предвосхищать вероятное отдалённое будущее, к-рое на данном уровне познания не может быть научно предсказано в конкретных деталях, и может также предостерегать от нек-рых отрицат. социальных последствий человеч. деятельности. Эти формы У. стимулировали развитие в социологии методов нормативного прогнозирования и сценариев с целью анализа и оценки желательности и вероятности предполагаемого развития событий.