повседневность

повседневность
        ПОВСЕДНЕВНОСТЬ (нем. Alltaeglichkeit; англ. everydayness, common sense) — понятие, введенное в философию английским эмпиризмом и, позднее, феноменологией и лингвистической философией. Современная ситуация и контекст звучания терминов «П.», «обыденное сознание/познание» и «здравый смысл» обладают своей выраженной историко-культурной спецификой по сравнению с известными нововременными дискуссиями. Она имеет преимущественно социально-политическое и теоретико-познавательное значение, определяемое ролью науки и техники в современном обществе. П. как проблема философии коренится в том, что оценка всех трех компонентов, составляющих П. — повседневной реальности, повседневного сознания (знания) и «философии здравого смысла», — диаметрально расходятся. Этот факт определяет и дивергенцию интерпретаций П. в разных философских традициях.
        Так, англо-французская и примыкающая к ней американская философская традиция (Шотландская школа, Локк, Пристли, Беркли, Юм, материализм Просвещения, прагматизм, позитивизм, неореализм, Витгенштейн) при всей ее неоднородности и внутренней полемичности исходит в целом из позитивной интерпретации П. как common sense (здравый смысл); исключение составляет французский экзистенциализм. В немецкой традиции наряду с известной апологетикой П. как Lebenswelt («жизненный мир», по Гуссерлю) или Alltaeglichkeit (А. Шюц) все же преобладает ее негативная оценка (Кант, Гегель, Ницше, Фрейд, Хайдеггер), которая в то же время соседствует с попыткой ее позитивного осмысления. Помимо того, что разные философские традиции выделяют в феномене П. разные объекты, относящиеся к тому или иному ее аспекту или ракурсу, они рассматривают ее на фоне различной интерпретации центральных философских понятий и проблем — природы философского знания, соотношения философии и жизни, теории и эмпирии, науки и вненаучного знания, адаптации и творчества. Через П. как объект философского анализа проходит линия размежевания вечных противников, линия, задающая напряжение всеобщего философского спора. П. как неизбывная и собственно философская проблема, не возникающая в рамках самой П. как таковой, обрела популярность в гуманитарных науках в контексте качественных исследований и кризиса доверия к естественнонаучному идеалу рациональности.
        Понятие П. вошло в 20 в. в междисциплинарный оборот благодаря его одновременному использованию в психологии, социологии, этнографии, лингвистике. Дефиниции П. строятся исходя из задач и особенностей соответствующих подходов к ее анализу. П. как наиболее хорошо изученный социологический феномен выступает в форме усредненного общественного мнения, измеренного с помощью репрезентативных опросов (здесь типичны мнения о политиках, бизнесменах, об истории страны, о национальных и религиозных проблемах). П. в качестве психологического феномена соответствует набор неизменных поведенческих реакций на изменяющееся окружение (они определяются возрастом, полом, социальным положением, культурой). Социально-антропологический ракурс П. — это кумулятивный опыт группы, в котором осуществляется постепенный прирост содержания в ходе решения стандартных проблем и в контексте проживания повторяющихся структурно-подобных ситуаций. Группа транслирует этот традиционный опыт при посредстве политических лидеров, руководящих процессом социализации новых членов (изучение языка, ритуалов, навыков производственной деятельности и т.п.). В когнитивно-социологическом аспекте П. выступает как социальное использование результатов культурного творчества. Индивидуальные творческие достижения (новые технологии, произведения искусства, философские, религиозные идеи и т.п.), обязанные своим возникновением определенным авторам и знаменующие собой разрыв культурной преемственности, приобретают в процессе социального использования интерсубъективную форму и закладывают фундамент новых традиционных механизмов.
        В методологическом плане П. являет себя как результат аналитической процедуры, в которой осуществляется синхронный срез культурной миграции. П. — это статический образ мира, в котором искусственно приостановлены креативные, инновационные процессы и выделяются исключительно стабильные, не подвергаемые сомнению основания жизнедеятельности человека (традиции, ритуалы, стереотипы, категориальные системы). С трансцендентальной точки зрения, П. представляет собой «оповседневливание» (М. Вебер), секуляризацию архетипа, или исторических априорных структур. Так, боги и герои древних мифов не только «непосредственно» являлись людям в качестве нуминозных сущностей, но и служили регулятивными ресурсами праздничных церемоний и жертвенных ритуалов; а становясь литературными персонажами мифа, превращались в источники знания, навыков и норм повседневного поведения. Одновременно П. сакрализирует феномены обыденной жизни, придавая им статус повседневных мифов. Наконец, экзистенциальное измерение П. состоит в ее способности «переваривать» пограничные ситуации, превращать их из источника страха и отчаяния в основу мужества и терпения. П. трансформирует состояния потерянности и заброшенности в мире в нахождение-себя-в-мире.
        Дефиниции П. определяются также сферой человеческой жизни, к которым она отнесена. П. как реальность основана на относительной неизменности социальных условий оседлого существования. П. как сознание состоит в относительной власти коллективных социально-психологических структур (архетипов). П. как познание выражается в процессе когнитивной социализации, адаптации к условиям и вживания в архетипы. Однако П. во всех ее ипостасях, как правило, не соответствует какая-либо автономная сфера; не существует субстанции П. Все ее ипостаси не самодостаточны, не существуют вне иных проявлений человеческого бытия и сознания. Субстанциальная фрагментарность П. объясняется ее функциональным характером; П. — диспозиционный предикат, феномен, актуализирующийся в определенных условиях и неразличимый в других. Она скрепляет собой разные типы сознания, деятельности и общения, существуя лишь в промежутках между ними. Необходимость П. как реальности, сознания и знания состоит в том, что она представляет собой: а) материал для творческого преобразования; б) область испытания методов путем решения стандартных задач («разгадывания головоломок»); в) способ усвоения и фиксации творческих достижений; г) свободное пространство рекреации и переключения на иные виды деятельности.
        П. — понятие-проблема, связанное с рядом фундаментальных парных оппозиций. Заблуждение и истина, сущее и должное, профанное и сакральное — аналоговые пары, терминологическое различие которых определено различием предметных областей. Эти полюса познавательного процесса, морального сознания и религиозного культа образуют в культуре два измерения, которые можно обозначить как П. и миф. В их взаимодействии и напряженном противостоянии протекает вся человеческая жизнь, содержание которой определяется приближением и удалением от этих полюсов, меняющейся ориентацией на одно или другое направление. П., дабы обрести смысл, нуждается в отсылке к истокам и прототипам; она требует создания мифа и мифического обоснования. Философия и гуманитарные науки всегда делают П. в разных ее формах объектом своего исследования, постоянно колеблясь между ее низведением к рутинному сознанию и практике и ее возвышением до интегрального мифоподобного горизонта, свойственного современности.
        Современная социальная эпистемология обращается к анализу П. как комплексного феномена. При этом П. образует концептуальную пару с понятием миграции, пару в которой стороны постоянно обмениваются смыслами и отнюдь не представляют собой антагонистические противоположности. Для характеристики П. важно выделение двух типов социальных ситуаций — повседневных и внеповседневных, равно типичных для человеческого сознания и бытия. В первых П. образует фокус бытия, но находится на периферии сознания; во вторых — наоборот. Поэтому подлинный смысл и значение П. обретается в условиях ее утраты, при взгляде со стороны, а ее избыток, напротив, вынуждает человека стремиться за ее пределы. Лишиться своей П., остаться наедине с ней — полюсы существования, равно невыносимые для человека.
        И.Т. Касавин
        Лит.: Ойзерман Т.И. Философия и обыденное сознание // Вопросы философии. 1967. № 4; Филатов В.П. О структуре неспециализированного повседневного опыта // Опыт и его место в социальном познании. Калинин, 1984; Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм: XV—XVIII вв. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М., 1986; Федотова В.Г. Истина и правда повседневности // Философская и социологическая мысль. Киев, 1990. № 3 — 4; Гусев С.С., Пукшанский Б.Я. Обыденное мировоззрение. СПб., 1994; Золотухина-Аболина Е.В. Философия обыденной жизни. Ростов-на-Дону, 1994; Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи. М., 1996; Марков Б.В. Понятие повседневности в гносеологии и антропологии // Научная рациональность и структуры повседневности. СПб., 1999; Касавин И. Т., Щавелев СП. Анализ повседневности. М., 2004; Barthes R. Mythen des Alltags. Frankfurt a. M., 1964; Schtitz A., Luckmann Th. Strukturen der Lebenswelt. Darmstadt, 1975; Leithauser Th. Formen des AUtagsbewusstseins. Frankfurt a. M., 1979; Thurn H.R Der Mensch im Alltag. Grundrisse einer Anthropologie des AUtagslebens. Stuttgart, 1980; Haller R. Wie vermmftig ist der Common sense? // Poser H. (Hg.). Wandel des Vernunftbegriffs. Freiburg/Munchen, 1981.

Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация». И.Т. Касавин. 2009.

Синонимы:

будни, будничность, вседневность, дюжинность, ежедневность, жизненная проза, житейская проза, житейские мелочи, затрапезность, каждодневность, обиходность, обыденность, обыденщина, обычность, проза, проза жизни, прозаичность, шаблонность