Юнг, Карл Густав. Значение отца в судьбе отдельного человека

Ducunt volentem fata, nolenlem trahunt¹

     Психосексуальные отношения ребенка к родителям, и в особенности к отцу, имеют решающее значение по отношению и содержанию невроза, развивающегося у этого ребенка в его дальнейшей жизни; на это обстоятельство Фрейд обращал ваше внимание неоднократно² с полной определенностью и ясностью. Действительно, отношение к родителям - это тот инфантильный канал par excellence , в который устремляется обратно либидо³ взрослого человека, если оно наталкивается на препятствия в жизни; подобное устремление либидо ведет к тому, что снова оживают давным-давно забытые сновидения времен детства. Так ведь всегда и бывает в жизни, когда приходится отступить перед каким-либо крупным препятствием, перед угрозой слишком горького разочарования или слишком рискованным и ответственным решением; в подобных случаях волевая энергия, накопленная было для решения задачи, бессильно устремляется обратно и заполняет побочные рукава, каналы примитивной системы, не употреблявшиеся уже, так как они перестали соответствовать целям взрослого индивида.

     Кому не удается счастье любви к женщине, - а это ведь лишает мужества, - тот возвращается обратно и хватается за суррогат мечтательной дружбы, онанизма, религиозности, а если такой разотарованный человек сверх того и невротик, то он идет еще дальше назад, он возвращается к тем своим связям времен детства, которых он никогда не покидал совсем и целиком к которым и нормальный человек привязан столькими нитями: к отношениям с отцом и матерью. Каждый сколько-нибудь основательно проведенный психоанализ обнаруживает более или менее ясно эту регресию ( Regression). Здесь отмечается, однако, та особенность, что отношение к отцу, по-видимому, превалирует, имеет более веское значение; обстоятельство это ярко оттенено и в работах и воззрениях Фрейда. И вот с этим значением отца в образовании детской психосексуальности мы встречаемся опять в совсем уже другой области, в области генеалогических исследований целых семейств.⁴ Новейшие фундаментальные исследования в этой области обнаруживают доминирующее влияние отцовского характера в семьях, которое часто можно проследить на протяжении целых столетий. Материнское влияние в семье, по-видимому, гораздо менее значительно. Если это обнаруживается даже в сфере наследственности, то мы, конечно, вправе ожидать несравненно более ясных проявлений того же самого в сфере тех психологических влияний, которые исходят от личности отца. Правомерность этой точки зрения выяснилась для меня окончательно не только в связи с вышеизложенными данными, но и в значительной степени была обусловлена результатами одного психоанализа, проведенного мной совместно с д-ром Гроссом (Otto Gross). Разработка этого вопроса значительно продвинулась вперед и углубилась в связи с исследованиями моей ученицы, д-ра Е. Фюрст (Е. Furst), установившими однообразие типа реакций⁵ в пределах одной и той же семьи. Фюрст проделала ассоциативный эксперимент с 100 испытуемыми, принадлежавшими к 24 семьям. Из всего этого обширного материала к настоящему времени подверглись обработке и изданы только результаты опытов, относящихся к 9 семьям с 37 испытуемыми (все они субъекты неинтеллигентные, без образования). Однако точность произведенных вычислений дает нам уже и в настоящий момент возможность сделать некоторые довольно интересные выводы. Ассоциации были классифицированы согласно классификационной схеме Крепелина-Ашаффенбурга (Kraepelin-Aschaffenburg), которую я несколько упростил и видоизменил, а затем были нычислены различия в разных качественных группах для разных испытуемых. В итоге получились средние величины различия в типе реакций вообще. Результат получился следующий:
     Мужчины, не связанные родством, различаются между собой на ... 5,9
     Женщины, не связанные родством, различаются между собой на ...6,0
     Мужчины-родственники различаются между собой на ...4,1
     Женщины-родственницы различаются между собой на ...3,8
     Итак, у родственников, а особенно у родственниц, существует в среднем сходство в типе реакции. Это говорит о том, что психологическая установка родственников сравнительно мало различается. При изучении этих различий в зависимости от разных степеней родства получалось следующее;
     Средняя разность для мужа и жены равняется ...4,7
     Но предел этой средней величины равен 3,7, т. е. количеству очень большому, а это значит, что средняя величина 4,7 составилась из очень различных величин: существуют супружеские пары с очень большим сходством типа реакции, и, наоборот, с очень большим различием. В общем, ближе всех друг к другу оказываются отцы и сыновья с одной стороны, матери и дочери - с другой. 
     Разность отцов и сыновей составляет ...3,1
     Разность матерей и дочерей составляет ...3,0
     За исключением некоторых случаев разности между супругами (разность между ними может спускаться до 1,4) эти цифры принадлежат к минимальным величинам разности. Среди них в материале Фюрст имеется даже один случай, где разность между 45-летней матерью и 16-летней дочерью составляла всего 0,5. Но как раз в этом последнем случае разность между типом матери и дочери и типом отца (составила 11,8. Отец - человек глупый и грубый, к тому же пьяница, мать посещает "Christian Science". Этому вполне соответствует и то, что и матери и дочери в большой степени свойствен тип оценочных предикатов (Wertpradikatentypus)6, а это, по моим наблюдениям, важный симптоматический признак для диагностики недостаточной насыщенности сексуального объекта. При этом типе реакции огромное количество эмоции обращено на внешний мир, вовне, причем человек раскрывает свои чувства, стремясь, вызнать ответные чувства у экспериментатора; стремление это совершенно прозрачно, хотя испытуемый не мог бы признаться в нем и самому себе.
     Значительное сходство типа реакции у предков и потомков заставляет задуматься. Ведь ассоциативный эксперимент только небольшой фрагмент из душевной жизни человека. Повседневная жизнь в сущности не что иное, как огромный и крайне разнообразный ассоциативный эксперимент, и в принципе наши реакции и в жизни, и в эксперименте соответствуют одним и тем же нашим особенностям. Однако как ни ясно это положение, оно все же подлежит некоторым ограничениям. Возьмем в качестве примера только что отмеченный случай 45-летней несчастной матери и 16-летней незамужней дочери. Высокая степень выраженности оценочных предикатов у матери несомненно представляет собой осадок всей ее жизни, полной разбитых надежд и неисполнившихся желаний. Подобный тип реакции в данном случае нас нисколько не удивляет. Но ее 16-летняя дочь ведь совсем еще ничего не пережила; ее реальный сексуальный объект совсем еще не найден, и все-таки она реагирует так, как если бы она была на месте своей матери и так же, как и мать, пережила целый ряд разочарований. У нее установка матери постольку, поскольку она идентифицирует себя со своей матерью. Но установка матери, как совершенно очевидно, определяется ее отношением к отцу. Дочь же не состоит в браке с отцом и не нуждается поэтому в подобной же установке. Установка эта воспринята ей благодаря влиянию среды, и ей придется в дальнейшей жизни сделать попытку приспособиться к жизни, обладая подобной семейной травмой (familiare Bruchflache). Ведь вытекающая из неудавшегося брака установка нецелесообразна в той же степени, в которой нецелесообразен и этот неудачный брак, и этой девушке придется в дальнейшем ходе ее жизни перешагнуть через препятствия своей семейной среды, чтобы быть в силах приспособиться к жизни; если же ей не удастся сделать это, то ее постигнет судьба, предопределенная подобной установкой.
     Судьба эта, конечно, может оказаться бесконечно разнообразной. Семейная травма может сгладиться, негатив родительских характеров может заполниться, причем все это может завершиться во внутреннем мире человека совершенно незаметно для окружающих, принимая форму борьбы с разного рода препятствиями, которые останутся непонятыми им самим. Или же человек в своем развитии вступает в мучительный конфликт с окружающим миром, в котором он нигде не находит себе места, и дело кончается тем, что удары судьбы, следующие один за другим, открывают ему постепенно глаза на его инфантильные особенности, делают и его негодным к приспособлению. Исконная причина инфантильного приспособления к родителям лежит, конечно, в аффективном отношении обеих сторон, т. е. в психосексуальности родителей, с одной стороны, и ребенка, с другой. Это своего рода психическая зараза,7 а мы знаем, что движущие пружины такой заразы - не истины логики, а аффекты и их телесные проявления. Аффекты эти устремляются в душу ребенка со всею мощью стадного инстинкта и определяют ее очертания и детали ее формы. Все главнейшие определяющие развитие линии, в точности соответствующие родительской Matrix, по-видимому, вполне заканчивают свое образование в течение первых четырех лет жизни, а это - самая пластичная пора жизни. Это так, ибо, как учит психоаналитический опыт, первые признаки будущего конфликта между родительской констелляцией и самостоятельностью индивида, между либидо и вытеснением (Фрейд), обыкновенно, как правило, обнаруживаются до пятого года жизни ребенка.
Теперь я хотел бы привести ряд анамнезов и показать на их примере, как родительская констелляция, о которой мы говорили, препятствует приспособлению потомства к жизни, Я ограничусь тем, что буду приводить только главные события жизни, т. е. события сексуального характера.

*

     Случай первый. Женщина 65 лет, хорошо сохранившаяся; одета бедно, но аккуратно: платье - черного цвета, не без некоторой элегантности; тщательно причесана; в обхождении вежлива и определенно жеманна; в разговоре имеется наклонность к оборотам изысканным и набожным. По виду пациентку можно принять за жену мелкого чиновника или купца. Однако, по ее словам, она - разведенная жена крестьянина. Больная, сообщая это, сильно краснеет и опускает глаза. Она обращается в поликлинику с жалобами на депрессию, страх по ночам, сердцебиение, легкие нервные подергивания в руках, представляя собою, следовательно, типическую картину легкого климактерического невроза. Картина эта становится совсем полной, когда больная добавляет, что ее сильно мучают страшные сны, ей чудится во сне, будто кто-то бросается на нее, нападают дикие звери и т. п.
     Анамнез, свой она начинает с истории своего семейства (Я воспроизвожу, насколько возможно, слова самой пациентки.) Ее отец был высоким представительным мужчиной, несколько полным, но величественным. Брак его с матерью больной был очень счастлив, так как мать благоговела перед ним. Человек он был толковый, ремесленник по профессии, умел держать себя с достоинством. Детей было только двое: больная и еще одна сестра, старше ее. Сестра была любимицей матери, а больная - любимицей отца. Отец умер внезапно от удара в возрасте 42 лет, когда больной исполнилось пять лет. Больная стала чувствовать себя одинокой, и ей стало казаться, что мать и сестра обходятся с ней, как с Золушкой. Она прекрасно видела, что мать любит старшую сестру больше, чем ее. Мать осталась вдовой, так как ее благоговение перед отцом было слишком велико и исключало возможность брака с другим человеком. Память отца она окружила "как бы религиозным культом", и в этом же духе воспитывала и своих детей.
     В дальнейшем сестра больной вышла замуж довольно рано, сама же больная вступила в брак лишь в возрасте 24 лет. Молодые люди никогда не нравились ей, казались слишком пошлыми; внимание ее всегда устремлялось на мужчин более зрелого возраста. В возрасте приблизительно 20 лет она познакомилась с господином несколько старше 40 лет, представительной внешности, к которому почувствовала большое расположение. По различным причинам отношения эти, однако, расстроились. Когда ей исполнилось 24 года, она познакомилась со вдовцом, у которого были двое детей. Он напоминал ее отца своей величественной фигурой, был высoкогo роста, представителен, несколько тучен, и ему было 44 года. Она, вышла замуж за этого человека, любила его и была ему в высшей степени предана.
     Брак был бездетен, а дети мужа от первой жены умерли от инфекционной болезни. После четырех лет совместной жизни, муж умер от удара. Восемнадцать лет она была верной вдовой своему мужу. Но в возрасте 46 лет (т. е. непосредственно перед менопаузой) она почувствовала сильную любовную потребность. Знакомств у нее не было, поэтому она обратилась в брачную посредническую контору и вышла замуж за первого встречного, а именно за крестьянина лет 60, дважды уже разведенного по приговору суда вследствие его грубости и сумасбродства, о чем она узнала еще до свадьбы. Этого мужа она терпела пять лет, жизнь с ним была невыносима, и она прибегла к разводу. Некоторое время спустя после развода начинается невроз.
     Эпикриз. Для читателя, искушенного в психоанализе, не требуется никаких дальнейших разъяснений. Случай слишком прозрачен. Для незнакомых с психоанализом читателей отмечу следующее: ведь у больной до 46-летнего возраста не было, в сущности, никаких других переживаний, кроме таких, которые представляли собой довольно точную копию среды, окружавшей ее в самом раннем детстве. И вот сексуальность заявляет о себе, но слишком поздно и чересчур неотступно, что ведет еще к одному изданию отцовского суррогата, на этот раз ухудшенному, и поздний расцвет сексуальности нашей пациентки оказывается отравленным. Невроз выявляет яркую, хоть и вытесненную, эротику стареющей женщины, которой все еще хотелось бы нравиться (жеманность), которая, однако, не осмеливается признаться себе в своей сексуальности.

*

     Случай второй. 34-летний мужчина; небольшого роста; выражение лица умное, добродушное. Легко приходит в смущение, часто краснеет. Пациент пришел полечиться от "нервности". Он жалуется на большую раздражительность, быструю утомляемость, нервные желудочные расстройства; по его словам, настроение у него часто ухудшается так резко, что он уже не раз подумывал о самоубийстве.
     Еще за некоторое время до личного обращения ко мне, он прислал мне обширную рукопись - свою автобиографию или, скорее, свою собственную историю болезни. Это он сделал, чтобы подготовить меня к своему визиту. История эта начиналась следующими словами: "Отец мой был мужчина очень высокий и сильный". Эта фраза показалась мне любопытной, я перевернул страницу и прочел следующее: "Когда мне было 15 лет, один 19-летний парень высокого роста взял меня с собою в лес и совершил надо мной безнравственный поступок".
     В этой истории болезни оказалось много пробелов; пришлось собрать у больного более точный анамнез, что привело к следующим довольно интересным результатам.
     Больной - младший в семье, у него два брата. Отец служил сначала солдатом в папской швейцарской гвардии, потом стал полицейским. Он - высокого роста, рыжеволосый. Это был строгий, сердитый военный, воспитывавший своих сыновей в духе военной муштры; он имел обыкновение командовать, звать сыновей свистками, а не по имени. Молодость свою он провел в Риме, и об этом бурном периоде жизни напоминал lues , последствиями которого он страдал и в пожилом возрасте. Он умел порассказать о своих прежних приключениях. Его старший сын (значительно старше больного) был совершенно похож на отца; высокого роста, крепкий, с рыжеватым цветом волос. Мать была женщиной болезненной, рано состарилась, была истощена и измучена жизнью; она умерла в 40 лет, когда больному было 8 лет от роду. Больной вспоминает о матери с хорошим, нежным чувством.
     В школе наш пациент был всегдашним козлом отпущения: товарищи колотили его и издевались над ним. Он думает, что виною тому было его произношение, отличавшееся от местного диалекта. Попав потом в ученье к очень строгому и злому мастеру, он продержался у него более двух лет, живя все время в самых скудных условиях; никто из других учеников не выживал так долго, все убегали гораздо скорее. Когда ему исполнилось 16 лет, случилось вышеупомянутое покушение, за которым последовали и некоторые другие менее значительные гомосексуальные экстравагантности. Затем судьба забросила его во Францию. Там он познакомился с одним французом - южанином, большим хвастуном и сексуальным героем. Этот последний потащил его в публичный дом, причем больной наш шел против своего желания, только потому, что стеснялся своего компаньона. Однако он оказался импотентен.
     В дальнейшем он отправился в Париж, где его брат, столь похожий на отца, работал по малярному делу и вед беспутный образ жизни. Там он жил довольно долго, зарабатывал мало, но помогал своей невестке, жалея ее. Брат часто таскал его с собой по публичным домам, однако больной продолжал быть импотентным. Однажды брат потребовал от него, чтобы он отдал ему 6.000 франков, унаследованные им от отца. Больной решил предварительно посоветоваться с другим братом, бывшим тоже в Париже. Последний не рекомендовал ему давать брату этих денег, так как тот их наверняка промотает. Однако больной отправился к брату и передал ему свое наследство, которое тот и спустил в кратчайший срок. И второй брат, не советовавший давать денег, тоже потерял при этом 500 франков. Когда я изумился и невольно спросил больного, зачем же так легко и без всяких гарантий он отдал брату эти деньги, он ответил: ведь брат потребовал их у меня, я не раскаиваюсь ни капли, что дал их ему, дал бы и еще раз такую же сумму, если бы она у меня была. Старший брат совсем опустился, и жена его развелась с ним. Больной вернулся в Швейцарию, где целый год не мог найти регулярного заработка и часто терпел от голода. В это время он познакомился с одним семейством, где он стал бывать в гостях. Глава этой семьи был сумасбродным сектантом и лицемером и совершенно не заботился о семействе. Его жена была пожилой, болезненной и слабой женщиной и, в довершение всего, ожидала ребенка. Детей было уже шесть человек; семья жила в большой бедности. Больной почувствовал большую склонность к этой женщине и делился с ней тем немногим, что у него было. Женщина эта жаловалась на свою судьбу и говаривала, что предчувствует смерть от родов. После этого он обещал ей - он, не имевший никаких средств, - взять детей и воспитать их. Действительно, женщина эта умерла во время родов. Вмешался, однако, сиротский суд и постановил оставить на руках больного только одного ребенка. И вот у него был ребенок, семьи же не было, и воспитывать ребенка один он был, конечно, не в состоянии. Поэтому он пришел к мысли о необходимости жениться. Но он испытывал большое затруднение, так как до сих пор ему еще ни разу не случалось влюбиться в девушку. Тогда ему пришло в голову, что его старший брат развелся с женой, и он решил жениться на ней.
     Он написал ей в Париж об этом своем намерении. Она была, правда, семнадцатью годами старше, однако ничего не имела против его плана. Она пригласила его приехать в Париж для личных переговоров. Однако судьбе было угодно, чтобы накануне отъезда он наступил на большой железный гвоздь и ранил себе ногу; поездка не могла состояться. Некоторое время спустя рана зажила, и он все-таки поехал и нашел, что он иначе представлял себе свою невестку и будущую жену - покрасивее и помоложе, чем это было в действительности. Свадьба состоялась, а спустя три месяца по инициативе жены имело место и первое половое сношение. Он сам совсем не стремился к этому. Они принялись совместно воспитывать ребенка: он - по-швейцарски, жена его - по-парижски, так как она была француженкой. Ребенок достиг девятилетнего возраста и погиб, попав на улице под велосипед. Тогда больной наш стал чувствовать какое-то странное одиночество в своей квартире. Он предложил своей жене взять в дом молодую служанку, на что жена реагировала дикой ревностью. И вот тут-то впервые в жизни он влюбился в молодую девушку, и одновременно с этим начался невроз, он впал в глубокую депрессию, почувствовал нервное истощение, так как его семейная жизнь тем временем успела превратиться в ад.
     Я предложил ему разойтись с женой, он наотрез отказался, мотивировав это тем, что он не может взять на себя инициативы сделать несчастной старую женщину. Он, очевидно, предпочитает, чтобы его и впредь мучили, так как воспоминания детства, по видимому, для него милее всякой радости в настоящем.
     Эпикриз. В этом случае также человек всю жизнь вращался в заколдованном кругу семейной констелляции. Наиболее сильную и роковую, доминирующую роль играет отношение к отцу: мазохистски-гомосексуальная окраска этого отношения всегда выступает совершенно отчетливо. И даже этот в высшей степени несчастный брак детерминирован отношением к отцу, так как пациент женится на разведенной жене своего старшего брата, т. е. иными словами - на своей матери. Эта женщина одновременно является и заместительницей его умершей во время родов подруги, которая играла роль суррогата матери. Невроз дебютирует как раз в тот момент, когда либидо явным образом высвобождается из инфантильно констеллированного соотношения и впервые в жизни приближается к индивидуально детерминированной сексуальной цели. В этом случае, как и в предшествующем, обнаруживается значительный перевес семейной констелляции, так что стремлению индивидуальности остается всего лишь узкое поле невроза.

*

     Случай третий. 36-летняя крестьянка, среднего умственного уровня, здорового вида, крепкого сложения, мать троих детей. Материальное положение вполне удовлетворительное. Больная поступает на амбулаторное лечение, и вот по каким причинам: уже несколько недель она испытывает какую-то странную тяжесть и боязливость, спит плохо, видит страшные сны, да и днем на нее нередко нападают страх и депрессия. Все эти явления будто бы совершенно беспричинны, все это очень удивляет ее, и она должна признать, что вполне прав ее муж, который все время уверяет, что все это - вздор и воображение. Однако она никак не может освободиться от этого. Часто нападают на нее и странные мысли, что она должна умереть и попасть в ад. С мужем она ладит очень хорошо.
     Психоаналитическое освещение случая дало прежде всего следующее: несколько недель тому назад ей попали в руки душеполезные сочинения, которые давно лежали у них дома без всякого внимания. И вот она прочла, что тот, кто проклинает, попадает в ад. Это запало ей в душу, и с тех пор ей все время приходит в голову, что она должна удерживать людей от проклятий, так как иначе и она тоже попадет в ад. Примерно дней за четырнадцать до чтения этих сочинений внезапно умер от удара ее отец, живший в ее семье. В момент его смерти ее не было дома, она вернулась домой, когда его уже не было в живых. Испуг ее и горе были очень велики.
     Первые дни после его смерти она много думала о том, почему отцу суждено было умереть так внезапно. Во время этих размышлений она внезапно вспомнила, что последние слова, слышанные ею от отца перед его смертью, были следующие: "Я тоже из тех, что упали с чертовой тележки". Воспоминание это встревожило ее, она припомнила так же, как часто отец извергал проклятия и цинично ругался.
     Она стала думать и о том, есть ли жизнь за гробом, а если есть, то где ее отец: в раю или в аду. Во время этих мудрствований ей и попади под руку душеполезные трактаты, и она принялась читать их, пока не дошла до места, где говорилось, что ругатели попадают в ад. Тогда на нее напала тревога и большой страх, она стада осыпать себя упреками, обвиняла себя в том, что не удерживала отца от брани и должна быть наказана за это. За это она должна умереть, и будет осуждена попасть в ад. С этого момента она стала тосклива, задумчива, надоедала мужу своими навязчивыми мыслями, стала избегать общества и всякого развлечения.
     Вот какова история жизни вашей пациентки (изложенная частью ее собственными словами).
     В семье было пятеро детей; больная - самая младшая и была всегда любимицей отца. Отец из любви к ней делал все, что он только мог. Когда, например, ей хотелось получить новое платье, и мать отказывалась исполнить ее желание, она могла быть вполне уверена, что в следующую же поездку в город отец привезет ей желанное платье. Мать умерла довольно рано. В 24 года больная против воли отца вышла замуж за человека, избранного ею самой. Отец не мог привести каких-либо особых доводов против этого человека, однако, просто не одобряя выбора дочери. После свадьбы она взяла отца к себе в дом. По ее мнению, это само собой разумелось, так как никто из ее братьев и сестер не заявлял о желании жить с ее отцом. Надо сказать, что отец был пьяница, сквернослов, и любитель заводить ссоры. Зять и тесть, как легко понять не ладили, не уживались вместе. Всегда бывали у них ссоры и перебранки, причем больная в таких случаях добросовестно сама приносила отцу водки из трактира. Пациентка находит, правда, что муж ее - человек "справедливый". Он хороший и терпеливый, но у него один недостаток: он слишком мало слушается отца. Она находит это совершенно непонятным, и ей было бы гораздо приятнее, если бы муж совершенно подчинился отцу. Отец ведь всегда остается отцом. Во время частых ссор и сцен она принимала участие и поддерживала всегда отца. Хотя против мужа и возразить нечего и он обычно совершенно прав, когда предъявляет те или иные требования отцу, все-таки "надо же помочь отцу".
     Уже давно дело нередко доходило до того, что больная начинала чувствовать свою неправоту по отношению к отцу и видела свою вину именно в браке против его воли; часто после ссоры она чувствовала, что вся ее любовь к мужу куда-то исчезает. А с тех пор, как отец умер, она вообще не может больше любить своего мужа, так как он и его непослушание были самой частой причиной тех приступов злобы и ругани, которые находили на отца. Как-то муж, будучи не в силах переносить раздора, даже убедил жену поселить отца на другой квартире. Отец прожил там два года. В это время супруги жили мирно и счастливо. Однако мало-помалу у больной появились упреки совести; она стала думать, что она не вправе заставлять отца жить одного, так как, несмотря ни на что, он все-таки отец. И, в конце концов, несмотря на протесты мужа, она опять взяла отца к себе, так как она говорит, что она, в сущности, сильнее любила отца, чем мужа. Стоило старику только появиться в доме, как тотчас же возобновилась война. И так шло дело до его внезапной смерти.
     Рассказав все это, больная разразилась целым рядом жалоб: она должна развестись с мужем и сделала бы это уже давно, если бы не было детей. Дело в том, что она поступила очень плохо, тяжко согрешила, когда вышла за своего теперешнего мужа против отцовской воли. Она должна была взять в мужья человека, которого советовал ей отец. Тот, конечно, повиновался бы отцу, и все тогда было бы по-хорошему. Увы! - мужу далеко до отца, от отца можно было всего добиться, от мужа же ничего. Отец давал ей все, чего она желала. И теперь ей больше всего хотелось бы умереть, чтобы быть с отцом.
     Когда все эти возгласы прекратились, я с любопытством осведомился, почему же она, собственно, отказала жениху, предложенному ей отцом?
     Отец, мелкий земледелец, арендовавший тощее именьице, взял к себе в дом в работники маленького, жалкого мальчугана, подкидыша. Это было как раз в ту пору, когда только что родилась у него младшая дочь. Мальчуган развивался самым неудачным образом: он оказался настолько глуп, что не выучился ни чтению, ни письму и долго не мог выучиться говорить как следует. Он был набитым дураком. Когда он возмужал, у него распух ряд желез на шее, некоторые из них вскрылись и из них постоянно текла гнойная жидкость. Это придавало отталкивающий вид этому человеку, и без того некрасивому и грязному. Его интеллект не развился и в дальнейшем, и он остался поэтому в работниках без определенного жалованья в хозяйстве нашего крестьянина.
     За такого молодого человека хотел отдать свою любимую дочь отец.
     К счастью, девушка не согласилась с этим, а теперь она жалеет об этом, так как подобный идиот несомненно более повиновался бы ее отцу, чем ее молодчина-муж.
     Эпикриз. В данном случае мы должны еще раз определенно подчеркнуть, что наша пациентка ничуть не слабоумна, равно как и больной, описанный в предшествовавшем случае. Умственные способности в обоих случаях нормальны, но интеллект снабжен шорами инфантильной констелляции, являющимися помехой. Это с совершенно особенной очевидностью вытекает из истории болезни. Отец в данном случае превыше всяких дискуссий! Это ничего не значит, что он - сварливый пьяница и явная причина всяческой розни и разлада; наоборот, законный супруг должен даже подчиниться этому пугалу, и в довершение всего больной приходится даже раскаиваться, что отцу не удалось раз и навсегда уничтожить все счастье в ее жизни. Зато теперь она сама старается сделать это при помощи невроза, навязывающего ей желание умереть, чтобы попасть в ад, где - nota bene - уже находится отец.
     Если вы хотите взглянуть на работу демонической силы рока, вглядитесь в эти мрачные и молчаливые трагедии, медленно и мучительно совершающиеся в душах наших невротиков. Одни из них шаг за шагом, в постоянной борьбе с незримыми силами, освобождаются из когтей демона, готовящего им все новые и новые удары судьбы; другие поднимаются на ноги и завоевывают себе свободу с тем, чтобы снова попасть в петли невроза и вступить на свою прежнюю дорожку. Никто не вправе говорить, что эти злосчастные люди - невротики или дегенераты. Если мы, нормальные, будем психоаналитически обследовать нашу собственную жизнь, то и мы увидим властную руку, неощутимо ведущую нас к нашим судьбам, и руку эту не всегда придется назвать милостивой.⁸
     Часто мы говорим, что это божья десница или рука дьявола, власть инфантильной констелляции с течением тысячелетий превратилась в убедительный материал для религии. Мы не хотим этим сказать, что мы должны сваливать вину наследственного греха на наших родителей. Если слишком чувствительный ребенок с величайшим вчувствованием повторяет и своей душе нецелесообразные особенности своих родителей, то вина в том, что его судьба принимает роковой характер, лежит в нем самом, в особенностях его организации. Однако, как показывает наш последний случай, так бывает не всегда: родители могут внести несчастье в душу ребенка, когда они пользуются его незрелостью, чтобы сделать его рабом своих собственных комплексов; к сожалению, это происходит слишком часто. В нашем случае отец, несомненно, собирается поступить именно так. Ведь невозможно скрыть, с какой целью собирается он отдать свою дочь замуж за этого отвратительного полуживого человека: ему хотелось сохранить ее для себя и сделать ее навсегда своей рабыней. То, что он делает, в сущности говоря, показывает нам в ярких и преувеличенных красках то же самое, что делается тысячами так называемых порядочных и образованных родителей, считающих своим долгом проделывать обычную бестолочь традиционного воспитания. Вспомним про отцов, уничтожающих своей критикой зародыши всякого самостоятельного чувствования и мышления в своих детях; отцов, балующих дочерей, не умея прикрыть, как следует, свою эротику и тиранию чувства; опекающих сыновей и властно толкающих их по пути той или иной профессии, с тем чтобы, в конце концов, подыскать им "подходящую" партию; вспомним и про матерей, окружающих ребенка уже в колыбели нездоровой нежностью, делающих из него затем куклу-собственность и позволяющих себе в дальнейшем ревниво копаться в их эротике, - все они ведут себя в принципе не иначе, чем наш малокультурный крестьянин.
     Возникает вопрос, в чем же эта волшебная сила родителей, приковывающая к ним детей иногда на всю жизнь. Психоаналитику известно, что она ни в чем иною, как в обоюдосторонней сексуальности.
     До сих пор еще сопротивляются и не хотят признать, что у ребенка есть сексуальность. Но это происходит исключительно вследствие нарочитой неосведомленности, снова довольно определенно заявляющей о себе как раз в последнее время.⁹
     Я не дал никакого настоящего анализа только что изложенных случаев. Мы не знаем поэтому, что творилось с этими роковыми людьми, когда они были детьми. В одной из своих статей Фрейд дает возможность заглянуть в живую душу ребенка на неслыханную до этой работы глубину. И если после мастерских описаний Фрейда я беру на себя смелость выступить с небольшим вкладом в деле изучения детской души, то я делаю это потому, что психоаналитическая казуистика представляется мне вообще чрезвычайно ценной.

*

     Случай четвертый. 8-летний мальчик, умненький, несколько хрупкого вида; мать приводит его ко мне по поводу недержания мочи. Мать - молодая красивая женщина; во время консультации мальчик все цепляется за нее. Брак родителей вполне счастлив; отец только строгий, и мальчик (старший ребенок) немного побаивается его. Мать компенсирует строгость отца соответственной дозой нежности, на что сын отвечает тем, что вообще не отходит от материнской юбки. Он не играет никогда со школьными товарищами, не ходит никогда один на улицу, разве только когда ему надо идти в школу. Он боится грубости и насилия со стороны ребят-школьников, предпочитает играть дома в разные умные игры или же помогает матери в ее домашних женских работах. К отцу он относится очень ревниво; он терпеть не может, когда отец бывает нежен с матерью.
     Я уединился с мальчиком и стал расспрашивать его про его сновидения.
     Он часто видит во сне черную змею, которая хочет ужалить его в лицо. Он вскрикивает тогда, и мать должна прийти к его кровати из соседней комнаты.
     По вечерам он ложится спать совершенно спокойно. Но когда он засыпает, то ему кажется, будто в его постели лежит злой черный человек с саблей или с ружьем - высокий, худощавый человек, который хочет, убить его.
     Родители спят в соседней комнате. Ему часто снится, что там происходит что-то страшное, будто там находятся большие черные змеи и злые люди, которые хотят убить маму. Тогда он должен кричать и мать приходит утешать его.
     Каждый раз, когда он мочится под себя, он зовет мать и она должна переменить ему белье.
     Отец его высокого роста, худощавый. Каждое утро он раздевается догола и основательно моется у умывальника на глазах у мальчика. Мальчик также рассказывает мне, что он часто внезапно просыпается ночью от какого-то странного шума в соседней комнате, и ему всегда делается ужасно страшно, будто там происходит что-то страшное, какая-то борьба, но мать успокаивает его и говорит, что ничего нет.
     Не представляет никаких затруднений понять, откуда происходит черная змея, кто этот злой человек и что происходит в соседней комнате. Легко понять также и ту цель, которую преследует мальчик, когда он зовет мать к себе: он ревнует и хочет разлучить ее с отцом. Это он делает и днем, как только отец становится нежен к матери. В этом смысле мальчик ни больше и не меньше, как соперничающий с отцом любовник матери.
     Но к этому присоединяется еще то обстоятельство, что змея и злой человек угрожают и ему, с ним происходит то же самое, что и с матерью в соседней комнате. Следовательно, он идентифицирует себя самого с матерью и ставит себя в то же отношение к отцу, которое существует и у матери. Это его гомосексуальный компонент: по отношению к отцу он чувствует по-женски. С точки зрения Фрейда нетрудно понять, что означает в данном случае недержание мочи. Это разъясняют нам сновидения на тему о позыве на мочу. Я отсылаю читателя к подобному анализу в моей работе "L'analyse des reves" (Annee psychologique. 1909). Недержание мочи имеет значение сексуального суррогата и применяется в сновидениях и у взрослых в качестве излюбленного маскировочного материала, покрывающего собой позывы полового инстинкта.
     Этот маленький пример показывает нам, что творится в душе 8-детнего ребенка, уже попавшего в отношение зависимости к родителям, не без вины со стороны слишком строгого отца и слишком нежной матери.
     Как видим, инфантильная установка не что иное, как инфантильная сексуальность. Если мы теперь еще раз оглянемся на все то, что в силах произвести инфантильная констелляция, то мы должны сказать, что наши жизненные судьбы по сути дела идентичны с судьбами нашей сексуальности. И если Фрейд и его ученики в первую очередь занимаются тем, чтобы проследить именно судьбы этой сексуальности, то делается это, право, не с целью отыскания пикантных ощущений, а для достижения более глубокого понимания тех движущих сил, которые лежат в основе судьбы каждого отдельного индивидуума. И этим сказано отнюдь не слишком много, скорее, слишком мало. Так как, если нам удастся разгадать проблемы судьбы в индивидуальном человеке, то наш горизонт тотчас же расширится, и мы перейдем от истории индивидуума к истории народов. 
     Мы обратимся в первую голову к истории религий, к истории фантастических систем целых народов и эпох. Ветхозаветная религия подняла pater familias на высоту иудейского Иеговы, которому народ должен был в страхе повиноваться.      Промежуточной ступенью к божеству являются "патриархи". Невротический страх еврейской религии (несовершенный или неудавшийся опыт сублимации, проделанный слишком еще варварским народом) порождает из себя педантическую строгость Моисеева закона, навязчивый церемониал невротика.¹⁰ Освобождаются от него только пророки, которым удается идентификация с Иеговой, эта совершенная сублимация. Они становятся отцами народа. Христос исполнитель завета пророков и учит людей тому, что истинное отношение к божеству - это "любовь". Этим он разрушает навязчивый церемониал закона и подает пример личного любовного отношения к богу. Несовершенные сублимации в христианской массе в дальнейшем приводят снова к церемониалу церкви, от которого лишь изредка в состоянии освободиться способный к сублимации мозг святых и реформаторов. Недаром, поэтому, современная теология говорит об освобождающем значении "внутреннего", или "личного", переживания, так как пыл любви всегда растворяет страх и насилие в более высоких и свободных формах чувствования.
     То, что мы видим во всемирно-историческом процессе, мы опять находим также и у индивидуума (т. е. происхождение и эволюцию божества). Как высший рок, направляет ребенка власть родителей. Но когда он подрастает, начинается борьба инфантильной констелляции и индивидуальности, родительское влияние, связанное с доисторическим (инфантильным) периодом, вытесняется, попадает в бессознательное, вместе с тем оно не элиминируется, но с помощью невидимых нитей управляет индивидуальными (как это кажется) творениями созревающего духа. Как все, что очутилось в бессознательном, и инфантильная констелляция посылает в сознание некие темные, загадочные ощущения, чувства таинственного руководства и потустороннего влияния. Здесь корни первых религиозных сублимаций. Вместо отца с его констеллирующими добродетелями и пороками появляется, с одной стороны, божество на абсолютной вершине, с другой же стороны, - дьявол; последний в новое время по большей части стушевывается в связи с интуицией собственной моральной ответственности. Первому подчиняется высшая любовь, последнему - низменная сексуальность. Как только мы вступаем в область невроза, эта противоположность оказывается напряженной до максимума. Бог становится символом высшего сексуального вытеснения, дьявол же - символом сексуального наслаждения. Таким oбpазом сознательные выражения отцовской констелляции, как и всякое выражение бессознательного комплекса, появляющееся в сознании, приобретает лик Януса, приобретает компоненты утверждения и отрицания. Любовный эпизод в книге Товия представляет собой на редкость хороший пример этой коварной игры бессознательного: Сарра, дочь Рагуэля из Экбатаны, хочет выйти замуж; однако ее злой судьбе угодно так, что она семь раз подряд так выбирает себе мужа, что он умирает в свадебную ночь. Злой дух Асмодей, преследующий ее, убивает ее мужей. Она молит Иегову, чтобы он лучше послал ей смерть, чем заставил ее переживать этот позор и дальше. Служанки ее отца издевались над нею за это. Восьмого жениха, Товита, посылает ей сам бог. Его ведут в брачный покой. Но старик Рагуэль только прикинулся, что пошел спать, он встает с постели, выходит на двор и предусмотрительно копает зятю могилу, а утром шлет в брачный покой слугу, чтобы констатировать ожидаемую смерть. Однако на этот раз роль Асмодея кончилась: Товит оказался жив. 
     Соображения врачебной тайны, к сожалению, запрещают мне рассказать про один случай истерии, вполне подходящий к этой схеме, с той лишь разницей, что не семь, а только трое мужчин были неудачными избранниками, и это также при наличии всех признаков инфантильной констелляции. Первый случай относится сюда же, а в третьем случае мы видим, как старик-крестьянин собирается отдать свою дочь на погибель.
     В качестве благочестивой и послушной отцу дочери, Сарра проделала обычную сублимацию и расцепление отцовского комплекса: ее инфантильная любовь возвысилась до благоговения перед богом, навязчивая же власть отца превратилась в преследующего ее демона судьбы Асмодея. Легенда так прекрасно изложена, что и отец Рагуэль изображается в своих двух ролях: с одной стороны, это неутешный отец невесты, с другой стороны, - тайный, предусмотрительный могильщик своего зятя. Я очень ценю эту прекрасную сказку и пользуюсь ею в качестве примера при моих анализах: ведь столь нередки случаи, где демон-отец протягивает руку к своей дочери, так, что она всю жизнь, даже и выйдя замуж, не в состоянии найти себе мужа по душе, потому что его образ не совпадает с находящимся в бессознательном и постоянно оказывающим влияние инфантильным идеалом отца. И это верно не только по отношению к дочерям, это распространяется и на судьбу сыновей. Хороший пример подобной отцовской констелляции имелся в недавно появившейся работе д-ра Брилль (Brill) "Psychlogical Factors in dementia praecox" (Journal of Abnormal Psychology. 1908. Vol. VIII. P. 219). 
     По моим наблюдениям, для детского воображения отец важнее и опаснее; если такую роль играет мать, то мне удавалось открыть за ее спиной деда, которому она внутренне принадлежала. Вопрос этот я должен оставить открытым: мой опыт недостаточен для его решения. Исследования ближайшего будущего, вероятно, позволят пробить более глубокие ходы в эти пока еще столь темные области. Я мог только попытаться бегло осветить их. Будем надеяться, что удастся больше изучить таинственную мастерскую правящего судьбой демона, о котором Гораций говорит следующее:
Scit Genius natale conies qui temperat astrum, 
Naturae deus humanae, mortalis in unum. 
Quodque caput, vulta mutabilis, albus et ater.<sup>11

     1</sup> Лат.: Желающего идти судьба ведет, а не желающего - влачит. Изречение древне-греческого философа Клеанфа, известное по переводу на латинский Сенеки (Прим.ред.) 
     ² См. особенно, Freud. Die Traumdeutung. II. Aufl. Wien: Deutidle, 1909. 
     ³ Libido - это то, что старые психиатры называли "хотением" (Wollen) и "стремлением" (Streben). Выражение Фрейда представляет собой denominatio a potiori . 
     ⁴ Sommer. Familienforschung und Vererbungslehre. Leipzig: Barth,1907; Joerger. Die Famine Zero// Arch. f. Rassen- und Gesellschaftsbiologic. 1905; Ziermer M. (Pseudonym). (geneaalogische Student uber die Vererbung geistiger Eigenschaften // Arch.f. Rassen- und Gesellschaftsbiologic. 1908. 
     ⁵ Furst Е. Statistische Untersuchungen uber Wort ssoziationen und uber familiare Uebereinstimmung im Reaktionstypus bei Ungebildeten. X. Beitrag der diagnostischen Assoziationsstudien, herausgegeben von Dr. C. G. Jung // Journal fur Psychology und Neurutogie. 1907. Bd. IX. {Erscheint spater im II. Band der angegebenen Sammlung); Jung C. G. Associations d'idees familiiales // Arch. de Psychologie. 1907. Т. VII. 
     ⁶ Это тот тип реакции, когда словом-раздражителем связывается не какой-нибудь объективный момент, а субъективно окрашенный предикат, например: цветок - приятный; лягушка - отвратительная; рояль - страшный; соль - плохая; петь - мило; варить - полезно.
     ⁷ См.: Vigouroux, Juqueliers. La contagion mentale. Paris: Doin, 1905. Ch. VI. 
     ⁸ В то же время мы полагаем, что каждое мгновение являемся господами наших поступков. И все-таки, когда мы оглядываемся на пройденный нами жизненный путь, особенно же когда мы вглядываемся в наши несчастливые поступки и их последствия, то часто мы не можем понять, как могли мы сделать то-то или не сделать этого, и создается впечатление, будто нашими шагами руководила некая чуждая сила. Вот почему и говорит Шекспир;

"Fate show thy force: our sieves we do not owe;
What is decreed must be, and be this sol!" 
<Англ.: Судьба, яви свою силу: мы не принадлежим себе;
Чему предписано быть, пусть будет!>

     Шопенгауэр: О кажущейся преднамеренности в судьбе отдельного человека. Parerga und Paralipoinena, 
     ⁹ Мы испытали это на Амстердамском конгрессе в 1907 г., где один выдающийся французский ученый уверял, что учение Фрейда только "une plaisanterie" . Этот господин, как было доказано, не читал ни последних работ Фрейда, ни моих работ и, следовательно, понимает во всем этом деле не более малого ребенка. К столь блестяще обоснованному суждению вполне присоединяется в своем сообщении о конгрессе также один известный немецкий профессор. Приходится преклониться перед подобной основательностью. На том же конгрессе увековечил свое имя и другой видный германский невропатолог. Вот его остроумное рассуждение: "Если истерия, в согласии с воззрениями Фрейда, действительно была бы обусловлена вытесненными аффектами, то вся немецкая армия была бы истеричной".
     ¹⁰ Ср.: Freud. Zeitschrift fur Regionspsychologie. 1907.
     ¹¹ Лат.:

Знает гений рожденья, приходящий, чтоб оберегать судьбу,
Бог человеческой природы, что смертно все;
И рассудок, и изменчивый облик, и добро, и зло. (Прим. ред.)