Кеннет Ламберт "Процесс индивидуации"

Короткий, но очень емкий обзор известного юнгианского аналитика из Лондона Кеннета Ламберта безусловно является одним из лучших в юнгианской литературе по теме индивидуации. Его взгляды служат примером максимально широкого комплексного подхода, интегрирующего идеи Юнга с представлениями Фрейда о стадиях психической организации (оральная, анальная и т.п.) и с теорией Мелани Клейн о движении от параноидно-шизоидной к депрессивной площадке. Он перекидывает мостик от психологии самости, на которой больше акцентированы сторонники Юнга, к более клинически ориентированной психологии эго. В традициях лондонской школы в аналитической психологии его больше интересуют реконструктивные моменты в аналитической практике. В результате концепция индивидуации выступает в новом свете в контексте непрерывного процесса психической дифференциации. Достижение индивидуации может быть лишь ситуативным и относительным и проявляется скорее как углубление того, что есть, в «самое себя», как моменты изощренности, детализированности и сложности.

Отметим лишь несколько точек зрения, не упомянутых в этой статье. Знаменитая ученица Юнга, его ближайший друг и соратник Мария Луиза фон Франц, как и ее сторонники больше стремились воспроизвести духовный путь самого Юнга и унаследовали его акцент на сновидениях и знании мифологии. Для них индивидуация - это своего рода личная программа духовного и религиозного развития. В процессе ее реализации происходит делание бессознательного сознательным, реализация Самости - своего божественного трансцендентного центра через последовательную встречу с архетипами персоны, тени и анимы (анимуса), т.е. через узнавание и принятие себя, открытость возможностям в противоположном поле, движение к цели жизни. Этот подход к аналитической психологии как к философии жизни, возможно, как к современной школе древней мистической традиции, близок многим сильно интровертированным людям, обладающим визионерскими способностями. С другой стороны Джеймс Хиллман - лидер архетипической психологии - считает такую индивидуацию следствием монотеистической модели мышления и продуктом одного архетипа, с которым сцеплены идеи развития, прогресса и порядка. Поэтому он говорит об индивидуации не в смысле обретения целостности и становления единым, а о множественности индивидуаций, исходящих от наших внутренних множественных личностей, имеющих целый пантеон собственных богов, которым они поклоняются. Т.о. он видит цель индивидуации как способность к свободному движению в параллельных мирах архетипических мифов.

Впервые опубликовано в Lambert, K. (1981) "Analysis, Repair and Individuation", London, Karnac Books

Заглавие этой книги – Анализ, выздоровление и индивидуация – предполагает, что индивидуация, рассматривают ли ее как процесс или как конечный продукт, при всей ее спонтанности, все же не свободна от повреждения или потенциального нарушения. Однако юнговское описание индивидуации не лишено неясностей и неразрешенных вопросов. Таким образом, хотя для большинства аналитиков характерно видеть своих пациентов как очень индивидуальных людей, несомненно, неординарных, вероятно, сложных, даже выдающихся (т.е. обладающих явным или скрытым талантом), это не означает, что, следовательно, они обязательно будут индивидуированными людьми в юнговском смысле этого термина.

Концепция Юнга широка и может быть четко прослежена в трех основных темах: дифференциация индивидуального от коллективного, взаимоотношения индивидуума и коллектива, природа и условия развития индивидуации как таковой.

Во-первых, Юнг делает акцент на индивидуации как на процессе образования и специализации индивидуальной натуры, который дифференцирует ее от общей коллективной психологии. Этот процесс он описывает как "естественную необходимость", открытую искажениям как в сфере психологического, так физического или физиологического. Из-за того, что этот индивидуальный аспект специально не рассматривают, хотя он имеет априори свои основания в психике, Юнг использует сильные выражения для описания любой фрустрации, которую он может встретить. Любое снижение до уровня коллективных стандартов, он пишет, может быть "вредным для витальности индивидуума" и "искусственной задержкой" (Юнг. 1921, с.448). Хотя коллективное иногда может представлять угрозу индивидуальному, последнее гораздо чаще рассматривается в смысле дифференциации, чем противопоставления коллективу (возможно, это оптимистически обозначенная цель в свете последних событий в Европе).

Во-вторых, определяя индивидуацию через ее отношение к коллективному, Юнг делает акцент на ее комплементарной природе и взаимной зависимости. Жизнеспособность общества зависит от существования здоровых индивидуумов внутри него. В противоречии с этим индивидуум зависит от поддержки коллектива и нуждается в соблюдении определенного минимума коллективных стандартов. В защиту этого Юнг (возможно, благодаря своему швейцарскому происхождению) использует бытовое сравнение, что "растение должно суметь вырасти в горшке, в который его посадили". Он далее делает вывод, что индивидуация ведет к чувству сильной и универсальной солидарности – не к простой изоляции. Но если индивидуальность поведения возводится в норму, то происходит острый конфликт с коллективными нормами, и становится привычным то, что Юнг называл индивидуализмом. Однако, в конце концов, раз индивидуация обязательно ведет к естественному признанию коллективных норм, Юнг приходит к заключению, что "чем больше жизнь человека пронизана коллективными нормами, тем более аморален индивидуум". (Юнг. 1921, с.449).

Описанная нами концепция индивидуации Юнга вытекает из его утверждений в "Психологических типах", материал для которых он собирал в течение первых двух десятилетий этого века. В свете последующих социально-политических событий стали менее приемлемыми его замечания о взаимоотношениях между индивидуальным и коллективным. Например, "горшок" (в Юнговском смысле этого слова) в прошлом был часто обречен на неизбежное опустошение. Ситуации повторяются, и не только в первобытных культурах, в которых индивидуумы находились под давлением идеологически навязанных установок, не принимавших в расчет реальные потребности развития; особенно заметно это выражалось у детей и молодых людей. Очевидно, многое зависит от того, как потребности этих незрелых людей понимаются теми, кто находится в позиции авторитетов. Например, авторитет может слишком много делать ради сохранения своего контроля над другими, а не для роста и проявления истинной природы молодого человека, что соответствовало бы первоначальному значению слова "авторитет". Это старая проблема "грубой штамповки" вместо улучшения личных отношений между индивидуумом и людьми, занятыми его "опекой" в рамках семьи, школы, общества, психотерапии и т.п. Все зависит от огромной воли коллектива быть достаточно открытым для подстройки к большому разнообразию людей и даже от способности сохранять определенный динамизм и адаптироваться к изменениям того сорта, которые могут быть вызваны позитивными сторонами социальной критики (см. Ламберт, 1980).

Третья группа идей по поводу индивидуации как таковой выросла у Юнга по мере того, как его мысли разрабатывались с годами. Он все больше концентрировался на идее психологической индивидуальности как "индивидуального отдельного неделимого единства или целостности" (Юнг, 1963, с.352). Об этом отдельном, гомогенном уникальном бытии не следует думать как об изолированном, но как о глубоко вовлеченном в конкретные человеческие ситуации. Оно должно быть уникальным выражением в особенных и личных границах того общего, что человек разделяет с коллективом. Юнг связывал это с разворачиванием изначального потенциального паттерна целостности в человеке. Фразы, использованные им для описания этого процесса включали "высшую реализацию врожденной идеосинкразии живого существа" и "оптимальное развитие целостного индивидуального человеческого бытия" (Юнг, 1934 ). Конечно, эту концепцию можно понимать неправильно, как чрезмерное противопоставление личного и коллективного в индивидууме, как если бы две отдельные и абстрактные целостности находились в состоянии взаимного антагонизма, которое требует какого-то разрешения, но я не думаю, что таково было намерение Юнга. Отдельная личность обладает психосоматическими составляющими и потенциальностями, которыми обычно обладают и все человеческие существа в тех группах, которым они принадлежат.

Это относится и ко все расширяющимся кругам семьи, сообщества, нации или расы, и к человечеству в целом. В то же время каждый из этих факторов выразим в более или менее индивидуализированной и персонализированной форме. Кроме того, именно в целостном и интегрированном человеке этот индивидуализированный и персонализированный фактор выражен в высшей степени интенсивно. Более того, когда спрашивают, как можно достичь такой интеграции, ответ Юнга подчеркнул бы бессознательную потенциальность внутри личности, которая спонтанно организует множественные инстинкты, тенденции и оппозиции в личности в уникальное и осмысленное целое. Юнг считал, что он привел достаточно доказательств, чтобы об этой целостности размышлять как о врожденной силе самости, а не как об усилиях эго-сознания. Для него функция последнего состояла в выходе на границы с этими объединяющими процессами и в том, чтобы, не теряя остроты осознавания, действовать в согласии с ними по мере их проявления.

Результат этого процесса интеграции Юнг обозначил как индивидуацию, в которой индивидуум переживает новое равновесие и новый центр, придающие личности новое и более прочное основание.