Философия Мартина Хайдеггера. Феноменология и онтология

Итак, отношение Хайдеггера к феноменологии Гуссерля было весьма противоречивым. С одной стороны, Хайдеггер прошел школу Гуссерля и сам не раз говорил о том, что феноменология - в единстве с онтологией - лежит в основании его философствования. С другой стороны, гуссерлевская феноменология подвергается в учении Хайдеггера существенной трансформации и, по мере эволюции хайдеггеровской концепции, играет в ней, по-видимому, все менее значительную роль. И все-таки вряд ли возможно обоснованно отрицать феноменологические генезис и смысл ряда идей и раннего, и позднего Хайдеггера. Вместе с тем в 20-30-х годах в истории философии появилась и новая для феноменологии проблема - проблем^ влияния на позднее гуссерлианство идей и предпосылок экзистенциального философствования, с которым Гуссерль сталкивался в основном благодаря дискуссиям с Хайдеггером и знакомству с рядом его сочинений.

Какие идеи феноменологии оказались для Хайдеггера наиболее важными? Хайдеггер прежде всего воспринял кардинальную идею феноменов и феноменологического метода, с особым сочувствием отнесясь к "Логическим исследованиям" Гуссерля. В тексте 1953-1954 гг. "Из диалога о языке между японцем и спрашивающим" Хайдеггер вспоминал о начале 20-х годов: "В те годы я как ассистент Гуссерля регулярно читал каждую неделю с господами из Японии первое большое произведение Гуссерля, "Логические исследования". Сам учитель к тому времени уже не слишком высоко расценивал эту свою появившуюся на рубеже веков работу. У меня, однако, были свои основания, почему для целей введения в феноменологию я отдавал предпочтение "Логическим исследованиям". И учитель с великодушным терпением отнесся к моему выбору". Предпочтение, оказанное "Логическим исследованиям", было связано с включением в самое их ткань принципов феноменологической работы: любая тема и проблема возводилась к "данностям сознания", к феноменам; интенциональность и ее предметности изначально оказывались структурами и предметностями сознания. Хайдеггера, однако, привлекал и брошенный Гуссерлем лозунг "Назад к самим вещам!" При этом он полагал, что основатель феноменологии не выполнил собственного призыва - он возвратил философию лишь к "онаученным", логизированным очевидностям сознания, а не к истинно изначальным его данностям. Так развертывалось кардинальное размежевание между Хайдеггером и Гуссерлем.

Об отношении раннего Хайдеггера к феноменологии можно судить по текстам его лекций, прочитанных в Марбурге в 1923-1924 гг. и опубликованных под заголовком "Введение в феноменологическое исследование" в 17-м томе Полного собрания сочинений.

Излагая свое понимание термина "феноменология" (впервые появившегося в XVIII в. в работе немецкого просветителя Ламберта, принадлежавшего к школе Христиана Вольфа), Хайдеггер обращает внимание на следующие моменты. Греческое слово (18)

Хайдеггер подвергает оценке и конкретному исследованию гуссерлевскую феноменологию. "Исследование, которое мы обозначаем как феноменологию, впервые явилось на свет под примечательным заголовком "Логические исследования". Они двигались в рамках традиционной дисциплины, именуемой логикой" (S. 59). Гуссерль, разъясняет Хайдеггер, намеревался создать что-то вроде учебника логики, но по существу он попытался привести предметные области этой дисциплины к специфическому виду созерцания, а через него - к содержанию, к "самим вещам" (S. 50). Согласно Хайдеггеру, благодаря "Логическим исследованиям" произошло такое обогащение современной философии плодотворными результатами, которое она еще не сумела в должной мере оценить. Хайдеггер признает, что предпринятое в этой работе Гуссерля прояснение основных феноменов логики, благодаря которому центральной темой феноменологии стало чистое сознание, было по преимуществу теоретико-познавательным исследованием (S. 56). Но Хайдеггер тут же предпринимает и особое перетолкование феноменологии, интерпретируя сознание как особое бытие, задачей которого является забота, а именно забота нечто "привести к знанию" (zur Kenntnis zu bringen) (S. 57, 58).

Обращаясь к "Идеям к чистой феноменологии и феноменологической философии" Гуссерля, Хайдеггер высоко оценивает и выдвигает на первый план гуссерлевскую критику "натурализма", сводящего сознание, его методы и формы к тем, которые исследует и применяет естествознание. Несколько иначе относится он к подробно разбираемой в этих же лекциях гуссерлевской критике "историзма", обращенной прежде всего в адрес Дильтея - по причине, о которой уже говорилось: в этом вопросе Хайдеггер ближе к Дильтею, чем к Гуссерлю.

Большое место в лекциях занимает тема "Декарт-Гуссерль", да и вообще принципиальное "устанавливание" рождающейся хайдеггеровской философии к главным идеям картезианства. Собственно, антикартезианская критика Гуссерля и гуссерлевский "образ Декарта" не слишком вдохновляли Хайдеггера (к тому же следует учесть, что лучшие, поистине классические, тексты основателя феноменологии о Декарте появлятся позднее, в конце 20-х годов).

Но главный пункт размежевания Хайдеггера с Гуссерлем лежит теперь в вопросе о бытии и о роли онтологии. Третья глава "Введения в феноменологическое исследование" носит программное для Хайдеггера название "Изначальное забвение (замалчивание - Versaumnis) вопроса о бытии у Гуссерля по отношению к тематическому полю феноменологии и задача увидеть и эксприцировать Dasein в его бытии". Именно эту программу Хайдеггер и станет реализовывать в "Бытии и времени". Но уже в рассматриваемом тексте "Введения" отчетливо видно, по каким линиям развертывается и будет продолжаться принципиальное для Хайдеггера размежевание с Гуссерлем и его вариантом феноменологии. Это поворот от трансцендентальной феноменологии к феноменологической онтологии, связанный с немалыми трудностями и противоречиями. Ведь Хайдеггер принял трансценденталистский тезис Канта и Гуссерля, согласно которому мир, его вещи, его бытие даны нам только через сознание. Однако полностью согласиться с феноменологическим трансцендентализмом Хайдеггер не мог - и вот по каким причинам. Во-первых, его беспокоили неизбежные в этих случаях субъективистские и даже солипсистские последствия. Во-вторых, в особо интересовавшей Хайдеггера онтологической проблематике требовал объяснение аспект "da" - наличной данности, присутствия, изначальности бытия, в том числе и по отношению ко всякому сознанию. В-третьих, как уже отмечалось, у раннего Гуссерля по существу отсутствовало (ив споре с Дильтеем и другими "истористами" было даже изгнано) измерение историчности, которое Хайдеггер оправданно считал пред-данным всякому сознанию. В "Бытии и времени" Хайдеггер, следуя Гуссерлю, подчеркивал, что онтология должна выступить как феноменология. Здесь был заключен существенный мотив хайдеггеровской критики традиционной онтологии, которая пыталась представить бытие объективно и объективистски - просто как сущее, как данное, безотносительное к человеку. Хайдеггер, в споре с этой онтологией, поставил на первое место в своей онтологии не бытие как таковое, a Dasein, истолкованное как человеческое бытие, изначально наделенное сознанием. Впрочем, именно в споре с Гуссерлем (для которого онтология была лишь одной из дисциплин широко разветвленной феноменологии) Хайдеггеp изменил статус онтологии. Как это произошло, мы специально рассмотрим далее.

Критическое отношение к феноменологии наиболее одаренного ученика не прошло даром и для Гуссерля, тем более что основатель феноменологии и сам чувствовал, что феноменологическое философствовании как бы Дчшено прочного теоретического фундамента. В главе "Феноменология" третьей книги учебника рассказывалось о том, как Гуссерль в конце 20-х и в 30-х годах пришел к новой разработке вопроса о данности мира и к теме "жизненного мира", благодаря которой в феноменологию вторглись ранее отсутствовавшие в ней исторические, офиальные измерения. Несмотря на негативное отношение к хайдеггоовскому "Бытию и времени" (в котором, кстати, историческое измерение также осталось скрытым в тени абстрактной аналитики бытия), Гуссерль вышел к новым темам, к корректировке концепции феноменологической редукции не без влияния онтологии Хайдеггера.