Курю. Она пьет кофе. Сколько же воды утекло! А сейчас сигарета и кофе...
Она уходит. Смотрю за ней в окно. Весна, как и тогда...
Она была девушкой моего друга. Мы вместе сидели, смеялись, пили - у него был день рождения. И помню, я так завидовал ему, что он так запросто с ней разговаривал, они так смеялись... Она попросила проводить ее, друг не мог, у него тогда нога сломана была.
Она говорила тогда какую-то чушь, а я... я был мерзавцем, я просто хотел ее. Около ее подъезда мы остановились. Она посмотрела мне в глаза долгим, тягучим взглядом, который мог значить только одно.
Так я потерял друга и получил ее.
Она всегда была странная. Никогда не говорила о любви, приходила и уходила, то молчала, то не переставая говорила. А мне нравилось ее постоянное противоречие, нравилось непостоянство. Нравилось, что она молчит; нравилось орать на нее; нравилось, хватать ее за руки, и видеть, как безразличные, пустые серо-сизые глаза окрашиваются болью. Она отомстила, потом боль была в моих глазах, в моем сердце...
Я не люблю тебя. Ничего не значащая фраза. Мы ссорились, вернее ссорился я, мы так же и мирились. Она просила денег, напивалась, спала с кем попало, потом опять просила денег. Я ее прощал, но бил, срывал на ней агрессию, она же смеялась в лицо, или молчала.
А потом я уехал, по работе на два года. Когда вернулся, то она уже изменилась. Стала жестче, пустота стала огнем, глаза потемнели и стали стальными. Друг предупредил,что котенок стал рысью, но я не стал его слушать.
Ночной звонок. Хриплое "Да?!. Хорошо, Алексаш... Давай завтра в 7, деньги возьми. Я сейчас на северо-западе живу, позвонишь,объясню как ехать"
Фраза про деньги меня озадачила, но почему-то не сдержала, да и вопросы задавать я не стал.
Она открыла дверь. За два года она стала олицетворением дома, что в общем-то не вязалось с ее характером. Я ее спрашивал,она больше молчала. Когда я решил, что уже неплохо бы перейти к активным действиям, она просто выпроводила меня за дверь. Так продолжалось в течении года, она дразнила меня, строила из себя недотрогу, но каждый раз спрашивала сколько у меня с собой денег, но не брала их.
И вот вчера она сама ко мне пришла. Попросила налить ей что-нибудь, я дал ей пива. Долго, осипшим голосом, срываясь на кашель, она мне говорила про своего Антона, о том, как она год мечтала о встрече с ним, как они встретились, какой был секс, и наконец, как он отшил ее, как сделал вид, что не знает ее. Я терпеливо слушал, хотя не жалел ее. Она подняла взгляд, долгий и тягучий, он мог значить только одно.
Потом было море пива, оба молчали. А ей всего 19, некстати подумалось мне, сколько же раз 3 года назад я корил себя, что жизнь ей порчу.
Я ее не люблю, она меня тоже. Два одиноких зверя весной. Грустно, больно, но это правда. Горький, холодный кофе...