Лиминальный дискурс

Лиминальный дискурс
   Важнейшим обстоятельством лиминальности является то, что в начале и в конце этого процесса лежит сознание, его структура и содержание - ментальность как начальный импульс и как конечный результат лиминального процесса. И между этими двумя крайними точками лиминальности, как средство ее выражения и осмысления, реализуется лиминальный дискурс. Более того, лиминальный дискурс является одним и средств, обеспечивающих саму реализацию процесса перехода. В этой технологии прорыва к трансцендентному может быть выделен ряд уровней соответствующей лиминализации дискурса:
   - наиболее «жесткий» дискурс формализованных языков (логического и математического анализа, программирования);
   - научный, политический, правовой и другие профессиональные дискурсы, использующие специальную терминологию, опирающуюся на точные и однозначные определения и дистинкции;
   - дискурс обыденного опыта (от школьно-словарного национального языка до жаргонов, диалектов и говоров) - нестрогий, широко пользующийся синонимией и омонимией;
   - поэтический дискурс, опирающийся не на термины, а образы, сравнения, метафоры, порождающий нетривиальные смысловые ассоциации;
   - смеховой дискурс и дискурс нонсенса и абсурда, построенные на сознательной игре смыслами, придающей смысловым структурам чрезвычайную пластичность;
   - медитативный дискурс: специальные тексты и фразы типа буддистских мантр и коанов, способствующих радикальной деконструкции сознания;
   - невыразимое - наиболее радикальная лиминализация дискурса, свидетельствующая о наиболее полной деструкции сознания и переживания опыта сопричастности Абсолюту.
   Представляется, что чрезвычайно интересно было бы проследить способы философствования, соответствующие каждому такому уровню лиминализации дискурса и стоящего за ним опыта. Например, философствование в стиле логического позитивизма соответствует уровням формализации, философия науки, искусства и т.д. - следующему уровню, практика аналитической философии - уровню обыденного языка и т.д. и т.д. - вплоть до последнего уровня, которому соответствует философствование в духе религиозного мистицизма.
   Перечисленные уровни суть уровни технологии последовательной лиминализации сознания, имеющей целью достижение трансцендентального единства индивидуальной личности с другими личностями и универсумом в целом.
   Различные способы лиминализации сознания и деперсонализации личности, сопричастности ее Абсолюту, как например, в случае наркотиков или пытки, различных техник транса, способны погружать человека в то пространство, которое только ему и доступно, давать ему возможность ухода в свой мир, недоступный никому другому. И выведение личности из этого состояния является самостоятельной проблемой социально-психологических и социально-культурных технологий.
   Наиболее глубокий метафизический опыт, переживание сопричастности трансцендентному невыразимо, осуществляется в молчании. Буквально, по Л.Витгенштейну: о чем невозможно говорить, о том следует молчать. Или в духе притчи Чжуан-цзы: когда человек поймал рыбу, ему не нужны сети; когда человек поймал зайца, ему не нужны капканы; когда человек постиг истину, ему не нужны слова. Как сказано древними: «Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает». [1]
   Но и слово, выражение порождаются в глубинах невыразимого. Многочисленные свидетельства художников, поэтов, писателей, религиозных людей свидетельствуют о молчании и тишине как источнике творчества и духовного роста.
Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,
И в оный час явлений и чудес
Живая колесница мирозданья
Открыто катится в святилище небес...
   В этих строках Ф.И.Тютчева, в «подслушивании бытия» А.Ахматовой речь идет о творчестве как попытке выразить невыразимое. Опыт переживания невыразимого и напряженная его несовместимость с обычным словом вызывают к жизни художественную речь и текст как стратегию смысловых сдвигов, но если нет молчания и тишины, то не будет и нового слова. И то же самое в восприятии художественного произведения. Эстетическая рецепция пропадает, когда о ней приходится говорить, рассказывать.
   Молчание является необходимым условием не только эстетического события. Религиозное чувство также вырастает из молчания и тишины, «умной молитвы». Священнобезмолвие - единственный способ услышать Бога. Именно на молчании построены духовные практики всех мировых религий, в том числе и христианства.
   Одна из особенностей современной цивилизации - переизбыток необязательной дискурсивности, слов, болтовни - политического, бюрократического, писательского, научного и т.д. пусто- и многословия, при всей своей внешней безобидности, разрушительно действующего на культуру и личность. Речь идет не просто о перегруженности, «загрязнении» сознания избыточной информацией, но и о своеобразном инфантилизме и наркотизме дискурсии. Современник боится тишины, остаться наедине с самим собой, неспособен к диалогическому мироощущению.
   Лиминальный дискурсивный комплекс имеет как негативные, так и позитивные стороны. Негативный аспект связан с утратой точности и ясности, опасностью утраты идентичности: личностной, дисциплинарной и проч. Позитивный аспект связан с творческим потенциалом лиминального дискурса, широтой (междисциплинарностью) его контекстов, порождающих новые важные и перспективные возможности осмысления. Действительно, эти новые осмысления порождают буквально новые возможные миры как способы мышления, ориентаций и поведения.
   Самостоятельной и нетривиальной проблемой является вопрос о гарантии единства опыта, проходящего лиминальную стадию: тождества предметов и личности, феноменов внешнего мира и сознания, связей и отношений между возможными мирами. Эта проблема подобна рассмотренной ранее проблеме кросс(транс)-мировой идентификации в семантике квантифицированной модельной и интенсиональной логики. Что гарантирует сохранения Я своей себетождественности в лиминальных процессах, в процессах индивидуации как расширения сознания, в его странствиях в миры трансцендентального и после них?
   Хорошо известны случаи утраты личностью самосознания, самоконтроля и автономности, ее полного программирования. «зомбирования» в результате интенсивного воздействия на нее - технологии, как никак, существуют и не всегда используются с благими намерениями. Примером могут служить хотя бы тоталитарные секты вроде Аум Синрике, Белого братства и т.п. Не случайно возникла даже целая профессия - депрограммирование, задачей которого является вывод личности из этого состояния, возвращение его к нормальной жизни, что, как показывает опыт, удается далеко не всегда. Можно говорить о «технике безопасности» символизации и осмысления. Символы иной культуры опасны в том смысле, что могут втянуть личность полностью, что может привести, как минимум, к утрате предыдущей идентичности, полной перестройке образа мысли и жизни. О такой «технике безопасности», необходимости «блюсти дистанцию» говорят многие этнографы, а также исследователи современных субкультур, склонных к яркой тоталитарной символике («Русские волки», РНЕ и др.).
   В принципе, речь идет о средствах и гарантиях тождественности, идентичности, действующими в любом семиозисе - об упоминавшихся ранее «твердых десигнаторах», обеспечивающих преемственность значений и смыслов, об отождествлении нового опыта с привычным уже «знанием по знакомству», закрепленном твердыми десигнаторами, фактически - об обосновании «зашнуровывающих метафор» осмысления, о которых говорилось ранее. Как уже говорилось, это могут быть имена собственные, указательные местоимения, адекватность которых обеспечивается не семантически, традицией именования от «первокрещения» до данного момента времени. Речь идет о выходе в социальный контекст использования знаков культуры. Твердые десигнаторы подобны посохам (interstices) в лиминальной ситуации. Они гарантируют тождество опыта в лиминальном дискурсе, в странствованиях человеческого духа и интеллекта за новым опытом и знанием. Эту же роль в культуре исполняют и классические произведения искусства, обеспечивающие преемственность опыта и осмысления, их развитие и интерсубъективность. Важнейшим твердым десигнатором для самосознания является хапос, телесность, собственное тело или тело другого и к этому сюжет придется еще вернуться.
   Помимо подобного семиотического посоха следует подчеркнуть роль «гида», который подобно Вергилию, проведшего Данте по всем кругам потустороннего мира, проводит личность через лиминальность, через измененное состояние сознания. Другие - это не только духовное взаимооплотнение смыслов, но и конкретное социально выраженное и реализованное поведение, действия. И наша жизнь полна такими людьми. В воспитании это родители, наставники, духовники, гуру. В быту - родные и близкие. В образовании и профессиональной подготовке - учителя, тренеры, опытные коллеги. В медицине - врач, психоаналитик и т.п. В других социально-культурных технологиях это - гиды и экскурсоводы, глашатаи и агенты, стендовики и журналисты... - все те, кто демонстрируют новые смыслы, реализуя не только сам акт «подачи», презентации, остенсивного указания, но и интерпретации их, увязывания с другими, привычными смысловыми контекстами и структурами.
   Сохранению самосознания способствуют и специальные процедуры, ритуалы - от обрядов инициации и вручения диплома до таможенного досмотра и проверки документов при пересечении государственной границы. Все эти процедуры, используемые и участвующие в них различные «посохи»-твердые десигнаторы и посредники-«вергилии» сопровождают нас всю жизнь, поддерживая самосознание, задавая ему некую рамочность в различных жизненных ситуациях и событиях
   1. Древнекитайская философия. В 2 т. М., 1994. Т.1. С.131.
Г.Л.Тульчинский

Проективный философский словарь. — Санкт-Петербург: Международная Кафедра (ЮНЕСКО) по философии и этике СПб Научного Центра РАН. Т.В. Артемьева, И.П. Смирнов, Э.А. Тропп, Г.Л. Тульчинский, М.Н. Эпштейн. 2002.