СЛЕД МНЕСИЧЕСКИЙ

СЛЕД МНЕСИЧЕСКИЙ
    СЛЕД МНЕСИЧЕСКИЙ — понятие фрейдовской теории неврозов, которое характеризует способ закрепления в памяти событий, пережитых субъектом, в том числе травматических. Мнесический след — это не столько сенсорный образ вещи, сколько условная метка, знак, похожий на букву, на элемент письма. Не присутствуя в актуальном поле сознания, мнесический след способен оживляться, реактивироваться в тех случаях, когда он вновь нагружается психической энергией. Однако неосознанность мнесических следов — момент принципиальный: если бы все они осознавались, то это ограничивало бы способность организма к восприятию нового. Отказываясь от чисто нейрофизиологического подхода, Фрейд искал место феномену памяти и мнесическим следам в различных системах и режимах функционирования психики: в топике (теории “мест”), экономике (теории обмена энергией влечений), динамике (теории столкновений и противоборств между психическими силами).
    Способом разрешения проблемы — такого сохранения мнесических следов, которое не отягощало бы работу сознания, — был поиск механизмов, позволяющих одновременно “записывать” одно и то же событие на различных уровнях памяти. Метафорой такой многослойной записи, сохраняющей старые следы, стал для Фрейда “волшебный блокнот”. В “Исследованиях истерии” И. Брейер и 3. Фрейд подчеркивают также сходство памяти с “архивом”: чтобы найти в нем нужный документ, нужно знать время поступления записи (хронологический порядок), степень ее доступности осознанию, способы связи между различными документами (ассоциации). В “Толковании сновидений” Фрейд указал на предсознание и бессознательное как на две различные системы запоминания (мнесические системы): следы, запечатленные в бессознательном, сами по себе проникнуть в сознание не способны, тогда как предсознательиые воспоминания могут быть вновь введены в сознание.
    Некоторые последователи Фрейда (напр., Ж. Лапланш и Ж.-Б. Понталис) трактуют мнесический след как психофизиологическую основу общей теории памяти, так и не построенной Фрейдом в целостном виде. Важную роль в этой теории играли концепции вытеснения, а также инфантильной амнезии. Ранние события жизни невозможно вспомнить не из-за слабости памяти, а из-за того, что они не были допущены в сознание. При осмыслении механизмов памяти существенны различия между аффектами и представлениями, а среди представлений — между словесными и вещными представлениями. В тех вариантах современного психоанализа, которые опираются на языковые механизмы, обычно различаются забывания-вытеснения, относящиеся к “инфантильному” периоду, предшествующему овладению языком (inians — не говорящий), и забывания-вытеснения языкового периода. События доязыкового периода никогда не всплывают в памяти, тогда как события, сохраненные в виде словесных представлений, в принципе можно вспомнить и назвать.
    Понятие мнесического следа по-разному выглядит в двух наиболее общих смысловых контекстах. Так, сомнительной с точки зрения современных научных данных выглядит филогенетическая гипотеза о передаче от поколения к поколению следов памяти, хранящей информацию об архаических событиях жизни человеческого рода (она была нужна Фрейду для того, чтобы через передачу мнесических следов представить всеобщность бессознательного, основанного на вытеснении). Напротив, продуктивным и пока еще недостаточно разработанным представляется применение понятия мнесического следа к онтогенетическому опыту — особенно в связи с понятием и феноменом Nachtraglichkeit (“последействие”, “последейственность”): это позволяет представить любой человеческий опыт как многослойное и многостадиальное образование. Соотношение “последействия” с мнесическими следами ярко проявляется на примере травматического опыта психики.
    Травма не возникает одномоментно по логике непосредственного причинного воздействия. Она “строится”, “достраивается”, “прорабатывается” психикой на различных “сценах”. Напр., “первая сцена” может относиться еще к допубертатному и доязыковому периоду, когда ребенок сталкивается с непонятным и пугающим событием (напр., коитусом родителей). “Вторая сцена” относится уже к постпубертатному периоду, когда события, хотя бы отдаленно напоминающие “первую сцену”, вновь оживляют ее, тем самым превращая непонятное впечатление в собственно травму лишь “задним числом”, в последействии. Наконец, проработка травмы в психоанализе (в искусственном “экспериментальном” пространстве психоаналитического сеанса) представляет собой “третью сцену”, где прежние переживания проигрываются вновь, включаясь в новый опыт “последействия”. Трактовка мнесического следа в связи с механизмом последействия дает важный инструмент для понимания работы человеческой психики в целом.
    Во Франции, где психоанализ глубоко проник в культуру, а психоаналитические термины в переосмысленном виде вошли в категориальный аппарат философии, понятие мнесического следа получило дополнительную нагрузку. Напр., оно стало одним из источников обобщенного понятия следа (первичного следа как такового) в философии постструктуралистской ориентации, соотносясь здесь с понятиями “письма”, “записи”, “промедления”, “отсрочки” и др.
    Лит.: Фрейд 3. Толкование сновидений. К., 1991; Он же. По ту сторону принципа удовольствия. М., 1992; Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу. М., 1996; Психология памяти (хрестоматия под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, В. Я. Романова). М., 1998; Kaufтап Р. (dir.). l'Apport freudien. Elements pour une encyclopedie de la psychanalyse. P., 1993; ChemamaR. (ait.}. Dictionnaire de la psychanalyse, 1993; DenidaJ. La carte postale: de Socrate e Freud et audela. P., 1980; Idem. Resistances de la psychanalyse. P., 1996; Idem. Adieu — a Emmanuel Levinas. P., 1997.
    H. С. Автомата

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.