ЧАСТЬ И ЦЕЛОЕ

ЧАСТЬ И ЦЕЛОЕ
— филос. категории, выражающие отношение между некоторой совокупностью предметов и отдельными предметами, образующими эту совокупность. Человек давно научился выделять в окружающем мире отдельные объекты, а в объектах — составляющие их элементы (напр., лес состоит из отдельных деревьев, а у дерева, в свою очередь, выделяются крона, ствол и корни). Поэтому понятия Ч. и Ц. присутствовали в философии с самого начала ее возникновения. Одно из первых определений целого принадлежит Аристотелю: «Целым называется (1) то, у чего не отсутствует ни одна из тех частей, состоя из которых оно именуется целым от природы, а также (2) то, что так объемлет объемлемые им вещи, что последние образуют нечто одно». Категории Ч. и Ц. определяются посредством друг друга: часть — это элемент некоторого целого; целое — то, что состоит из частей.
Со времен античности проблема соотношения Ч. и Ц. не только обсуждалась в философии, но в той или иной форме возникала во многих сферах науки и даже общественной жизни. В философии эта проблема формулировалась в самом общем виде: что является более фундаментальным, исходным, важным — целое или его части? Решения этой проблемы постепенно оформились в виде двух альтернативных позиций, противоположные исходные принципы которых образовали т.н. антиномии целостности. Важнейшие из этих антиномий таковы:
1) тезис: целое есть не более чем сумма своих частей; антитезис: целое есть нечто большее, чем сумма его частей;
2) тезис: целое познается через знание его частей; антитезис: знание целого предшествует познанию его частей;
3) тезис: части предшествуют целому; антитезис: целое предшествует своим частям. Филос. позиция, сводящая целое к его частям и рассматривающая свойства целого только как сумму свойств его частей, получила наименование меризма (от греч. meros — часть). Противоположная позиция, подчеркивающая несводимость целого к его частям, обретение целым новых свойств по сравнению с его частями, называется холизмом (от греч. holos — целый).
Представители как той, так и другой позиции приводили немало примеров, подтверждающих обоснованность их исходных принципов. Сторонники меризма указывали на такие объекты, как стадо животных, стая птиц, небесные созвездия, все свойства которых действительно определяются суммированием свойств входящих в них предметов. Механицизм и редукционизм в физике и биологи явились выражением именно этой позиции. С др. стороны, оправданность холизма легко усматривается, напр., из того факта, что ни мотор, ни колеса, ни кузов сами по себе не могут служить средством передвижения, этим свойством обладает только автомобиль как целое. Холистская позиция проявилась в теории эмерджентной эволюции, в витализме, в гештальтпсихологии.
В истории философии и человеческого познания вообще практически все мыслители склонялись либо к меризму, либо к холизму, причем порой один и тот же мыслитель при решении одних вопросов отдавал предпочтение меризму, а при решении других — холизму. Платон и средневековые схоласты склонны были подчеркивать примат целого по отношению к его частям, но подлинно целое находили лишь в продуктах духовной деятельности, но не в материальных образованиях. Англ. эмпирики 17—18 вв. и представители фр. Просвещения под влиянием успехов ньютоновской механики полагали, что всякое целое может быть без остатка разложено на составные части и познание этих частей полностью раскрывает природу любой целостности. Нем. классическая философия в лице Ф.В.И. Шеллинга и Г.В.Ф. Гегеля разработала идею о различии между органичной (способной к саморазвитию) и неорганичной целостностями. В этом заключался первый шаг к преодолению крайностей меризма и холизма.
В настоящее время соотношение Ч. и Ц. получило более точную разработку в системном подходе. Выделяют т.н. сум мативные и интегративные системы. К суммативным системам относят такие, свойства которых почти целиком исчерпываются свойствами входящих в них элементов и которые лишь количественно превосходят свои элементы, не отличаясь от них качественно, напр., груда кирпичей, штабель досок и т.п. Вхождение к.-л. элемента в такую совокупность ничего или почти ничего ему не добавляет, связи между элементами в таких системах являются чисто внешними и случайными. Меризм говорил именно о таких системах и для таких систем его принципы справедливы.
Интегративные системы как раз и являются тем, что можно назвать органично целым. Такие целокупности предметов отличаются следующими особенностями:
1) они приобретают некоторые новые свойства по сравнению с входящими в них предметами, т.е. свойства, принадлежащие именно совокупности как целому, а не ее отдельным частям;
2) связи между их элементами имеют законосообразный характер;
3) они придают своим элементам такие свойства, которыми элементы не обладают вне системы.
Именно такие системы представляют собой подлинные целостности, а их элементы являются их подлинными частями. Хорошим примером такой целостности может служить стихотворение: стихотворение в целом создает поэтический образ, которого не может создать в отдельности ни одно из входящих в него слов; связи между словами в стихотворении определяются стихотворным размером и правилами грамматики; контекст стихотворения, поэтический образ, создаваемый им, определяют смысловое содержание входящих в него слов и часто способны совершенно изменить его по сравнению с обычным употреблением. Как раз такого рода целостности имел в виду холизм и, поэтому, совершенно справедливо подчеркивал несводимость целого к его частям.

Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

ЧАСТЬ И ЦЕЛОЕ
        филос. категории, выражающие отношение между совокупностью предметов (или элементов отд. объекта) и связью, которая объединяет эти предметы и приводит к появлению у совокупности новых (интегративных) свойств и закономерностей, не присущих предметам в их разобщённости. Благодаря этой связи образуется целое, по отношению к которому отд. предметы выступают в качестве частей. Категории Ч. и ц. характеризуют также общее движение познания, к-рое обычно начинается с нерасчленённого представления о целом, затем переходит к анализу, расчленению целого на части и завершается воспроизведением объекта в мышлении в форме конкретного целого. Эти закономерности познания целостных объектов были сформулированы К. Марксом в «Экономич. рукописях 1857—1859 гг.» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 46, ч. 1). Характер трактовки категорий Ч. и ц. и связанной с ними проблемы целостности в значит. мере определяет общую стратегию науч. познания в тот или иной период его развития.
        Проблема отношений Ч. и ц. была выдвинута в античности (Платон, Аристотель); она рассматривалась во всех значит. филос. учениях. Материалистич. концепции (Ф. Бэкон, Гоббс, Локк, франц. материалисты 18 в.), ориентировавшиеся на науку, были связаны, как правило, с механистич., суммативным пониманием целого, заимствованным из механики (а позднее — из классич. физики). Классич. естествознание стремилось познать целое лишь с т. зр. его состава, строения. В противовес этому идеалистич. учения (Платон, ср.-век. схоластика, отчасти Лейбниц) делали упор на несводи-мость целого к сумме частей и рассматривали в качестве подлинно целостных лишь продукты духовной деятельности, а материальные образования трактовали как механически целые, «мёртвые» агрегаты. Разрыв и противопоставление этих двух сторон (механич. сумма частей — на одном полюсе, духовное, мистическое целое — на другом) приводит к антиномиям Ч. и ц. Главные из них таковы: 1) положение — целое есть сумма частей. Противоположение — целое больше суммы частей; 2) части предшествуют целому. Целое предшествует частям; 3) целое причинно обусловлено частями. Целостный подход противоположен причинному и исключает его; 4) целое познаётся через знание частей. Части как продукт расчленения целого могут познаваться лишь на основе знания о целом.
        Нем. классич. философия (Шеллинг, Гегель) ввела различение неорганичного и органичного (саморазвивающегося) целого; однако органичное целое связывалось лишь с развитием духа, а не материи. В 19—20 вв. подобное толкование отношения Ч. и ц. развивалось в различных идеалистич. концепциях (неовитализм, холизм, интуитивизм).
        Критически переосмысливая традиции нем. классич. философии, К. Маркс сформулировал принципы изучения органичных целых — метод восхождения от абстрактного к конкретному, диалектич. понимание анализа и синтеза и т. д.; он явился также основоположником методологии науч. исследования общества как целого. Обобщая данные теоретич. концепций и дисциплин, основанных на целостном подходе к объектам (концепция интегративных уровней в теоретич. биологии, исследования в генетике, экологии, физиологии, психологии, лингвистике и т. п.), диалектич. материализм даёт рациональное объяснение диалектики Ч. и ц. Не только теоретически, но и на экспериментальном материале было показано, что в случае сложноорганизованных объектов целое несводимо к сумме частей. Была раскрыта недостаточность для решения проблемы формулы «целое больше суммы частей», поскольку она неявно исходит из предположения об аддитивности (суммарности, не образующей целостности) свойств целого: целостность выступает здесь как некий остаток от вычитания суммы частей из целого. Решение проблемы состоит в том, что целое характеризуется новыми качествами и свойствами, не присущими отд. частям (элементам), но возникающими в результате их взаимодействия в определ. системе связей. Эта особенность любого целостного образования, которую можно назвать свойством интегра-тивности, позволяет понять и все остальные специфич. черты целого. К этим чертам относятся: возникновение нового в процессе развития; появление новых типов целостности; возникновение новых структурных уровней и их иерархич. соподчинённость; разделение целостных систем на неорганичные и органичные, основанное на том, что в неорганичной системе (атом, молекула и т. п.) свойства частей хотя и отражают природу целого, но всё же определяются гл. обр. внутренней природой частей, тогда как в органичной системе (какой являются, напр., биологич. и социальные объекты) свойства частей целиком определяются свойствами целого.
        Логич. противоречия заключает и взятая в общем виде постановка вопроса: что чему предшествует — целое частям или наоборот. В отношении Ч. и ц., как показал ещё Гегель, ни одна из сторон не может рассматриваться без другой. Целое без (до) частей немыслимо; с др. стороны, часть вне целого — уже не часть, а иной объект, т. к. в целостной системе части выражают природу целого и приобретают специфич. для него свойства.
        Между частями органичного целого (а также между частями и целым) существует не простая функциональная зависимость, а значительно более сложная система разнокачеств. связей — структурных, генетических, связей субординации, управления и т. п., в рамках крой причина одновременно выступает как следствие, полагаемое как предпосылка. Взаимозависимость частей здесь такова, что она выступает не в виде линейного причинного ряда, а в виде своеобразного замкнутого круга, внутри которого каждый элемент связи является условием другого и обусловлен им (см. К. Маркс, там же, с. 229). Целостный (структурный) подход не является альтернативой причинного объяснения — он лишь показывает недостаточность однозначной причинности при анализе сложной системы связей. Более того, сам принцип структурного объяснения в определ. отношении может рассматриваться как дальнейшее развитие принципа причинности.
        Совр. познание разрешает и известный познават. парадокс: как познать целое раньше частей, если это предполагает знание частей раньше целого? Познание Ч. и ц. осуществляется одновременно: выделяя части, мы анализируем их как элементы данного целого, а в результате синтеза целое выступает как диалектически расчленённое, состоящее из частей. Изучение частей является в конечном счёте единственно возможным путём изучения целого. В то же время результаты исследования частей входят в систему науч. знания лишь благодаря тому, что они выступают как новое знание о целом. Анализ диалектич. взаимосвязи Ч. и ц. является важнейшим методологическим принципом научного познания.
        Энгельс Ф., Анти-Дюринг, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 20; Ленин В. И., Филос. тетради, ПСС, т. 29; Блауберг И. В., Проблема целостности в марксистской философии, М., 1963; Афанасьев В. Г., Проблема целостности в философии и биологии, М., 1964; Югай Г. А., Диалектика части и целого, А.-А., 1965; Блауберг И. В., Юдин Б. Г., Понятие целостности и его роль в науч. познании, М., 1972; Абрамова Н. Т., Целостность и управление, М., 1974.
        И. В. Блауберг, Б. Г. Юдин.

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

ЧАСТЬ И ЦЕЛОЕ
филос. категории, выражающие отношение между совокупностью п р е д м е т о в и с в я з ь ю, к-рая объединяет эти предметы и приводит к появлению у совокупности новых свойств и закономерностей, не присущих предметам в их разобщенности; при этом тип связи частей определяет и тип образуемого целого: связи строения характеризуют структурное целое, связи функционирования – функционирующее целое, связи развития – развивающееся целое и т.д. Категории Ч. и ц. характеризуют также общее движение познания, к-рое обычно начинается с нерасчлененного представления о целом, переходит к анализу, расчленению целого на части и завершается воспроизведением объекта в мышлении в форме конкретного целого (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 12, с. 726–28). В этой связи характер трактовки категорий Ч. и ц. и производной от них проблемы целостности в значит. мере определяет общую стратегию науч. познания, способ решения кардинальных науч. проблем, а также характер норм, регулирующих идеологическую и ценностную сферы человеч. деятельности. Напр., если в качестве конечной цели познания выступает поиск исходных элементов ("кирпичиков") изучаемого объекта, то это неизбежно приводит к сведению целого к части, сложного к простому. С др. стороны, односторонняя трактовка тезиса о приоритете целого над частями сопряжена обычно с элементами мистицизма, а в сфере социально-политич. теорий ведет к обоснованию тоталитаризма, к обесцениванию личности.
По преобладающим тенденциям в подходе к проблеме Ч. и ц. в истории философии можно выделить три крупных периода: античность, для к-рой характерно нерасчлененное восприятие целого, новое время (до сер. 19 в.) – аналитич. стадия, 19–20 вв. – синтетич. стадия.
В антич. философии Ч. и ц. еще не выступают как особые категории в совр. смысле, а проблема целостности возникает прежде всего в форме вопроса о целостности мира, его единстве, к-рое представляется само собой разумеющимся. У милетцев понимание этого единства выражается в формуле "части меняются, целое неизменно", т.е. через понятия Ч. и ц. истолковывается проблема единого и многообразного. Собственно проблема Ч. и ц. возникает впервые у атомистов, толкующих каждый атом как часть целого и указывающих на то, что качества вещей возникают заново при объединении атомов в целое, т.е. различающих простую сумму частей и целое. Платон впервые сформулировал тезис о приоритете целого над частями, явившийся одним из главных в его концепции. Но в отчетливой теоретич. форме различение суммы частей и целого дает лишь Аристотель. Сумма частей, называемая им "все (в совокупности)", характеризуется тем, что в ней положение частей не создает различия; там же, где возникает такое различие, имеет место целое (см. Met. V 25 1023 в 23–25; рус. пер., М., 1934). Соподчиненность частей в целом обусловлена, по Аристотелю, энтелехией. В "Политике" понятия Ч. и ц. используются для анализа природы государства: "Природа государства стоит впереди природы семьи и индивида: необходимо, чтобы целое предшествовало своей части" (Polit. I, 1, 11, рус. пер., СПБ, 1911).
Аналитич. стадия своим возникновением обязана развитию опытного естествознания и появлению экспериментального метода исследования, к-рый длит. время сводился почти исключительно к анализу изучаемых явлений – разложению природы как целого на отд. части, разделению процессов и явлений на определ. классы и т.д. Хотя такой подход и до сих пор не исчерпал своего значения, однако само развитие естествознания раскрыло его теневые стороны, главной из к-рых был разрыв анализа и синтеза сравнительно сложных, богатых взаимосвязями объектов; части при этом рассматривались не как части, стороны целого, т.к. их связь с целым элиминировалась односторонним анализом, а целое представало как простая механич. сумма частей, лишенная развития. "Перенесенный Бэконом и Локком из естествознания в философию, этот способ понимания создал специфическую ограниченность последних столетий – метафизический способ мышления" (Энгельс Ф., Анти-Дюринг, 1966, с. 16–17). Одним из продуктов такого подхода явился разрыв филос. и науч. знания, специфич. образом отразившийся на трактовке проблемы целостности. Материалистич. направления, безусловно ориентировавшиеся на науку, были связаны, как правило, с механистическим, суммативным пониманием целого, заимствованным из механики – идеала науч. знания (а позднее – классич. физики, строившейся по существу на тех же принципах однозначного причинного объяснения); это понимание распространялось как на внешний мир, так и на явления сознания, на формы и средства познават. деятельности. В противовес этому идеалистич. концепции делали упор на несводимость целого к сумме частей, причем в качестве подлинно целостных рассматривались лишь продукты духовной деятельности, а материальные образования трактовались как механич. целые, мертвые агрегаты. На этом, в частности, базировалось противопоставление филос. и науч. знания: утверждалось, что последнее способно двигаться лишь от частей к целому и потому принципиально не может преодолеть суммативный подход к целому. Разрыв и противопоставление этих двух сторон (механич. сумма частей – на одном полюсе, духовное, мистическое, в конечном счете не познаваемое науч. средствами целое – на другом) приводят к антиномиям целостности, главные из к-рых таковы:
1. Положение: целое есть сумма частей. Противоположение: целое больше суммы частей.
2. Части предшествуют целому. Целое предшествует частям.
3. Целое причинно обусловлено частями. Целостный подход противоположен причинному и исключает его.
4. Целое познается через знание частей. Части, как продукт расчленения целого, могут познаваться лишь на основе знания о целом.
Этой антиномичности не избежал ни один крупный мыслитель нового времени. Так, для Ф. Бэкона предмет есть сумма его простых свойств – форм; познав их, мы познаем и целое. Ту же т. зр. проводят Гоббс, для к-рого "...причина целого составляется из причин частей" (Избр. соч., М.–Л., 1926, с. 48), и Локк (см. Избр. филос. произв., т. 1, М., 1960, с. 317). По мнению франц. материалистов, разные сочетания и пропорции атомов дают начало и камню, и человеку. Отсюда же возникла известная трактовка человека как машины (см. Ламетри, Избр. соч., М.–Л., 1925, с. 213), а в социальном познании – своеобразный "социальный атомизм", отдававший полное предпочтение интересам личности и считавший интересы общества производными от первых.
Идеалистич. концепции целостности развивают традиции Аристотеля (гл. обр. в томистской интерпретации) и схоластики, к-рая ввела понятия totum perfectionale (совершенное целое – бог) и totum proportionale (пропорциональное целое – душа), понимая под ними такое целое, к-рое не состоит из частей. В частности, эти традиции нашли отражение в монадологии Лейбница, в к-рой парадоксально сочетаются крайности атомистического и мистико-целостного подходов, а монада толкуется как простая субстанция, лишенная частей, не подлежащая ни образованию, ни разрушению и выступающая по отношению к телу в роли энтелехии (см. Избр. филос. соч., М., 1908, с. 339–40). У Канта отношение Ч. и ц. тесно связано с понятием цели: лишь интуитивный рассудок может иметь представление о целом, не связанное с целью; обычный же человеческий – дискурсивный – рассудок, если он хочет понять части как зависящие от целого, должен исходить из представления целого, к-рое именно в качестве представления определяет форму и соединение частей, т.е. он должен исходить из понятия цели (см. "Критика способности суждения", в кн.: Соч., т. 5, М., 1966, с. 436–37). При этом принцип цели является не конститутивным, а регулятивным; иными словами, проблематика Ч. и ц. рассматривается Кантом в русле характерного для него анализа мыслит. форм. Гегель резко различает отношение Ч. и ц. как непосредственное и поверхностное от категории целостности (тотальности) – конкретного тождества, достигающего завершения путем саморазвития на основе внутр. цели. Считая отношение Ч. и ц. существенным и подчеркивая их взаимообусловленность, Гегель в то же время делает акцент на внешнем, механич. характере этого отношения (см. Соч., т. 5, М., 1937, с. 617–18), специфического для материальных образований; целостность же – подлинное, органич. единство, характеризующее сферу духа, в наибольшей степени присуща философии.
Различия в трактовке проблемы Ч. и ц. не всегда совпадают с противоположностью материализма и идеализма. Тезис о примате целого встречается и у материалистов (Дешан), а элементы механистич. подхода нередки у идеалистов, особенно при попытках решения конкретно-науч. проблем (трактовка Лейбницем организма как естеств. машины, приводимой в действие монадой; стремление Канта исследовать, насколько возможно, организм в терминах механизма, т.е. как сумму частей).
Со 2-й пол. 19 в. в связи с кризисом механистич. мировоззрения проблема целостности становится одной из центральных в науч. познании. Вокруг нее наслаиваются, среди прочих, и попытки идеалистич. истолкований, в частности в нек-рых вариантах организмических теорий (проблематику Ч. и ц. особенно активно разрабатывал холизм). Если иметь в виду конструктивные моменты в развитии проблемы, то они опираются как на расширение методологич. арсенала познания (напр., развитие вероятностных методов не только реально показало ограниченность принципов однозначного детерминизма, но и дало средства для исследования нового типа связей сложных объектов), так и на развитие теоретич. концепций и дисциплин, основанных на целостном подходе к объектам (концепция интегративных уровней в теоретич. биологии, исследования в генетике, экологии, физиологии, психологии и т.д.). Это и определило характер третьей, синтетич. стадии – стадии охвата целого, взятого в его расчленениях и связях. Особенности этой стадии, как и опыт предшествующей философии, учитывает в своем решении проблемы Ч. и ц. диалектич. материализм.
Новый, более широкий подход позволил преодолеть антиномии целостности. Была показана несводимость целого к сумме частей (в т.ч. на экспериментальном материале ряда наук). Вместе с тем логически уязвимо и положение "целое больше суммы частей", указывающее лишь на количеств. сторону дела ("больше") и неявно исходящее из предположения об аддитивности свойств целого: целостность здесь представляет своеобразный остаток от вычитания суммы частей из целого. Решение проблемы состоит в том, что целостность характеризуется новыми качествами и свойствами, не присущими отд. частям, но возникающими в результате их взаимодействия в определ. системе связей.
Несостоятельна и постановка вопроса о том, что чему предшествует – целое частям или наоборот. Как показал еще Гегель, в отношении Ч. и ц. ни одна из сторон не может рассматриваться без другой: часть вне целого – уже не часть, а иной объект, т.к. в целостной системе части выражают природу целого и приобретают специфические для него свойства; с др. стороны, и целое без (до) частей немыслимо, т.к. абсолютно простое, лишенное структуры и неделимое даже в мысли тело не может иметь никаких свойств и взаимодействовать с др. телами. Неразрывная связь Ч. и ц. особенно наглядно обнаруживается в о р г а н и ч н ы х ц е л ы х, т.е. такой форме связи объектов, когда образованная ими целостная совокупность реализует свою способность к саморазвитию, проходя последоват. этапы усложнения и дифференциации (таковы социальные и биологич. объекты). В процессе возникновения органичного целого между исходными компонентами создается система связей, имеющая характер целостной структуры; в дальнейшем развитие претерпевают как части целого, так и сама эта структура, причем одним из гл. критериев развития является возникновение р а з н о к а ч е с т в. связей – структурных, генетических, связей субординации, управления и т.д. Компоненты "ставшего" органичного целого, будучи продуктом его развития, не могут быть выделены из него как внешне обособленные части без утраты их новой природы.
В органичном целом между его частями (а также между Ч. и ц.) существует не простая функцион. зависимость, а гораздо более сложная совокупность связей, в рамках к-рой причина одновременно выступает как следствие, полагаемое как предпосылка. Иными словами, взаимозависимость частей здесь такова, что она выступает не в виде линейного причинного ряда, а в виде своеобразного замкнутого круга, внутри к-рого каждый элемент связи является условием другого и обусловлен им. Это обстоятельство было указано Марксом при анализе системы буржуазных экономич. отношений и распространено на все органичные системы (см. К. Маркс, Экономич. рукописи 1857–1859 гг., в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 46, ч. 1). Целостный (структурный) подход не противоположен причинному объяснению, а лишь показывает недостаточность однозначной причинности при анализе сложной системы связей. Более того, сам принцип структурного объяснения, столь важный в совр. науке, в нек-ром смысле может быть понят как дальнейшее развитие принципа причинности (см. ?. ?. Овчинников, Принципы сохранения, М., 1966, с. 326). Так преодолевается антиномия "целостность или причинность".
Совр. познание разрешает и антиномию, связанную с познанием целого и отчетливо сформулированную Шеллингом: "Поскольку идея целого может быть показана лишь путем своего раскрытия в частях, а, с другой стороны, отдельные части возможны лишь благодаря идее целого, то ясно, что здесь имеется противоречие, преодолимое лишь для гения, т.е. путем внезапного совпадения сознательной и бессознательной деятельности" ("Система трансцендентального идеализма", Л., 1936, с. 388). Рациональный путь решения этой проблемы, не связанный с обращением к бессознательному, предполагает адекватное применение в познании анализа и синтеза. Каждый из этих приемов сам по себе недостаточен для познания целого в его конкретности; такое познание осуществимо лишь на основе их единства: в анализе выделяются те свойства предмета, к-рые делают его частью целого (основываясь при этом на синтетич. представлении целого, хотя бы в форме гипотезы, интуитивной догадки), а в синтезе целое осознается как состоящее из частей, определ. образом связанных между собой, т.о., в каждом акте познания синтез осуществляется через анализ и наоборот. Это единство анализа и синтеза отражает неразрывную связь Ч. и ц. и указывает путь познания этой связи.
Несмотря на очевидный прогресс в трактовке проблемы целостности, совр. наука находится, очевидно, лишь на начальном этапе синтетич. периода. Снятие антиномий целостности еще не означает полного преодоления реликтов аналитич. стадии во всех сферах познания. Синтез знаний, являющийся одним из условий целостного познания сложных объектов, предполагает, кроме всего прочего, наличие осознанной методологич. позиции у исследователя. А новые методологич. установки требуют закрепления в системе понятийных средств, выражающих совр. способ науч. мышления. Синтетич. этап познания характеризуется появлением таких о б щ е н а у ч. понятий, в к-рых осуществляется сплав философского и конкретно-науч. содержания. Это хорошо видно на примере понятия целостности, ставшего в совр. науке одним из гл. компонентов системного подхода (см. Система) и на этой основе перешедшего из сферы достаточно свободной филос. рефлексии в сферу более или менее строгого науч. анализа. Такой переход не только существенно видоизменил постановку проблемы Ч. и ц., но и позволил выдвинуть новую проблематику – уровни интеграции, иерархия уровней и ее место в сложных системах, проблема управления и т.д.
Лит.: Кремянский В. И., Нек-рые особенности организмов как "системы" с т. зр. физики, кибернетики и биологии, "ВФ", 1958, No 8; Мамардашвили М. К., Процессы анализа и синтеза, там же, 1958, No 2; Лосев А. Ф., История античной эстетики (ранняя классика), М., 1963; Афанасьев В. Г., Проблема целостности в философии и биологии, М., 1964; Блауберг И. В., Проблема целостности в марксистской философии, М., 1964; Югай Г. ?., Диалектика Ч. и ц., ?.-?., 1965; Блауберг И. В., Садовский В. Н., Юдин Э. Г., Системный подход: предпосылки, проблемы, трудности, М., 1969; Wundt M., Ganzheit und Form in der Geschichte der Philosophie, "Blatter fur deutsche Philosophie", 1932, Bd 6, H. 1/2; Rydl M., К nekterym problemum kategorii celku a casti, "Filosoficky casopis", 1963, No 2.
И. Блауберг. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

ЧАСТЬ И ЦЕЛОЕ
    ЧАСТЬ И ЦЕЛОЕ — философские категории, выражающие отношение между некоторой совокупностью предметов и отдельными предметами, образующими эту совокупность. Понятия части и целого присутствовали в философии с самого начала ее возникновения. Одно из первых определений целого принадлежит Аристотелю: “Целым называется (1) то, у чего не отсутствует ни одна из тех частей, состоя из которых оно именуется целым от природы, а также (2) то, что так объемлет объемлемые им вещи, что последние образуют нечто одно” (Метафизика, 1023 в25). Категории части и целого определяются посредством друг друга: часть — это элемент некоторого целого; целое — то, что состоит из частей. В каком отношении находятся целое и его части? В философии эта проблема формулировалась в самом общем виде: чтоявляется более фундаментальным, исходным, важным — целое или его части? Ее решения постепенно оформились в виде двух альтернативных позиций, противоположные исходные принципы которых образовали так называемые “антиномии целостности”. Важнейшие из этих антиномий таковы: 1) тезис: целое есть не более чем сумма своих частей; антитезис: целое есть нечто большее, чем сумма его частей; 2) тезис: целое познается через знание его частей; антитезис: знание целого предшествует познанию его частей; 3) тезис: части предшествуют целому; антитезис: целое предшествует своим частям. Философская позиция, сводящая целое к его частям и рассматривающая свойства целого только как сумму свойств его частей, получила наименование меризма (от греч. “теros” — часть). Противоположная позиция, подчеркивающая несводимость целого к его частям, обретение целым новых свойств по сравнению с его частями, называется холизмом (от греч. “holos” — целый).
    Представители как той, так и другой позиции приводили немало примеров, подтверждающих обоснованность их исходных принципов суммированием свойств входящих в них предметов. В физике и биологии выражением этой позиции явились механицизм и редукционизм. Холистическая позиция проявилась в теории эмерджентной эволюции, в витализме, в гештальтпсихологии.
    В истории философии и познания практически все мыслители склонялись либо к меризму, либо к холизму, причем порой один и тот же мыслитель при решении одних вопросов отдавал предпочтение меризму, а при решении других — холизму. Платон и средневековые схоласты склонны были подчеркивать примат целого по отношению к его частям. Английские эмпирики 17—18 вв. и представители французского Просвещения под влиянием успехов ньютоновской механики полагали, что всякое целое может быть без остатка разложено на составные части и познание этих частей полностью раскрывает природу любой целостности. Немецкая классическая философия (напр., Шеллинг и Гегель) разработала идею о различии между органичной (способной к саморазвитию) и неорганичной целостностью.
    В современной науке соотношение части и целого получило более точную разработку в системном подходе. Выделяют т. н. “суммативные” и “интегративные” системы. К суммативным системам относят такие совокупности элементов, свойства которых почти целиком исчерпываются свойствами входящих в них элементов и которые лишь количественно превосходят свои элементы, не отличаясь от них качественно. Вхождение какого-либо элемента в такую совокупность ничего или почти ничего ему не добавляет, связи между элементами в таких системах являются чисто внешними и случайными.
    Интегративные системы можно назвать органично целым. Такие целокупности предметов отличаются следующими особенностями: 1) они приобретают некоторые новые свойства по сравнению с входящими в них предметами, т. е. свойства, принадлежащие именно совокупности как целому, а не ее отдельным частям; 2) связи между их элементами имеют законосообразный характер; 3) они придают своим элементам такие свойства, которыми элементы не обладают вне системы. Именно такие системы представляют собой подлинные целостности, а их элементы являются их подлинными частями. А. Л. Никифоров

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.