КИСТЯКОВСКИЙ Богдан (Федор) Александрович

(4(16)11. 1868, Киев - 16. 04. 1920, Екатеринодар (ныне Краснодар) - философ, социолог и правовед. Учился на историко-филологическом ф-те Киевского ун-та, затем в Харьковском и Дерптском ун-тах, наконец, в 1895 г. поступил на философский ф-т Берлинского ун-та, где занимался под руководством Г. Зиммеля; в 1897 г. посещал также семинары В. Виндельбанда, Т. Циглера и Г. Кнаппа в Страсбургском ун-те. " В 1898 г. К. защитил диссертацию "Общество и индивидуальность" (Берлин, 1899; на нем. языке), к-рая принесла ему известность в научных кругах Германии. В 1901 г. К. посещал семинар Г. Еллинека в Гейдельберге, участвовал в организации журн. "Освобождение" (совместно с П. Б. Струве) и сб. "Проблемы идеализма". По возвращении в Россию в 1902 г. он нек-рое время провел в Вологде, куда была сослана его жена и где находились Бердяев, Луначарский, Богданов и др. В 1903-1904 гг. К. принимал участие в съездах "Союза освобождения" (прообраз кадетской партии), происходивших в Германии, и в 1904 г., после амнистии, к-рую получила его жена, вернулся в Киев, где сотрудничал в журн. "Вопросы жизни". В 1906 г. по приглашению Новгородцева читал курс государственного и административного права в Московском коммерческом ин-те. В 1907-1910 гг. был редактором журн. "Критическое обозрение"; в эти годы он сблизился с Гершензоном, что предопределило его участие в сб. "Вехи" (М., 1909), где была напечатана его ст. "В защиту права". В 1909 г. он нек-рое время преподавал на юридическом ф-те Московского ун-та, а в 1912-1914 гг. - в ярославском Демидовском юридическом лицее, редактировал журн. "Юридический вестник", превратившийся в один из лучших научных журналов России. В 1917 г. К., защитив магистерскую диссертацию, стал проф. юридического ф-та Киевского ун-та. В 1919 г. был избран академиком только что основанной Украинской Академии наук. Вместе с В. И. Вернадским (первым президентом Академии) и др. академиками ездил к генералу А. И. Деникину с целью отстоять права академии. Во время этой поездки заболел, перенес операцию и умер в Екатеринодаре (Краснодаре), где и похоронен. По своим философским взглядам К. неокантианец, а его социология - высшее достижение неокантианской социологии в дореволюционной России. Цель социологии, по К., выработка "работающих" понятий, таких, как "общество", "личность", "социальное взаимодействие" , "толпа", "государство", "право" и т. д. Как теоретическая наука социология призвана объяснить саму идею и способы функционирования "власти" в государстве. К., правда, приходит к выводу, что идея власти в полном объеме недоступна рациональному познанию и может быть осмыслена в конечном итоге лишь методами художественно-интуитивного познания. Однако для социологии, по его мнению, достаточно констатировать, что сама идея власти и связанные с нею понятия господства и подчинения являются результатом психологического взаимодействия индивидов. Будучи сторонником "методологического плюрализма", К. считал, что в об-ве одни элементы подчиняются законам причинности, др. - принципам телеологии. Обе эти сферы об-ва иногда функционируют независимо друг от друга, иногда же пересекаются друг с другом, тем самым усложняя социальную жизнь. Большую роль в "нормальном об-ве" играют элементы культуры, к-рые превращают власть и все ее атрибуты в элементы "коллективного духа", т. е. общественного сознания. В противном случае в об-ве преобладает правовой нигилизм, чреватый социальными потрясениями. По этой же причине К. Критикует попытки заменить социальные понятия понятиями нравственности (в частности, идею В. С. Соловьева о государстве как "организованной жалости"). Высшее научное достижение К. - кн. "Социальные науки и право" (М., 1916), куда в сильно "переплавленном" виде вошли лучшие его статьи, написанные в течение 20 лет его деятельности. В последние годы жизни он работал над кн. "Право и науки о праве", к-рую рассматривал как "главную" свою" книгу. Она уже печаталась в Ярославле, когда там в 1918 г. вспыхнуло эсеровское восстание, и книга погибла в результате пожара в типографии. Попытки вдовы К. опубликовать затем рукопись не увенчались успехом, и в настоящее время  судьба ее неизвестна.