В нашем уездном городе жил студент, некто Ван, по счёту братьев — седьмой. Семья была старинного рода, зажиточная. Ван с ранней молодости увлекался учением о Дао, и вот, зная по рассказам, что в горах Лао живёт много святых людей, он взвалил на себя котомку с книгами и направился туда, чтоб побродить и посмотреть.
Взошёл он на гору. Видит перед собой уединённый, тихий даосский храм. На рогожке сидит даос. Седые волосы падают ему на шею. И взор полон священного озарения, проникновенный, ушедший куда-то вдаль.
Ван поклонился старцу в землю и стал с ним беседовать. И то, что звучало в словах старца, было как-то особенно привлекательно своей изначальной непостижимостью. Ван стал просить старца быть ему наставником.
— Я боюсь, — говорил тот ему в ответ, — что ты балованный и ленивый человек. Ты не сможешь нести тяжёлую работу.
Ван стал уверять, что он вынести это сумеет.
У старца оказалось очень много учеников, которые к вечеру все собрались в храм, и Ван каждому поклонился до земли. Он остался в храме.
Перед рассветом даос крикнул Вана и велел ему идти. Дал топор и послал рубить дрова вместе с остальными. Ван смиренно и с усердием принял послушание.
Через месяц после этого руки и ноги бедного студента покрылись толстыми мозолями. Работа была ему невтерпёж, и он уже стал подумывать о возвращении домой.
Однажды вечером он приходит в храм и видит, что два каких-то человека сидят с учителем и пьют вино. Солнце село, а свечей ещё не было. Учитель вырезал из бумаги круг, величиной с зеркало, и налепил его на стену. Миг — и сияние луны озарило стены, лучи её осветили всё, до тончайших волосков и пылинок.
Ученики стояли вокруг стола, бегали, прислуживая, туда и сюда. Один из гостей сказал:
— Эту прекрасную ночь, это восхитительное наслаждение нельзя не разделить со всеми.
С этими словами он взял со стола чайник с вином и дал его ученикам, велев им всем пить допьяна. «Нас семь или восемь человек, — думал про себя Ван. — Как может на всех хватить одного чайника вина?»
Теперь каждый побежал за чаркой, и все торопливо выпили по первой, затем, перехватывая друг у друга и боясь остаться с пустою чаркой, всё время наливали и выпивали, — а в чайнике вино нисколько не убывало. Ван диву дался.
Говорит учителю другой гость:
— Учитель, ты пожаловал нас светом полной луны. И что же? Мы сидим и в молчании пьём. Почему бы нам не позвать сюда фею Чанъэ?
Сказав это, взял одну из палочек, которыми ел, и бросил в луну. И вот все видят, как из лучей луны появляется красавица, сначала маленькая, не выше фута, а затем, очутившись на полу, в полный рост человека. Тонкая талия, стройная шейка…
Запорхала в танце фей, одетых в зарницы. Протанцевав, запела:
О святой, о святой!
Ты верни меня!
Ты укрой меня снова в студёный, просторный дворец!
Пела чистым, звонким голосом, переливающимся отчётливою трелью, словно флейта. Пропела, покружилась, вскочила на стул, на стол — и на глазах изумлённых зрителей опять стала палочкой.
Все трое хохотали. Первый гость говорит опять:
— Нынешняя ночь доставила нам отменное удовольствие. Однако с винной силой нам не справиться. Проводи-ка нас в лунный дворец. Хорошо?
И все трое стали двигать стол, мало-помалу въезжая в луну. Все видят теперь, как они сидят в луне и пьют. Виден каждый волосок, каждая бровинка, словно на лице, отражаемом в зеркале.
Прошло несколько минут — и луна стала меркнуть. Пришли ученики со свечой. Оказалось, что даос сидит один, а гости исчезли. Впрочем, на столе всё ещё оставались блюда и косточки плодов. Луна же на стене оказалась кругом из бумаги, в форме зеркала. Только и всего.
Даос спросил учеников, все ли они вдосталь напились. Отвечали, что совершенно довольны.
— Ну, если довольны, то ложитесь пораньше спать. Не сметь у меня пропускать время рубки и носки дров!
Ученики ответили: «Хорошо», — и ушли спать. Ван от всего этого пришёл в полный восторг и всей душой ликовал, перестав думать о возвращении домой. Однако прошёл ещё месяц, и работа опять стала невыносимой. Между тем даос так и не передавал ему ни одного из своих волшебных приёмов. Душа больше ждать не могла; Ван стал отказываться от послушания.
— Я, — говорил он, — твой смиренный ученик, прошёл сотни вёрст, чтобы принять от тебя, святой учитель, святое дело. Допустим, что я не могу постичь волшебных путей, ведущих к долговечности. Но даже какое-нибудь незначительное волшебное наставление и то доставило бы утешение моей душе, которая ведь так ищет восприятия твоих учений. Между тем, вот уже прошло два, даже три месяца, а что я здесь делаю? Только и знаю, что утром иду за дровами, а вечером прихожу домой. Позволь тебе сказать, учитель, что я у себя дома такой работы никогда не знал.
— Я ведь твердил тебе, — отвечал даос с улыбкой, что ты не можешь у нас работать. Видишь — сбылось. Завтра утром придётся тебя отпустить. Иди себе домой.
— Учитель, — продолжал Ван, — я здесь трудился много дней. Чтобы моё пребывание не оставалось без награды, дай мне, пожалуйста, овладеть хоть каким-нибудь чудесным приёмом.
Даос спросил, о каком именно приёме он просит.
— А вот о каком, например, — отвечал Ван. — Я вижу, что, куда бы ты ни пошёл, на пути твоём никакая стена не преграда. Вот хоть этим волшебным даром овладеть с меня было бы достаточно.
Даос с усмешкой согласился. Он стал учить Вана заклинанию и велел, наконец, ему произнести эти слова самостоятельно. Когда Ван произнёс, даос крикнул: «Входи!» Ван, упёршись лицом в стену, не смел войти.
— Ну пробуй же, входи!
Ван, и в самом деле, легко и свободно опять начал входить, но, дойдя до самой стены, решительно остановился.
— Нагни голову, разбегись и войди в стену, — приказывал даос. — Нечего топтаться на месте!
Ван отошёл от стены на несколько шагов и с разбегу бросился в неё. Когда он добежал до стены, то вместо неё было пустое место, как будто там ничего и не было. Обернулся, смотрит — он и на самом деле уже за стеной. Пришёл в восторг, пошёл благодарить старца.
— Смотри, — сказал ему тот, — дома храни эту тайну в полной чистоте. Иначе — не выйдет.
Вслед за этим даос дал ему на дорогу всего, что нужно, и отправил домой.
Ван пришёл домой и стал хвастать, что знает святого подвижника и что теперь никакая стена, как ни будь она крепка, ему не препятствие. Жена не поверила. Ван решил показать, как он это делает. Отошёл от стены на несколько шагов и с разбегу ринулся.
Голова его ударилась в крепкую стену, и он сразу же повалился на пол. Жена подняла его; смотрит, а на лбу вскочил желвак, величиной с большое яйцо. Засмеялась и стала дразнить. Ван сконфузился, рассердился.
— Какой бессовестный этот даос, — ругался он.
Тем и кончилось.