ЧЖИ-СИН

ЧЖИ-СИН
    ЧЖИ—СИН (знание—действие) — терминологическая оппозиция, выражающая соотношение двух специфических категорий китайской философии: чжи — “[действенное] знание” (“сознание”, “познание”, “разумность”, “мудрость”, “понимание”, “видение”) и син — “[сознательное] действие” (“деятельность”, “активность”, “поступок”, “осуществлять”, “идти”).
    Чжи как философская категория подразумевает, с одной стороны, чистые формы познания, с другой — целесообразные сознательные действия, практический опыт (ср. “ведать чем-либо”, “отведать”, “изведать”). Праксиологическое истолкование “знания” выражено уже в “Дунь юе> (5 в. до н. э.): “Служить долгу/справедливости... почитая духов и навей, держаться подальше от них — [это] можно назвать знанием”; “Знающий действенно-подвижен”: “знание” — это “знание людей”, позволяющее приводить их к повиновению.
    Представление о “деятельном” характере знания отражает неоконфуцианские трактовки тезиса “Да сюэ”: “Доведение знания до конца (чжи чжи) состоит в выверении вещей (гэ у)”, где чжи чжи и гэ у — взаимообусловленные требования к управлению Поднебесной. Чжу Си интерпретировал гэ у как “исчерпание принципов вещей и дел”, подразумевая под “вещами и делами” проблемы морали, политики и т. п. ; Ван Янмин определил гэ как “исправлять”, а у — как “дела” (ши), которые могут быть “выверены” только “в собственном сердце”. В даосизме “знание” сопряжено с деятельным аспектом гл. о. через отрицательную связь: “не действуя, знать”, где “не действовать” (бу син) — синоним “недеяния” (у вэй), т. е. отсутствие произвольной деятельности, несогласной с миропорядком (Дао). Концепции “деятельного” знания в конфуцианстве и “недеятельного” (но действенного) в даосизме синтезированы в неоконфуцианстве через опосредование их учением о врожденном знании и конфуцианскими интерпретациями даосских (гл. о. восходящих к “Чжуан-изы”) взглядов о возможности развития способности к интуитивному постижению истины.
    Специфика категории син в значении “действие” определяется: 1) возможностью выражения ею не только физического, но и психического действия-процесса (напр., любви и ненависти у Ван Янмина); 2) ее корреляцией с понятиями “вэй” (“деяние”, “дело”, “действие”), “ши” (“дело”, “служение”), “в” (“долг/справедливость”). Понятие “юй” является родовым для ши и син. Определение обоих терминов, аналогичные трактовки которых представлены в “Лунь юе”, “Цзо чжуани”, “Гуань-цзы”, “Мэн-цзы” и др. памятниках 5—3 вв. до н. э., дано в “Сюнь-цзы”: “Действовать, сверяясь с пользой/выгодой, — это называется делом (ши); действовать, сверяясь с долгом/ справедливостью, — это называется действием — (син)”. В “Лунь юе” последнее выступает ках один из принципов, на основе которых “учил” Конфуций, наряду с “культурностью” (вэнь), “преданностью” (“верностью” — чжун) и “благонадежностью” (синь). Легисты (см. Легизм) противопоставили конфуцианской трактовке син как “действия” сопряженность этого понятия с “пользой/выгодой”: “Если, действуя, [люди] не обогащаются, то рождаются смуты”.
    Содержание и данного тезиса, и конфуцианской трактовки “действия” отражает такой его аспект, как практическая завершенность. Другой аспект “действия” — плановая разумность (сознательность) — вытекает из дополнительных значений коррелирующего иероглифа “и” (помимо “долг/справедливость” также “смысл”, “значение”), подкрепленных пассажами “Лунь юя” о непременном согласовании “действия” с “размышлениями”, “рассуждением” и “обдумыванием”. Исходное значение слова “син-действие” (“идти”) и его философский смысл как воплощения онтологически обусловленных этических и жизненных принципов выразились в терминологическом словосочетании “сип дао” (“идти Путем”, “осуществлять Учение”), восходящем к “Мэн-цзы->. Предпосылки этого мыслеобраза содержатся также в наличии у иероглифа син-действие (в чтении “хан”) смыслов “ряд”, “шеренга” и обозначении им классификацио1шых рядов (“элементов”) в схеме “пяти элементов” (у син), взаимодействие которых выступает выражением важнейших закономерностей мирового процесса — дао.
    Проблема соотношения “знания” с собственно “действием” имела три основных варианта решения: 1) “знание легко, действие трудно”; 2) “знание и действие совпадают в единстве”; 3) “знание трудно, действие легко”. Первый тезис вытекал из конфуцианского подхода к “знанию” как набору социальноэтических предписаний, поэтому достижение истины понималось как гл. о. научение ей (ср. положение Ян Сюна, 1 в. до н. э — 1 в. н. э.: “Заниматься изучением — хуже, чем заниматься поиском наставника”, и “Шу изина”: “Неверно, что знание трудно, трудно именно действие”). Тезис “знание легко, действие трудно” означал также, что “знание” предшествует “действию” (ср. “Сюнь-цзы”: “Учение доходит до предела и завершается в действии”). Нормативную формулу их соотношения дал Чжу Си: “Если говорить о предшествующем и последующем, то знание — это предшествующее. Если говорить о малозначительном и важном, то действие — это важное”. Ван Янмин, акцентируя понимание познавательных функций как действий (или “движений”) и как моральное содержание знания, выдвинул положение о “совпадающем единстве знания и действия” и с функциональной, и с этической точки зрения. Ван Тинсян подверг критике взгляды и Чжу Си, и Ван Ямина, истолковав “знание” и “действие” как равные, однопорядковые понятия, охарактеризовав их буддистским термином чжэнь жу (“истинная таковость” — татхата, “истинносущее”). Ван Фучжи отверг процессуальную первичность “знания” по отношению к “действию”, определив “действие” как “[движущую] силу стремления к знанию”; “знание и действие соотносятся как [исходный] материал и его применение”; “действие может быть равно знанию, но знание не может быть равно действию”, т. е. практически “действие” и обусловливает “знание” (“познание”), и воплощается в нем. Тань Сытун сформулировал тезис о приоритетности “знания”: “Ценить только знание и [вообще] не ценить действие”; “знание — это дело тонких (лин) горних душ-хунь”, т. е. активность высших духовных субстанций; “действие — это дело дольних телесных душ-по”, низших составляющих человеческой личности; “истинное знание не может не [проявиться в] действии”. Чжан Бинлинь (19 — нач. 20 в.) предложил иную трактовку, утверждая, что “разум” людей не обязательно “раскрывается” в обычных человеческих делах; его “раскрытие” обеспечивает революция как воплощение необходимого “действия”.
    Сунь Ятсен, поддержав сначала концепцию Ван Янмина, впоследствии выработал собственную — “действие легко, знание трудно”, вытекавшую из его знакомства с западной культурой: “Если [мы] сможем руководствоваться научными принципами в достижении истинного знания, то быстрое претворение [его] в жизнь будет нетрудным делом”. Тем не менее “действие — предшествующее, знание — последующее”, поскольку “действие нацелено на достижение знания” и представляет собой “движение от непознанного к [его] познанию”, чему способствует “уже имеющееся знание”. Сунь Ятсен выделил три формы фактического соотношения “знания” и “действия”, корреспондирующие с этапами развития человеческой цивилизации: “не знать и действовать” — период движения к цивилизации; “действовать и [потому] затем знать” — период зарождения цивилизации и ее первоначального развития; “знать и [потому] затем действовать” — период, начавшийся после научных открытий.
    А. И. Кобзев

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.