ИСТОРИОСОФИЯ

- концепция философии истории, созданная как целостное постижение вариативности и преемственности конкретных исторических форм с т. зр. раскрытия в них универсального закона или метаисторического смысла. Центральное место в И. занимает осмысление сущности и основных процессуальных мотивов того исторического периода, в котором находится субъект философствования в соответствии с его собственными критериями определения исторических форм. Фактически, И. реализуется как целокупное постижение сущности истории с позиций метафизически полагаемых ее основных моментов. Традиционно таких моментов три: "начало истории", обосновывающее тот или иной смыслообразующий источник исторического движения, становления; "конец истории", реализующий завершение и окончательное раскрытие постулированных ранее закономерностей и смыслообразующих параметров процесса; и располагающееся между ними поле исторической преемственности социальных, культурных, религиозных форм, олицетворяющих определенный тип включенности человека в универсальный процесс. Тип историософского мышления формируется в античной культуре, развивается в европейской и исламской средневековой культуре и обретает свою вершину в универсальных метафизических системах классической европейской философии, а также в тех философских течениях XX в., которые тесно связаны с традиционными христианскими парадигмами. Традиционная восточная культура (китайская и индуистско-буддистская) полагает иной тип осмысления мироздания и человека в их взаимоотношениях и не порождает специфического историософского знания.

Исторически первой историософской системой античности была мифологическая концепция последовательного регресса исторических эпох, предложенная Гесиодом. Далее в античной культуре практически не разрабатывается историософская тематика, но предлагаются универсальные формулы теоретического выражения мифосимволических концепций мирового космогонического процесса. Эти логико-теоретические конструкты (платонизм, неоплатонизм, позднеантичный синкретизм, в т. ч. - гностицизм) оказали существенное влияние на последующую разработку И. в христианской культуре. Традиционный христианский тип И. складывается из сочетания историософских мотивов мессианизма, присутствующих в иудаизме, и собственно новозаветных постулатов, включая эсхатологические мотивы Откровения Иоанна. "Национально-конфессиональный критерий избранности" той общности, которая призвана воплощать в земной истории божественные предначертания, в христианской культуре сменяется чисто конфессиональным. Здесь речь идет уже не об избрании народа, а о созидании совершенной общины христиан, реализующей фундаментальные принципы свободного выбора "жизни в Боге". Христианская И. основывается на двух оппозициях: оппозиции истории "небесной" и истории земной, а также на оппозиции "Царства Духа" и "Царства Кесаря" в самой земной истории. Первая оппозиция олицетворяет взаимоприсутствие провиденциально-объективных и субъективных факторов исторического становления как всечеловеческого (первоначально - всехристианского) искупления первородного греха. Само грехопадение осмысляется как метафизический момент "начала истории", а искупление и становление Богочеловечества как раскрытия провиденциального смысла мироздания (поворотный пункт земной истории - пришествие Христа как акт личностного воплощения Богочеловечества) являет собой момент "окончания истории". Христианская И. традиционно рассматривает преемственность мировых эпох (дающих вариативность взаимоотношений Бога и человека) в концептуальных мотивах "священной" или "церковной истории". "Священная история" как основа христианской И. дает логику исторического процесса, представленного как последовательность этапов обожения, начинающегося с индивидуального принятия христианской модели духовности и социального действия и завершающегося утверждением вселенского Богочеловечества. "Церковная история" развертывается в учении о становлении церкви как потенциальной соравности Богу в единстве совершенного общения и совершенного типа общественности. Иной уровень историософских построений - картина преемственности исторических эпох, выраженная в последовательности воплощения Ликов христианской Троицы.

Для христианской парадигмы И. характерно присутствие принципа избранности. Он реализуется не только в утверждении избранности "общины праведных", но и в самом типе понимания истории как логического процесса, имеющего свои "узловые моменты" и перемещающегося периодами относительно индифферентного к метаисторическому, сверхсобытийному смыслу или закону течения повседневности. Фактически, основанием для выделения этих периодов служит метафизический принцип универсального становления. Соответственно, смыслосодержащие, закономерные параметры исторического процесса (и историософского знания) лежат вне собственного поля историософского мышления: в теологии, космологии, теистической онтологии и антропологии. Сам по себе исторический процесс в традиционной историософской схематике оказывается вписанным в универсальный процесс миротворения, становления мира и его "свершения". Антропологические параметры исторического становления рассматриваются, как правило, в двух основных аспектах: развитие взаимоотношений Бога и человека (от чистой трансцендентности реального и сверхреального до осуществления Богочеловеческого исхода), а также специфические мотивы включенности индивида в мировой процесс. Тем самым полагается фундаментальный принцип европейского историзма, заключающийся в выведении тех или иных объективных (вне- и надличностных) параметров истории, в действие которых так или иначе вписывается человеческий (субъективный) фактор. Даже в традиционном христианском типе мышления, утверждающем персоналистический характер включенности индивида в мировой процесс, сама индивидуальность реализуется практически в проблематике выбора между добром и злом. Степень свободы данного выбора целиком зависит от степени значимости провиденциально-благодатного осуществления исторического замысла.

С т. зр. общей логики христианской И. все ее ведущие мотивы сохраняются и с развитием светской философской культуры в Европе: практически все универсальные метафизические системы новоевропейской философии включают в себя целостные историософские концепции. Их положение в рамках этих систем существенно не отличается от положения и функциональных связей теистической И. в общей структуре универсальной теологии средневековья. При этом изменениям в основном подвергается понятийно-концептуальный аппарат И., с одной стороны, приближающийся к инструментам современной метафизики, а с другой стороны, используемый для выведения конкретных социально-политических концепций на основании самой И. (которая в смысле своих оснований точно так же зависит от общей системы метафизических построений). Трансформируется и фундаментальное обоснование И.: если ведущим критерием, обосновывающим компетентность историософского мышления в традиционном христианстве, являлись авторитет Священного Писания и персональный целостно-мистический и интуитивный опыт философа, то теперь в качестве такого критерия выступает "исторический разум" как единство познавательных, системно-организующих и практических способностей человека. Сохраняются и постулаты основных метафизических моментов истории (т. е. сам тип осмысления исторического процесса с позиции того или иного руководящего принципа, монистического закона истории). Их присутствие можно обнаружить и в гегелевской И., и в марксистской философии истории.

Характерной чертой новоевропейской И. является принцип европоцентризма (что можно понять как аналог иудео-христианского мессианизма и избранничества). Суть его в том, что логика всемирной истории выстраивается по образцу истории европейской цивилизации: само понятие "всемирная история" провоцирует идею общего источника и единых для всего человечества закономерностей исторического становления. Тем самым устанавливается универсальность культурно-исторических претензий европейского типа цивилизации и рационально-технологической культуры. Наиболее характерные примеры европоцентризма - триадическая картина культурной преемственности "античность - средневековье - новое время" , гегелевская схема смены "исторических миров" от "восточного" до "германского", наиболее полно воплощающего культурно-исторические параметры самораскрытия духа, а также теория общественно-экономических формаций К. Маркса

Со второй половины XIX в. начинается движение, направленное на преодоление классической рационалистической метафизики и связанных с нею парадигм исторического мышления. Можно выделить три наиболее влиятельных направления критики традиционной И. и попыток разработки нетрадиционных моделей осмысления истории. Это - экзистенциализм, "философия жизни" (вместе с близкими иррационалистическими течениями) и "цивилизационный подход" (см. "КУЛЬТУРНО-исторических типов теория" ). Кроме того, претензии на неметафизическое, строго научное осмысление истории выдвигались позитивизмом. Но, фактически, позитивистская философия истории сохраняет основные параметры метафизической И (трехстадийная теория Конта), даже заостряя свойственное ей восприятие истории как преимущественно духовного процесса или гипостазированного процесса познания.

Экзистенциализм, утверждающий первичность человеческой проблематики в культуре и в философии, начиная с С. Кьеркегора пытается обнаружить те структурные составляющие истории, которые непосредственно связаны с проблематикой раскрытия личностной уникальности и, одновременно, оказываются "пограничными", "трансцендируюшими" по отношению к человеку в ситуации "заброшенности". Логическим завершением историософских поисков экзистенциализма становятся идеи А. Камю о фундаментальной "бесперспективности" истории: история создается в спонтанной жизнедеятельности, и всякий целенаправленный исторический, социальный акт в действительности так же не рационален, как и труд Сизифа. Но некоего радикального выхода (кроме самоубийства) из замкнутого исторического абсурда нет - человек обречен на историю, которая и есть то, что есть сам человек (К. Ясперс выдвигает принцип постоянства коммуникации и как осевой структуры истории; но основная цель ее - установление связи с трансцендентным началом - недостижима в исторических пределах. Следовательно, исторический процесс состоит в постоянстве стремления к выходу за его пределы) Такой образ истории направлен на преодоление неизбывного телеологизма классической И. "Философия жизни" выдвигает свои варианты нетрадиционного исторического мышления. Фактически, основное направление его - элиминация рационализированного характера И., утверждение в качестве основного понятия и содержания истории самой жизни (жизненного порыва, жизненных форм, воли к жизни и т. п.). Линейность и целостность исторического процесса оказываются иллюзорными - как и вся культурная реальность, лишь заглушающая и маскирующая хаотические и неразумные порывы жизни. История перестает быть только историей культуры и цивилизации, представая в качестве специфической формы всеобщей эволюции (А. Бергсон). Основным инструментом исторического и социального познания становится уже не "чистый разум", но индивидуальное сознание, чувствующее свою причастность к всеобщей жизни. Естественное человеческое чувство рода вкупе с рационально-теоретическим, научным знанием дает человеку синтетическую интуицию как фундаментальное преимущество в противоборстве со стихийным характером космических и исторических процессов.

Основные системы "цивилизационного подхода" (Н. Я. Данилевский, Н. Леонтьев, О. Шпенглер, А. Тойнби) так же ориентированы на преодоление однолинейной телеологической схематики традиционной И. Но это преодоление происходит на уровне размывания самого принципа "всемирной истории": история мира в данном случае предстает самостоятельной историей отдельных цивилизаций или культурно-исторических типов, практически не пересекающихся в своей жизнедеятельности. Внутренняя же логика жизни цивилизации оказывается циклической: генезис - развитие - стабилизация - упадок - гибель. Т. е. в рамках отдельной цивилизации общая линия развития сохраняется, но утрачивает тот смысл безграничного прогресса, который был характерен для рационалистической И. Если экзистенциализм ставит в центр исторической проблематики личность, а "философия жизни" - универсальные биологические феномены, то "цивилизационный подход" характеризуется своего рода физическим редукционизмом вместе с существенным акцентом на национально-этнических и культурно-этнических параметрах исторического движения. Практически, многообразие подходов к осмыслению истории и теоретической систематизации культурно-исторического опыта говорит о невозможности одномерного и однонаправленного процесса логической и исторической преемственности, что составляет существо традиционной И.

Е. В. Гутов