Идеи

Идеи
(логическое содержание, источники, динамика)
   основная форма и средство осмысления человеком действительности, синтез знания истины, должного и возможного. Смысл - суть порождение попыток постижения бесконечного мира конечным, ограниченным в пространстве и времени существом, каковым является человек. Поэтому он вынужден относиться к миру с какой-то точки зрения, с какой-то позиции, в каком-то аспекте, в каком-то смысле. Постигаемые свойства вещей не порождены человеком, но их выявление возможно лишь в контексте конкретной деятельности, преследующей определенные цели и располагающей конкретными возможностями их реализации. Познание предмета связано с раскрытием его объективных свойств, что определяет характер и содержание полученного знания, осознание «скрытого схематизма», «сделанности» предмета. Только следуя логике этого схематизма сознание способно к формированию и. - наиболее зрелой и развитой формы осмысления, в которой соединяются в едином интегральном синтезе знание, представление об идеальном (нормативном) образце и программа его реализации [22].
   Логическое содержание и.
   И. - не только установление адекватных описаний действительности, но и соответствие конкретным целям социальной деятельности, возможностям ее реализации. Поэтому изучение и. предполагает средства, дающие возможность вести анализ не только в терминах соответствия знания реальности, но также в терминах должного, возможного и нормативного. По крайней мере, можно предположить, что в логико-гносеологическом плане такой анализ есть, прежде всего, осмысление как единство фактов, оценки и нормативного предписания [24]. Так и. либерализма или коммунизма – это и конкретное теоретическое представление о социальной реальности, и представления о целях общественного развития, и представления о путях и способах достижения этих целей (программе преобразования реальности для достижения целей на основе имеющихся знаний об этой реальности). И. квантовой механики – это и научные теории, и нормативно-ценностное содержание соответствующей парадигмы (норм, образцов, программ научной деятельности). В принципе, аналогично содержание не только политических, научных, экономических или технических и.. Таково содержание также и и. художественных, религиозных и т.д.
   Более того, можно утверждать, что человек вообще познает мир именно в и.. Идеи – первичные формы осмысления. Так, ребенок постигает окружающие его вещи именно как и.: стул для него это и вот эта реальная вещь, и ее предназначенность, и программа действий (игры) с ним. Выраженный в и. синтез представлений об истинном, должном и возможном может быть как синкретично-целостным, так и теоретически отрефлектированным, вплоть до аналитического вычленения каждого из модусов. С этой точки зрения, понятие, как знание о свойствах предметов и процессов, является лишь одним из аспектов и., абстрагированным от оценочного контекста, от модусов возможности и необходимости.
   В этой связи можно отметить вызревание новой ориентации в теории познания. Традиционно главная проблема эпистемологии (гносеологии), логики и методологии науки есть вопрос о гарантиях и регулятивах получения истинного знания. Соотношения знания и действительности при этом рассматриваются «однонаправленно» - от действительности к знанию, как представленность действительности в формах знания. Но познание одновременно - и активное воспроизведение действительности, обусловленное целями практической деятельности. Анализ знания, как знания осмысленного, ставит перед гносеологией, логикой и методологией комплекс проблем, связанных не только с обеспечением адекватной «представленности» действительности в определенных формах знания или обеспечением непротиворечивости этих форм, но и с ее встречным движением - от знания к предмету, т.е. с воплощением определенных знаний и идей в продуктах социальной деятельности по преобразованию мира. Подобная ориентация принципиально важна для анализа философских и методологических проблем технического знания, изучающего не столько предметы и явления в их «естественном» бытии, сколько возможности их преобразования. Техническое знание преимущественно выступает как представления о необходимом конечном (деловом) продукте (вещи, энергии, информации и т.п.), а также о средствах и способах его получения, каждые из которых уточняются в терминах реальных возможностей. Иначе говоря, мы имеем дело с интегрированным единством знания о целях и средствах их реализации в процессе деятельности, упорядоченной на основе этого знания. В принципе, подобную структуру имеет любое «технологическое» знание, связанное с обоснованием преобразовательной деятельности человека, преобразования им природы, общества и себя самого. Логические основания анализа такого знания принципиально важны для уяснения логико-методологического статуса наук об «искусственном» вообще [20], построения теории творчества, эвристики как науки о творческом, конструктивном мышлении применительно к теориям, машинам, проектам, программам и планам. Смысловая структура и., как синтеза описаний, целей и предписаний, аналогична структуре целевой программы. Можно утверждать, что логическая структура целевых программ дает исключительные возможности представления и анализа осмысленного и существенного знания. В этой связи вполне обоснованно ставить вопрос об общенаучном статусе программно-целевого (цесарного) подхода наравне с другими междисциплинарными стратегиями познания: функциональным, структурным, системным, комплексным подходами. [9] Такой подход есть обобщение и развитие теоретического и методологического потенциала указанных подходов, использует их как свою предпосылку и основание.
   Трактовка знания одновременно в модусах истинности (потенциальной осуществимости), практической целесообразности и фактической реализуемости есть, по сути дела, переход от двумерной, «плоскостной» семантики, «прикалывающей» знание к реальности, рассматривая знание только в терминах «истинно-ложно», к «стереометрической семантике». Семантическое обоснование практического рассуждения и содержания и. «стереометрично» в том смысле, что задается не одной, а как минимум - тремя проекциями, каждая из которых есть установление определенного вида соответствия (оценки).
   Выступая прескриптивной гипотезой, знанием, интегрирующим информацию о необходимых ресурсах и условиях достижения целей, и. выражают, в конечном итоге, предписания по реализации этих целей. В этом плане многомерная («стереометрическая») семантика и. реализует представления об оптимизирующей роли нормативно-ценностных регуляторах познания. Оптимизация состоит в обеспечении логического синтеза, рациональности осмысленного знания. Осмысленность, существенность знания, фиксированного в идее, является выражением единства анализа и синтеза, выявления расчлененности предмета познания, описания этой расчлененности («сделанности») и программы воссоздания в новом единстве, задаваемом целями практической деятельности. Истинность же достигается за счет включения нормативно-ценностных факторов образования и функционирования знания в единую систему критериев, а не за счет абстрагирования от них, отказа от их учета.
   Установление трех видов соответствия перекликается с видами эффективности целенаправленной деятельности как отношений: 1) выбираемых целей к потребностям (ценностным нормам); 2) результата к целям; 3) результата к затратам ресурсов. [9; 17] Перекличка понятий не случайна. Она свидетельствует о глубокой фундаментальной общности управленческих и познавательных процессов, выражающейся в их обусловленности практической деятельностью. Так же как интегральным выражением эффективности является отношение потребностей к имеющимся возможностям и ресурсам, так и интегральным выражением и. является логический синтез знания об «истинном стремлении» [1; 5; 10], представляющий содержание и. как программу эффективного, т.е. реализуемого и результативного действия.
   Источники и.
   В истории философии можно найти широкий спектр ответов на вопрос об источниках и.. Согласно Платону, и. принадлежат особому миру, а поскольку мир реальный – суть мир теней от истинного мира и. (эйдосов), то наши представления – «припоминания» о мире чистых эйдетических сущностей. Модификацией платоновской «теории припоминания», фактически, является попперовская концепция «третьего мира», которому принадлежат теоретические сущности. [16] Однако тот же Платон уподоблял знание оттиску на восковой дощечке души. [14] Эта метафора впоследствие легла в основу трактовки человеческого сознания как tabula rasa, заполняемой результатами опыта. Р.Декарту принадлежит концепция врожденности и. сознанию [4]. О возможности синтетического априорного знания говорил И.Кант. [7] Согласно французским материалистам XVIII столетия и марксистско-ленинской философии идеи суть формы отражения сознанием объективной реальности, а согласно В.В.Налимову, идеи (смыслы) – результат спонтанной «распаковки» смыслового континуума [11; 12]. Очевидно, что большинство концепций и подходов восходит к двум основным платоновским моделям: либо идеи доопытны (врожденной, припоминания о мире чистых сущностей), либо они - результат опыта. Но в обоих случаях главным оказывается взаимосвязь мира духовного и эмпирического. Иначе говоря, и. связаны с прорывами в иное, опытом трансценденции.
   Однако и. не возникают «из ничего». Путь познания это всегда переход от одного знания к другому: от знания неполного и неточного - к знанию все более полному и точному. Иначе говоря, новые формы осмысленного знания возникают из старых, прорастают сквозь них. Поэтому проблема возникновения и развития и. предстает, в этом плане, как вопрос об извлечении из опыта знания, которого в этом опыте еще не было. А поиски выхода из этой ситуации есть поиски выхода за рамки анализируемых смысловых структур.
   В самом общем виде развитие осмысленного знания может реализовываться трояким образом: 1) «внутриконцептуально», как погружение в смысловую структуру познаваемого предмета и прослеживание внутренней логики его развития; 2) «надконцептуально», как реконструкция смысловой структуры из «внешней» позиции; 3) «межконцептуально», как прослеживание связей смысловых структур, в том числе «своей» и «иной». Однако первые два подхода являются крайними выражениями более общего - третьего, «межконцептуального». Во всех трех случаях речь идет о взаимодействии смысловых структур. Это взаимодействие и выступает основной, базовой процедурой. Поэтому при рассмотрении механизма порождения осмысленного знания особенно важное значение имеет метафора - столкновение смысловых структур, их диалогическое «взаимооплотнение». [3] Диалогичность является фундаментальной чертой человеческого мышления, выражающейся в первичности бинарных - двуэлементных, но нерасчлененных структур и отношений (суждение, вопрос-ответная природа понятия и т.д.). Принцип диалогичности эволюционно закреплен в парности пространственно разнесенных органов чувств. В генетической психологии эта особенность сознания и мышления получила название «дипластии». Идея диалогического, вопрос-ответного характера осмысления и познания в целом в различных вариациях неоднократно высказывалась в истории человеческой мысли (Сократ, Р.Декарт, Ф.Бэкон и др.).
   Для возникновения нового смысла, для диалогической метафоризации необходима неоднородность информационной системы, наличие в ней по крайней мере двух гетерогенных подсистем. Речь идет о фундаментальном, коренящемся в психофизиологии сознания и мышления обстоятельстве. Так, исследования функциональной асимметрии полушарий головного мозга показывают, что деятельность мозга человека подобна функционированию именно таких систем. Биполярный характер носит и культура - как в целом, так и на различных уровнях ее интеграции: рационализм-иррационализм, схоластика-мистика, начетничество-юродство и т.д.
   Рассматривая механизм диалогового взаимодействия [24], следует выделить два основных его аспекта: «негативный» (разрушающий, отрицающий) и «позитивный» (созидающий, конструктивный). Первый связан с переносом осмысляемого в иной контекст осмысления, рассмотрением его в иной, несобственной нормативно-ценностной системе, с расшатыванием привычных представлений и деструкцией старой смысловой структуры. Второй - с построением нового смыслового ряда, формированием новой системы знания. «Негативный» аспект осмысления обусловлен тем, что возникновение нового знания затруднено действующими стереотипами. Поэтому формирование новых и. предполагает выведение опыта из автоматизма его привычного восприятия и понимания, способность увидеть известное заново, сделав привычное необычным, странным. Эту сторону смыслообразования В.Б.Шкловский удачно называл «остранением», а вслед за ним Д.Барлоу - дистанцированием, Б.Брехт - очуждением, а Ж.Деррида - деконструкцией.
   Новые идеи, новое осмысление - это не просто разрушение привычного смыслового ряда, это и его пересоздание. Для художника это новое композиционное решение, для ученого - новое сравнение и построение новой теоретической модели, для инженера - новое конструктивное или технологическое решение, для рабочего или спортсмена - новая последовательность операций и движений. За всем этим стоит одно - новая конструктивная фиксация смыслового содержания социального опыта, его новое программирование. Процесс этот подобен ковке металла, когда его разогрев до состояния полной пластичности, когда ему можно придать практически любую форму, дополняется остужением, фиксацией нужной формы. Таков, в принципе, путь формирования научной терминологии. У этимологических истоков любого научного термина всегда стоит метафора, одно из значений которой однозначно фиксируется с помощью определений. [3]
   Динамика осмысления предстает, таким образом, как систематический нормативно-ценностный сдвиг. Зачастую благодаря этому сдвигу, нечто, представляющееся несущественным и побочным, приобретает фундаментальное значение. [19] Например, в материальном производстве железо и стекло первоначально рассматривались как шлак в медеплавильном и гончарном деле. Рожь и конопля довольно долго рассматривались как сорняки. Важным шагом стало не просто технологическое освоение этих объектов, а именно установление их самостоятельной ценности. Аналогичные ситуации характерны и для познавательной деятельности. Так в науке открытия, первоначально не представляющие интереса с точки зрения старой парадигмы, с позиций новой могут оказаться ключевыми. Достаточно в этой связи напомнить ситуацию с периферическими для классической физики исследованиями абсолютно черного тела, открывшими новые горизонты квантовой физики. И здесь главную роль играет не открытие само по себе, а установление его места в целостной научной картине мира.
   Общая динамика опыта и осмысления заключается в постоянной диффузии и специализации форм деятельности и смысловых структур, с ним связанных. Любая самоорганизующаяся система в своем развитии реализует равновесие организации и дезорганизации, синтеза новой информации за счет разложения старой. Доминирование первой из этих сторон (тенденций) ведет к окостенению, заорганизованности, второй - к распаду системы. Для периода разложения характерны нормативно-ценнностной сдвиг, остранение, отрицание традиционных ценностей. Поиски новых идей порождают обилие доктрин, теоретических концепций, привлекают внимание к альтернативным поискам дилетантов и «еретиков», высмеиваемых ранее.
   Социальный опыт реализуется только при условии освоения его личностью. Программы социального поведения как «осмыслители» действительности» оказываются определяющим фактором формирования и развития сознания. Причем, особую роль в развитии личности играют социальные значения и программы поведения, освоенные в детстве, поскольку в дальнейшем новые социальные значения воспринимаются сквозь призму первоначально усвоенных.
   Именно индивидуальное сознание личности является тем полем, в котором происходит изначальный смысловой сдвиг, остранение и попытки выстроить новое видение реальности. Это выражается в самом процессе организации жизнедеятельности личности, выдвижении на передний план одних ситуаций, отодвигании на дальний план других, преодолении третьих, короче говоря, в проведении личностью своей жизненной линии, обусловливающей неповторимость осмысления действительности ею. Личность - подвижная, способная к самоорганизации и саморазвитию открытая система, различные элементы которой стимулируют, взаимопровоцируют, обогащают, нейтрализуют или подавляют друг друга. Как в профессиональной, так и в бытовой сфере жизнь часто ставит личность в ситуации, когда за неименем социального образца она вынуждена в самой себе искать пути решения и выбора образа действия или мышления. В этих случаях проявляется способность личности к сверхпрограммному самоопределению и «самодостраиванию». Отсутствие предзаданной программы на все случаи жизни вызывает напряженные усилия по формированию нового опыта и осмысления. Именно ситуация непонимания, «удар о границы понимания» вызывает рефлексию, а в результате рефлексии и новое осмысление, понимание, т.е. новые и..
   В порождении и. участвуют все пласты личностного смысла. При этом происходит как бы «растворение» устойчивых инвариантных и общезначимых социальных значений с последующей «кристаллизацией» новой смысловой структуры, из которой в дальнейшем, особенно в процессе коммуникации, происходит все большее «испарение растворителя» - личностного смысла. Так ученый фиксирует улавливаемые только им смысловые обертоны в сравнениях и аналогиях, художник и поэт - в образах. Через сознание творца проходят улавливаемые только им связи реальности, новая гармония мира, которые он, фиксируя, делает достоянием общества.
   Осмысление человеком действительности направленно. Оно не только путь познания, путь истины, но и путь добра, стремления человека к благу и счастью. Это свойственно не только здравому смыслу и житейскому опыту, но и существенно важно для науки и других сфер профессионального мышления. Ценности и идеалы играют существенную роль в возникновении, становлении и развитии фантазии, мечты, воли, т.е. целой группы психологических и нравственных детерминаций осмысления и формирования нового знания, и.. Чувства человека, его эмоциональное отношение к действительности - не только сопровождают осмысление, но и являются мощным формообразующим фактором, поскольку выражают ценностное отношение человека к реальности. Именно ценностное отношение образует определенный эмоциональный настрой, служащий своего рода катализатором творческой деятельности в научном, техническом, художественном поиске. Этот настрой, выполняя роль восполнителя возможного недостатка знаний и умений, создает своеобразную «энергию заблуждения», позволяющего продвигаться вперед «без лишних рассуждений». Сталкиваясь с задачей, творческая личность переживает некий внутренний рывок, интеграцию и мобилизацию всех, не только интеллектуальных, но и биопсихических сил. Подъем, переживаемый человеком при этом не сводим к озарению (инсайту) и является феноменом качественно иным, чем простая сумма реализации отдельных психических функций. Это скорее резонанс, некая особая функция самоорганизации личности. При этом рациональная мыслительная деятельность - крайне необходимый, но не достаточный элемент динамической целостности и полноты творческой деятельности.
   Творчество питается от целостности личности, а не от отдельных ее компонентов. Поэтому, помимо ценностной позиции, важным фактором новых идей, нового знания и осмысления является другой компонент личностного смысла - переживание (как осознанное, так и бессознательное, невербализуемое). В практике организации научных экспериментов, пуска и наладки новой техники - нередки ситуации, когда специалисты не в состоянии выразить явным образом свои знания и передать их другим. Оказываются необходимыми личные контакты и совместная деятельность, в ходе которых осуществляется передача скрытого (неявного) знания. Имеется в виду передача того опыта, который наладчики и художники называют «знанием в кончиках пальцев», той формы знания и осмысления, которая связана с переживанием индивидом определенной деятельности, вплоть до телесной моторики. [15] Эти целостные, но неосознаваемые формы и детерминации осмысления выступают как бы индивидуальным стилем, манерой, свойственной именно данной личности. Их наличие обусловлено единством биологически-телесного и социально-психологического начал в человеке - оба эти начала играют свою роль в динамике осмысления и знания. Новые и., новое осмысленное знание не могут возникнуть с самого начала как общее. Во всех сферах человеческой деятельности новые творческие приобретения начинаются с личных инициатив, как проявление личностной свободы и ответственности. Лишь затем, приобретая общее социальное значение, они могут становиться нормами.
   Персонологический источник возникновения и формирования и., действие личностного фактора в формировании и динамике идей проявляется в трех основных сферах. Во-первых, это сам факт откровения истины, полем которого является личность. Истина производна от метафизики свободы, которую нельзя доказать, а можно только показать в истине, т.е. открывшемся мире, как опыт принятия, а значит и вменения, мира. Свобода определяет истину сразу и целиком. Дело логики и другой познавательной техники описывать открывшуюся свободно целостность. Онтологические допущения и предположения любого знания суть онтологический импульс «Да будет!», метафизический акт свободы. Открыть мир - значит принять его, а принять - значит взять на себя ответственность. В том, что мир открылся мне, нет моей заслуги, но открылся мир мне. Носителем свободы является именно субъект самосознания. Тем самым самосознание - эта, с гносеологической точки зрения, «слепая точка», необъективируемая субъективность - оказывается в центре формирования и развития идей, главным источником нового знания и осмысления.
   Во-вторых, динамика осмысления и смыслообразования предполагает взаимодействие, как минимум, двух семиотических систем: дискретной (дискурсивной) и континуальной (целостно-образной). Систематическое отождествление нетождественного, порождение аналитически истинных метафор имеет своим полем именно личностное сознание. Интуиция, факты биографии, жизненного пути и опыта служат материалом порождения новых смысловых структур идей.
   В-третьих, сама динамика перехода от нового осмысления (идеи) к научным теориям и формам институционализации знания, опять-таки, предполагает личностные усилия. Общение с другими порождает общее понимание, систематическое общение по поводу идеи – коллективы единомышленников и профессиональные коллективы.
   И на каждом из этих уровней - метафизическом, психологическом и социальном (коммуникативно-организационном) - решающим оказывается именно персонологический, личностный фактор. В анализе формирования и развития идей метафизический и эпистемологический анализ, психологическое и социологическое рассмотрение фокусируются именно на личностном факторе. Знание формируется и развивается усилием прорастания бытия в сердце души человека, усилием ума и души.
   Динамика идей
   Центральным и определяющим моментом осмысления является наличие в смысловой структуре социального надындивидуального слоя, посредующего отношение человека к действительности. Именно социальные значения выступают платформой и непрерывной нитью человеческой разумности, выражая направленность мысли на программирование опыта, на его реализацию. Осознание нормативности осмысления характерно не только для нравственности и права, где и сформировалось первоначально понятие нормы, но и для производственной, научной, художественной деятельности. Так в искусстве нормативны (каноничны) модели произведений определенного стиля, который интерпретируется как принцип создания множества произведений в духе «модели сезона» в моде. Подобные характеристики применимы и к научным «парадигмам», «стилям мышления», «исследовательским программам». Методология науки нормативна по самой своей природе - достаточно в этой связи вспомнить критерии рациональности, непротиворечивости, подтверждаемости и т.д.
   Конкретизировать представление о механизмах формирования и закрепления социальных значений в практической деятельности можно с помощью понятия нормативно-ценностных систем деятельности как подсистем социальной практики. [18; 24] Нормативно-ценностные системы (НЦС) определяются:
   - во-первых, ценностным компонентом, который складывается из предмета, целей и средств деятельности;
   - во-вторых, нормативным компонентом (правилами, регулирующими осуществление деятельности);
   - в-третьих, поскольку речь идет о системах социальной практической деятельности, способом организации коллективной деятельности социального субъекта.
   Понятие НЦС позволяет раскрыть механизм культуры как системы внебиологического наследования опыта и информации, как системы хранения и трансляции идей. Именно НЦС выступают в качестве «социальной памяти», «исторической коллективной памяти», «надындивидуальной системой информации» и т.д. В процессе жизнедеятельности человек участвует в самых различных НЦС - этим путем осуществляется социализация личности как усвоение ею соответствующих социальных значений. Практически вся социально-практическая деятельность может быть представлена как совокупность НЦС в сфере производства, быта, отдыха, науки и т.д. Но приобщение к НЦС не сводимо к простому приобретению определенных навыков. Оно является существенным фактором развития форм поведения человека вплоть до развития мышления, памяти, воли...Понятие НЦС позволяет преодолеть «дилемму» феноменологизма (психологизма) и трансцендентализма в анализе знания и осмысления, поскольку социальное значение - центральный аспект смыслового содержания опыта - не связывается однозначно с субъектом (в этом случае оно трактовалось бы как феномен индивидуального сознания) или противостоящим ему объектом (в этом случае оно выступало бы некоей платоновской сущностью). Значение формируется и развивается в практической деятельности, в единстве субъекта и объекта, выражаемом НЦС. Понятие НЦС как определителя социального значения - центрального момента смысловой структуры - является фактически развитием и обобщением фундаментальной идеи Г.Фреге, рассматривавшего смысл как «способ данности» предмета. Каждый из таких способов данности задается осмыслением предмета (выступающего в этой связи предметным значением) в определенных НЦС. Он реализуется в соответствии с определенными целесообразными критериями, т.е. рационально. Это обстоятельство сближает виды осмысления (способы данности) предмета с проблемой видов (типов) рациональности. В НЦС сопрягаются функционально-деятельностные, гносеологические (эпистемологические) и социальные (организационные и личностные) факторы формирования и развития осмысленного знания. Поэтому использование понятия НЦС решает задачу поиска таких познавательных ориентаций, которые позволили бы рациональному познанию выступить формой деятельности, эффективной и в аспекте общения. Если рациональность понимать механизм социальной детерминации познания, представляющего собой устойчивую систему правил, норм и эталонов, принятых конкретным социумом для достижения социально-значимых целей, то эта трактовка также выражается в идее НЦС, каждая из которых задает свой канон осмысления.
   Специфической НЦС является язык, реализующийся в целях обслуживания других НЦС, в том числе и самого себя. Язык - суть социальная деятельность по поводу общения. Речь идет не только о целях адекватной передачи мысли. Во-первых, сама эта задача определяется целями и задачами эффективного воздействия на других людей, вторична по отношению к этим целям и задачам. Во-вторых, языковая деятельность отнюдь не сводима к адекватной передаче мысли - довольно часто языковая практика преследует цели сокрытия, а то и искажения мысли. Люди общаются отнюдь не только для того, чтобы поделиться мыслями, но всегда для того, чтобы достичь каких-то (возможно - общих) целей. Когда человек испытывает полный комфорт, ему достаточно первой сигнальной системы. Необходимость во второй сигнальной системе, т.е. в членораздельной речи возникает только тогда, когда человеку чего-то не хватает и он стремится подвигнуть другого или других к разрешению этой проблемы. Хотя язык и является относительно независимой и самостоятельной НЦС, язык (речь и письмо) не самоцель, а средство, используемое в различных видах деятельности. Взятые сами по себе и для себя язык и речь бессмысленны. Они «встроены» фактически в каждую НЦС социальной практики, реализуя в них возможность общения. В этой связи язык оказывается как бы путеводителем по совокупной системе НЦС, по миру определенной культуры. Без знакомства с определенным языком невозможно вхождение ни в национальную, ни в профессиональную, ни в возрастную и т.п. культуры.
   Можно предположить, что НЦС социальной практики развились из единой системы духовно-практической деятельности, синкретично совмещающей различные функции (от магических до хозяйственных).
   НЦС ремесел, науки, искусства и т.д. дифференцировались и специализировались постепенно, по мере развития цивилизации и специализации видов деятельности. Это выражалось в выделении отдельных функций в самостоятельные виды деятельности, профессиональной закреплении людей за ними, соотвтетствующих изменениях в системе образования и воспитания. Таким образом возникают мотивированные изнутри, а не санкционированные извне стили поведения. Например, появившиеся в начале ХVI в. детальные технологические инструкции и руководства по металлургии, оружейному делу и текстильному производству, носящие светский характер, давали каждому возможность освоить соответствующую деятельность, не будучи посвященным в ритуальные цеховые тайны ремесла. Этот процесс десакрализации привел к становлению науки, которая не только выстояла в единоборстве с религией, но и превратилась в действенное средство рациональной регуляции в обществе.
   Особый интерес представляет рассмотрение социальной организации НЦС как общностей людей. Они могут иметь формальную (т.е. определенную закрепленными функциями и связями, правами и обязанностями, инструкциями, отношениями координации и субординации, средствами контроля и стимулирования) и неформальную (основанную на межличностных взаимоотношениях) организационную сторону деятельности. При рассмотрении НЦС под этим углом зрения выявляется динамика развития форм организации НЦС, каждая из которых проходит путь от нерегулярной случайной общности людей (типа «тусовки») до формирования социальных институтов, являющихся наиболее развитой формой организации НЦС. Характерными чертами социальных институтов являются:
   - то, что они возникают на стадии достаточно дифференцированной общественной практики, когда на основе разделения труда выделяются НЦС, связанные с достижением социально-значимых целей;
   - то, что в этих НЦС доминирует формальная сторона организации, закрепленная в специальных положениях, уставах и т.д., регламентирующих функционирование систем;
   - то, что функционирование таких систем обусловлено сложившимися экономическими, правовыми социальными отношениями.
   Первопричина динамики и дифференциации НЦС социальной практики - разделение и специализация этой практики, обусловленные развитием цивилизации. Действие этой причины проявляется в трех основных аспектах институционализации НЦС: во-первых, в способе осмысления действительности, осуществляемого в данной НЦС, ее смысловом ядре; во-вторых, в способе и уровне организации взаимодействия участников данной системы, т.е. ее социальной организации; и в третьих, в отношении данной НЦС к среде, т.е. к другим, внешним по отношению к ней НЦС.
   Особую роль играют взаимодействие и взаимосвязь смыслового и социально-организационного аспектов развития и. как факторов становления и развития НЦС. До самого последнего времени наука, искусство, политика и другие формы "общественного сознания" изучались философией, тогда как их социально-организационнный аспект изучался социологией науки, социологией искусства и т.д. Разрыв в рассмотрении смысловых и социально-организационных сторон социальной деятельности приводит к существенным методологическим трудностям. Так, рассмотрение идей и их смысловых структур при отвлечении от социально-организационных аспектов чревато в методологии науки интернализмом, в искусствознании - формализмом, в политике - догматизмом. При этом социальная сторона явлений сводится к отношениям коммуникации, т.е.информационному взаимодействию, осуществляемому на языковой основе - передаче и воспроизведению смыслового содержания - не более. Однако, существование и развитие определенных видов деятельности не могут объясняться и только с точки зрения их социальной организации: объяснение динамики науки не сводимо к экстерналистским моделям, а развитие искусства - к «социальному заказу». Уже давно отмечена соотносительность решений (в научной, политической и любой другой деятельности), являющихся процессом и результатом концептуальной деятельности сознания, и решений организационных, необходимых для реализации первых. Аналогично не может браться в отвлечении от смысловой и социально-организационной сторон третий аспект, связанный с проблемой социальной значимости определенного вида деятельности как оценки ее со стороны общества, обеспечивающего эту деятельность материальными, финансовыми и трудовыми ресурсами.
   Смысловой (феноменологический, методологический и т.п.) и социально-организационный факторы взаимодополняют и взаимопровоцируют друг друга. Их динамическая взаимосвязь предстает "историей" формирования и развития соответствующих нормативно-ценностных систем - от объединения людей, связанных общностью целей и осмысления к зрелым и разветвленным социальным институтам, в которых эти цели и осмысление закрепляются как социально значимые и нормативные. Так смысловой и социально-организационный аспекты развития науки не противостоят друг другу, а дополняют и взаимопредполагают друг друга в органическом единстве. Будучи целевыми общностями, НЦС объединяют людей в формальные и неформальные организации в целях некоторой практической деятельности. Предпосылкой и условием успеха этой деятельности является относительно единый, когерентный способ осмысления действительности всеми участниками деятельности. Смысловой аспект институтционализации НЦС выражается в некотором нормативном понимании, которое определяет не только общность цели деятельности, но и общность восприятия предмета деятельности, его анализа и т.п. Когерентное понимание (осмысление) наличествует в любой НЦС. Различия заключаются только в форме и степени его выраженности. Это может быть и простая общность психологической установки, и не вербализуемое «цеховое» знание, и формальная экспликация в виде учебников, манифестов, положений, программ. Когерентное понимание задается социальными значениями, т.е. общностью целей, предмета и правил деятельности.
   Способам осмысления действительности соответствуют «сгущения» людей, занятых ее освоением в данном виде деятельности. [13] Поэтому организация деятельности в каждый момент времени соответствует достигнутому обществом объему и специфике освоения мира, характеризует степень разделения и специализации.
   Взятая как процесс, в единстве смыслового и социально-организационного аспектов и., динамика их институционализации предстает осуществляемой в несколько стадий:
   1) Стадия выработки нового осмысления. Характеризуется минимальной степенью организации. Коммуникация участников носит спорадически случайный и во многом личностно-доверительный характер;
   2) Стадия выработки когерентного понимания (коалиция). Характеризуется несколько большей устойчивостью связей и отношений между специалистами, которые начинают выделять себя как группу единомышленников. Подобная избирательность в общении "уплотняет" коммуникацию, хотя само общение носит слабо регламентированный характер - типа научной "тусовки".
   3) Стадия парадигмы. Общение начинает носить систематический характер семинаров, конференций, переписки, обмена научными материалами на ранних стадиях (рукописи, препринты, заявки). Делаются попытки выработать программные материалы, прорваться в СМИ. Выдвигаются лидеры мнений. Примером этой стадии в науке являются "невидимые колледжи" в науке.
   4) Стадия сплоченной группы (ассоциации). На этой стадии когерентное понимание уже фиксируется участниками деятельности в явной форме программного заявления. Коммуникация становится все более ограниченной рамками группы, в которой выделяются признанные лидеры, между которыми может существовать разделение сфер влияния. Лидер выступает центром, вокруг которого формируется группа. Именно он обычно выступает с программным заявлением, обеспечивает селекцию и интерпретацию информации. Важным моментом на этой стадии являются успех и социальное признание. Они свидетельствуют о развитии группы и обеспечивают социальный престиж (имидж) ее деятельности, а значит и постоянный приток сторонников и учеников. Привлечение учеников достигается обычно с помощью пропагандистской и популяризаторской деятельности, public relations, осуществляемых обычно либо самим лидером, либо под его контролем. Этой цели могут служить СМИ, периодические издания, постоянные семинары, конференции. Нередко создаются специальные центры (школы, курсы) подготовки специалистов в данной области. Явным становится отличие деятельности данной группы от материнской НЦС: группа становится либо элитарной, ведущей в материнской НЦС, либо «мятежной», отвергающей ортодоксальные установки. Причем во втором случае деятельность группы может оказаться либо тупиковой, либо дать начало новой традиции. По некоторым оценкам для «прорыва» старой традиции в науке необходима группа около 20 человек, а для создания новой традиции - от 500 до 1000 человек.
   5) Стадия профессионализации. На этой стадии в НЦС фиксируется формальная организационная структура. НЦС становится специальностью (профессией) и обеспечивает не только подготовку учеников, но и их трудоустройство посредством открытия новых должностей или переориентации старых, создания трудовых коллективов. На этой стадии нередко образуется расслоение лидерства на формальное (по должности) и неформальное. Институционализация НЦС как профессии определяется следующими главными особенностями: (1) профессиональной ответственностью за производство, хранение, передачу и использование соответствующих социальных значений; (2) автономностью профессии в деле привлечения новых членов, их подготовки, повышения квалификации, контроля за их деятельностью; (3) установлением между данной НЦС и ее социальным окружением таких отношений, которые обеспечивали бы ей поддержку и охрану от непрофессионального вмешательства, важной становится роль известных (широкой общественности) ученых, репрезентирующих свою сферу в глазах публики и общественного мнения, СМИ; (4) стимулирование деятельности профессионалов на основе оценки качества их деятельности с точки зрения других профессионалов-экспертов. Стадия профессионализации характеризуется полной организационной вооруженностью НЦС вплоть до писаного кодекса поведения (устава, положения, должностных инструкций), статуса юридического лица (счет, финансирование и т.п.), высокой степенью упорядочения координационных и субординационных отношений (самостоятельное юридическое лицо или подразделение типа отдела или лаборатории в существовавшей структуре). Все прогрессирующая рутинизация деятельности зачастую приводит к формированию в ее недрах нового смыслового сдвига, развитие которого может привести к дальнейшей дивергенции системы.
   Аналогичные стадии проходит развитие идей в науке, политике, искусстве, религии, бизнесе. Совсем не обязательно, чтобы каждая НЦС проходила все указанные стадии институционализации. Возможна стагнация на каждой из указанных стадий. Далеко не каждой НЦС удается развиться даже в стадию сплоченной группы, не говоря уже о наиболее развитой стадии профессионализации.
   Роль смыслового и социально-организационного аспектов институционализации в их динамике различна. На первых этапах ведущую роль играет смысловой аспект, на поздних - социальный. Формирование направлений, в том числе и становящихся впоследствии дисциплинами, осуществляется зачастую на начальных этапах так называемыми «маргиналами», «фанатиками-неудачниками», дилетантами - там где нет дисциплины, специальности, не может быть и специалиста в строгом смысле слова. Однако, раз возникшее осмысление неизбежно вызовет те или иные формы социальной организации лиц его разделяющих - вплоть до в той или иной степени «борьбы за чистоту рядов». Разумеется, возможна ситуация, когда достаточно развитый организационный аппарат объединяет людей, не разделяющих единое осмысление, но это лишь будет свидетельством, что у истоков такой социальной организации некогда стояло когерентное осмысление «отцов-основателей». Вокруг смысловго ядра НЦС выстраиваются структуры социальной институционализации, которые могут быть ранжированы от простейших межличностных отношений до развитых социальных институтов данного общества. Собственно смысловой аспект институционализации может рассматриваться как первоклеточка социально-организационной институционализации, как ее начальная стадия. Смысловой и социально-организационный аспекты институционализации НЦС выражают различные стадии зрелости и становления деятельности, лежащей в основе социальных значений, причем - стадии, реализующие все смысловые уровни социального опыта. Поэтому институционализированные формы осмысления, рутинизированные в некоторые профессии, специальности и дисциплины, представляют собой отлившиеся в институционные формы социальной организации виды осмысления. С этой точки зрения каждое научное понятие это интеллектуальный зародыш научно-исследовательского института или лаборатории, а последние - суть институционализированные понятия [21]. Развитие и. предстает динамикой НЦС от осмысления на уровне личностного смысла (или личностных смыслов - на уровне когерентного понимания) к формированию социального значения вплоть до полной институционализации программы социальной деятельности, лежащей в ее основе.
   Можно констатировать несколько главных выводов из проведенного рассмотрения:
   - в идее выражается единство различных планов бытия: сущего, должного и возможного – эти модусы могут выражаться синкретично или отрефлектированно отдельно;
   - первичным источником, средством и результатом формирования идеи является индивидуальное сознание, реализующее «прорыв в трансцендентное» к иным планам бытия;
   - с другой стороны, поскольку сознание суть интериоризированная социальная практика, в динамике идей на первый план выходит соотношение индивидуально-личностного (персонологического) и социально-культурного факторов, их взаимообусловленность и взаимопроникновение;
   - с этой точки зрения всякое осмысление и всякая социальная практика (наука, религия, политика, искусство, бизнес и т.д.) предстают системой субкультур, каждая из которых обладает своим этосом;
   - тем самым, в формировании и развитии идей теснейшим образом оказываются взаимосвязанными не только гносеологический и социологический, но персонологический, этический и метафизический компоненты.
   1. Аристотель. Никомахова этика.// Аристотель. Соч. в четырех томах. Т.4. М., 1983;
   2. Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994;
   3. Гусев С.С. Наука и метафора. Л., 1984;
   4. Декарт Р. Соч.: В 2 т. М., 1989;
   5. Ивин А.А.Основания логики оценок. М.,1970;
   6. Коммуникация в современной науке. М., 1976;
   7. Кант И. Критика чистого разума.// Кант И. Соч. в шести томах. Т.3. М.,1964;
   8. Кун Т. Структура научных революций. М., 1975;
   9. Ладенко И.С., Тульчинский Г.Л. Логика целевого управления. Новосибирск, 1988;
   10. Лобовиков В.О. «Искусственный интеллект», формальная этика и морально-правовой выбор. Свердловск, 1988;
   11. Налимов В.В. Налимов В.В. В поисках иных смыслов. М., 1993;
   12. Налимов В.В. Разбрасываю мысли. В пути и на перепутье. М., 2000;
   13. Научная деятельность: Структура и институты. М., 1980;
   14. Платон. Теэтет // Платон. Соч. в трех томах.Т.2. М.,1970, с.237-304;
   15. Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. М., 1985;
   16. Поппер К. Логика и рост научного знания. Избранные работы. М., 1983;
   17. Пружинин Б.И. Рациональность и историческое единство научного знания. М., 1986;
   18. Розов М.А. Проблемы эмпирического анализа научных знаний. Новосибирск, 1977;
   19. Розов М.А. Пути научных открытий // Вопросы философии. 1981. № 8, с.138-147;
   20. Саймон Г. Науки об искусственном. М., 1972;
   21. Тулмин Ст. Человеческое понимание. М., 1984;
   22. Тульчинский Г.Л. Идея как нормативно-ценностный синтез знаний // Философская и социологическая мысль. 1989. № 4, с.40-47;
   23. Тульчинский Г.Л. Идеи: источники, динамика и логическое содержание //История идей как методология гуманитарных исследований. Часть 1. Философский век. Альманах. 17. – СПб: Центр истории идей, 2001, с.28-58.
   24. Тульчинский Г.Л. Проблема осмысления действительности. Л., 1986.
Г.Л.Тульчинский

Проективный философский словарь. — Санкт-Петербург: Международная Кафедра (ЮНЕСКО) по философии и этике СПб Научного Центра РАН. Т.В. Артемьева, И.П. Смирнов, Э.А. Тропп, Г.Л. Тульчинский, М.Н. Эпштейн. 2002.