ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ, ПРОСОПОПЕЯ

(греч. prosopopofia, от prosopon — лицо и poieo — делаю) — один из типов аллегории: стилистический прием, состоящий в том, что неодушевленному предмету, отвлеченному понятию, живому существу, не наделенному сознанием, приписываются качества или действия, присущие человеку: «Обвеян вещею дремотой, полураздетый лес грустит; из летних листьев разве сотый, блестя осенней позолотой, еще на ветке шелестит» (Ф.И. Тютчев). О. — один из древнейших тропов. О. было связано в древности с анималистическими представлениями и религиозными верованиями. О. занимает большое место в мифологии (например, Уран (Небо) и Гея (Земля) — личностно-оформленные стихии, отношения между которыми уподобляются человеческому бракосочетанию), в фольклоре: фантастические и зоологические персонажи былин, сказок, легенд и т.п.; «олицетворяются» явления природы, быта (печь, зеркальце и др.). На О. строится один из самых близких к фольклору жанров — басня, уходящая корнями в глубокую древность. Например: «В лесу воспитанная с негой, под тяжкой трется ось телегой и, неподма-занна, кричит. А Бык, который то везет, везя молчит, изображает ось господчика мне нежна, который держит худо счет, по-русски мот, а Бык — крестьянина прилежна. Страдает от долгов обремененный мот, а этого не воспомянет, что пахарь, изливая пот, трудится и тягло ему на карты тянет» (Сумароков. Ось и Бык). О. — важнейший структурный элемент античной и средневековой литературы, в частности древнерусской. Например — разговор княза Игоря с рекой в «Слове о полку Игореве». В современном языке О. чаще1 всего встречаются в языке художественной литературы. Особенно часто писатели обращаются к О., описывая картины природы. Мастерски использовал этот троп Есенин. К клену поэт обращался как к старому доброму знакомому: «Клен ты мой опавший, клен заледенелый, что стоишь, нагнувшись, под метелью белой? Или что увидел? Или что услышал? Словно за деревню погулять ты вышел». В его поэзии Заря окликает другую; Плачут вербы, шепчут тополя; Спит черемуха в белой накидке; Стонет ветер, протяжен и глух; Цветы мне говорят прощай, головками склоняясь ниже; Липы тщетно манят нас, в сугробы ноги погружая... Как сильное изобразительное средство выступает О. и в художественной прозе. Например: «Непуганая ташкентская весна прошла за окнами, вступила в лето... Фруктовый ларек торговал и для больных тоже — но мои ссыльные копеечки поеживались от цен» (А. Солженицын). О. употребительно и в обиходно-разговорной речи: Песня за душу берет. О. бывает неразвернутым — в рамках одного, реже двух предложений: «И если туча оросит, блуждая, лист его дремучий...» (А. Пушкин); развернутым — обычно при уподоблении изображаемого человеку, нередко такое О. ложится в основу стихотворения («Утес» Лермонтова); контекстуальным, преимущественно при описании ситуации: «Когда, бушуя в бурной мгле, играло море с берегами» (А. Пушкин); содержательно обусловленным, предполагающим более глубокое осмысление изображаемого: «Аисты знают, где селиться» (В. Песков). Особым видом О. является персонификация (от лат. persona — лицо, facere — делать) — полное уподобление неодушевленного предмета человеку. В этом случае предметы наделяются не частными признаками человека (как при О.), а обретают реальный человеческий облик. Например: «Жил на свете маленький цветок. Он рос один на пустыре. Нечем было ему питаться в камне и глине; капли дождя, упавшие с неба, сходили по верху земли и не проникали до его корня, а цветок все жил и жил и рос помаленьку выше. Он поднимал листья против ветра; из ветра упадали на глину пылинки; и в тех пылинках находилась пища цветку. Чтобы смочить их, цветок всю ночь сторожил росу и собирал ее по каплям... Днем цветок сторожил ветер, а ночью росу. Он трудился день и ночь, чтобы жить и не умереть... Он нуждался в жизни и превозмогал терпеньем свою боль от голода и усталости. Лишь один раз в сутки цветок радовался: когда первый луч утреннего солнца касался его утомленных листьев» (А. Платонов. Неизвестный цветок). Может показаться, что речь идет не о цветке, а о человеке. Это придает речи яркие краски, помогает нарисовать живой образ. Прием персонификации особенно ценят поэты. Блистательное его применение находим в описани М.Ю. Лермонтовым Терека и Каспия в стихотворении «Дары Терека». Примерам искусного применения тропа можно противопоставить случаи неудачных О., которые возникают иногда в речи по недосмотру авторов. Так, пишут: Деталь бросается в ванну; Ко встрече большой воды готовятся откачивающие средства и другие механизмы; Четыре тысячи пальто отсюда ежедневно отправляются в магазины столицы; В помощь охотнику в сани впрягается собака; Поросята сразу после рождения обмываются и вытираются полотенцем и т. д. Причина подобных каламбуров в неудачном использовании возвратных глаголов, которые могут указывать на действие и субъекта, и объекта, порождая двусмысленность. Лит.: Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу.— Т. 1—3. — М., 1866—1869; Белецкий А. В мастерской художника слова (гл. 6. Изображение живой и мертвой природы) // Избр. труды по теории литературы. — М., 1964; Веселовский А.Н. Психологический параллелизм и его формы в отражении поэтического стиля // Историческая поэтика. — М., 1989; Квятковский А. Поэтический словарь. — М., 1964; Голуб И.Б., Розен-таль Д.Э. Секреты хорошей речи. — М., 1993. Л.Е. Ту мина