Бланкенбург В. Экзистенциальный анализ

Понятие "экзистенциальный анализ" многослойно. Оно означает: * попытку онтологического обоснования психо(пато)логии и психотерапии, 2) связующее звено между философской и медицинской (в частности, психиатрической) антропологией, а также 3) разработку новых терапевтических подходов к лечению невротических и психотических больных. Как и в остальных статьях этого тома, главный акцент в данной статье будет сделан на значении экзистенциального анализа для психотерапии. Однако другие аспекты настолько тесно взаимосвязаны с этим, что полностью исключить их попросту невозможно.

Экзистенциальный анализ часто рассматривают как самостоятельный психотерапевтический метод, который применяется наряду с другими методами, например, с психоанализом, или вместо них. Это не совсем правильно^*. Скорее, можно говорить о стремлении обосновать психотерапию (как и психо[пато]логию и психиатрию в целом); однако это стремление привело не только к важным поправкам в теории, но и к неизбежным выводам для психотерапевтической практики и, наконец, к модификации ее техник. Однако в историческом плане экзистенциальный анализ возник не из потребности в изменении психоаналитического метода, а из недовольства недостаточным теоретическим обоснованием психоанализа и прежде всего психо(пато)логии и клинической психиатрии (Binswanger 1922, 1955, 1957a, Kuhn 1962, 1963, Blankenburg 1977).

Если психоанализ Фрейда возник в результате соприкосновения с определенными болезненными явлениями или формами неврозов (в этой связи можно вспомнить о случае Анны О., которая в 1880-1882 годах лечилась у Йозефа Брейера, и о последовавших за этим открытиях Фрейда), а затем постепенно распространился на самые широкие области душевной жизни, то экзистенциальный анализ развивается в противоположном направлении: он начинается с научно-теоретических рассуждений и заканчивается попытками открыть новые - непосредственные - терапевтические подходы к лечению психических больных с их конкретной симптоматикой. Промежуточное звено образует изменение методов познания и установки врача. Следовательно, речь идет о пути, ведущем от теории к практике²⁾.

С другой стороны, если учесть это обстоятельство, могут показаться странными попытки представителей экзистенциального анализа понять человека, "не основываясь ни на какой теории", а также их высказывания, что речь идет, скорее, о том, чтобы "изъять" человека как такового из различных систем понятий, теорий и привычного мышления традиционной психиатрии, а также психоанализа (Binswanger 1955, 1957а). Это означает парадоксальное на первый взгляд требование разработки теории, свободной от теории.

Как понимать это противоречие: потребность в теоретическом обосновании, с одной стороны, и отвержение теоретических конструкций - с другой? Стремление к методологической рефлексии, которое характеризует экзистенциальный анализ, служит в первую очередь непредвзятой, непосредственной встрече с больным, то есть с самого начала экзистенциальный анализ гораздо ближе к практике, чем это может показаться на первый взгляд. Это мы рассмотрим в дальнейшем. Не менее сложно понять, что экзистенциальный анализ обязан своим возникновением позитивному принятию психоанализа и постоянной полемике с ним, но что наряду с этим он - отвергая беспочвенное и негуманное в его теории³⁾ - выступает в качестве критика психоанализа. Чтобы прояснить не совсем понятные отношения между психоанализом и экзистенциальным анализом, целесообразно вкратце показать их исторические взаимосвязи. И только после этого мы рассмотрим объективные отношения - сходства и различия - между двумя направлениями исследования и терапии.

История

Экзистенциальный анализ возник в результате полемики психиатров, психо(пато)логов и терапевтов с экзистенциальным анализом Мартина Хайдеггера (1927) и представляет собой не просто продолжение, а трансформацию онтологического подхода в эмпирическую концепцию и метод⁴⁾, ориентированный на понимание конкретных жизненных процессов человека. Его основателем стал Л. Бинсвангер (1881 1966). Однако с самого начала он не был одинок в своей работе. До него и одновременно с ним работал целый ряд других исследователей, которые пытались обогатить психиатрию и психологию (как и все частные науки о человеке) представлениями о "бытии и времени". Среди них следует назвать А. Шторха, Х. Кунца, В. фон Бейера и др. И все же это феноменологически-антропологическое направление исследования наиболее последовательно развивалось Бинсвангером. Название "экзистенциальный анализ" оно получило сравнительно поздно (в 1943 году) по инициативе швейцарского психиатра Й. Вирша⁵⁾. Позднее М. Босс, обратившись к проблематике отдельных наук и оспаривая продуктивность разделения явлений на субъекты и объекты, попытался соотнести экзистенциальный анализ с идеями Хайдеггера.

Если экзистенциальный анализ обязан своим теоретическим фундаментом и научным обоснованием в первую очередь феноменологии Э. Гуссерля и экзистенциальному анализу М. Хайдеггера, то камнем преткновения для него все же всегда оставался психоанализ. Насколько экзистенциальный анализ, с одной стороны, обязан своим возникновением полемике с ним, и насколько сложно, с другой стороны, ему было оставаться в этих рамках, показывает следующий исторический экскурс.

В июне 1906 года Бинсвангер поступил на работу в Цюрихскую университетскую клинику "Бургхёльцли" в качестве помощника врача. Тогда это была единственная университетская клиника, в которой вообще всерьез принимали и активно обсуждали психоанализ. В то время Эйген Блейлер развивал там свою концепцию возникновения шизофрении (Bleuler 191*. В этом же направлении работал и тогдашний главный врач клиники К. Г. Юнг, у которого Бинсвангер защитил диссертацию на тему "Психогальванический рефлекторный феномен", внесшую свой вклад в аналитически ориентированные исследования ассоциаций Юнга. Психодинамический уклон имели также клинические работы Г. В. Майера⁶⁾. Непосредственным предшественником Бинсвангера, работавшим в "Бургхёльцли", был известный психоаналитик Карл Абрахам (см. статью И. Кремериуса в т. I). В феврале 1907 года К. Г. Юнг в сопровождении своего ассистента Л. Бинсвангера впервые посетил в Вене Фрейда, с которым он до этого только переписывался. После отъезда Юнга Бинсвангер остался в Вене еще на неделю. Он не только участвовал во всех научных собраниях, но и вскоре установил дружеские отношения с Фрейдом, которые сохранялись вплоть до его (Фрейда) смерти; но это не мешало Бинсвангеру соблюдать критическую дистанцию. В ходе психоаналитических семинаров в Вене он сразу обратил внимание на недостаток психиатрических знаний у участников, а также незначительный интерес к философии у самого Фрейда. В ответ на его замечание о том, что философия представляет собой одну из самых приличных форм сублимации вытесненной сексуальности и не более того, Бинсвангер сразу же задал "встречный вопрос: 'А что же в таком случае представляет собой наука и, в частности, психоаналитическая психология'"? На это Фрейд, явно несколько обескураженный, уклончиво ответил: "Психология, по крайней мере, приносит социальную пользу" (Binswanger 1956а, 23). Эта реплика показательна. Она проясняет не только отношение Бинсвангера к Фрейду, которое с самого начала у него сложилось, но и отношение появившегося позднее экзистенциального анализа к психоанализу: если уж ставить вопрос, то не только об объективированных явлениях душевной жизни, но и о предпосылках возникновения этой формы научной постановки вопроса. Закрытость ученого или аналитика связана не только с бессознательными мотивами проводимых им исследований или анализов, но и, пожалуй, с непосредственными предпосылками его собственного мышления. В противоположность этому легко может возобладать некритичная наивность, которая редко отличается от критически-аналитической позиции в отношении предмета исследования, хотя эти предпосылки также определяют этот предмет. Бинсвангеру было суждено сыграть важную роль посредника в двояком смысле: первая роль касалась отношений с клинической психиатрией. Он принадлежал к известной семье психиатров, жил вместе с больными в частной лечебнице "Бельвью", которую возглавлял его отец и в которой было принято, например, чтобы во время обеда семья врача сидела за одним столом с больными. Этот приобретенный еще в раннем детстве опыт наложил отпечаток на его непосредственное общение с психическими больными⁷⁾. Его дядей был известный невролог и исследователь истерии О. Бинсвангер из Йены, у которого он получил неврологическое образование после нескольких лет обучения психиатрии в Цюрихе. Поэтому легко понять, что в противоположность скрытым или явным притязаниям психоанализа абсолютизировать свои теории Бинсвангер всегда отстаивал примат клинической психиатрии, в которую в качестве рабочего инструмента он хотел включить и психоанализ: "Как в научном, так и в терапевтическом отношении психоанализ всегда означал для меня, так сказать, ветвь психиатрии. Насколько мало я считаю кого-либо психиатром, если он ничего не понимает в психоанализе, настолько же мало мне представляется, что психоанализ зиждется на прочной научной основе, если он оставляет без внимания научные достижения и проблемы клинической психиатрии" (там же, 32). Вторым моментом, который Бинсвангер противопоставлял психоанализу, была основанная на философской саморефлексии гуманистическая традиция Запада. И в отношениях между нею и психоанализом Бинсвангер также попытался взять на себя роль посредника.

Активный обмен мнениями между основателем психоанализа Зигмундом Фрейдом и основателем экзистенциального анализа Людвигом Бинсвангером продолжался с 1907 по 1938 годы, то есть до смерти Фрейда. За это время они написали друг другу более ста писем и открыток (см. статью М. Гротьяна "Переписка Фрейда" в т. I). Бинсвангер часто навещал Фрейда, а Фрейд гостил у Бинсвангера в Швейцарии. Фрейд ожидал многого, пожалуй, даже слишком многого, от отношений с Бинсвангером. После того как в 1911 году к Бинсвангеру перешла от отца частная лечебница для нервнобольных в Кройцлингене, Фрейд постоянно направлял к нему пациентов - иногда лечившихся до этого у него самого - для стационарного психоаналитического лечения. Среди них также имелись больные, случаи которых были описаны и опубликованы и тем, и другим. Для Фрейда санаторий в Кройцлингене был чем-то вроде первой психоаналитической частной клиники, хотя надежды, которые он возлагал на эту лечебницу, в дальнейшем не оправдались в полной мере. После выхода цюрихской группы во главе с К. Г. Юнгом из Международного психоаналитического объединения, против чего сам Бинсвангер активно возражал, Фрейд предложил ему возглавить швейцарскую секцию, которой тот уже в свое время руководил. Бинсвангер отказался. В более тесном сплочении представителей психоанализа он видел необходимое, отчасти вынужденное из-за сопротивления со стороны университетской психиатрии, но вместе с тем неудачное развитие, которое самому ему не хотелось поддерживать. До конца своей жизни он считал себя "учеником", но не "приверженцем" Фрейда. Вместо того чтобы неукоснительно следовать за ним, Бинсвангер с самого начала отстаивал свою точку зрения, в соответствии с которой он стремился к самостоятельному, более свободному отношению к психоанализу. Для него психоанализ не был учением, которое следовало перенимать, а всегда оставался "жалом", заставлявшим его "все глубже погружаться в проблему человеческого бытия и пытаться решать ее с помощью науки и философии" (Binswanger 1956а, 87-88). Критическое осмысление психоанализа стало для него, так же как потом и для Х. Кунца (Kunz 1975), жизненной задачей, причем постепенно акцент все более смещался в направлении принципиальной критики. Фрейд относился к этому спокойно. Несмотря на кардинальные расхождения во взглядах, они продолжали оставаться друзьями. В отличие от отношений с другими учениками Фрейда, проявившими самостоятельность (Адлера, Штекеля, Юнга), это не повлекло за собой раскола или отчуждения. Помимо взаимной личной симпатии такой ход событий, несомненно, объясняется и тем, что Фрейд с самого начала принял самостоятельность позиции Бинсвангера, в чем-то близкой ему и вместе с тем отличавшейся от его собственной. В 1923 году Фрейд написал Бинсвангеру: "Я был бы рад еще больше, если бы Вы сохранили за собой ведущее положение в Швейцарии [то есть руководство швейцарской секцией. - В. Б.] или если бы Ваша лечебница могла служить исключительно делу анализа. Однако в основе наших отношений лежат мотивы иного рода, и они совершенно не зависят от подобных упреков" (Binswanger 1956а, 84).

В этот период сам Бинсвангер очень много работал в качестве психоаналитика и публиковал психоаналитические статьи в ежегоднике, издававшемся Фрейдом⁸⁾. Поскольку Фрейд направлял к нему для продолжения лечения некоторых своих пациентов, в переписке между ними происходил оживленный обмен мнениями по общим терапевтическим проблемам. Бинсвангер видел в психоанализе новые возможности познания и терапии, но не принимал его доктрину. Он неоднократно описывал разные этапы своего соприкосновения с психоанализом⁹⁾. В историческом аспекте они изложены в работах Балли (Bally 1966), Карнельо (Cargnello 1961, 1968/69), Куна (Kuhn 1963), Шренка (Schrenk 1967), Шпигельберга (Spiegelberg 1972) и др.

Разработку Бинсвангером собственной концепции, его отход от Фрейда и вместе с тем предысторию экзистенциального анализа лучше всего можно проследить на примере того, как складывалась судьба "Введения в проблемы общей психологии". Этот труд, задуманный в 1912/1913 годах как систематизированный анализ отношений между естественными науками и психологией, с одной стороны, и психологии и психоанализа - с другой, в основной своей части должен был содержать теоретическое обоснование клинической психиатрии и психоанализа. Первая часть, посвященная Э. Блейлеру и Фрейду, появилась только в 1922 году¹⁰⁾. В ней с позиций Дильтея рассматриваются, прежде всего, научно-теоретические условия их деятельности. Вторая часть, к великому огорчению Фрейда, так и не была издана. Причины этого следует искать не столько во внешних обстоятельствах, связанных с повседневной практикой, сколько в объективных проблемах, с которыми столкнулся Бинсвангер, когда после углубленного изучения феноменологии Эдмунда Гуссерля (начиная с 1916 года) он осознал естественнонаучную или объективистскую "твердолобость", как он это сам называл. Первое время пропасть между учением о бессознательном и феноменологическим идеалом метода казалась почти непреодолимой. Решение этой проблемы стало вырисовываться для Бинсвангера только в конце 20-х годов в результате ознакомления с экзистенциальным анализом Хайдеггера (Heidegger 1927). Реализованная с помощью модифицированной феноменологии возможность целостного понимания человеческого бытия с онтологических позиций как бытия в мире, казалось, позволяла решить эту дилемму. То, что на первый взгляд могло выглядеть как зависимость от соответствующих философских течений, при ближайшем рассмотрении оказалось объективным логическим следствием.

Феноменологическая установка как предпосылка экзистенциального анализа

Значение феноменологии Э. Гуссерля для экзистенциального анализа в разные периоды его истории менялось, пока, наконец, конституциональный анализ трансцендентного сознания психотических больных, основанный на интерпретации В Шиласи идей Гуссерля и разработанный Бинсвангером в его поздних работах (Binswanger 1960a,b, 1963, 1965), не сделал экзистенциальный анализ, ориентированный, главным образом, на представления Хайдеггера, чуть ли не устаревшим^1*. В данном контексте мы ограничимся лишь кратким изложением принципов феноменологического подхода, который сохраняется в экзистенциальном анализе.

В упрощенной до тезиса форме научный идеал феноменологии можно выразить в виде парадоксально звучащей максимы о "теории, свободной от теории". Этот научный идеал привел Бинсвангера к конфликту не только с редукционистскими модельными представлениями традиционной клинической психиатрии, но и с такой же редукционистской психоаналитической теорией. Понимание этого конфликта позволяет также увидеть, что движет представителями различных феноменологически и антропологически ориентированных направлений в психопатологии и психотерапии. Экзистенциальный анализ - это не более чем попытка решить этот конфликт, и он не претендует на то, чтобы быть истиной в последней инстанции.

Вышеупомянутое противоречие "теории, свободной от теории" становится несколько более понятным, если учесть неоднозначность слова "теория". "Теория" в значении естествознания и наук, ориентированных на него, обозначает систему гипотез, которые можно проверить на основе опыта и с помощью эксперимента, причем эти методы проверки в той или иной степени доказали свою надежность. В рамках такой концепции реальности сущность "теории" состоит в том, что благодаря ей явления (возможно, конкретизированные с помощью модельных представлений, но сами по себе не конкретные) объясняются структурой условий, а внешняя реальность трактуется как то, что ею обусловлено, или как эпифеномен. При этом познание понимается как вЭдение, позволяющее человеку раскрыть констелляцию условий и тем самым контролировать их; этому соответствует также "диагностика" в медицине, ориентированной на естественные науки. То, к чему подобным образом сводится внешнее, в иерархии структур бытия всегда помещается "глубже" (то есть на ступень меньшей автономии), чем это соответствует картине явления (Blankenburg 1964b, 1971б 1975a, 1977), причем это делается не из-за произвола, обусловленного мировоззрением, а в силу внутренней необходимости такого подхода. Это внешнее неизбежно сводится к "другому", а именно к "более низкой" конституции. Редукционизм - это неизбежное следствие всех наук, ориентированных на анализ условий (ср. Giorgi 1970, 1975, Blankenburg 1975b), и его можно непосредственно вывести из присущего им методологически обоснованного понимания теории (Heidegger 1954). Возможно, пришедшая вместе с кибернетикой структурная теория приведет к изменению имплицитно содержащейся в ней онтологической концепции реальности реального, но об этом говорить пока еще рано.

Вместе с тем существует и другое понятие "теории", которое восходит к греческому значению слова uewsia. В этом смысле теория означает "созерцание" как полную противоположность практике, позволяющей властвовать над всем сущим, мотивирующей подход, который направлен на анализ условий, и определяющей техническое отношение позитивистских наук к миру (Heidegger 1954). Лейтмотивом такого понимания теории является максима Гёте: "Не надо ничего искать за феноменами; они сами - теория", и далее: "Главное, что нужно понять: все фактическое уже и есть теория"¹²⁾. Это и есть мотив - наряду с прочими - феноменологического исследования, который стал основным и для экзистенциального анализа. Он предполагает познание, нацеленное на постепенное раскрытие воззрения и теории, видения и понимания (Landgrebe 1959, 1963; Strasser 1964; Brand 1971; Blankenburg 197*, а также чувственного и смыслового. Если не оставлять эту задачу не имеющим специальных знаний философам, а в качестве мотива включить в эмпирические науки (в том числе в психологию и в психопатологию), то тогда потребуется новое понятие "эмпирики" (Blankenburg 1975a).

Следовательно, феноменология не означает простого описания, в значении которого иногда употребляют это слово представители естественных наук. Наиболее употребительное по сей день определение понятия феноменологического - в противоположность простой ориентации на феноменальное - дается в работе Хайдеггера (Heidegger 1927, 28 etc.). То, что должно быть в феноменологии "феноменом", - это не внешний аспект предмета, а прежде всего "логос". Таким образом, феноменология, вопреки широко распространенному неверному мнению, ведет не к абсолютизации поверхностного аспекта мира, а к радикализации принципа опыта. Наглядной данностью должно быть не только то, что воспринимается с помощью органов чувств; речь также идет о структурах, делающих воспринимаемый предмет разумным и понятным. В конечном счете такая радикализация принципа опыта сводится к постулату об изменении познавательной способности. Вместе с тем она порождает скепсис в отношении всего, что нельзя сделать наглядным в первоначальном представлении. Этот подход ставит под сомнение любую научную тенденцию к выяснению скрытых причин того или иного явления и показывает ее относительность. Вместе с тем он также показывает относительность всех конструктов и модельных представлений, с помощью которых обсуждаемый феномен объясняется не как таковой, а с точки зрения того, что "за ним скрыто" и остается гипотетическим. Но разве это не относится и к психоаналитической теории, если Фрейд пишет: "По нашему мнению, воспринимаемые феномены должны отходить на задний план и уступать место всего лишь предполагаемым стремлениям" (XI, 62)? И разве бессознательное - не такой конструкт? Этот вопрос неоднократно обсуждался под влиянием феноменологической теории Гуссерля¹³⁾. Несомненно, Фрейд был прав, когда еще в 1917 году, обеспокоенный после прочтения предварительного варианта труда Бинсвангера "Введение в проблемы общей психологии", написал ему: "Как Вы поступите с бессознательным или, точнее, как Вы сможете обходиться без бессознательного? Успокойте меня" (Binswanger 1956a, 77). Бессознательное неизбежно становилось камнем преткновения для любого научного направления, претендовавшего на феноменологическое объяснение своих основ и предпосылок. Но это не означает, что феноменология должна отрицать бессознательное. И все же имеется существенное различие в том, как оно объяснялось. Так, Бинсвангер комментирует фрагмент из письма Фрейда: "Само собой разумеется, я никогда 'не обойдусь без бессознательного' ни в терапевтической практике, невозможной без фрейдовского понимания бессознательного, ни в 'теории'. Но после того как я обратился к феноменологии и экзистенциальному анализу, проблема бессознательного для меня изменилась, расширилась и углубилась, поскольку 'бессознательное' все меньше стало выступать лишь как противоположность 'сознательному', как до сих пор - что обычно и происходит в случае таких простых противопоставлений - оно в значительной мере определяется в психоанализе"¹⁴⁾. Таким образом, имплицитная критика психоанализа направлена не против достигаемого с его помощью расширения сферы переживаний, а против узкого понятия сознания, которое Фрейд заимствовал - хотя и наделяя его негативными характеристиками - из науки своего времени. И все же феноменология, охватывающая сознательное и бессознательное, стала возможной еще до Гуссерля благодаря экзистенциальному анализу Хайдеггера.

Экзистенциально-аналитическая концепция

Можно сказать, что обещанное Бинсвангером Фрейду еще до Первой мировой войны теоретическое обоснование психоанализа (этой проблемой он занялся в результате критического рассмотрения феноменологии Гуссерля, но затем оставил ее) появилось - правда, в существенно измененном виде, то есть в форме "экзистенциального анализа - только после ознакомления с экзистенциально-аналитическими идеями Хайдеггера¹⁵⁾ ("Бытие и время", Heidegger 1927). Одновременно благодаря такому обоснованию предполагалось найти точки соприкосновения между психоанализом и клинической психиатрией.

Благодаря концепции "бытия" как бытия в мире достигается уровень рассмотрения, на котором различие между "сознательным" и "бессознательным", равно как и пропасть между субъектом и объектом или между Я и не-Я ликвидируются (при этом под "не-Я" понимается не только внешняя реальность, но и "Оно" и "Сверх-Я" в психоанализе). Хайдеггер постоянно подчеркивал, что в работе "Бытие и время" слово "сознание" отсутствует, в чем его упрекал верный картезианской традиции Сартр (Sartre 1943, 128). В сущности, его онтологический подход заключался в попытке устранить (характерное для всей современной истории культуры) противопоставление субъекта и объекта, того, что относится к сознанию, и того, что к нему не относится. Соответственно, акцент в экзистенциальном анализе делается на - сравнительно индифферентной по отношению к этим альтернативам - открытости человека миру и самому себе, которая в поздних трудах Хайдеггера (начиная с 1954 года), а также в произведениях Босса несколько претенциозно называется "просветом бытия". Однако целостность видения, обеспечиваемая такой индифферентностью, пропадает из-за нечеткости формулировок и опасности догматических постулатов. При всех прочих различиях метода и цели здесь мы имеем дело с эмпирическим описанием и объяснением структуры ("патологических") способов "бытия", встречающихся в психотерапевтической практике, там - с попыткой онтологического объяснения различных форм бытия с точки зрения вопроса о смысле "бытия" в целом; этот подход связывает экзистенциальный анализ с идеями Хайдеггера. Эту связь особенно подчеркивал Медард Босс, в значительной степени отказавшийся от проведения четких различий между онтологией и индивидуально-научным исследованием, тогда как Бинсвангер в ходе своего становления как ученого все больше делал акцент на различиях¹⁶⁾.

В чем же значение того, что вместо "психики" или "психического аппарата", рассматриваемых в психоанализе, экзистенциальный анализ делает предметом своего изучения "бытие"? Речь идет не о подмене терминов и не об игре слов, а о попытке с помощью понятия "бытие" охарактеризовать другой уровень опыта (Blankenburg 1975b).

Первоначально Бинсвангер назвал свой подход "феноменологически-антропологическим". В дальнейшем он отказался от подобного описания, присущего также целому ряду других направлений в психиатрии (Минковски, фон Гебзаттель, Штраус, Цутт, Куленкампф и др.), и на то была следующая объективная причина: если сущность человека должна стать непосредственным предметом описания, то ее нельзя определять заранее. Для описания нужна "трансантропологическая матрица" (Blankenburg 1967). Если мы будем заранее рассматривать "человека" с каких-либо позиций - как "психику", "организм", "дух", "Я", "персону", единство "души, тела и духа" или как-то иначе, - то очень легко упустить из виду то, как, собственно говоря, существует человек, как он живет. К человеку надо подходить не как к объекту изучения, "у" которого можно выявить что-либо, а с точки зрения формы его бытия. Для этого необходима открытость совершенно иного рода; открытость, которую мы утратили как в повседневной жизни, так и в научном исследовании и в психотерапии, ориентированной на устоявшиеся модельные представления¹⁷⁾.

Аспект переживания, в рамках которого проявляется "бытие", можно рассматривать как самое важное достижение экзистенциального анализа. Тем самым он устраняет нивелирование, возникающее в результате проекции всего данного на единственную плоскость простого наличия. При этом речь идет не о воспроизведении формальных дифференциаций в смысле аристотелевской логики, а об оживлении и сенсибилизации опыта; "бытие" здесь становится темой не как нечто самое общее, а как нечто весьма конкретное и непосредственное - не только предметом, но и, по меньшей мере, также спектром данностей в реальном переживании. Наличие этой чувствительности к нюансам "как", к нюансам переживания, которые, в сущности, требуют соответствующих категориальных подходов, нельзя предполагать заранее. Скорее, эта чувствительность в значительной мере подавлена и нуждается в высвобождении. Рассуждения экзистенциальных аналитиков, кажущиеся порой излишне теоретическими, направлены именно на помощь этому высвобождению; увлечение этимологией вербальных значений также служит лишь раскрытию первоначальных смысловых горизонтов и дифференциации экзистенциального смысла сущего. Теоретические дискуссии о том, возможен или нет такой дифференцированный опыт, излишни; на практике важно лишь то, в какой мере его можно реализовать. Его проверка невозможна без последующей реализации, а эта реализация становится возможной благодаря интерпретационной работе. Достоверность высказываний нельзя подтвердить экспериментальными доказательствами, о ней можно судить только через показ, демонстрацию того, что прежде не было видно, и - как и во всех герменевтических методах - на основании согласованности интерпретации. Их познавательная ценность сегодня неправомерно оспаривается. Однако и в самих герменевтических методах субъективные толкования, а также то, что можно объективировать или верифицировать, различаются. Разве что проверка здесь иная и в некотором смысле более сложная, чем в "точных науках", где возможна экспериментальная верификация или фальсификация; вместо "точности" появляется "строгость" (Heidegger 1927, Tellenbach 1975).

Понятием "есть, существует" обозначается нечто имеющееся в готовом виде, чему как объекту не приписывается какой-либо субъективный смысл. Для экзистенциального анализа этот фиксируемый объект представляет собой лишь конечный пункт явления, которое он трактует как понимаемое в глагольной форме "присутствие". Речь идет о попытке другим способом, нежели Шеллинг (Schelling II, 12), элиминировать или "растворить" в явлении бытие как "наличие", при этом внимание сначала обращают на особую форму присутствия человека. То, что при этом не затрагиваются и полностью игнорируются аспекты, "не относящиеся к бытию", относится к слабостям, которые экзистенциальный анализ унаследовал от Хайдеггера¹⁸⁾. Правда, при психотерапии чистых психоневрозов эта слабость не имеет столь большого значения, как при лечении психосоматических заболеваний, где проблема человеческой телесности выступает на передний план более явно.

Для понимания экзистенциального анализа важно иметь четкое представление о следующих значениях слова "быть": * субъектном, 2) семантическом и 3) относящемуся к присутствию в настоящем времени.

1. В первом случае следует вспомнить о гамлетовском "быть или не быть". Жесткое разделение субъективного и объективного бытия следует трансцендировать в направлении смысла "быть", который не зависит от этого разграничения. Учитывая современную тенденцию к объективизации любой ценой, этот смысл, пожалуй, проще достичь через рефлексию субъективного бытия, а не через новое понимание объективности объекта. В принципе возможны оба пути. В конце концов, ключевые слова В. фон Вайцзеккера о "введении субъекта в медицину" указывают в том же направлении. Речь идет о том, чтобы заново обрести внутренний аспект человеческого бытия. Он был принесен в жертву объективности, поскольку объективность в смысле универсальности оказалась смешанной с объективностью в смысле радикальной конкретизации при исключении субъекта. Во внешнем аспекте, который изучают физиология и науки о поведении, речь идет об интеграции; то же самое должно касаться и внутреннего аспекта (ср. в этой связи Wyss 1973).

2. Не менее важно, чем субъектный характер, семантическое значение слова "быть". Из этого понятия следует устранить все статичное. Оно обозначает событие, то есть "событие", то, в чем в данный момент находится человек и чем он живет. Для человеческого бытия слово "быть" приобретает не только семантическое, но и, кроме того, транзитивное значение. Человек как бытие "сам есть свое 'присутствие здесь'...¹⁹⁾ он таков, каков он 'здесь'" (Heidegger 1927, 132 133). Человеческое бытие - это, так сказать, бытие самим собой и одновременно бытие своим миром²⁰⁾ в смысле тезиса Гегеля: "Индивидуальность есть их мир, как собственный" (Blankenburg 1962). В слове "быть" уже присутствует интенциональность^2*. То, что на первый взгляд кажется произвольной игрой слов или насилием над языком, не имеет иной цели, чем раскрыть первоначальное значение познаваемого.

3. "Быть здесь" ("присутствовать") означает "настоящее время" в смысле реальных событий. В противоположность этому при констатации чего-то уже имеющегося в качестве временнуй формы глагола существует "прошлое". Однако речь здесь не идет о выделении настоящего как одной из форм времени среди прочих; точно так же бытие не означает конкретного местонахождения (присутствия) или конкретного времени (настоящего), исключающего прошлое и будущее. Речь, скорее, идет о пространстве и времени как процессе раскрытия бытия, в противоположность которому в качестве, так сказать, конечных продуктов нужно рассматривать фиксируемые определения пространства и времени предметного сознания. Как и при вербализации бытия, речь также идет о "пространственном" и "временнум" в значении переходных глаголов, служащих обретению первоначального аспекта опыта.

В какой мере высказанные здесь постулаты могут быть поняты благодаря конкретным знаниям о выражаемых по-разному формах бытия, нельзя оценить сразу - это можно сделать только после соответствующего систематического упражнения познавательной способности. Поэтому было бы серьезным недоразумением, говоря об экзистенциальном анализе, путать саморазвитие, выраженное посредством вербализации пространства и времени, с односторонним акцентом на "здесь и сейчас", то есть иметь в виду лишь так называемый анализ срезов. Подразумеваемое здесь "присутствие" нельзя понять лучше, чем при исследовании всей биографии - биографии как определенного проявления бытия, то есть при прослеживании того, как на протяжении жизненного пути осуществляется или в той или иной степени искажается "открытое бытие", "понимающее 'прояснение' мира" (Босс)²²⁾. Если "бытие" акцентированно учитывается как "здесь и сейчас" человека, то это не происходит при "затемнении" прошлого и будущего - именно тогда прошлое и будущее, словно в фокусе, раскрываются в настоящем. Благодаря вопросу о (ставшем историческим, но тем не менее в каждый момент по-новому формирующем) структурировании пространства и времени этого бытия, история жизни пациента получает глубинное измерение, имеющее огромное значение для психотерапии.

Экзистенциальный анализ как герменевтика истории жизни

Отсюда проще всего прийти к пониманию экзистенциально-аналитического подхода к истории жизни или болезни. Еще в 1927 году Бинсвангер разграничил понятия функции жизни и внутренней истории жизни (Binswanger 1947, 50 etc.). Он уточнил их в рецензии (Binswanger 193* на книгу "Событие и переживание" Э. Штрауса (Straus 1930). Идея "внутренней истории жизни" - возникшая в результате более чем двадцатилетней психоаналитической практики - носила на себе печать психоанализа, но в конечном счете психоаналитической трактовкой не ограничилась. Эта идея получила развитие благодаря начавшемуся в это время изучению Бинсвангером работ Хайдеггера, который - вслед за дискуссией между Дильтеем и графом Йорком²³⁾ - по-новому поставил вопрос об историчности бытия. Сосуществованию и последовательности "функций жизни" в "течении событий во времени", осмысляемом с естественнонаучных позиций, он противопоставил внутреннюю смысловую взаимосвязь человека, исторически развивающегося в непрерывности своей жизни и переживания. Вместо естественнонаучной взаимосвязи вводятся не только контекст сознательной и, прежде всего, бессознательной мотивации, воспоминаний, ассоциаций, комплексов, но и рамки, в которых в той или иной степени генетически детерминированные последовательности переживания приобретают свой смысл: "Экзистенциальный анализ... рассматривает не прочность структуры внутренней истории жизни, а прочность трансцендентальной структуры, которая… лежит в основе всей психической структуры как условие ее возможности" (Binswanger 1955, 304). Жизненно-историческая интерпретация "движения бытия" (как позднее сформулировал Бинсвангер, присоединяясь к В. Шиласи) не растворяется в генетических интерпретациях, которые дает психоанализ. Скорее, ей соответствует то, что В. фон Вайцзеккер (von Weizsдcker 1956) - правда, не столь четко в методологическом отношении - разрабатывал под названием "биографика". Экзистенциальный анализ не довольствуется поиском каузально-генетических или финалистических объяснений определенных симптомов, способов поведения или структур характера. Хотя такая психоаналитическая работа считается в нем легитимной и в высшей степени необходимой, тем не менее экзистенциальный анализ, помимо прочего, задается вопросом о том, что объединяет цепочку всего того, что было обусловлено соматическими, психодинамическими и социо-динамическими факторами, в единство биографии, то есть, в конечном счете, вопросом о субъекте бытия. Этот вопрос о субъекте бытия пока еще совершенно формально (с точки зрения того, что значит "быть собой" в повседневной жизни, в противоположность "точечному" субъекту гносеологической рефлексии) ставится в работе "Бытие и время". В эмпирическом экзистенциальном анализе конкретных историй жизни и болезни отдельных пациентов этот вопрос не получает четкого ответа, но подвергается конкретной разработке, которая, пожалуй, относится к тому самому важному, что мы можем взять для психотерапии в экзистенциально-аналитическом направлении. Задатки и окружающая среда, то, что принесено с собой, и то, что случилось (а также приобретено), методически рассматриваются не в отрыве друг от друга и не в противопоставлении друг другу, а в их взаимосвязи с точки зрения образа жизни, который выкристаллизовывается в ходе развития. Если при анализе условий (методологически необходимом: гетерономная наука) конкретный человек (пациент) вместе с его историей жизни и симптоматикой рассматривается как обусловленный самыми разными факторами, в том числе бессознательными конфликтами, то в результате экзистенциальноаналитического изучения биографии пациента в общих чертах становится понятной его исторически развивающаяся форма существования. Предварительное условие для этого - рефлексия методологических предпосылок, связанных с изучением истории жизни. Без такой рефлексии научному сознанию едва ли удастся достичь той открытости, благодаря которой может стать понятной сущностная взаимосвязь биографии и вместе с тем биографическое значение заболевания. И только благодаря этому открываются новые подходы к больному.

Это делает необходимым отмежевание от психоанализа, поскольку он имеет генетически-детерминистскую направленность (Brдutigam 1960). Как минимум на заре своего развития психоанализ чуть ли не исключительно занимался именно тем, что выпадает из историчности человеческой жизни, то есть навязчивыми повторениями, фиксациями и пробелами в биографии, или тем, что "целиком состоит из повторений и копий более ранних, также инфантильных реакций"²⁴⁾ (Freud, X, 316). Таким образом, он давал, скорее, негативную картину историчности человеческой жизни и - как это обычно бывает - психоанализ стал в созданной им картине человека носить отпечаток того, чем он, пусть и критически, занимался. То, что неисторическое (то есть не относящееся к истории жизни человека, например, невротические механизмы) также отображает в человеческой биографии историческое событие (в рамках "истории жизни" в широком смысле), в методическом отношении оказалось недоступным исследованию. Правда, разработка психологии Я в ходе дальнейшего развития психоанализа кое-что в трактовке Я изменила, но тем не менее это Я в психоаналитической психологии остается инстанцией в рамках определенных модельных представлений. Вопрос "кто?", относящийся к другому методологическому уровню анализа бытия, ею не затрагивается.

Таким образом, экзистенциальный анализ отнюдь не аисторичен, как это порой приходится слышать. Однако он показывает условность любого каузально-аналитического подхода и вместе с тем имплицитно содержащееся в этом подходе понятие времени. Только в этом смысле форма бытия (которая возникает в процессе своего исторического становления) принципиально совпадает "с выражением Ясперса 'поперек времени' (Ясперс)... и к этому 'поперек времени' относится вопрос 'почему?', который поднимает структура существования, более того, любой образ бытия" (Sonnemann 1959). Это не имеет ничего общего со статистическим подходом, но отнюдь не исключает каузально-генетической постановки вопроса; напротив, экзистенциальный анализ "включает" ее, то есть в нем всегда тщательно учитываются наряду с другими также и психосоциальные факторы.

В рамках экзистенциально-аналитического подхода разного рода патологическое развитие, неврозы, личностные расстройства, а также психозы рассматриваются как характерные изменения структуры, которая вырисовывается в человеческой жизни. В них проигрываются различные предсознательные формы представлений о себе самом и о мире, которые первое время выражаются пока еще без какого-либо разграничения на "здоровое" и "больное". При этом отношения человека с миром нужно понимать не как воздействие друг на друга, а как взаимоотношения контактности, контактирования и контакта, то есть как постоянную "беседу", которая открывается при герменевтически-историологическом подходе. У этой беседы есть собственная "грамматика", собственные тематические взаимосвязи. Ее история относится к другому уровню действительности, по сравнению с тем, на который нацелен психоанализ со своими модельными представлениями. Психоанализ и экзистенциально-аналитическая герменевтика, хотя последняя и предполагает первый, разными путями стремятся прояснить одно и то же - историю человеческой жизни.

Клиническая психопатология и психоанализ отличаются друг от друга, помимо прочего, тем, что в первом случае акцент делается на формальных, а во втором - на содержательных аспектах переживания. Своеобразие экзистенциально-аналитического подхода позволяет понять тематику и форму существования человеческой жизни в их взаимосвязи. Основные понятия психоаналитического исследования, такие, как "объектные отношения", "реальность" (принцип реальности), "Оно", "Я", "Сверх-Я" и т. д. не просто выступают как некие модельные представления, а словно инородные элементы "вставляются" в открытый вопрос об историческом становлении и построении специфического бытия в мире. При этом главный вопрос - это вопрос о специфическом соединении составления и осуществления плана как основе отдельных психических расстройств или ограничений.

Существует много неврозов, при которых столь глубокая постановка вопроса - как с теоретической, так и с практической точек зрения - не представляется необходимой. Речь идет о неврозах, при которых можно предположить как нечто само разумеющееся наличие здорового ядра личности, но в любом случае такая постановка вопроса способствует углублению понимания, как это, например, показал Бинсвангер в анализе фобии каблука²⁵⁾. В трудных случаях, особенно при психозах, едва ли будет правильно поступать иначе (Kuhn 1963).

Истоки психозов

Поэтому отнюдь не случайно, что экзистенциальный анализ - в противоположность психоанализу - не уделял такого внимания неврозам, а пытался "проверить себя на прочность" главным образом при работе с психозами. Шторх (Storch 1930, 1965), пожалуй, был первым, кто показал плодотворность экзистенциального анализа Хайдеггера для разработки психопатологии шизофрении, в частности, для понимания паранойяльного мира. Вместе с тем он был одним из первых клинических психиатров, которые, в большей степени принимая идеи Фрейда и Юнга, углубили психопатологические исследования сравнением с психологией развития и этнопсихологией (опередив в этом появившуюся позднее транскультурную психиатрию). Поэтому понятно, что впоследствии наряду с "Бытием и временем" особое значение приобрела рецензия Хайдеггера на 2 том "Философии символических форм" Э. Кассирера (Cassirer 1925), в котором рассматривается отношение первобытных людей к миру. За Шторхом последовал Кунц (Kunz 193* с фундаментальным методологическим исследованием "границ психопатологической интерпретации бреда". В. фон Бейер (von Baeyer 1932) продемонстрировал плодотворность экзистенциально-аналитического подхода на примере анализа редко встречающегося синдрома - единообразного бреда. Еще в 1930 году в работе "Сон и существование" Бинсвангер, используя некоторые сновидения своих пациентов, разработал методику и тем самым заложил фундамент для экзистенциально-аналитического изучения сновидений (Binswanger I, 1947, 74 etc.). При этом он опирался на широкомасштабные исторические исследования ("Изменения в понимании и толковании сновидений со времен древних греков", 1928). От этого исследования можно провести линию к экзистенциально-аналитической теории сновидений, представленной Д. фон Усларом в его книге "Сон как мир" (von Uslar 1964), где он полемизирует в первую очередь с Боссом (Boss 1953). Анализ "светскости" мира сновидений создал важную предпосылку для последующей интерпретации бредовых идей. Наряду с временнгми и пространственными аспектами существенное значение приобрела "материальность", то есть форма соединения с миром в сновидении и при бреде. В этом отношении важные импульсы Бинсвангер впоследствии получил от оригинального психоаналитика и феноменолога Г. Башелара. После написания книги "Сон и существование" и разработки концепции "Внутренней истории жизни" Бинсвангер посвятил себя широкомасштабным исследованиям (1931-1935), в которых он, проводя кропотливый феноменологический анализ скачки идей, пытался показать внутреннюю сущность маниакального состояния. В конце жизни (Binswanger 1960b) он снова обратился к этой теме - но теперь уже без использования экзистенциально-аналитического подхода - в форме конституционального анализа сознания маниакальных больных.

Помимо клинических работ Бинсвангер написал большой труд "Основные формы и познание человеческого бытия" (Binswanger 1942, 1964). В известном смысле в нем выполняются обещания, данные во "Введении в проблемы общей психологии", правда, в существенно измененной форме. Большое значение для психотерапии имеют рассуждения о "дуальном модусе" и трактовка "любви" как формы существования, комплементарной "заботы". Философскую критику и частичное обоснование этой концепции (см. в этой связи Theunissen 1965, Blankenburg 1972a) мы здесь рассматривать не будем. Ее значение для психотерапии было показано, прежде всего, Э. Блюмом (Blum 1945). В определенном смысле в этой книге Бинсвангер идет дальше, чем в некоторых своих специализированных сочинениях. Она содержит важные, не потерявшие и по сей день своей актуальности указания для разрешения современных проблем социо- и семейной терапии, в которой исходят уже не из конкретного пациента, а из понятия "между", то есть из того, что происходит между партнерами по коммуникации и интеракции. Было бы серьезным недоразумением, рассматривая бытие и его проявления, иметь в виду лишь отдельного индивида: "Между" и есть, собственно, то место, где развертывается бытие. Приведенные в книге примеры прекрасно иллюстрируют феноменологический анализ и помогают понять то, что происходит в процессе психотерапии. Однако представленные Блюмом новые подходы не оказали достаточного влияния; одна из причин этого - перегруженность книги изложением западноевропейской гуманистической традиции.

С 1944 года начали выходить работы Бинсвангера, посвященные исследованию шизофрении (1957b). Они существенно повлияли на развивавшуюся в 50-е годы психотерапию психозов²⁶⁾ и нашли свое продолжение в работах Куна, Бланкенбурга, Прюттера, Бауэрсфельда, Шнайдера и др. Хефнер (Hдfner 196*, особо подчеркивавший проблемы, связанные с чувством вины и совестью, сделал доступными для экзистенциально-аналитического понимания отдельные формы психопатического развития, а также неврозы. Еще раньше Босс дал глубокую экзистенциально-аналитическую интерпретацию сексуальных перверсий и психосоматических расстройств. Следующий его труд охватывает почти все области психотерапии. Он и его ученик Кондрау²⁷⁾ по стилю и формулировкам все больше приближались к Хайдеггеру, с которым Босс был в дружеских отношениях. По мере того как ставились под сомнение границы между онтическими и онтологическими положениями, которые упорно отстаивал Бинсвангер (ср. рассуждения на эту тему в работе Босса "Психоанализ и экзистенциальный анализ", 1957), одновременно возникало также отчуждение от предметно-ориентированного эмпирического исследования. Выражением такого отхода стал крупный труд "Основы медицины" (Boss 197*.

В данном контексте мы не будем подробно останавливаться на значении экзистенциального анализа для психиатрии. Он внес большой вклад в более дифференцированное и гуманное понимание психозов даже теми авторами, которые либо вообще не цитируют экзистенциально-аналитически ориентированных работ, либо цитируют их только критически. Под влиянием экзистенциального анализа обращение с психическими больными существенно изменилось. Это общее влияние выражается в названии работы Кискера "Мысли о шизофреническом изменении как человеческой возможности" (Kisker 1963). Сделать понятными формы изменения человеческого бытия и показать их сущность - такова одна из задач фундаментального исследования, которую пытается решить экзистенциальный анализ, закладывая теоретические основы психопатологии и психотерапии.

События последних пятнадцати лет характеризуются тем, что ряд известных экзистенциальных аналитиков обратился к социальной психиатрии (здесь можно упомянуть Хефнера, Кискера, Куленкампфа, Боша, Вульффа, Бланкенбурга), то есть к направлению, которое - вопреки иным неверным оценкам и непризнанию - соответствует внутренней логике экзистенциального анализа. Ставший возможным (и теоретически концептуализированный) благодаря ей более непосредственный доступ к больному избавлен от модельных представлений клинической психиатрии, исходно ориентированных на патологию, что позволяет наметить социо-терапевтические подходы. Так называемая "антипсихиатрия" (Лэйнг, Купер, Базалья, а также близкие к ним Фодрейн и др.) тоже во многом базируется на идеях, которые ранее были сформулированы в рамках экзистенциального анализа (правда, намного более самокритично, а потому с гораздо меньшим публицистическим резонансом). Нередко это направление упрекают в том, что оно далеко от практики, однако это утверждение безосновательно; впечатление о том, что в нем преобладает теория, сохраняется лишь до тех пор, пока не осознается возможность иных соотношений между теорией и практикой, которые характеризуют экзистенциальный анализ (Кискер, Зоннеманн и др.).

Наверное, можно спросить: не обречен ли все-таки экзистенциальный анализ - вследствие феноменологической ориентации - на созерцательную позицию? На такую созерцательную позицию, которой чуждо любое вмешательство в реальный мир, приводящее к изменениям (не только de facto, но даже в мыслях)? Если терапию понимать исключительно как форму вмешательства в каузально-генетическую структуру условий, которую надо раскрыть, то этот упрек в известной степени правомерен. В таком случае экзистенциальному анализу позволительно разве что разъяснять вопрос "на основании чего?"; то есть разъяснять то, что в техниках различных психотерапевтических школ, а также в соматически ориентированных методах лечения почти никогда не вызывает проблем, что известно как нечто само собой разумеющееся, не нуждающееся в специальном научном исследовании. Экзистенциальный анализ исходит из следующего положения: к вопросу "На основании чего?" - по крайней мере, в психосоциальных областях медицины, если не в терапии в целом, - отнюдь нельзя относиться как к чему-то непроблематичному и абсолютно ясному, как это бывает не только в повседневной жизни, но и в медицинских исследованиях. Кроме того, он ставит под сомнение "технику" как единственный принцип действия в медицине; это сомнение нигде больше не бывает столь оправданным, как там, где предметом обсуждения становится терапевтический аспект "терапевтического инсайта" (Brдutigam 196*.

Экзистенциально-аналитическая терапия

Путь от психоаналитической практики к экзистенциальному анализу проще, короче и характеризуется менее острой конфронтацией, чем путь от психоаналитической теории к экзистенциальному анализу. Прежде всего речь здесь идет не более чем о важных смещениях акцентов. В этом Бинсвангер и Босс, как бы ни расходились они в остальном, были единодушны. Как ни парадоксально, но именно "техника" и есть то, что связывает психоанализ с экзистенциальным анализом. Прежде всего, Босс постоянно указывал на то, что безоценочное, свободно парящее внимание, рекомендованное Фрейдом аналитику в качестве базисной установки, во многих важных пунктах совпадает с экзистенциально-аналитической установкой²⁸⁾. Отказ аналитика от всякого самовольного вмешательства в долгий, трудный процесс "вспоминания, повторения и переработки" (Freud 1914) можно рассматривать как особую, приноровленную к отношениям между врачом и пациентом epochй²⁹⁾. Речь идет о созерцательной открытости, однако ее ни в коем случае нельзя отождествлять с пассивностью. Вместе с тем, психоанализ культивирует эту позицию лишь в той мере, в какой она служит созданию своего рода проекционной поверхности для получения, представления и переработки пациентом бессознательного психического "материала". Аналитик покидает ее, как только начинает интерпретировать, и прежде всего тогда, когда объясняет этот материал исходя из функционального устройства психического "аппарата". В этом отношении экзистенциальный анализ оказывается, так сказать, более выносливым. Он применяет epochй также и ко всем привнесенным теориям и модельным представлениям, которые аналитик использует в качестве инструментария, но на которых он сам одновременно "фиксируется". Создается впечатление, что функция этих подчеркнуто механистических аспектов психоаналитических модельных представлений состоит, помимо прочего, в том, чтобы дать аналитику опору в объективирующем, технократическом сознании и тем самым не дать ему потеряться в открытости человеческих взаимоотношений. Экзистенциальный анализ отказывается предоставлять такую поддержку. В его консеквентности заложен более радикальный самоанализ аналитика, где объектом рассмотрения становятся не только контрпереносы аналитика, но и используемые конструкты, будь то повседневные представления, с помощью которых донаучное сознание надеется постичь другого человека, или технические модели, с помощью которых научное исследование, в частности, психоанализ, пытается раскрыть психическую жизнь и сделать ее управляемой. Это означает, что терапевт, работающий в рамках экзистенциально-аналитической теории, должен быть готов отказаться от своих теоретических конструктов и модельных представлений.

На практике это приводит к тому, что проработка прошлого, хотя и принимается в расчет на всем протяжении терапии, но все же не выдвигается на первый план в такой степени, как в классическом психоанализе. В связи с отказом от жесткой схемы интерпретации, которая в первую очередь способна охватить генетические детерминанты, большее значение приобретает связь нынешней ситуации, а также прошлого с будущим. Это проявляется уже в подчеркивании в экзистенциальном анализе категории возможного (Heidegger 1927, §§ 31, 53) ³⁰⁾ как неотъемлемого момента бытия. Бройтигам (Brдutigam 196* включил эту экзистенциально-аналитическую идею в теорию аналитической психотерапии и противопоставил преобладавшей до сих пор "генетически-детерминистской" установке установку, "открытую настоящему". Это только один из примеров того, в какой степени экзистенциальный анализ повлиял на психотерапию даже там, где она отнюдь не объявляет себя "экзистенциально-аналитической". Впрочем, при антропологической направленности различных психотерапевтических течений после Второй мировой войны речь не идет исключительно о воздействии экзистенциального анализа в узком смысле - речь идет о гораздо более широком движении, которое в экзистенциально-аналитических концепциях всего лишь нашло наиболее ясное и систематизированное в методологическом отношении оформление.

Различие между психоаналитической и экзистенциально-аналитической терапией проще всего показать на примере того значения, которое придается "переносу" и "сопротивлению". Плодотворность модельных представлений, связанных с этими двумя понятиями, экзистенциальным анализом не ставится под сомнение. Однако он с особой настойчивостью показывает, что преобладание определенных рабочих гипотез не может не оказывать влияния на отношение терапевта к пациенту. Прежде всего экзистенциальный анализ обратил внимание на то, что такое вторжение, связанное с добросовестным и полным использованием рабочих гипотез, очень легко выходит за рамки поставленной цели и деформирует отношения между врачом и пациентом. Это привело к тому, что наряду с механизмами переноса больше внимания стало уделяться первоначальной (раскрывающей будущее) встрече как важному моменту излечения. Поэтому мы никак не можем согласиться с Кондрау (Condrau 1963), который считал, что "любовь, проявляющуюся при переносе, нельзя воспринимать иначе, как настоящее человеческое отношение анализанда к аналитику". Такое утверждение было бы не менее односторонним, чем противоположное утверждение. Акцент на "встрече" не должен конкурировать с аналитической моделью переноса. При этом речь идет о совершенно разных вещах. В менее выраженной форме момент встречи учитывается также и в психоанализе, например, когда особо подчеркивается значение "рабочего союза" (как это делал в своих последних публикациях Гринсон). При этом, однако, здесь не делается достаточного акцента на проспективном, раскрывающем будущее потенциале терапевтической встречи. С другой стороны, и чрезмерный акцент на нем тоже сомнителен - не только из-за субъективной опасности сентиментального самовосхваления, но и с позиции пациента. Предложение реальной встречи может быть воспринято им как замена естественных человеческих отношений (а не как освобождение) за рамками искусственного терапевтического пространства; эта опасность должна учитываться не только в аспекте диады врач пациент, но и в аспекте некоего "терапевтического сообщества" в рамках социальной психиатрии.

Некоторые авторы также пытались свести различие между психоаналитической и экзистенциально-аналитической терапией по Боссу к простой формуле: "Там, где первая задает вопрос 'почему?', вторая спрашивает: 'Почему не?'" Это - полемически заостренное упрощение, которое, однако, не так уж далеко от истины. Босс (Boss 1971, 563) совершенно определенно признал, что этот вопрос является "сердцевиной" его терапии. В целом, вера в освобождающую силу психотерапии в смысле раскрепощающей "опережающей заботы" [vorspringende Fuersorge], как это назвал Хайдеггер (Heidegger 1927, §26, 121-122, 263-264, 297), в экзистенциально-аналитически ориентированной психотерапии более велика. Последняя рассматривает себя как новое обоснование сократовской майевтики, когда и психотерапевт также задается вопросом о собственном существовании.

Что касается техники и сеттинга, то экзистенциально-аналитическая терапия по сравнению с психоанализом в меньшей степени определяется жесткими правилами. И в ней тоже во многих случаях предпочтительным считается использование кушетки. Это может оказаться уместным прежде всего при работе с пациентами, которые в остальном живут преимущественно "в вертикальном направлении смысла" (Бинсвангер); "горизонталь" имеет для них помимо прочего терапевтический символический смысл, на который прежде всего обращал внимание Босс. Сопротивление использованию кушетки, как и любое сопротивление, нужно тщательно исследовать с точки зрения того, в какой мере в его основе лежат не только невротические, но и "аутозащитные" негативные чувства. Столь же активно, как и против абсолютизации рабочих гипотез, экзистенциальный анализ выступает также против жестко установленных техник. Его задача состоит в том, чтобы дать больший простор фантазии терапевта, продуктивным мгновенным инсайтам, то есть творческому началу в терапии.

Примечания

^* Бинсвангер подчеркивает, что "экзистенциальный анализ не может отвергать давно уже доказавших свою пригодность психотерапевтических методов..." (Binswanger 1955, 307), а Зоннеманн пишет: "Судя по нынешнему статусу экзистенциального анализа в психотерапии, о нем следует говорить не столько как о сформировавшемся методе, сколько как о критическом регуляторе существующих методов. Таким образом, он представляет собой нечто меньшее и вместе с тем нечто гораздо большее, нежели один из многочисленных 'методов'..." (Sonnemann 1959, 609).

^* Эта характеристика может ввести в заблуждение, если не учитывать радикально изменившегося соотношения теории и практики в экзистенциальном анализе; в соответствии с этим "как раз строго теоретические ответы... ответы, которые опытному специалисту, имеющему навык работы, якобы 'вообще ничего не дают', на самом деле являются практическими" (Sonnemann 1959, 61*; см. в этой связи последующие рассуждения о "теории".

^* Эти жестко звучащие формулировки не направлены конкретно против психоаналитической теории, они направлены против любой теории, в которой некие модельные представления, используемые на практике, обобщаются без достаточной рефлексии ограниченности их специфического отношения к реальности и тем самым превращаются в сущностные определения.

^* Х. Кунц (Kunz 1949) охарактеризовал это как "продуктивное непонимание" экзистенциального анализа М. Хайдеггера.

^* По его личному сообщению и по словам Р. Куна, это произошло в ходе дискуссии, возникшей после доклада Бинсвангера в Цюрихе. Однако его сочинения носили экзистенциально-аналитический характер, начиная уже с работы "Сон и существование" (1930). Об истории экзистенциально-аналитической психологии, психопатологии и психотерапии см. работы Р. Куна (Kuhn 1963), Неедлемана (Needleman 1963), Каама (Kaam 1966), Карнельо (Cargnello 1968), Бланкенбурга (Blankenburg 1968), Шпигельберга (Spiegelberg 1972), Мисиака и Секстона (Misiak, Sexton 1973), Татосьяна и Гудичелли (Tatossian, Giudicelli 1973), а также Висса (Wyss 1976).

^* Швейцарский психиатр, который, в частности, ввел понятие кататимного (то есть психодинамически обусловленного) бредообразования.

^* Как совсем недавно стало известно, там в качестве пациентки находилась также известная феминистка Берта Паппенгейм (Анна О.), с которой после знаменательного (прокомментированного Фрейдом) лечения у Й. Брейера началась история психоанализа.

^* "Попытка анализа одного случая истерии", "Jb. f. psychoanalytische und psychopathologische Forschungen", 1, 1911, 174 318. "Анализ истерической фобии", там же, 3, 1911, 228 308. "Психоанализ и клиническая психиатрия", "Int. Zeitschr. f. дrztl. Psychoanalyse", 7, 1920, 137 165. Бинсвангер занимался также изучением психодинамических аспектов художественных образов. В 1918 году он сделал доклад "О художественном изображении душевных состояний в одном случае невроза навязчивости", см. автореферат в: "Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat.", 4, 1919, 381 382.

^* "Фрейд и клиническая психиатрия", "Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat.", 37, 1936. "Представление Фрейда о человеке в свете антропологии" (доклад, прочитанный в 1936 году). "Воспоминания о Зигмунде Фрейде" (1956). "Мой путь к Фрейду" в книге "Человек в психиатрии" (1957а) и в сборнике "Вклад Франкфуртской школы в социологию", 6, 1957.

^* Этот труд начинается словами, которые стали определяющими для экзистенциального анализа: "Данное сочинение возникло из стремления понять основы того, что психиатр воспринимает, обдумывает и делает в психологическом и психотерапевтическом смысле 'у кровати больного'. В знак благодарности я посвящаю эту работу двум исследователям (в посвящении указывается: "Моим учителям Э. Блейлеру и З. Фрейду". - В. Б.), благодаря которым в последние два десятилетия значительно расширились и углубились психологические знания и радикально изменилось поведение психиатра. Однако само по себе это знание еще ничего не значит; то есть оно еще не обладает видением своих понятийных основ, своего логоса. Поэтому мы должны, хотим мы этого или нет, взять на себя 'трудности понимания'".

^* Ср. работу К. П. Кискера "Феноменологический подход Людвига Бинсвангера" (Kisker 1962). Бинсвангер (Binswanger 1965) категорически отверг эту интерпретацию, указав на взаимное дополнение онтологически-экзистенциально-аналитического обоснования и феноменологического описания, или конституционального анализа.

^* В работе "Максимы и рефлексии"; о сходстве и различиях феноменологии Гёте и феноменологии Гуссерля см. работы Й. Кёнига (Kцnig 1926), Бинсвангера (Binswanger 1942, 1964), а также феноменологические исследования Х. Шмитца.

^* Например, в позднее забракованной докторской диссертации Т. В. Адорно "Понятие бессознательного в трансцендентальном учении о душе", где речь идет о "развенчании" этого понятия (Собр. соч. I, 79 322, 1927). См. также работу Конрада (Conrad 1957).

^* Продиктованную этим попытку примирить психологию сознания с психологией бессознательного (идеей о более или менее сознательном бытии [Bewubt-Sein] человека, причем "sein" [быть] следует понимать как глагол, а "bewubt" [сознательный] - как прилагательное), предпринял, интегрировав важные идеи экзистенциального анализа, А. Эй (Ey 1963, 1969). См. в этой связи предисловие К. П. Кискера к немецкому переводу (1967). По поводу философской феноменологической проблематики см. работы Дрюэ (Drьe 1963, 1976), а также Бартельса (Bartels 1976).

^* Определенное сходство между психоанализом и экзистенциальным анализом Хайдеггера заключается в том, что в последнем речь также идет об устранении "маскировки" и "лицемерия". Можно прямо-таки говорить о тенденции к разоблачению. Однако в экзистенциальном анализе Хайдеггера все, "что скрыто... замаскировано или проявляется лишь 'лицемерно'" (Heidegger, 1927), - это не то, что скрывается за феноменами, а, наоборот, то, что лежит на поверхности, самое понятное, а потому из-за этой своей понятности не привлекающее к себе внимания. То, что лишено внимания под прикрытием само собой разумеющегося, - это не просто "бытие" или "забытое бытие", а, в частности, "бытие, ведущее к смерти". Здесь, как и в психоанализе, хотя и в совершенно ином направлении, устранение тенденций к маскировке создает предпосылки человеческого существования и вместе с тем известного самоотречения. Сравнение идей Хайдеггера и Фрейда см. в работах Майнерца (Meinertz 1948), Хайсса (Heiss 1949) и М. Бартельса (Bartels 1976).

^* К существенному расхождению между экзистенциально-аналитическими направлениями Бинсвангера и Босса привели не только эти различные тенденции развития. Однако в данной статье рассматриваются не столько различия, сколько те общие моменты, которые присущи экзистенциальному анализу.

^* Это означает "извлечь" человека из различных систем понятий, теорий и стереотипов мышления не только традиционной психиатрии и психоанализа, но и донаучного обыденного сознания, о чем говорилось выше. Цель заключается в непосредственном осознании того, с чем мы сталкиваемся в общении с другими людьми. Это невозможно без радикальной постановки вопроса о предпосылках нашего собственного существования.

^* Ср. в этой связи сомнения Э. Штрауса (Straus 1963) в том, может ли работа Хайдеггера "Бытие и время" служить достаточной основой для разработки психиатрической антропологии.

^* Игра слов в немецком языке: Dasein = бытие, существование, и sein 'Da' = свое присутствие здесь. - Примечание переводчика.

^* Было бы грубой ошибкой истолковывать это так, будто экзистенциальный анализ в силу своей базисной концепции непременно аисторичен и неспособен адекватно учитывать отношение пациента к своему психозу, потому что, согласно его концепции, субъект в переносном смысле и "есть" психоз (Wulff 1972, 228). Понимание бытия в "переносном" смысле означает как раз не статичный способ рассмотрения, а подход, учитывающий динамические компоненты тех или иных отношений между человеком и миром. Экзистенциальный анализ активно занимался изучением биографических аспектов возникновения психозов, благодаря чему стали возможными психодинамическое понимание и вместе с тем разработка психотерапевтических подходов к психозам, что послужило причиной (ошибочных) упреков в психологизме со стороны его противников (Конрад и др.). Именно в экзистенциально-аналитической концепции уделялось особое внимание специфическому, понимаемому с психодинамических позиций отношению пациента к своему психозу. Это, в свою очередь, повлияло на разработку психопатологической теории (Вирш и др.) и подходов к психотерапии психозов; см. работы Бенедетти, К. Мюллера, Винклера, Бистера, Полена и др., которые, хотя и не относятся к экзистенциальным аналитикам, все же многим обязаны экзистециальному анализу.

^* С другой стороны - в рамках картезианского подхода к сознанию - в этом же направлении следует Сартр (Sartre 1943), отстаивающий концепцию "дорефлексивного cogito". Здесь можно было бы провести параллель с "psychanalyse existentielle" (Sartre 1943, 643) (см. статью Г. Ланга в этом томе), к которому не так давно присоединился А. Краус (Kraus 1975, 27 etc.). На мой взгляд, критические замечания Босса (Boss 1954, 51 etc.; 1971, 321 etc.) не объясняют в полной мере его отношений с экзистенциальным анализом. См. также работу А. де Веленса (de Waelhens 1972).

^* Присущая последователям Хайдеггера вычурность терминов, порой граничащая с манерностью ("жаргон непосредственности" [Adorno 1965]), нередко раздражает читателя тем, что он не понимает, что под этими терминами подразумевается. Но это не значит, что выбор более простых, обыденных и, возможно, более точных слов нежелателен. Утрата эластичности и простоты языка связана с тем, что допредикативные формы речи проще понять, чем абстрактные термины. Тем не менее речевые формы должны оставаться в определенных границах. В качестве замены можно использовать образы и метафоры. Проблема адекватного языкового выражения феноменологических представлений все еще ждет своего удовлетворительного решения.

^* Переписка между В. Дильтеем и графом Йорком фон Вартенбургом, 1923; ср. "Бытие и время", §76 и 77.

^* Эта цитата, вводящая в заблуждение, часто используется в том смысле, будто Фрейд излагает здесь свое собственное мнение. Однако речь идет о стратегическом совете: при помощи каких аргументов терапевт может защитить себя от "трансферентной любви" своих пациенток. Тем не менее здесь также сформулирована характерная для психоанализа рабочая гипотеза, которая зачастую утрачивает характер рабочей гипотезы и налагает отпечаток на общую установку аналитика.

^* Речь идет о случае одной молодой девушки, в пятилетнем возрасте перенесшей приступ страха и головокружения, когда она снимала коньки после катания и у нее отлетел каблук от ботинка. С тех пор девочкой овладевал непреодолимый страх, когда она видела каблуки, которые, как ей казалось, шатались, или даже когда речь просто заходила о каблуках. Бинсвангер (Binswanger 1909) представил подробный анализ этого случая в ежегоднике, издававшемся Фрейдом и Блейлером. Как выяснилось в ходе лечения, за страхом расшатанных каблуков скрывались фантазии о родах. Отказываясь усматривать в чрезмерной доэдиповой фиксации на матери нечто окончательное, Бинсвангер (Binswanger 1947, 205) подчеркивает, что в данном представлении о мире доминирует категория континуальности; оно сужается до этой категории, из чего становится также понятным патогенное значение "неожиданности" события. Следует упомянуть, что в (неопубликованном) случае, проанализированном мною самим, в ходе успешного аналитического лечения выяснилось, что за (истерическим) страхом перед улитками также стояли фантазии о рождении или родах во взаимосвязи с инцестуозной проблематикой. [В немецком разговорном языке словом "Schnecke" (улитка) обозначают женские половые органы. - Примечание переводчика.] Особое значение при возникновении этих неврозов имеет представление о мире, нацеленное на симбиоз (или континуальность и спаянность). Соответственно, в современной психоаналитической литературе, посвященной фобическим и истерическим неврозам, особо подчеркивается роль доэдиповых (оральных) фиксаций (Bastiaans 1974). Об экзистенциально-аналитической и феноменологической интерпретации истерических неврозов см. работу Бланкенбурга (Blankenburg 1974).

^* Бенедетти, К. Мюллер, Винклер, Бистер, Полен.

^* Кондрау помимо прочего занимался также изучением психосоматических расстройств в области гинекологии (Condrau 1965а).

^* Босс (Boss 1962а) заходит настолько далеко, что выдвигает требование вести себя в психотерапевтической ситуации "еще более 'по-фрейдиански'", нежели Фрейд. Это вызвало резкую критику со стороны психоаналитиков (см. Г. Томе: "Зигмунд Фрейд - экзистенциальный аналитик?", 1958/59). Более общую критику экзистенциально-аналитических элементов в психотерапии с учетом американского экзистенциального анализа можно найти в работе Штирлина (Stierlin 1963). Босс говорит об идеале совершенно безоценочного равномерно парящего внимания ко всему, что возникает у пациента, без намерений интерпретировать или делать выводы. Любой сон, любую мысль следует принимать в той форме, в какой они предстают. Однако при этом, анализируя конкретный случай, Босс запутывается в противоречиях (Kisker 1962, Blankeburg 1964b). В основе очевидных противоречий лежит недостаточное разграничение каузально-аналитического и сущностного генеза. Экзистенциальный анализ не вправе отказываться от этого разграничения, если не хочет лишиться своей научной почвы. Хефнер (Hдfner 196* говорил о фундаментально-онтологическом "непонимании эмпирико-научной задачи"; в этом нельзя упрекнуть экзистенциальный анализ Бинсвангера.

^* См. в этой связи работу Бланкенбурга "Феноменологическая epochй и психопатология" (Blankenburg 1974). На профессиональном феноменологическом языке "epochй" означает временный отказ от определенной установки и "заключение в скобки" доступной благодаря ей реальности с целью изучения того, каким образом она для нас конституируется. Психоанализ "заключает в скобки" детерминацию психических феноменов, постулированную естественными науками, в пользу возможной детерминации бессознательными мотивами. Экзистенциальный анализ "заключает в скобки" (но "не выносит за скобки"!) - а потому и не отрицает - детерминанты поведения, раскрываемые как естественнонаучно, так и психоаналитически (или с позиции теории научения), чтобы сделать очевидной структуру бытия и вместе с тем нечто необусловленное в существовании человека.

С точки зрения Фрейда, естественнонаучно ориентированная психопатология недостаточно верит в "несущую способность" мотивационных взаимосвязей; его же вера в эту способность привела к открытию силы и разнообразия бессознательной мотивации. С точки зрения экзистенциального анализа, психоанализ недостаточно верит в "несущую способность" феноменологически выявляемых взаимосвязанных структур в историческом развертывании бытия; он слишком рано покидает этот уровень, чтобы раскрыть бессознательные детерминанты в значении "механизмов".

"Epochй" психоанализа состоит в том, чтобы принимать всерьез мысли совершенно независимо от их отношения к реальности. "Epochй" экзистенциального анализа состоит в том, чтобы принимать всерьез структуры, обнаруживаемые в событиях жизни (равно как и в болезненных проявлениях), независимо от их каузальной и мотивационной детерминации, которую можно выявить в каждом частном случае. Экзистенциальный анализ - как и психоанализ - раскрывает бессознательные мотивы и взаимосвязь переживаний, но затем "заключает в скобки" их значение в реальности, чтобы иметь возможность прояснить их место в развертывании бытия как целого, в его исторической структуре.

Для иллюстрации: с психоаналитических позиций поведение Гитлера и его жизненный путь во многом можно объяснить исходя из его отношения к матери (Stierlin 1975); однако при этом исторический контекст его жизни не совсем ясен. Точно так же психоаналитически можно показать детерминанты возникновения художественного произведения, которые могут быть важны и интересны. И тем не менее к художественному произведению как таковому эти детерминанты имеют лишь косвенное отношение и должны быть подчинены искусствоведческому подходу. В этом смысле экзистенциальный анализ настаивает на том, чтобы рассматривать каждую конкретную биографию или историю болезни, любое развитие бытия (индивида или общества) как "художественное произведение". Речь идет о жизненно-историческом подходе, для которого каждый факт не только чем-то детерминирован, но и, кроме того, носит характер события, то есть одновременно остается необусловленным. "Художественному произведению" соответствует "искусство врачевания" в строгом смысле, в арсенале которого должны быть разнообразные методы (например, психоаналитический, фармакологический, когнитивно-бихевиоральный и т. д.), способные вмешиваться в констелляции условий, раскрываемые путем их анализа. Но сами по себе условия под действием этих методов не исчезают, не подчинены им и не тождественны им - они сохраняются на своем собственном уровне реальности. Было бы неверно щеголять требованием "терапии как искусства". Опасности самовосхваления очевидны. Но точно так же было бы заблуждением и отказываться от этого требования как цели, к которой надо стремиться. Методологического разъяснения этого представления о цели до сих пор пока еще не дано.

^* См., в частности, в этой связи работу Д. Висса (Wyss 1973).

Литература

ADORNO, Th.:. Jargon der Eigentlichkeit. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1965

ADORNO, Th.:. Gesammelte Schriften. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1970

BACHELARD, G.: L'eau et les rйves. Essai sur l'imagination de la matiиre. Paris 1942

BACHELARD, G.: L'air et les songes. Paris 1943

BACHELARD, G.: La dialectique de la durйe. Paris: Presses Universit. de France 1950

BACHELARD, G.: La Psychanalyse du feu. Paris 1938. Deutsch: Psychoanalyse des Feuers. Stuttgart: Schwab 1959

BAEYER, W. V.: Ьber konformen Wahn. Z. ges. Neurol. Psychiat., 140, 1932, 198

BAEYER, W. V.: Zur Psychopathologie der endogenen Psychosen. Nervenarzt, 24, 1953, 316-325

BAEYER, W. V.: Der Begriff der Begegnung in der Psychiatrie. Nervenarzt, 26, 1955, 369

BAUERSFELD, K. H. Wahn, Welt, Geld. Daseinsanalytische Studie einer chronischen paranoiden Schizophrenie. Bern, Stuttgart: Huber 1968

BAUERSFELD, K. H. Daseinsanalyse in der Kinderpsychiatrie. Z. f. Klin. Psychol. Psychother., 20, 1972, 348-456

BALLY, G.: Ludwig Binswangers Weg zu Freud. Schweiz. Z. f. Psychoanalyse und ihre Anwendungen, 25, 1966, 293-308

BARTELS, M.: SelbstbewuЯtsein und UnbewuЯtes. Studien zu Freud und Heidegger. Berlin 1976

BENEDETTI, G.: Die Welt des Schizophrenen und deren psychotherapeutische Zugдnglichkeit. Schweiz. med. Wochenschr., 84, 1954, 1029

BENEDETTI, G.: Die Daseinsanalyse in der Sicht eines Psychiaters. Jb. Psychol. Psychother. med. Anthropol., 11, 1962 a, 272-279

BENEDETTI, G.: Dialektische Begriffspaare in der Psychotherapie. Jb. Psychol. Psychother., 9, 1962 b, 304-317

BENEDETTI, G.: Der psychisch Leidende und seine Welt. Stuttgart: Hippokrates 1964

BERG, J. H. van den: The Phenomenological Approach to Psychiatry. Springfield 1955

BERG, J. H. van den: Different Existence. Pittsburgh 1972

BINSWANGER, L.: Versuch einer Hysterieanalyse. Jb. psychoanal. psychopathol. Forschg., Bd. I. Leipzig, Wien: Deuticke 1909, 174-318

BINSWANGER, L.: Analyse einer hysterischen Phobie. Jb. psychoanal. psychopathol. Forschg., Bd. III. Leipzig, Wien: Deuticke 1911, 228-308

BINSWANGER, L.: Einfьhrung in die Probleme der allgemeinen Psychologie (1912/13). Berlin: Springer 1922

BINSWANGER, L.: Traum und Existenz (1930) In: Ausgewдhlte Vortrдge und Aufsдtze, Bd. I. Bern: Francke 1947

BINSWANGER, L.: Geschehnis und Erlebnis. Mschr. Psychiat. Neurol. 80, 1931, 243-273. Auch in: Ausgewдhlte Vortrдge und Aufsдtze, Bd. II. Bern: Francke 1955

BINSWANGER, L.: Ьber Ideenflucht. Zьrich 1933

BINSWANGER, L.: Grundformen und Erkenntnis menschlichen Daseins. Zьrich: Niehans 1942. Mьnchen: Reinhardt 1964

BINSWANGER, L.: Ausgewдhlte Vortrдge und Aufsдtze. Bd. I. Bern: Francke 1947

BINSWANGER, L.: Henrik Ibsen und das Problem der Selbstrealisation in der Kunst. Heidelberg: Lambert Schneider 1949

BINSWANGER, L.: Sinn und Gehalt der sexuellen Perversionen. Rezension des gleichnamigen Buches von M. Boss. Psyche, 3, 1950, 881-909

BINSWANGER, L.: Ausgewдhlte Vortrдge und Aufsдtze, Bd. II. Bern: Francke 1955 Erinnerungen an Sigmund Freud. Bern: Francke 19561

BINSWANGER, L.: Drei Formen miЯglьckten Daseins. Verstiegenheit, Verschrobenheit, Manieriertheit. Tьbingen. Niemeyer 1956 b

BINSWANGER, L.: Der Mensch in der Psychiatrie. Pfullingen: Neske 1957 a

BINSWANGER, L.: Schizophrenie. Pfullingen: Neske 1957 b

BINSWANGER, L.: Daseinsanalyse, Psychiatrie, Schizophrenie. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 81, 1958 a, 1-8

BINSWANGER, L.: Psychiatrisches Denken der Gegenwart in der Schweiz. Jb. Psychol. Psychother., 6, 1958 b, 175-192

BINSWANGER, L.: Dank an Edmund Husserl. In: Phaenomenologica, IV. Den Haag 1959 a

BINSWANGER, L.: Viktor v. Gebsattel. Jb. Psychol. Psychother., 6, 1959 b, 305-316

BINSWANGER, L.: Die Philosophie Wilhelm Szilasis und die Psychiatrische Forschung. In: H. Hцfling (Hg.): Beitrдge zur Philosophie und Wissenschaft. Mьnchen 1960 a

BINSWANGER, L.: Melancholie und Manie. Phдnomenologische Studie. Pfullingen: Neske 1960 b

BINSWANGER, L.: Daseinsanalyse und Psychotherapie. Acta psychother. et psychosomat., 8, 1960 c, 251-260

BINSWANGER, L.: Ьber das Wahnproblem in phдnomenologischer Sicht. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 91, 1963, 85 f

BINSWANGER, L.: Wahn. Beitrag zu seiner phдnomenologischen und daseinsanalytischen Erforschung. Pfullingen: Neske 1965

BINSWANGER, L.: Bister, W.: Symptomwandel bei Schizophrenen in psychotherapeutischer Sicht. Stuttgart 1965

BLANKENBURG, W.: Daseinsanalytische Studie ьber einen Fall von paranoider Schizophrenie. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 81, I958, 9-105

BLANKENBURG, W.: Aus dem phдnomenologischen Erfahrungsfeld innerhalb der Psychiatrie. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 19, 1962, 412-421

BLANKENBURG, W.: Persцnlichkeitsstruktur, Dasein, Endogenitдt. Confin. psychiat. (Basel), 7, 1964 a, 183-194

BLANKENBURG, W.: Psychotherapie und Wesenserkenntnis. Zur daseinsanalytischen Psychotherapie der Schule von Boss. Jb. Psychol. Psychiat. med. Anthropol., 12, 1964 b, 294-305

BLANKENBURG, W.: Die Verselbstдndigung eines Themas zum Wahn. Jb. Psychol. Psychiat. med. Anthropol ,13, 1965, 137-164

BLANKENBURG, W.: Die anthropologische und daseinsanalytische Sicht des Wahns. Stud. gen., 20, 1967, 639-650

BLANKENBURG, W.: Die daseinsanalytische Auffassung. Hippokrates, 39, 1968, 379-384

BLANKENBURG, W.: Der Verlust der natьrlichen Selbstverstдndlichkeit. Ein Beitrag zur Psychopathologie symptomarmer Schizophrenien. Stuttgart: Enke 1971

BLANKENBURG, W.: The cognitive function of love. In: I. J. Smith, E. Eng (Eds.): Phenomenology of Eros. Den Haag 1972 a

BLANKENBURG, W.: Grundsдtzliches zur Konzeption einer anthropologischen Proportion. Z. f. Klin. Psychol. Psychother., 20, 1972 b, 322-333

BLANKENBURG, W.: Identitдtskrise im Traum. In: M. Pohlen, A. Trenkel (Hg.): Psychotherapie als Dialog. Stuttgart: Huber 1973

BLANKENBURG, W.: Hysterie in anthropologischer Sicht. Prax. Psychother., 19, 1974, 262-273

BLANKENBURG, W.: Wis heiЯt "Erfahrung"? In: A. Mйtraux, C. F. Graumann (Hg.): Versuche ьber Erfahrung. Bern, Stuttgart, Wien 1975 a

BLANKENBURG, W.: Voraussetzungen der Projektionstheorie I. Confin. Psychiat., 18, 1975 b, 207-220

BLANKENBURG, W.: Was heiЯt "Anthropologische" Psychiatrie? In: A. Kraus (Hg.): Leib und Geschichte. Brennpunkte einer anthropologischen Psychiatrie. Schriftenreihe "Medizin im Wandel. Beitrдge zu einer neuen Theorie der Medizin". Heidelberg 1977

BLUM, E.: Daseinserkenntnis und Psychoanalyse. Mschr. f. Psychiat. Neurol., 110, 1945, 47-67

BLUM, E.: Grundsдtzliches zur psychotherapeutischen Situation. Psyche, 6, 1952, 536-556. Auch in: A. Sborowitz (Hg.): Der leidende Mensch. Darmstadt 1960

BLUM, E.: Anthropologie und Psychoanalyse. Jb. Psychol. Psychother. med. Anthropol., 15, 1967, 225-235

BLUM, E.: Das Problem der Selbstverwirklichung in der psychoianalytischen Theorie und Praxis. In: Der Psychologe. Bern 1968.

BOSS M.: Sinn und Gehalt der sexuellen Perversionen. Bern 1947. Tb.-Ausgabe: Reihe "Geist und Psyche", Bd. 2080. Mьnchen: Kindler 1972

BOSS M.: Beitrag zur daseinsanalytischen Fundierung psychiatrischen Denkens. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 67, 1951, 15-19

BOSS M.: Der Traum und seine Auslegung (1953) Reihe "Geist und Psyche", Bd. 2137. Mьnchen: Kindler 1974

BOSS M.: Einfьhrung in die psychosomatische Medizin. Bern 1954

BOSS M.: Psychoanalyse und Daseinsanalytik. Stuttgart, Bern: Huber 1957

BOSS M.: Die Bedeutung der Daseinsanalyse fьr die psychoanalytische Praxis. Zschr. Psychosomat. Med., 7, 1961.

BOSS M.: Daseinsanalytische Bemerkungen zu Freuds Vorstellung des "UnbewuЯten". Zschr. Psychosomat. Med., 7

BOSS M.: Lebensangst, Schuldgefьhle und psychotherapeutische Befreiung. Bern, Stuttgart: Huber 1962 a

BOSS M.: The Conception of Man in Natural Science and in Daseinsanalysis. Compreh. Psychiatry, 3, I962 b, 193-214

BOSS M.: GrundriЯ der Medizin. Ansдtze zu einer phдnomenologischen Physiologie, Psychologie, Pathologie, Therapie und zu einer daseinsmдЯigen

BOSS M.: Prдventiv-Medizin id. modernen Industriegesellschaft. Bern, Stuttgart: Huber 1971

BOSS M.: Die Bedeutung der Daseinsanalyse fьr die Psychiatrie. Dargestellt aufgrund der Behandlung einer schizophrenen Psychose. Therapeutische Umschau/Revue Thйrapeutique, 30, 1973, 5-11

BOSS, M., CONDRAU, G.: Die Daseinsanalyse in der Zьrcher Psychiatrie von heute. Schweiz. Arch. Neurol. Neurochir. u. Psychiat., 2, 1973, 21-30

BRДUTIGAM W.: Genetisch-deterministische und prдsentisch-offene Einstellung in der Psychotherapie. Jb. Psychol. Psychother., 8, 1960, 262 274

BRДUTIGAM W.: Psychotherapie in anthropologischer Sicht. Stuttgart: Enke 1961

BRAND, G.: Die Lebenswelt. Eine Philosophie d. konkreten Apriori. Berlin: De Gruyter 1971

BROEKMAN, J. M.: Phдnomenologisches Denken in Philosophie und Psychiatrie. Confin. Psychiat., 8, 1965, 1-165

BROEKMAN, J. M., MЬLLER-SUUR, H.: Psychiatrie und Phдnomenologie. Philos. Rundschau, 11, 1964, 161-170

CARGNELLO, D.: Dal Naturalismo psicoanalytico alla fenomenologia antropologica della Daseinsanalyse; Da Freud a Binswanger. In: E. Castelli (Ed.): Filosofia della Allienazione e Analisi Existenziale. Rom: Archivio di filosofia 1961

CARGNELLO, D.: Alteritб e Alienitб. Milano 1966. Stark umgearbeitete und erweiterte Neuauflage 1976

CARGNELLO, D.: From Psychoanalytic Naturalism to Phenomenological Anthropology (Daseinsanalyse). The Human Context, 1, 1968/69, 421-435

CASTELLI, E. (Ed.): Filosofia della Allienazione e Analisi Existenziale. Rom: Archivio di filosofia 1961

CHRISTIAN, P.: Medizinische und philosophische Anthropologie. In: F. Bьchner. (Hg.): Hb. Pathologie. Berlin, Heidelberg, New York: Springer 1963, 232-278

CONDRAU, G.: Angst und Schuld als Grundprobleme der Psychothйrapie. Bern, Stuttgart: Huber 1962

CONDRAU, G.: Daseinsanalytische Psychotherapie. Bern, Stuttgart: Huber, 1963

CONDRAU, G.: Psychosomatik der Frauenheilkunde. Bern, Stuttgart: Huber, 1965 a

CONDRAU, G.: Die Daseinsaanalyse von Medard Boss und ihre Bedeutung fьr die Psychiatrie. Bern, Stuttgart: Huber 1965 b

CONDRAU, G.: Einfьhrung in die Psychotherapie. Olten, Freiburg/Br.: Walter 1970. Neubearbeitete und erweiterte. Tb.-Ausgabe. Reihe "Geist und Psyche", Bd. 2115. Mьnchen: Kindler 1974

CONDRAU, G.: Aufbruch in die Freiheit. Medard Boss zum siebzigsten Geburtstag. Mit Bibliographie der Schriften von Boss. Bern, Stuttgart, Wien 1973

CURRY, A. E.: Toward a Phenomenological Study of the Family. Ex. Psychiatry, 6, 1967, 35-44

DAGENAIS, J. J.: Models of Man. The Hague: Nighoff 1972

DILTHEY, W.: Gesammelte Schriften. Berlin: Teubner 1913 ff

DЦRNER, K.: Interview und Exploration. Nervenarzt, 37, 1966, 18-25

DRЬE, H.: Edmund Husserls System der phдnomenologischen Psychologie. Berlin 1963

DRЬE, H.: Philosophie aus dem Begriff. Hegels Persцnlichkeitstheorie. Berlin 1976

EBTINGER, R.: A propos de "Melancholie und Manie" de L. Binswanger et de "Melancholie" de H. Tellenbach. Evol. psych., 28, 1963, 327-364

EY, H. (Ed.): L'inconscient. Paris 1966

EY, H. (Ed.): La conscience. Paris: Presses Universit. de France 21968. Deutsch: Das BewuЯtsein. Berlin: de Gruyter 1967

FAHRENBACH, H.: Heidegger und das Problem einer "philosophischen" Anthropologie. In: Durchblicke. M. Heidegger zum 80. Geburtstag. Frankfurt/M.: Klostermann 1970, 97-131

FRANKL, V. E.: GrundriЯ der Existenzanalyse und Logotherapie. In: Handbuch der Neurosenlehre und Psychotherapie, III. Mьnchen, Berlin 1959

FRANKL, V. E.: Der Wille zum Sinn. Bern, Stuttgart, Wien 1972

GADAMER, H.-G.: Wahrheit und Methode. Die Wissenschaft von der Lebenswelt. Tьbingen: Mohr 21965

GADAMER, H.-G., Vogler, P. (Hg.): Neue Anthropologie, Bd. I-VII. Stuttgart 1972-1975

GEBSATTEL, V. F. v.: Prolegomena einer medizinischen Anthropologie. Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1954

GEBSATTEL, V. F. v.: Psychokatharsis. Gedanken zu einer anthropologischen Psychotherapie. In: Handbuch der Neurosenlehre und Psychotherapie, Bd. III. Mьnchen, Berlin: Urban & Schwarzenberg 1959

GEBSATTEL, V. F. v.: Imago hominis. Salzburg 1968. Schweinfurt: Neues Forum 1964

GIORGI, A.: Psychology as a Human Science. A phenomenologically based approach. London: Harper and Row 1970

GIORGI, A.: Phenomenology and the foundations of Psychology. In: J. K. Cole, W. S. Arnold (Eds.): Nebraska Symposium on motivation. Nebraska 1976

GREENSON, R. R.: The Technique and Practice of Psychoanalysis, Vol. I. New York 1967. Deutsch: Technik und Praxis der Psychoanalyse, Bd. I. Stuttgart 1973

GURWITSCH, A.: Studies in Phenomenology and Psychology. Evanston 1966

GURWITSCH, A.: Das BewuЯtseinsfeld. Berlin: De Gruyter 1974

HДFNER, H.: Psychopathen: Daseinsanalytische Untersuchungen zur Struktur und Verlaufsgestalt von Psychopathien. Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1961

HEIDEGGER, M.: Sein und Zeit. Halle 1927

HEIDEGGER, M.: Besprechung von "Philosophie der symbolischen Formen II. Das mythische Denken" von E. Cassirer. Deutsche Literaturzeitung, 5, 1928, 999-1111

HEIDEGGER, M.: Votrдge und Aufsдtze. Pfullingen 1954

HEIDEGGER, M.: Unterwegs zur Sprache. Pfullingen 1959

HEISS, R.: Psychologismus, Psychologie und Hermeneutik. In: C. Astrada u. a. (Hg.): Martin Heideggers EinfluЯ auf die Wissenschaften. Bern 1949

HEUSCHER, J. E.: The paradox of commitment and commitment to the paradox. Ex. Psychiatry, 6, 1967, 311-321

HORST-OOSTERHOIS, C. VAN DER: Quelques idйes relatives а la structure du monde des psychotiques. Evol. psychiat., 26, 1961, 511-522

HЦNIGSWALD, R. Philosophie und Psychiatrie. Arch. Psychiat. Nervenkr., 87, 1929, 715-741

HOFER, G.: Phдnomen und Symptom. Nervenarzt, 25, 1954, 342-348

HOFER, G.: Der Mensch im Wahn. Bibl. Psychiatrica 136. Basel, New York: Karger 1968

HUSSERL, E.: Logische Untersuchungen (1900-190*. Bd. l u. II. Halle 1922

HUSSERL, E.: Formale und transzendentale Logik. Halle 1929

HUSSERL, E.: Erfahrung und Urteil. Hamburg 1948

HUSSERL, E.: Husserliana. Gesammelte Werke. Den Haag. Nijhoff 1950ff

JASPERS, K.: Allgemeine Psychopathologie (1913). Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1948

JASPERS, K.: Gesammelte Schriften zur Psychopathologie. Berlin, Gцttingen, Heidelberg: Springer 1963

KAAM, A. VAN: Art of Existential Counceling. Wilkes Barre, Pa.: Dimension Press 1966

KAAM, A. VAN: Existential foundations of Psychology. Pittsburgh: Duquesne University Press 1966

KISKER, K. P.: Der Erlebniswandel des Schizophrenen. Berlin, Gцttingen, Heidelberg: Springer 1960

KISKER, K. P.: Gedanken zur schizophrenen Wandlung als einer menschlichen Mцglichkeit. In: E. Wiesenhьtter (Hg.): Werden und Handeln. Stuttgart 1963

KISKER, K. P.: Besprechung von "Die Daseinsanalvse von Medard Boss und ihre Bedeutung fьr die Psychiatrie" von G. Condrau. Nervenarzt, 37, 1967, 179

KORGER, E. M., POLLAK, P.: Der geistesgeschichtliche Ort der Existenzanalyse. Handbuch der Psychotherapie und Neurosenlehre, Bd. II. Mьnchen, Berlin 1959

KRONFELD, A.: ьber die psychologischen Theorien Freuds und verwandte Anschauungen. Leipzig 1912

KRONFELD, A.: Das Wesen der psychiatrischen Erkenntnis. Berlin 1920

KRONFELD, A.: Die Psychologie in der Psychiatrie. Berlin 1927

KRUSE, L. Rдumliche Umwelt. Die Phдnomenologie des rдumlichen Verhaltens als Bertrag zu einer psychologischen Umwelttheorie. Berlin: De Gruyter 1974

KUHN, R.: Daseinsanalyse eines Falles von Schizophrenie. Mschr. Psychiat., Neurol., 112, 1946, 233-257

KUHN, R.: Daseinsanalyse im psychotherapeutischen Gesprдch. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 67, 1951 a, 52-60

KUHN, R.: Zur Daseinsanalyse der Anorexia mentalis I. Nervenarzt, 22, 1951 b, 11-13

KUHN, R.: Ьber magische und technische. Wahninhalte Mschr. Psychiat. Neurol., 123, 1952 a, 73-84

KUHN, R.: Daseinsanalytische Studie ьber die Bedeutung von Grenzen im Wahn. Mschr. Psychiat. Neurol., 124, 1952 b, 354-383

KUHN, R.: Zur Daseinsanalyse der Anorexia mentalis II. Nervenarzt, 24, 1953 a, 191-198

KUHN, R.: Zur Daseinsstruktur einer Neurose. Jb. Psychol. Psychother., 1, 1953 b, 207-222

KUHN, R.: Maskendeutungen im Rorschachschen Versuch. Basel 1944, 1954

KUHN, R.: Der Mensch in der Zwiesprache des Kranken mit dem Arzt und das Problem der ьbertragung. Mschr. Psychiat. Neurol., 1929, 1955, 189-206

KUHN, R.: Zum Problem der ganzheitlichen Betrachtung in der Medizin. Schweiz. Med. Jb., 1957, 53-63

KUHN, R.: Aus einer Psychotherapiestunde. In: H. Hцfling (Hg.): Beitrдge zu Philosophie und Wissenschaft. W. Szilasi zum 70. Geburtstag. Mьnchen 1960

KUHN, R.: Die Daseinsanalyse Ludwig Binswangers und das Problem der Begrьndung der wissenschaftlichen Psychiatrie. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 90, 1962, 402-409

KUHN, R.: Daseinsanalyse und Psychiatrie. In: Psychiatrie der Gegenwart, Bd. I/2. Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1963, 853-902

KUHN, R.: Zur Daseinsanalyse depressiver Erkrankungen. Vortrag in Mьnsterlingen 1965 a

KUHN, R.: Daseinsanalytische Aspekte der Psychotherapie. Vortrag bei der ersten Tagung der Schweiz. Ges. der Psychotherapeuten fьr Kinder und Jugendliche in Zьrich  am 3. 4. 1965 b

KUHN, R.: Die aktuelle Bedeutung des Werkes von Ludwig Binswanger. Z. f. Klin. Psychol. Psychother., 20, 1972, 311-321

KUHN, R.: Daseinsanalyse. In: C. Mьller (Hg.): Lexikon der Psychiatrie. Berlin, Heidelberg, New York 1973, 78-91

KUNZ, H.: Die Grenze der psychopathologischen Wahninterpretation. Z. ges. Neurol. Psychiat., 135, 1931, 671-715

KUNZ, H.: Die anthropologische Betrachtungsweise in der Psychopathologie. Z. ges Neurol. Psychiat., 172, 1941, 145-180

KUNZ, H.: Zur Theorie der Perversion. Mschr. Psychiat. Neurol., 105, 1942, 1-103

KUNZ, H.: Die anthropologische Bedeutung der Phantasic.  Erschienen als

KUNZ, H.: Supplementa 3 u. 4 zum Schweiz. Philos. Jb., Basel 1946

KUNZ, H.: Die Bedeutung der Daseinsanalytik Martin Heideggers fьr die Psychologie und die philosophische Anthropologie (1949). In: Die Psychologie des 20. Jahrhunderts, Bd. I. Zьrich: Kindler 1976, 446-460

KUNZ, H.: Zur wissenschaftlichen Problematik der Psychoanalyse. Stud. gen., 3, 1950, 308-316

KUNZ, H.: Die latente Anthropologie der Psychoanalyse. Schweiz. Z. Psychol., 15, 1956, 84-102

KUNZ, H.: Ьber den Sinn und die Grenzen des psychologischen Erkennens. Stuttgart: Klett 1957. Teilabdruck in: Die Psychologie des 20. Jahrhunderts, Bd. I. Votum bei der 134. Versammlung der Schweiz. Ges. fьr Psychiatrie 1961. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 90, 1962 a, 436 bis 437

KUNZ, H.: Die eine Welt und die Weisen des In-der-Welt-Seins. Psyche 16, 58-80, 142-159, 221-239 usw. Insgesamt 7 Beitrдge 1962/1963

KUNZ, H.: Ьber vitale und intentionale Bedeutungsinhalte. In: Conditio Humana. Berlin, Heidelberg, New York 1966

KUNZ, H.: Die Erweiterung des Menschenbildes in der Psychoanalyse Sigmund Freuds. In: H.-G. Gadamer, P. Vogler (Hg.): Neue Anthropologie, Bd. VI. Stuttgart 1975 a.

KUNZ, H.: Die anthropologischen Grundlagen der Psychoanalyse. Gesammelte Aufsдtze. Gцttingen 975 b

LANDGREBE, L.: Phдnomenologie und Metaphisik. Hamburg: Schrцder 1949

LANDGREBE, L.: Der Weg der Phдnomenologie. Gьtersloh: Mohn2 1967

LANG, H.: Die Sprache und das UnbewuЯte. Jacques Lacans Grundlegung der Psychoanalyse. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1973

LANTERI-LAURA, G.: La psychiatrie phйnomйnologique. Paris 1963

LARESE, D.:  Ludwig Binswanger. Versuch einer kleinen Lebensskizze (mit vollstдndige Bibliographie). Amriswil 1966.

MALDINEY, H.: Comprendre. Rev. de Mйtaphysique et de Morale, 1961, 35-89

MALDINEY, H.: Le dйvoilement des conceptes fondamentaux de la Psychologie а travers la Daseinsanalyse de L. Binswanger. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 92, 1963, 204-217

MAY, R., Angel, E., Ellenberger, H.: Existence, a new dimension in psychiatry and psychology. New York 1955

MAY, R., Caligor, L.: Dreams and Symbols, Man's Unconscious Language. New York 1968. Deutsch: Die Sprache des UnbewuЯten. Mьnchen: Kindler 1973

MEINERTZ, J.: Moderne Seinsprobleme in lhrer Bedeutung fьr die Psychologie. Heidelberg 1948

MINKOWSKI, E.: Etude psychologique et analyse phйnomйnologique. J. Psychol. norm. path., 20, 1923, 543-558

MINKOWSKI, E.: La schizophrйnie. Paris: Payot 1927, 1953

MINKOWSKI, E.: Le temps vйcu. Paris 1933. Neuchвtel/Suisse: Delachaux et Niestlй 1968. Deutsch: Die gelebte Zeit, Bd. l u. II. Salzburg: Mьller 1971 u. 1972

MINKOWSKI, E.: Approche phйnomйnologique de l'Existence voi par un Psychopathologue. Evol. psychiat., 27, 1962, 433-458

MISIAK, M., SEXTON, V. ST.: Phenomenological, Existential and Humanistic Psychologies: A Historial Survey. New York: Grune & Stratton 1973

NATANSON, M.: Philosophie und Psychiatrie. In: Psychiatrie der Gegenwart, Bd. I/2. Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1963, 903-925

NEEDLEMAN, J.: A Critical Introduction to Ludwig Binswanger's Existential Psychoanalysis. In: L. Binswanger, Being-in-the-World. New York 1963

PANKOW, G.: Dynamische Strukturierung in der Psychose. Bern 1957

PANKOW, G.: Die wiedergefundene Sprache. In: Mehrdimensionale Diagnostik und Therapie. Festschr. f. E. Kretschmer. Stuttgart 1958

PANKOW, G.: Gesprengte Fesseln der Psychose. Mьnchen: Reinhardt 1968

PЦGGLER, O.: Existenziale Anthropologie. In: AufriЯ einer philosophischen Anthropologie. Festschr. f. M. Mьller. Freiburg, Mьnchen 1966

POHLEN, M.: Schizophrene Psychosen. Ein Beitrag zur Strukturlehre des Ichs. Bern, Stuttgart 1969

PRЬTTER, K.: Der Zugang zum Schizophrenen auf Grund phдnomenologisch-daseinsanalytische Erfahrung. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 90, 1962, 422-425

RICOEUR, P.: De l'interprйtation. Essai sur Freud. Paris 1965. Deutsch: Die Interpretation. Ein Versuch ьber Freud. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1974

RICOEUR, P.: L'inconscient. Paris 1966

RICOEUR, P.: Le conflit des interprйtations. Essais d'Hermйneutique. Paris 1969. Deutsch: Hermeneutik und Psychoanalyse. Der Konflikt der Interpretationen II. Mьnchen: Kцsel 1974

RUITENBEEK, H.: Psychoanalysis and Existential Philosophy. New York , 1962

SARTRE, J.-P.: L'кtre et le nйant. Paris 1943. Deutsch: Das Sein und das Nichts. Versuch einer phдnomenologischen Ontologie. Reinbek b. Hamburg: Rowohlt 1970

SCHELER, M.: Gesammelte Werke. Bern: Francke I954 ff

SCHER, J.: The ontoanalytic view. Amer. Journ. of Psychoanalysis, 23, 1963

SCHER, J.: Intending, Committing and Crisis in Ontoanalysis. Ex. psychiatry, 6, 1967, 347-354

SCHER, J.: The Depressions and Structure: An Existential Approach to their Understanding and Treatment.  Amer. J. of Psychotherapy, 25, 1971, 369-384

SCHMITZ, H.: System der Philosophie. Bonn 1964 ff

SCHNEEMANN, K. Was bedeutet manipulierte Ьbertragung eigentlich? Ein Beitrag zur Auseinandersetzung von Existenz- und Daseinsanalyse mit der Psychoanalyse. Psychother. Psychosom., 14, 1966, 329-337

SCHNEEMANN, N. Ein psychoreaktives Zustandsbild in daseinsanalitischer Interpretation. Psychother. Psychosom., 17, 1969, 257-280

SCHNEIDER, H.: Uber den Autismus. Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1964

SCHOTTE, J.: Psychanalyse et Daseinsanalyse ou la voie d'une repetition concrйte des dits fondamentaux de Freud. Vortrag bei der 134. Versammlung der Schweiz. Ges f. Psychiatrie in Mьnsterlingen am 14. 5. 1961

SCHRENK, M.: Ludwig Binswangers Auseinandersetzung mit Sigmund Freud, ein Stьck Wissenschaftsgeschichte. Confin psychiat., 10, 1967, 113-127

SCHRENK, M.: Zur Entwicklung der gegenwartigen anthiopologisehen Medizin. Hippokrates, 8, 1968, 304-310

SONNEMANN, U.: Existence and Therapy. New York 1954

SONNEMANN, U.: Existential Analysis. Cross Currents, 5, 3, 1955

SONNEMANN, U.: Die Daseinsanalyse in der Psychotherapie. In: Handbuch der Neurosenlehre und Psychotherapie, III. Mьnchen, Berlin 1959

SONNEMANN, U.: Negative Anthropologie. Reinbek b. Hamburg: Rowohlt 1969

SPIEGELBERG, H.: Phenomenology in Psychology and Psychiatry. Evanstone 1972

STIERLIN, H.: Some comments on the relevancy for psychotherapie of the work of Gabriel Marcel. Rev. Existent. Psychol. Psychiatr., 1, 1961, 145-148

STIERLIN, H.: Existentialism meets psychotherapy. Phil. Phenom. Res., 24, 1963, 215-239 Deutsch: Die Begegnung von Existentialismus und Psychotherapie. In: G. Szcesny (Hg).: Club Voltaire I. Mьnchen 1964

STIERLIN, H.: Conflict and Reconciliation. New York 1969

STIERLIN, H.: Das Tun des Einen ist das Tun des Anderen. Frankfurt/M. 1972

STORCH, A.: Die Welt der beginnenden Schizophrenie und die archaische Welt. Ein existential-analytischer Versuch. Z. ges. Neurolog. Psychiat., 127, 1930, 799 und in Storch 1965

STORCH, A.: Wege zur Welt und Existenz des Geisteskranken. Stuttgart 1965

STRASSER, ST.: Phдnomenologie und Erfahrungswissenschaft vom Menschen. Berlin 1964

STRAUS, E.: Geschehnis und Erlebnis. Berlin 1930

STRAUS, E.: Psychologie der menschlichen Welt. Gesammelte Schriften. Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1960

STRAUS, E.: Psychiatrie und Philosophie. In: H. W. Gruhle u. a. (Hg.): Psychiatrie der Gegenwart, Bd. I/2. Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1963

STRAUS, E.: Phenomenological Psychology. Selected Papers. New York: Basic Books 1966

SZILASI, W.: Die Erfahrungsgrundlage der Daseinsanalyse Binswangers. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 67, 1951, 74-82. Auch in: Philosophie und Naturwissenschaft. Bern, Mьnchen 1961

SZILASI, W.: Einfьhrung in die Phдnomenologie Edmund Husserls. Tьbingen 1959

SZILASI, W.: Phantasie und Erkenntnis. Bern, Mьnchen 1969

TATOSSIAN, A., GIUDICELLI, S.: De la phйnomйnologie de Jaspers au "retour а Husserl". Confrontations psychiatriques, 11, 1973, 127-161

TELLENBACH, H.: Melancholie. Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1961

TELLENBACH, H.: Erweiterte Auflage. Berlin, Heidelberg, New York 31976

TELLENBACH, H.: Annдherung an die Daseinsanalyse. In: W. Schulte (Hg.): Almanach fьr Neurologie und Psychiatrie 1967. Mьnchen 1967

TELLENBACH, H.: Hermeneutische Akte in der Psychiatrie. Salzburg: Jg. Philos., 9, 1971, 139-149

TELLENBACH, H.: Die Begrьndung psychiatrischer Erfahrung und psychiatrischer Methoden in philosophischen Konzeptionen vom Wesen des Menschen. In: H. G. Gadamer, P. Vogler (Hg.): Neue Anthropologie, VI. Stuttgart 1975

THEUNISSEN, M.: Der Andere. Berlin 1965

THOMД, H.: Sigmund Freud - ein Daseinsanalytiker? - Psyche, 12, 1958/59, 881-892

THORNE, F. C.: An Existential Theory of Anxiety. Journ. Clinical Psychol., 19, 1963, 18-25

USLAR, D. V.: Der Traum als Welt. Pfullingen 1964

VONESSEN, H.: Ludwig Binswangers Rezeption der Phдnomenologie. Psychol. Vordiplom-Arbeit. Heidelberg 1965/66

WAELHENS, A. de: La psychose. Essai d'interprйtation analytique et existentiale. Louvain, Paris 1972

WALDENFELS, D.: Das Zwischenreich des Dialogs. Den Haag 1971

WANN, T. W.: Behaviorisme et phйnomйnologie. Evol. Psychiat., 30, 1965, 665-671

WEIZSДCKER, V. v.: Der Gestaltkreis. Stuttgart 1940

WEIZSДCKER, V. v.: Pathosophie. Gцttingen 1956

WYRSCH, J.: Die Person des Schizophrenen. Bern 1949

WYRSCH, J.: Psychopathologie und Daseinsanalyse. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 90, 1962, 425-426

WYRSCH, J.: Psychiatrie als offene Wissenschaft. Bern 1969

WYSS, D.: Die tiefenpsychologischen Schulen von den Anfдngen bis zur Gegenwart. Gцttingen 41972

WYSS, D.: Beziehung und Gestalt. Gцttingen 1973

WYSS, D.: Mitteilung und Antwort. Gцttingen 1976

ZUTT, J.: Auf dem Weg zu einer anthropologischen Psychiatrie. Berlin, Gцttingen, Heidelbeig 1963 a

ZUTT, J.: Ьber verstehende Anthropologie. Versuch einer anthropologischen Grundlegung der psychiatrischen Erfahrung. In: Psychiatrie der Gegenwart, Bd. I/2. Berlin, Gцttingen, Heidelberg 1963 b