Сидя на кровати, в состоянии полубреда, я заметил небольшую кисточку серого хвоста. Он прятался, старался сделать так, чтобы его не заметили, нервно дышал и перебегал корридор в поисках темных углов - его единственного спасения. Он не знал чего боится. Возможно, он даже не знал, что такое страх. Это были лишь мои смутные предположения, странные догадки.
Я отлично понимал, что и сам хвост был создан мной - смесью из моей печали, одиночества, игрой светотени и температурой, почти на 4 градуса превышающей норму тепла тела. У меня жар - только и носилось в моей голове. Еще один-два градуса, и мой мозг перегорит, подобно лампочке. Он вспыхнет на секунду, в нем откроются новые возможности: возможно, все воспоминания будут наконец-то вытащены из глубинного омута памяти, и все наконец-то встанет на свои места. Но потом... Потом наступит темнота. Возможно, покой. Возможно, тишина. Но не наступит счастье. Я ложусь в кровать, такую холодную и пустую, и не могу никак согреться - меня бьет дрожь. Смотрю на небо и вижу бисер, который кто-то там случайно рассыпал. Нету дворников на небе - иначе там был бы порядок.
Кисточка серого хвоста прыгнула на кресло и застыла в ожидании каких-либо действий с моей стороны. Она нервно дрожала от седой пыли, осевшей в моем печальном мире на все, что было в комнате - люстра, шкаф, подоконник... На окне стоял засохший цветок - его листья давно уже опали и превратились в коричневую муку, на полу возле стенки валялась старая тетрадка с оторванной обложкой. Тетрадка была для рисования. Я рисовал в ней еще давным-давно, когда не существовало ни дворников на небе, ни этой седой пыли, даже серого хвоста - все они пришли со временем. Со временем, которое поступило так беспощадно со мной - оно никогда не отвечала на мольбы подождать, дать мне еще чуть-чуть больше своего неутолимого течения...
Я встал с кровати и подошел к подоконнику. Стоило мне чуть-чуть подвинуть штору, как она тут же звучно свалилась на пол и подняла облака белесой и дымной пыли. За окном было звездное небо. Не было ни луны, ни облаков, ни дождя или снега... было только небо... Если бы шел дождь - он смог бы расположить меня к раздумиям, сияла бы полная луна - я бы залюбовался, стояли бы облака, мне бы взгрустнулось... Но что мне делать с этим девственно чистым небом, с этими холодными звездами, которые поют своим замогильным светом свои мерзлые песнопения?
Я все сильнее и сильнее вглядывался в ночное небо, но так и не мог найти знакомых мне с самого детства созвездий. Орион, милый, где ты? Твоя северная звезда всегда дарила мне тепло...тебя нет... Медведица? 7 расстояний перпендикулярно... Кассиопея... но нет, это тоже не она. Северная звезда? Ее стерли ластиком или смахнули метлой в пропасть. Я был совершенно одинок.
Тут я почувствовал еле ощутимое тепло на обратной стороне своей ладони - это была маленькая серая мышка, которую я поначалу принял за маленькую кисточку серого хвоста. Ей было так же одиноко как и мне - ей было холодно и страшно, как и мне. И она не видела никого более родного в этом мире кроме меня - существа, в котором все еще билось сердце и бежала теплая кровь. Я взял мышку в ладонь - она тут же свернулась клубочком. Тепло было еле заметное, но грело душу, что я все-таки был не один - хоть мышка была со мной.
Мы все стояли и стояли у закрытого окна. Мы думали почему же получилось так, что мы оказались здесь одни. Наверное, одиночество присуще не только реальности, но даже и снам. Возможно, потому, что во снах бывают одиноки не только люди, но даже мыши - маленькие кисточки серого хвоста...