Погодин И.А.. О психотерапевтическом аспекте унижения

Аннотация

Статья посвящена проблеме из числа нечасто встречающихся на страницах работ по психологии и психотерапии. Речь идет об унижении. Более того, о значении унижения для процесса психотерапии. По мнению автора, одной из проблем, лежащих в основе множества психологических, психических и психосоматических симптомов, является осознаваемое или нет человеком желание быть кем-то другим. Этот образ довольно часто носит идеалистичный и недостижимый характер. Стремление к нему является концептуальным по своей природе, что способствует коллапсу поля. Условием эффективной психотерапии в этом случае является способность человека вернуться к себе, к своему собственному размеру. Довольно часто такое возвращение носит характер унижения.

Ключевые слова: диалогово-феноменологическая психотерапия, переживание, высокомерие, унижение, феноменологическое поле, концепция.

Я осознаю, насколько странным может показаться читателю название этой работы. Действительно, что может быть хорошего в унижении? И тем более какое целебное значение оно может нести в процессе психотерапии? И в общественном сознании, и особенно в психотерапии со времен ее основания транслируется важнейшая мысль – об уважении людей друг к другу, о развитии чувства собственного достоинства, о ценности каждого человека, его жизни и пр. Кроме того, отдельной психотерапевтической проблемой со второй половины прошлого столетия стала проблема низкой самооценки. То и дело в общественных и в профессиональных психологических изданиях можно услышать о том, что большинство человеческих проблем заключаются в том, что люди недооценивают себя, не заботятся о чувстве своего достоинства.

Для того, чтобы вырасти, порой нужно стать меньше

Все это верно. По крайней мере, до тех пор, пока наше сознание упирается лишь в поверхностный слой проблем современного Человека – клиента психотерапии. Цель же настоящей работы – привлечь внимание читателя к иному слою психотерапевтического мира, скрытого от обывателя, либо специалиста, который не привык заглядывать глубже социального слоя проблемы.

Мне кажется, что проблема современного человека в том, что его существование все больше диссоциируется от его природы. Мы не приучаемся с детства Жить своей Жизнью. Мы используем для обеспечения своей жизни выученные концептуальные образцы, предложенные нам на правах глобальных и семейных социальных вирусов огромным количеством наблюдателей нашей жизни. Не так важно, где мы приобрели эти концепции и каким образом. Мне кажется, глобальная ошибка современной психотерапии – в утрированном внимании к истории формирования этих искажающих концепций и их содержании. Мне кажется, ни то, ни другое для психотерапии может не иметь ровным счетом никакого значения.

Равно как совершенно не имеет значения, что за наблюдатели поддерживают существование этих регулирующих вашу жизнь концепций. Если только целью психотерапии не является бунт против носителей этих концепций. Однако на поверку, как показывает опыт психотерапии, этот бунт не заканчивается сколько-нибудь значительной жизненной трансформацией. Он просто в течение довольно короткого времени превращается в акт мести людям, которые заразили его. А из этого счастья и здоровья, как известно, не построишь. И даже если человек решил построить свою жизнь вопреки концепциям, транслируемым его родителями, довольно часто через несколько десятилетий он обнаруживает очень схожий промежуточный жизненный итог.

Итак, мое глубокое убеждение, что анализ концепций, их содержания и истории формирования, а также любые попытки их пересмотра лишь ограничивают психотерапию. И уж тем более не принесут никакой пользы. Почему, спросите вы? Потому что для этой задачи задействуется идентичный по качеству материал, а именно концептуальный. Иначе говоря, из пересмотра или свержения концепции может появиться только новая концепция. В лучшем случае (что случается довольно редко) она будет более оптимально подходить под актуальный жизненный период человека. В худшем – будет еще менее годящейся. Это не учитывая возможности, что в результате такой концептуальной ревизии текущая концепция лишь укрепится и стабилизируется, приобретя более устойчивые формы.

Но давайте вернемся к тезису об унижении. Почему я заговорил об этом? Концептуальные образы, которые вирусным способом определяют поведение человека, как правило, имеют характер идеала. А значит недостижимы. Психологические трудности тут возникают в нескольких вариантах. Во-первых, человек всю свою жизнь стремится к реализации концепции и в какой-то момент все же достигает один за другим неких ее этапов. Вопрос здесь только в том, в какой момент он осознает, что не Жил вовсе, а находился в погоне за очередным образом. Далее – кризис, в котором человек оказывается на пепелище своего жизненного пути. Второй вариант, не более оптимистичный. Человек всю жизнь пытается дотянуться до тех или иных образов, составляющих его концепцию, но тщетно. Именно этот вариант чреват тем, что в психологии здравого смысла обычно называют низкой самооценкой. И тот, и другой случай в некотором смысле равны друг перед другом в том, что оба являются способом не Жить, и оба ориентированы на идеальные концептуальные образцы. И даже если второй вариант внешне выглядит как униженность человека, не стоит обманываться – стремление к идеалу определяет и эту динамику.

Универсальным противоядием против токсичности этого порочного круга является лишь возможность его покинуть. В некотором смысле нужно выйти в иную плоскость, феноменологическую динамику в которой задают не концептуальные образцы, а процесс переживания Человеком своей Жизни. А она носит не идеальный характер. В ней нет ничего, что было бы неизменным ориентиром, она текуча и непостоянна. При такого рода переориентации человеку нужно вернуться к себе, откуда, возможно, впервые за много лет, у него появится шанс вырасти. Иногда человеку следует признать, что он гораздо меньше, чем он думал раньше. И что его цели и ориентиры гораздо менее пафосны, чем те, в которых он был уверен до этого. Унижение иногда вполне естественно. Просто мы перегрузили его негативными коннотациями. Иногда следует стать меньше, чтобы вырасти[1]. Эту фразу я услышал однажды от своей талантливой ученицы, когда она рассказывала о своем клиенте, который с большой тревогой и даже страхом воспринимал появившиеся вдруг желания, которые по его мнению не соответствовали ни его статусу, ни возрасту. Появившиеся в процессе только начавшего восстанавливаться переживания, некоторые чувства, желания, мысли и образы могут представляться пугающими, вызывающими тревогу или стыд. Зачастую они не соответствуют тому идеальному образу, который так ярко и сильно вырисован внутри концепции человека. Но иногда стать меньше – это значит, наконец, получить шанс на развитие и взросление.

Унижение как отказ от контроля своей Жизни

Другой аспект тезиса о целебной силе унижения представляется мне еще более важным. Он носит методологический характер и специфичен для диалогово-феноменологической психотерапии. Общим фактором во всех описываемых выше проявлениях высокомерия является отчаянная попытка контроля процессов, происходящих в феноменологическом поле. Будучи и клиентами, и психотерапевтами, мы зачастую пытаемся подчинить феноменологическое поле своей концептуальной власти. Мы ведем себя так, как будто можем все контролировать. Мы контролируем наши профессиональные реакции, наши чувства, желания, поведение других людей, их удовлетворенность и улучшение качества их и своей жизни. На поверку, правда, это оказывается лишь иллюзией. Жизнь время от времени демонстрирует нам свою власть, как бы намекая кто в доме хозяин. Тем не менее большинство из нас проводит в этих высокомерных иллюзиях всю жизнь и умирает в полной уверенности подконтрольности процессов своей жизни.

Чтобы получить доступ к возможности радикальных изменений в вашей жизни, нужно сделать шаг назад и осознать, что высокомерная борьба со своей Жизнью не сулит вам ничего хорошего. Вам придется принять, что вы производная от полевых процессов, а не их источник. Мы привыкли думать, что Жизнь – это то, что создаем мы сами. Своими ежедневными поступками, выборами, решениями. Такого рода мышление, на мой взгляд, выступает источником большинства наших психологических симптомов, которые мешают нам жить. Я предлагаю немного сместить точку сборки. А что, если мы с вами в некотором смысле живые феноменологические вытяжки из полевых процессов. Не мы формируем нашу Жизнь, а она формирует нас.

И единственный способ развития тогда заключается не в том, чтобы влиять на нее, а в обратном – в том, чтобы отдаться тем процессам, которые ежесекундно протекают в поле. И единственный способ изменения и развития заключается в том, чтобы быть максимально чувствительным и внимательным к тем полевым процессам, которые больше нас, которые включают нас в себя. И чем более внимательны мы к ним, тем интенсивнее и счастливее наша Жизнь. Это принципиально иной путь управления, инструментом которого является не контроль – он скорее останавливает и деформирует жизнь, а витальное усилие Жить в смысле отдавания во власть полевых процессов.

И если мы как профессионалы хотим быть успешными в психотерапии, нам необходимо освоить этот Путь. Он открывает для нас принципиально иные перспективы в развитии. То, что раньше могло казаться резистентным для психотерапии, при таком подходе, освоенным не декларативно, а всерьез, оказывается точно таким же предметом для переживания, как и все остальное. Особую актуальность сказанное может иметь для психотерапии «психических расстройств». Если предположить, что Человек вовсе перестал контролировать свою Жизнь и прекратил предпринимать любые попытки в этом направлении, он стал бы получать удовольствие от спонтанных процессов, протекающих в поле. Места для «психопатологии» просто не осталось бы. Равно, как и для любых других болезней. Ни один симптом и синдром не является соприродным полю. Любая болезнь есть результат борьбы Человека со своей Жизнью.

Проблема, лежащая на этом пути, по совместительству являющаяся ресурсом для колоссальных изменений, заключается в необходимости унижения. Я вынужден в этом случае принять то обстоятельство, что я не властен над своей Жизнью, она больше меня. И все, что мне остается – это отдаться ей и плыть в потоке ее феноменов, максимально чутко реагируя на любые изменения в нем. Чем внимательнее я отношусь к появляющимся инновациям, тем больше моя способность управлять своей Жизнью. Нам снова в некотором смысле придется стать меньше, чтобы вырасти. И в какой-то момент для нас станет очевидным, что фраза «Отдаться Полю/Жизни» и «Идти своим Путем» не противоречат друг другу. Более того, по сути их смысл идентичен. Это одно и то же.

Немного о пользе профессионального смирения

В завершение статьи несколько слов о том, какое значение все сказанное имеет для профессиональной позиции психотерапевта. Это самый главный вопрос. Работа психотерапевта связана с постоянной встречей с процессами, динамика которых неконтролируема. Жизнь терапевта и клиента, если отпустить контроль, порой представляет собой феноменологический хаос, в процессе которого то и дело появляются те или иные инновации, опыта обращения с которыми ни у клиента, ни у психотерапевта еще нет. И перед ним со всей закономерностью постоянно встает вопрос: «Готов ли я переживать все, что происходит в процессе психотерапии?»

При слабо сформированных профессиональных навыках переживания и недостаточном опыте в управлении соответствующим процессом это может оказаться чрезвычайно напряженной перспективой для профессионала. С другой стороны, огромное разнообразие психотерапевтических концепций предлагает встревоженному психотерапевту более спокойную и предсказуемую альтернативу. Так появляется соблазн не переживать происходящее в терапии, а контролировать его. И это только в том случае, если терапевт осознавал возможность честного и открытого переживания феноменологического потока в терапии. Чаще всего терапевты обучены как раз не переживать, а контролировать терапевтические процессы. Это и спокойнее, и в полной мере соответствуют социальному заказу, который транслируют сами клиенты. И мы порой вовсе не задумываемся над тем, что побочный эффект следования по этому пути – чрезвычайное обеднение возможных трансформационных ресурсов. По сути мы редуцируем возможности нашей профессии.

Слушателей в программах подготовки психотерапевтов практически не учат тому, как переживать происходящее в психотерапии. Зато с заметной настойчивостью вооружают их всевозможными инструментами управления полевыми процессами. Более того, данная тенденция носит характер профессиональной культуры – тупиковой по своей сути, но вполне устойчивой и сформированной. Кроме того, молодые и не только молодые психотерапевты уже после окончания программы с жадностью чрезвычайно голодного человека посещают множество семинаров с основной целью – обогатить свой репертуар контроля терапевтического поля. Иногда кажется, что еще немного новых техник и инструментов принесут терапевту гораздо большую квалификацию и сделают его неуязвимым универсальным солдатом от психотерапии. Как итог, терапевт с каждым годом оказывается все дальше от того места, где ключом изобилия бьют колоссальные ресурсы для нашей профессии. Если вы обнаружили себя в этой зарисовке, я призываю вас остановиться и посмотреть вокруг – не бежите ли вы от того, что является для вас как профессионалов гораздо более важным – от переживания своей Жизни в контакте с Жизнью другого Человека?

И если вам удастся остановиться, наверняка вы обнаружите перед собой фундаментальную первичную альтернативу – либо продолжить более уверенный и спокойный путь контроля происходящих в психотерапии процессов, либо отдаться непредсказуемому в своей динамике феноменологическому потоку. В первом случае вы сохраните профессиональную и личную стабильность, и даже если и будете включаться время от времени своим сердцем в отношения с клиентом, то все равно будете знать с большей или меньшей возможностью прогноза, с чем вы столкнетесь в перспективе. Однако, полагаю, вам не выйти в этой перспективе за рамки прогноза, содержащегося в ваших рабочих концепциях. Тем не менее, повторю, ваш авторитет, равно как и самоуважение скорее всего останутся в безопасности. Во втором же случае вам придется отказаться от привычной возможности контроля терапевтической ситуации и осознать, что есть нечто во встрече двух Жизней, что гораздо больше вас, и что не подлежит в новой профессиональной позиции никакого рода контролю. Вы можете впустить этот непредсказуемый поток в свое сердце либо время от времени продолжать пытаться возвращать себе контроль над происходящими процессами.

Второй вариант поначалу представляется гораздо более опасным, менее стабильным. Скажу больше – поначалу он таковым и является. Мы не привыкли отпускать в спонтанное течение витальные процессы. В разы увеличенный по объему поток инноваций превосходит по своей мощности только появляющиеся и развивающиеся способности переживать. Порой терапевт, который впервые начинает экспериментировать в психотерапии переживанием, становится похожим на обезьяну с гранатой. Это некий кризис, который в некотором смысле очень схож с описанием революционной ситуации В.И.Лениным – старые способы строить психотерапию уже не работают, а новые пока не сформированы. Как терапевт переживет этот кризис влияет на то, насколько трансформируется его работа. В некотором смысле это врата, которые являются водоразделом между старой и новой психотерапией.

Еще раз повторю, для меня этот разговор имеет не только и не столько этический смысл. В мои цели не входит борьба деонтологического содержания с профессиональным высокомерием, хоть и завуалированным таким же выраженным профессиональным гуманизмом. Хотя само по себе это также важно – мне кажется, высокомерие, маскированное желанием принести пользу клиенту, значительно изменяет для меня облик нашей профессии. Гораздо важнее другое – профессиональное высокомерие, основанное на контроле, не дает психотерапии вырваться за пределы действующих концептуальных ограничений. Для меня в этом обсуждении речь идет о возможности получить доступ к колоссальным трансформационным ресурсам, которые содержит в себе природа поля. Эти ресурсы потенциально безграничны.

В новой терапевтической парадигме терапевт уже не сможет проконтролировать эффективность своих интервенций, степень их полезности для клиента, не сможет регулировать баланс поддержки и фрустрации для достижения оптимальных ресурсов для восстановления творческого приспособления. Взамен же он приобретет возможность доступа к безграничным ресурсам поля, которые могут способствовать принципиально любым терапевтически значимым изменениям. Однако есть одно обстоятельство, которое снова может заставить нас встревожиться – мы не сможем направлять и даже прогнозировать направление и характер этих изменений волевым усилием. Нам придется довериться мудрости процессов, протекающих в поле, которые независимы от нашего контроля. Иногда эти феноменологические полевые процессы мы еще называем Жизнью. Как видите, снова речь идет о профессиональном смирении как альтернативе профессиональному высокомерию. И снова, как и прежде, для того, чтобы вырасти, в данном случае профессионально, нужно всего лишь уменьшиться до своих размеров – размеров Человека живущего своей Жизнью рядом с Жизнью Другого Человека.

Annotation

About psychotherapeutic aspects of humiliation

The article deals with the problem of infrequently occurring on the pages of articles on psychology and psychotherapy. It is about humiliation. Moreover, the importance of humiliation for the process of psychotherapy. According to the author, one of the problems underlying many of the psychological, mental and psychosomatic symptoms is wanting to be someone else. This image is quite often has idealistic and unreachable nature. The desire for it has a conceptual nature. Condition of effective psychotherapy in this case is the ability of a person to go back to itself, to its own size. Quite often such return is humiliation.

Keywords: dialogue-phenomenological psychotherapy, emotions, loftiness, humiliation, phenomenological field, concept.