ГАРМОНИЯ СФЕР

музыка сфер, антич. учение о муз. звучании планет (в т. ч. Солнца и Луны и планетных «сфер») в рамках геоцентрических представлений Евдокса, Птолемея и др. (астрономия до Евдокса не знала сфер, Платон говорит о «кругах», Аристотель просто о звучании «светил») и - шире - о музыкально-математич. устройстве космоса, характерное для пифагорейской и платонич. традиции. В лат., в т. ч. ср.-век., текстах употребляется также термин harmonia (musica) caeli (mundi) -«гармония (музыка) неба (или мира)».

В др.-греч. философию учение о Г. с. было введено Пифагором, но впервые засвидетельствовано для «пифагорейцев» (5 в. до н. э.) Аристотелем в 9-й гл. II кн. трактата «О небе» (290 Ь 12 слл.), где оно подвергнуто сокрушит. критике, косвенно направленной против Платона (ср. также Метафизика 982 Ь 32: пифагорейцы считали всю Вселенную «гармонией и числом»). В изложении Аристотеля «скорости (светил), измеренные по расстояниям, относятся между собой так же. как тоны консонирующих интервалов», и поэтому «звучание, издаваемое светилами при движении по кругу, образует гармонию» (т. е. звукоряд в одну октаву: в пифагорейском употреблении сам термин означал октаву). Согласно Александру Афродисийскому, высота тона пропорциональна скорости светила; по Цицерону (De re publica 6, 18), самый высокий тон астральной гаммы принадлежит сфере неподвижных звёзд, самый низкий - Луне. Адаптация Г. с. в эсхатология, мифе об Эре в 10-й кн. «Государства» Платона (617 b , ср. также 530 d и Кратил 405с) предопределила долгую жизнь идеи Г. с. и её необычайный успех на исходе античности и в ср. века.

Согласно гипотезе Д. Бернета - В. Кранца, в древнейшем варианте (у самого Пифагора) речь шла только о трёх сферах - звёзд (включая планеты), Луны и Солнца, соотносившихся с тремя интервалами: квартой (3:4), квинтой (2:3) и октавой (1:2), тем самым вся муз.-математич. сущность космоса сполна выражалась тетрактидой. В древнем пифагореизме Г. с. служила «доказательством» сокровенной числовой природы мира и имела глубокий этич., эстетич. и эсхатологич. смысл, поскольку «душа» тоже мыслилась как «гармония», изоморфная гармонии космоса, земная лира была точным «отображением» небесной, игра на ней - приобщением к гармонии Вселенной и приготовлением к возвращению на астральную прародину; музыка производила в душе катарсис и являлась медициной духа (согласно пифагорейскому преданию, непосредственно слышать Г. с. мог только Пифагор, остальные не различают её «за неимением контрастирующей с пей тишины»).

Г.с. входила в более широкий круг концепций «космич. музыки», не обязательно связанной с астрономией. От Г. с. в собств. смысле следует отличать корреляцию четырёх тонов тетрахорда (четырёхструнной лиры) и четырёх элементов (Боэций, О музыке 1, 20) или «пифагорейскую» теорию музыки времён года в изложении Аристида Квинтилиана (III 19 р. 119, 15 W.-I.): весна образует кварту по отношению к осени, квинту по отношению к зиме, октаву по отношению к лету и т. д. Сходные концепции засвидетельствованы для др.-вост. традиций, в частности «халдейской» (Plut., De an. procr. 31), египетской (Diod. I, 16, 1) и особенно китайской (ср., напр., соответствие пяти нот кит. гаммы «пяти элементам» и временам года).

Благодаря оживлению идеи Г. с. в неопифагореизме и неоплатонизме и гл. обр. через посредство Августина, Макробия и Боэция пифагорейскоплатоновское космологич. понимание музыки подчинило себе всю ср.-век. и зап.-европ. муз. эстетику. Параллельно - благодаря включению Г. с. в систему Птолемея - идея музыки сфер продолжала жить в астрономии и астрологич. традиции вплоть до нового времени («Гармония мира» Кеплера, 1619, и др.). Представления о Г. с. имели успех у поэтов всех веков - от Скифина Теосского до Шекспира («Венецианский купец» V, 1),