Однажды известный своей суровостью властитель могучей державы попросил Великого Советника оказать ему помощь в некоем важном деле.
Грозный падишах принял прославленного гостя с подобающим почётом и только после трёх дней великолепных пиров и праздных разговоров поведал о своих затруднениях.
— Я много наслышан о твоей мудрости и верю, что ты дашь мне достойный совет. Скажу сразу, что в моем государстве не всё благополучно. А если говорить прямо, то государство стоит на краю гибели. Народ ропщет, войско ненадёжно, казна пуста. И главная причина печального положения дел — мои чиновники!
Из-за их глупости, лени, небрежения и неумения солдаты получают жалованье с большими задержками, торговля в совершенном упадке, налоги не собираются, дороги в ужасном состоянии. Да и передвигаться по ним стало смертельно опасно, ибо многочисленные шайки разбойников нападают не только на одиноких путников, но и на большие караваны с вооружённой охраной.
— Но почему сиятельный падишах не сменит чиновников? — почтительно спросил Советник.
— Я меняю их каждые три месяца!
— Может быть, этого срока недостаточно, чтобы они узнали свою службу?
Падишах раздражённо взмахнул руками:
— Прежде я менял их раз в год — результат был таким же.
Советник задумался.
— Я хотел бы собственными глазами увидеть, как чиновники ведут дела. И лучше начать с визирей — людей, управляющих всем государством.
— Я отправлюсь с тобой! — воскликнул падишах. — Подобно халифу Гаруну аль-Рашиду я переоденусь в простолюдина, и никто меня не узнает!
На следующий же день, облачившись в лохмотья, падишах и Советник отправились в присутствие визиря, который надзирал за торговлей и ремёслами. Ожидающих приёма было так много, что они без труда затерялись в толпе.
Точно в положенный час визирь сел в кресло под балдахином и утомлённо прикрыл глаза.
— Очень странно, — пробормотал Советник. — Впервые вижу, чтобы такой высокий чиновник начинал приём вовремя.
Смотритель вызвал первого просителя. Им оказался пожилой человек учёной наружности. Он с достоинством поклонился и сказал:
— О, сиятельный визирь, после многих месяцев размышлений о мерах, кои могут споспешествовать процветанию нашего великого государства, я составил проект повышения сборов пошлин и налогов.
Визирь открыл глаза и с тоской смотрел на огромную папку бумаг, которую держал проситель. Тот неспешно продолжал:
— При должном исполнении этот проект принесёт в казну в двадцать крат больше денег, чем собирается сейчас!
Визирь прервал автора проекта:
— Во-первых, налогами ведает финансовое ведомство, куда тебе и надлежит обратиться. А во-вторых, откуда тебе известно, сколько именно собирается налогов?
— Я выразился в фигуральном смысле, — начал объяснять проситель. — На самом деле мне неизвестна точная сумма налогов, однако…
Визирь подозвал помощника.
— Приказываю задержать этого подозрительного человека. Узнайте, кто он такой и откуда у него сведения о делах сугубо секретных!
Стража уволокла несчастного. Падишах нахмурился. Советник удивлённо пожал плечами.
Второй посетитель обращался за подрядом на ремонт дорог:
— О, счастье династии и достойнейший из визирей! Я клятвенно обещаю, что уже через год нашу обширную державу можно будет пересечь с запада на восток за три дня, а с севера на юг всего за пять!
Визирь зевнул.
— Ты отнял моё драгоценное время и заставил ждать этих почтенных людей. Разве тебе неизвестно, что твой вопрос решает визирь, ведающий состоянием почтовых трактов?
— Но я был там! — воскликнул проситель. — И мне ответили, что поскольку дорогами чаще всего пользуются торговцы, а не почтовые служащие, то моё прошение относится к ведению визиря по торговле!
Визирь даже привскочил от возмущения.
— Ах вот, что они тебе ответили! Эй, писарь! Я хочу немедленно продиктовать письмо дорожному визирю! Пиши!
«Приветствую своего собрата, средоточие государственной мудрости и доверенное лицо царства! И да станут твои труды на службе нашему государю непревзойдённым примером самоотверженного усердия для близких и отдалённых потомков…»
Истинный смысл длинного послания был понятен только посвящённым и сводился к тому, что если дорожный визирь ещё когда-либо осмелится передать свои дела в ведомство торговли, то торговый визирь попросит милостивого государя, чтобы за наглый отказ выполнять свои прямые обязанности тому отсчитали сто ударов палкой, после чего вышвырнули, как шелудивую собаку.
— Мне кажется, что он прав в отношении почтового визиря, — заметил падишах. С лица Советника по-прежнему не сходило выражение удивления.
Третий проситель хотел взять разрешение на добычу мрамора.
— Мрамор — это важно, — одобрительно кивнул визирь. — Новые храмы, дворцы, присутственные места, мавзолеи и прочее. Но знаешь ли ты, что такого же разрешения ожидают ещё тридцать просителей? А мест для разработки мрамора всего два. Два! И чтобы вынести справедливое и неоспоримое решение, мы устраиваем честное состязание между претендентами. Ты обязан подготовить детальнейший проект и подробнейшую смету. Всё это изучат опытные чиновники. Если они посчитают твои бумаги подходящими для дальнейшего рассмотрения, то тебя включат в число участников состязания, результаты которого будут известны не позже, чем через год. Ну, может быть, через полтора.
— Но я жду решения уже три года! — взмолился проситель. — И теперь выходит, что надо ждать ещё год почти без всякой надежды. А у меня есть заказчики, необходимый капитал, отличные мастера — я могу начать работы хоть завтра!
Он приблизился к визирю и зашептал что-то ему на ухо. Визирь, как ужаленный, подскочил с кресла.
— Будьте все свидетелями! — завопил он в ужасном гневе. — Этот человек только что пытался подкупить меня! Он поставил под сомнение мою преданность государю! Стража! Отведите этого негодяя в зиндан!
Советник подал знак падишаху, и они выбрались из толпы.
В этот день они побывали на приёме у визиря по делам дворца и в канцелярии военного визиря.
Визирь дворцового ведомства, ссылаясь на временное оскудение казны, а также на законы, правила, фирманы, указы и освящённые временем обычаи, отказывался выдать деньги за давно выполненную работу архитекторам, строителям, поставщикам гипса, извести, кирпича, тикового дерева, резчикам по камню, живописцам и позолотчикам. Все они ушли, громко бранясь и обещая, что больше не двинут пальцем, пока им не заплатят положенные деньги, пусть даже завтра дворец падишаха будет разрушен землетрясением.
Военный визирь требовал от просителей, желавших поставлять в армию фураж и амуницию, доказательств их безукоризненной честности, как то: поручительства двенадцати проверенных свидетелей, а сверх того — родословную, из которой следует, что вплоть до седьмого колена среди родственников просителя не было ни одного преступника.
Все намёки на благодарность в случае положительного ответа на ходатайства визирь с возмущением отметал.
Когда падишах и Советник уединились в дальнем покое дворца, Советник обескуражено сказал:
— Признаюсь, повелитель, я давно не сталкивался с такой трудной задачей. Мы оба видели, что все визири были заняты только изобретением предлогов для уклонения от работы. Но поскольку эти предлоги искусно подкрепляются ссылками на законы, указы и привходящие обстоятельства, в вину им можно поставить лишь недостаток служебного рвения.
По-настоящему меня поразило другое. Сбор налогов, поставки в армию, подряды на дорожные работы — в любом государстве чиновники зарабатывают на подобных делах целые состояния! Но все визири — все без исключения! — отказали просителям. Я никогда и нигде не встречал такого количества честных и неподкупных чиновников.
— И не встретишь! — гордо произнёс падишах. — Посмотри в это окно!
Советник увидел, что на дворцовой стене высится длинный частокол копий с насаженными на них головами.
— Всё это взяточники и мздоимцы! Губернаторы, визири, судьи, крупные и мелкие чиновники. Десять лет я вёл войну с их алчностью! Пятьсот преступников было казнено, пять тысяч отправлены в рудники и на галеры! И я могу заверить тебя, что в моем государстве больше никто не берёт взяток. Я полностью истребил эту заразу!
Советник громко хлопнул себя по лбу.
— Так вот в чем заключается причина бедствий! Визири не берут взяток! Это значит, что у них отсутствует всякий интерес к службе!
— Но они получают жалованье! — возразил падишах. — Десять тысяч динаров в год — настоящее богатство!
— Десять тысяч динаров — это отличное жалованье, — согласился Советник. — Но мой опыт говорит, что к жалованью, даже большому, быстро привыкают. К тому же большие деньги рождают ещё большие желания. Поэтому денег всегда не хватает. Эту нехватку чиновники обычно восполняют за счёт просителей. Но полученные деньги надо отработать, иначе говоря, оказать ответную услугу — и вот дела начинают двигаться.
Взятки — это смазка для государственного механизма. Без них механизм застопорится, как если бы в него насыпали песок.
— Я не верю своим ушам! Ты, мудрейший из мудрых, защищаешь взяточников? — возмущённо спросил падишах. — Я же, напротив, уверен, что содеянному мной будут завидовать все государи, страдающие от этой заразы!
Советник развёл руками:
— Конечно, мздоимство — это зло. Но, как учат нас философы, зло и добро неразделимы. Я видел глаза визирей. В них нет жизни. Они равнодушны к делам, их раздражают просители, один лишь страх наказания заставляет их ходить на службу. И теперь я знаю, что такое же оцепенение царит не только в столице, но и во всех провинциях, повсюду, где чиновники ежедневно лицезреют головы казнённых начальников и сослуживцев.
Падишах мрачно посмотрел на Советника.
— Уж не советуешь ли ты мне, чтобы я издал указ о разрешении взяток?
— Указ не нужен. Достаточно три месяца никого не казнить и не отправлять на каторгу. Чиновники — народ сообразительный, они всё поймут.
— И за этот совет ты ждёшь награду?
— Если от этого совета будет толк, пусть справедливый падишах пришлёт мне награду по своему усмотрению. Если нет — он может поведать всему подлунному миру, что Великий Советник на самом деле является Великим Глупцом.
Советник уехал, оставив падишаха в крайнем смятении духа и мыслей.
А через три месяца ему доставили щедрую награду — мешок, набитый золотыми монетами. Когда слуга Советника внёс его в кабинет, хозяин задумчиво проговорил:
— Я доволен, что сумел оказать услугу его величеству. Но истины ради замечу, что мешки с золотом, которые мне недавно прислали его визири, были более увесистыми.