КУЛЬТУРА И ТЕХНОЛОГИИ КОНТРОЛЯ

Культура - это не только выражение личных интересов и пристрастий, выраженное в группах в соответствии с правилами и привычками. Она также предоставляет идентификацию с системой ценностей. Создание культурной памяти и учреждение символического порядка посредством установления ментальных и идеологических пространств - традиционная практика культурного конструирования; символические сценарии порождают реальность через опосредование имплицитного политического нарратива и логики. Карты мира излучают ауру обоснованности и отмечают пути жизни, используемые в качестве когнитивных инструментов. Образ мира как симуляция или карта реальности может быть высоко действенным. Это объясняет инвестиции в культурную репрезентацию. От историографии до образования, восприятие подвергается воздействию ментальных сценариев, которые учреждают символический порядок.  Как писал родоначальник современной науки public relations Эдвард Бернейс, разница между образованием и пропагандой - только в точке зрения. «Проповедь того, во что мы верим - это образование. Проповедь того, во что мы не верим - это пропаганда». Развитие в области электронных коммуникаций и цифровых медиа открывает путь глобальному телеприсутствию определенных ценностей и поведенческих норм, и обеспечивает возрастающие возможности контролирования общественного мнения через увеличение потока воздействующей коммуникации. Информация становится все менее отличимой от пропаганды, определяемой как «манипуляция символами в целях влияния на взгляды». Кто управляет метафорами - управляет мыслью.

Вездесущий поток информации слишком быстр, чтобы его осмыслить. Ценность создаваемой экономики внимания состоит и в том, что можно с пользой направлять восприятие на определенные области, выставлять одни аспекты на свет, с тем, чтобы другие остались в тени. Возрастающий фокус внимания на спектакле заставляет исчезнуть все, что не входит в предопределенный горизонт событий. Манипуляции в инфосфере происходят также и в виду глубокого проникновения в коммуникационный ландшафт агентов влияния. Широкомасштабные операции по управлению общественным мнением, с целью руководства психологическими мотивациями, фабрикации согласия и влияния на политику, не являются исключительно открытием ХХ столетия. Обильные свидетельства фиктивных культурных реконструкций обнаруживаются уже в Средневековье; широкое внимание и интерес со стороны медиа привлекли последние обнаружения умопомрачительных фальшивок, поставленные на широкую ногу подделки генеалогий, официальных документов и кодексов. Так, в XII веке в Европе псевдо-исторические документы широко применялись как средства политической легитимации и психологических манипуляций. Некоторые консервативные источники даже утверждают, что большинство документов этого периода было подделано. Ретроспективно, целые империи могут оказаться плодом культурного конструирования. Более того, такие писатели, как Мартин Берналь, автор «Сфабрикованной Древней Греции», наглядно показали, насколько глубоко культурная пропаганда и историческая дезинформация внедрены в работу европейских ученых. С целью поддержать идеологическую гегемонию определенных европейских элит, ввиду расистских идей и скрытых политических интересов, фабриковались целые исторические сценарии и разрывались культурные связи.

Возрастающая информатизация общества  и экономики является также причиной повышающейся релевантности культуры, культурного программного обеспечения для психо-политической структуры влияния. Также и в ходе т.н. «холодной войны» были важны вопросы культурной гегемонии. В книгах «Культурная холодная война» и «Как Америка украла авангард» Фрэнсис Стенор Сандерс и Серж Гильбо открывают закулисную работу машины культурной пропаганды и сообщают оттенок экстравагантности, с которым она выполняла свою миссию. Любопытно, что в интересах противодействия «коммунистической угрозе» предпринимались попытки поддержать отдельные прогрессивные и либеральные позиции. Если верить современным аналитическим расследованиям историков, кажется, что среди крупных прогрессивных культурных журналов на Западе едва ли был хоть один, не основанный или не поддерживавшийся спецслужбами, или свободный от агентов спецслужб. В свете этого, заявление, сделанное Кубой на мировой конференции ЮНЕСКО в Гаване в 1998 году, согласно которому культура является «оружием XXI столетия», - не кажется необоснованным.

Информационное миротворчество в обширной военной литературе по информационной войне описывается как «чистейшая форма войны». От холодной войны до войны кодов, конструирование мифов, имеющее намерение примирить личностный опыт человека с окружением, использовалось в управлении конфликтами для интеграции и мотивации. Часто отмечалось, что в информационном обществе разведка виртуально выполняет роль, принадлежавшую ранее прямому насилию; тогда Информационное Миротворчество - устанавливающее психологически-культурные параметры через подсознательной силы определения, достигаемые медиацией и интерпретацией, - должно считаться самым современным видом оружия.