Немировская М.А. Развитие чувства времени: психоаналитическая точка зрения

Все таки Время, куда ни глянь, сплетает все вещи и события в одно непрерывное полотно… Мы привыкли кромсать эту ткань, подгоняя отдельные куски под свои персональные размеры - и потому часто видим Время лишь как разрозненные лоскутки своих же иллюзий; на самом же деле связь вещей в ткани Времени действительно непрерывна.
Х.Мураками "Охота на овец".

Трудно найти дисциплину, которая бы была так тесно связана с представлением о времени, как психоанализ. Все в психоанализе, начиная с концепции развития личности, представления о фиксациях, отсрочке удовлетворения, константности объекта, и кончая психоаналитическим сеттингом и проблемой выбора подходящего момента для интерпретации - все имеет отношение ко времени. Центральная для психоаналитической практики концепция переноса, которая подразумевает воспроизведение прошлого опыта в настоящем, и вовсе делает время главным действующим лицом на психоаналитической сцене.

Несмотря на это, в психоаналитических исследованиях этой проблеме уделяется сравнительно мало внимания. По словам Намнума "Мы почти ничего не знаем о психологии времени и, по-видимому, никто не знает, почему это так" (Namnum, 1971). Фрейд почти не касался вопроса времени непосредственно, и в конце жизни признался, что загадка времени ускользнула от него. Среди немногих его высказываний по этому поводу наиболее известно утверждение о том, что в бессознательном времени нет, а также родственное кантианскому, предположение, что "непрерывный способ функционирования системы воспринимающего сознания лежит в основе нашего представления о времени" (1925, цит. по Hartocollis, 1974).

Когда ребенок рождается, у него еще нет представления о времени, он не чувствует течения времени, для него не существует ни прошлого, ни будущего. Как формируется чувство времени, как понимает ребенок, что такое время, и с какими переживаниями связано для него это понятие? Эта статья представляет собой обзор работ американского психоналитика Кальвина Коларуссо и некоторых других авторов, посвященных исследованию развития чувства времени. Коларуссо предлагая всестороннее описание динамики этого процесса, начиная с рождения и до периода взрослости включительно, постулирует, что каждая стадия развития личности, благодаря характерным для нее темам и конфликтам вносит свой специфический вклад в эволюцию субъективного ощущения времени.

Оральная стадия

В раннем младенчестве из-за относительно неразвитого состояния Эго практически отсутствует чувство времени: дифференциация прошлого, настоящего и будущего и переживание длительности.

Предпосылками этого ощущения являются механизмы регуляции гомеостаза и чередование ощущений фрустрации и удовлетворения. Ритмы физиологического функционирования - сердцебиение, дыхание, пульс - обеспечивают кинестетические ощущения, которые служат основой для дифференциации интервалов и, следовательно, формирования представления о времени. Но практически сразу эти внутренние факторы оказываются включенными в диалог мать-ребенок и окрашиваются переживаниями, которые характеризуют эти отношения - то, что было биологическим становится психологическим.

В раннем детстве чувство времени крайне субъективно, оно характеризует психическую, а не объективную реальность. На пятом месяце жизни, вступая в симбиотическую, по Малер, стадию развития, ребенок начинает все больше осознавать наличие и значимость матери. Здесь проявляется возрастающая способность психики сохранять все более усложняющиеся образы в течение времени, осознание которого пока еще недифференцировано и диффузно.

Постепенно у ребенка начинает формироваться способность предвосхищать удовлетворение потребности. Эта способность защищает младенца от травмирующих переживаний беспомощности перед лицом фрустрации. Способность к предвосхищению вызывает галлюцинаторное переживание, которое включает в себя воспоминание о "хорошей" груди или "хорошей" матери - переживание, которое, согласно Эриксону, "привносит временной аспект в формирование базового доверия" (1956, цит. по Hartocollis, 1974). Последовательность событий может быть реконструирована следующим образом: по мере того как напряжение растет, и мать еще не появилась, "хороший" образ объекта всплывает в фантазии в целях защиты и объединяется с образом себя в галлюцинаторном переживании удовлетворения потребности; но если приход матери откладывается и далее, он начинает быстро исчезать. Неудовольствие растет и "хороший" объект превращается в "плохой". Младенец пытается удержать образ "хорошего" объекта и избавиться от "плохого". Именно в этой попытке, очевидно, заложено начало формирования способности предвосхищать будущее, и пока напряжение еще переносимо, переживание носит характер тревоги. Но по мере того как напряжение продолжает усиливаться, образ "плохого" объекта начинает превалировать, тревога уступает место страху и ярости, которые стирают предвосхищение, а вместе с ним и будущее. Если появление матери откладывается и далее, возбуждение переполняет ребенка, он регрессирует на уровень недифференцированного "плохого" образа себя. Это переживание носит катастрофический характер, и оно безвременно (Hartocollis, 1974). Восприятие времени ослабевает также и в том случае, если потребность удовлетворена, после чего младенец засыпает, погружаясь в состояние безвременности.

Анна Фрейд, указывая на специфику восприятия младенцем времени, писала, что то, как ребенок переживает определенный временной интервал, будет зависеть не от действительной его продолжительности, объективно измеряемой взрослым, календарем или часами, а от субъективных внутренних переживаний, связанных с преимущественным влиянием Ид или Эго на общее функционирование. Именно эти факторы повлияют на то, покажутся ли ребенку интервалы между периодами кормления, появлениями матери и т.д. длинными или короткими и, как результат, окажутся ли они травмирующими впоследствии (по Colarusso, 1979).

Анальная стадия

По мере развития константности объекта процесс галлюцинаторного удовлетворения потребности заменяется способностью ожидать удовлетворения, т.е. сознанием того, что "хороший" объект появится, несмотря на то, что его внутренняя репрезентация неустойчива из-за слияния с образом "плохого" объекта.

На втором году жизни опыт концептуализации ребенком прошлого, настоящего и будущего возрастает, как и способность переживать более длительные промежутки времени, сохраняя ощущение относительности и причинно-следственные связи. В доэдипов период мать воспринимается как всемогущий и всезнающий родитель. На первом году жизни она контролирует то, как младенец переживает время - как источник фрустрации или удовлетворения. На анальной стадии, приучая ребенка к туалету, она требует, чтобы ей был предоставлен контроль над доставляющими удовольствие процессами выделения и сопровождающим их чувством власти над временем и его интервалами (вследствие приобретенной способности сознательно регулировать работу сфинктеров). В борьбе за приучение к туалету, контроль и манипуляция временем ощущаются ребенком как главное оружие, используемое и матерью, и им самим. Мать определяет то, когда и как долго ему следует сидеть на горшке. Мать ответственна также за то, как время переживается ребенком и в других сферах. Она определяет, сколько времени отводится на приятную моторную активность, еду, сон. Постепенное осознание непрерывности прошлого и настоящего может быть нарушено сильными аффектами, особенно вспышками гнева, которые подавляют хрупкое Эго. Реакция матери оказывает влияние на длительность вспышки гнева и сопровождающее ее чувство потери контроля над временем.

Важное значение имеет появление переходного объекта - поскольку ребенок может контролировать переходный объект с помощью активных, как психических, так и моторных действий, он может манипулировать как интрапсихическими образами, так и внешней репрезентацией, заставляя их исчезать и появляться снова. Настоящее становится прошлым, а прошлое - настоящим. Эти действия являются неотъемлемой частью фазы воссоединения (Малер, 1975), когда отношение ребенка к матери схоже с отношением к переходному объекту. Отдаляясь от матери, ребенок контролирует ее присутствие или отсутствие. Присутствие матери представляет собой настоящее, психическая репрезентация матери, когда ее нет - прошлое, а ожидание возвращения к ней - будущее.

Развитие понимания времени происходит, конечно же, не только в аффективной сфере, но и на когнитивном уровне. Важную роль играет появление речи. Эймс (1946, цит. по Colarusso, 1979) проследил динамику появления новых слов в лексиконе ребенка на анальной стадии. Так, например, слово "скоро" появляется примерно на 24-ом месяце, а слово "завтра", не раньше 30-го и только после того, как стало использоваться слово "сегодня". Харнер (Harner, 1975, 1980), которая изучала развитие понимания прошлого, настоящего и будущего у детей от трех до шести лет, выделила следующие особенности этих понятий. И прошлое, и будущее - это такие категории опыта, которые могут быть осмыслены только постольку, поскольку они имеют отношение к определенному событию настоящего. Кроме того, они взаимоисключают друг друга в каждый конкретный момент. Настоящее является категорией переживания, границы которого могут иметь различную протяженность. Субъективно настоящее может охватывать как одно мгновение, обозначаемое точкой на линии времени, так и отрезок на этой линии, который представляет большую продолжительность - такую, как переживание этой минуты, этой беседы или этого дня.

Таким образом, границы прошлого, настоящего и будущего непрерывно изменяются и их невозможно зафиксировать. "Для того, чтобы у детей могло сформироваться понимание отношений между прошлым, настоящим и будущим, они должны быть способны понять настоящее как некое соглашение, "подвижную" точку на произвольно установленной линии времени. Другими словами, они должны отделить свое переживание настоящего от идеи настоящего" (цит. по Colarusso, 1979). Исследование Харнер показывает, что формирование взаимоисключающих понятий "прошлое" и "будущее" осуществляется существенно легче, чем осознание настоящего в обоих его значениях - как категории переживания и как точки отсчета с подвижными границами прошлое-настоящее и настоящее-будущее.

Эдипова стадия

В течение эдиповой стадии присущие ей эдипов конфликт и инфантильный невроз значительно меняют развитие чувства времени. Главную роль в этом играет важность для ребенка его желаний обладать одновременно родителем противоположного пола и силой и возможностями родителя своего пола в совокупности с постепенным осознанием того, что собственная сексуальная незрелость препятствуют исполнению этих желаний. Реакция родителей на проявление этих желаний неизбежно вносит вклад в развитие ребенком понимания временных отношений.

Осознавая, что незрелость его тела является непреодолимым препятствием, ребенок с нетерпением ждет того времени, когда он повзрослеет, выражая при этом желание, чтобы родитель подождал будущего, когда ребенок станет конкурентоспособен, чтобы победить эдипова соперника. Согласно Арлоу (1984), запрет на инцест - это запрет, выдвинутый временем. Фрустрация усиливается и параллельно растет когнитивное понимание времени. Все эти специфические когнитивные и эмоциональные факторы сознательно и бессознательно перерабатываются и интегрируются. Время начинает играть в воображении роль могущественной фрустрирующей силы.

Как и с другими задачами различных стадий развитие интеграции чувства времени может быть нарушено слишком строгой или слишком потакающей реакцией родителей на эдиповы проявления ребенка. В любом случае нарушенное ощущение времени может быть включено в последующие патологические конструкции.

В 1948 году Мирло (Meerlo) предложил концепцию Отцовского времени, эдипова кастратора, который контролирует время своей властью над жизнью и смертью. Коларуссо (1979) отмечает, что сегодня эта концепция выглядит ограниченной, поскольку охватывает только один аспект отцовской роли, игнорируя его влияние на доэдиповых стадиях, и не затрагивает связи с эдиповой матерью. Отец играет важную роль в формировании чувства временем, в частности, тем, что контролирует агрессивные импульсы ребенка. На эдиповой стадии ребенок начинает проводить различия между ролью отца и матери по отношению ко времени. Например, по мере того, как мальчик все больше воспринимает отца в качестве победителя и бессознательно связывает эту идею со временем, он создает образ угрожающего Отцовского времени и сексуализирует время. По мере развития интрапсихическая конструкция подвергается влиянию реальных отношений между сыном и отцом. Но, независимо от того насколько нежным может быть отец в реальности, его роль как кастратора, Отцовского времени, будет присутствовать в психической реальности сына. Когда сексуальная инициатива отвергается снова и снова, временные модусы настоящего и будущего пронизываются ощущением фрустрации. Кроме этого, формируются зачатки когнитивного понимания ограниченности времени, неизбежности смерти, которые смешиваются с сильными аффектами страха и ужаса, ассоциирующимися с Отцовским временем.

В случае позитивной эдиповой конфигурации у девочки и негативной у мальчика Отцовское время ассоциируется с удовлетворением. В доэдипов период отношения девочки со временем, как и в случае с мальчиком, регулировалось в основном матерью. Теперь же девочка обращает свое внимание и влечения к отцу. В той степени, в которой она воспринимает его как удовлетворяющего, он становится сексуально заряженным объектом, связанным с приятным аспектом отношения ко времени, таким как предвосхищение.

Наряду с Отцовским временем Коларуссо предлагает выделять также Материнское время. На доэдиповых стадиях мать оказывает преимущественно внешнее влияние на чувство времени, таким образом, создается ее внутренняя репрезентация, - Материнское время. В течение оральной стадии Материнское время переживается как обеспечение организованности, непрерывности, связанности событий, периодичности и, в нормальных обстоятельствах, оптимистического взгляда на будущее. В течение анальной стадии в ответ на агрессивную борьбу ребенка за независимость и власть, мать представляет Материнское время - контролера. Ребенок идентифицируется с всемогуществом и всеведением доэдиповой матери и пытается манипулировать временем, которое отождествляется с фекалиями.

В течение этих стадий мать в данном аспекте играет одинаковую роль для обоих полов, но на эдиповой стадии ее влияние становится все более гендерно-обусловленным и аналогичным тому, которое оказывает отец. Подобно ему, она влияет на временные отношения как источник фрустрации или удовлетворения, как возлюбленная или соперница.

Инфантильный невроз - это результат эдипова конфликта, и его симптомы, преимущественно фобические по своей природе, формируются психическим аппаратом, достаточно сложным для того, чтобы продуцировать невротические конструкции. По мере того как сила Эго растет, становится доступным более широкий спектр защит, которые позволяют проецировать опасные импульсы во вне, смещать их, создавая такие фобические представления как привидения, грабители, прячущиеся в темноте и готовые к нападению.

Этот новый уровень психической интеграции имеет особое влияние на ночные переживания ребенка: инфантильный невроз проводит резкое различие между тем как переживается дневное и ночное время. На ранних стадиях развития задача младенца - адаптироваться к 24-х часовой периодизации суток. Адаптация к смене дня и ночи, бодрствования и сна - важный признак раннего функционирования Эго, проявления жизнеспособности диады мать-ребенок и свидетельство интернализации основного ритма времени. Постепенно ребенок начинает отличать день от ночи. В течение анальной стадии ребенок сопротивляется ночному времени, поскольку оно вынуждает прервать приятную моторную активность и исследование все расширяющегося мира, привносит сон и перспективу потери контроля над импульсами.

На эдиповой стадии у ребенка появляется новое, полное страхов, отношение к ночи, поскольку многие симптомы инфантильного невроза усиливаются с приходом темноты и напрямую ассоциируются с ней. Тени в окне или открытая дверь туалета становятся стимулом для пугающих фантазий, когда баланс между Эго и Ид нарушен отсутствием света и объектных связей. Из-за тревоги и боли, связанных с этими симптомами, промежуток времени сам по себе, который ранее ассоциировался с фрустрацией и удовлетворением, теперь становится источником страха. Ребенок хочет, чтобы времени не было: "Я хочу, чтобы ночь не наступала". "Я хочу, чтобы было утро". Это отношение к ночи в норме исчезает после окончания латентного периода, когда страх уходит. В подростковом возрасте темнота провоцирует ранее запретные импульсы и действия, которые еще слишком непривычные, чтобы быть выставленными для дневного освещения. Теперь ночь связывается с сексуальным удовлетворением, несмотря на то, что эдиповы страхи остаются неотъемлемой частью интрапсихического опыта у многих подростков и взрослых.

В этот период ребенок учится считать, числа, как и время формируют у него большую связь с реальностью и способствуют социализации. Ребенок начинает понимать, что каждому моменту времени соответствует определенное число, и хотя время нельзя изменить, числа можно. Их можно переставлять в любом порядке, и этот факт позволяет в какой-то степени удовлетворить потребность во всемогуществе. "Число дает иллюзию управления страхом, возникающим вследствие невротического подавления желания" (Руднев, 2000). Доказательством может служить та огромная роль, которую играет нумерология в различных магических учениях.

Некоторые аспекты отношения ко времени на эдиповой стадии могут быть обобщены следующим образом. Поскольку когнитивное представление о времени еще незрело, а Супер-эго еще не полностью интернализовано, ребенок находится на последней стадии, на которой он имеет сознательный доступ к прошлому и возможность изменять воспоминания, чтобы добиться удовлетворения. Прошлое контролируемо и является постоянным источником нарциссического удовлетворения. Напротив, настоящее является одновременно источником фрустрации и удовлетворения, в зависимости от внутреннего отношения к эдиповым импульсам и тенденциям окружения к сверхстимуляции или наказанию. Даже в самых идеальных условиях отношение к настоящему и будущему будет амбивалентным из-за их тесной связи с инфантильным неврозом.

Несмотря на то, что незрелость детского тела является преградой для удовлетворения в настоящем, будущее, когда он или она будет сексуально зрелым и физически сильным ожидается с нетерпением, связанным с настойчивыми желаниями эдипова удовлетворения. И отец, и мать оказывают значительное влияние на отношение ко времени в эдипов период, в частности тем, воспринимаются ли они ребенком как любящие или угрожающие. Ассоциируясь с сильными эдиповыми импульсами, интрапсихически они представлены как Отцовское время и Материнское время и поэтому определяют субъективное ощущение времени. Эти переживания могут быть очень драматичными, но еще большие изменения и прогресс в развитии привносит с собой латентный период.

Латентная стадия

На протяжении всей своей жизни Фрейд подчеркивал, что в основе латентности лежат биологические изменения "эдипов комплекс должен быть разрушен, поскольку пришло время для его распада, точно так как молочные зубы выпадают, когда начинают расти коренные" (Freud, 1924, цит. по Colarusso, 1979).

Со времен Фрейда стало гораздо больше известно о биологии латентности. И хотя до настоящего времени нет единой концепции, объясняющей взаимодействие различных систем организма (анатомических, физиологических, химических), можно с уверенностью утверждать, что процессы в ЦНС и зрелость когнитивных стратегий снабжают ребенка латентной стадии биологическими часами. Он начинает значительно лучше ориентироваться во времени. Эймс (Ames) отмечает, что дети могут назвать день недели в возрасте пяти лет, время дня - в семь, месяц и год - в восемь.

Супер-эго и чувство времени

Фрейд считал, что Супер-эго формируется в конце эдиповой стадии и является механизмом "разрешения" эдипова конфликта. Современная теория постулирует, что формирование Супер-эго - длительный процесс, который начинается в младенчестве и достигает наивысшей интенсивности в эдипов и латентный периоды. Как уже отмечалось, в эдипов период дети значительно лучше различают прошлое, настоящее и будущее. В течение этой стадии у ребенка есть активный сознательный доступ к большей части прошлого, которое характеризуется близостью и доступностью. Удовольствие, связанное с инцестуозными эдиповыми желаниями усиливается, благодаря смешению воспоминаний и актуальных фантазий. Из-за этого смешения, недавно интернализованное Супер-эго реагирует резко против, и эдиповых желаний, и инфантильного прошлого, которое становится отчужденным и недоступным. История собственной жизни в изложении родителей воспринимается как относящаяся к кому-то другому. Вытеснение ранних воспоминаний и переживаний в латентный период происходит у одних детей внезапно, у других постепенно, но в любом случае, прошлое продолжает разрушаться и исчезать вплоть до позднего подросткового возраста, когда сепарация от инфантильных объектов обеспечивает следующую главную трансформацию в субъективном ощущении времени. Тогда детство, завершенный этап жизни, с его специфическими задачами развития и объектными связями становится прошлым, и резкие различия проводятся между прошлым, настоящим и будущим, которые концентрируются на совершенно разных объектах и вопросах развития. Вся эта деятельность приводит к погружению прошлого в бессознательное.

В добавок к тому, что прошлое переживается как отчужденное и недоступное, оно все больше воспринимается как неизменное, что происходит благодаря Супер-эго и достижениям в когнитивном развитии. Пиаже утверждает, что прошлое становится воспоминанием только тогда, когда ребенок понимает, что вспоминаемое не может быть изменено. Понимание этого растет в течение латентного периода и усиливает тенденцию Супер-эго к ограничению свободно плавающей природы эдипова фантазирования, которое изменяет реальность и воспоминания, чтобы приблизить инцестуозную цель.

Ощущение будущего коренится в ранних отношениях в диаде с матерью, произрастая из развития устойчивых механизмов гомеостаза. Сначала младенца притягивает прошлое с его удовлетворяющим единством с матерью. По мере того, как Эго становится более зрелым, это идеальное состояние начинает ожидаться также и в будущем. В течение второго и третьего годов жизни это желание иногда осуществляется через идентификацию с всемогущей доэдиповой матерью. Фрустрация также играет роль в формировании доэдипова ощущения будущего как повторяющийся опыт отлучения от груди, приучения к туалету и другие ограничения, которые стимулируют Эго к развитию способности контролировать импульсы и откладывать удовлетворение.

В течение эдиповой стадии, как было описано выше, чувство будущего тесно переплетается с фрустрацией и удовлетворением инфантильных сексуальных желаний. Ощущение времени формируется во взаимодействии с "внешними объектами", как их называет Левальд (1962). Когда эти внешние объекты интернализуются в Супер-эго, происходят изменения в ощущении будущего. Система бессознательного, или Ид в структурной модели, по Левальду, преимущественна связана с психическим прошлым, а система предсознательное-сознание, или Эго, имеет отношение к настоящему, хотя бы уже потому, что выполняет функцию восприятия, наиболее "близка" к внешнему миру и действует согласно принципу реальности.

Поскольку Супер-эго - это инстанция, представляющая внутренние стандарты, требования, идеалы, надежды и в отношении к Эго выполняющая функцию поощрения и наказания, в ответ на которые Эго испытывает удовольствие или вину, Супер-эго функционирует с точки зрения будущего Эго, с позиции того, что ждет Эго в будущем, которого нужно достигнуть, которое достигается, или которое недостижимо для Эго.

Фрейд использовал такие термины как Идеал Эго, Эго-идеал и Супер-эго. Их можно рассматривать как последовательные стадии формирования Супер-эго. Идеал Эго представляет собой возврат первоначального первично-нарциссического всемогущественного совершенства ребенка, благодаря примитивной идентификации с всемогущественными родительскими фигурами. Это первичное совершенство - не то, которое должно быть достигнуто в будущем, а то которое воображается в настоящем. Постепенно это состояние совершенства первой стадии, на которой ни Ид, ни Эго, ни окружение не дифференцированы, становится чем-то, что желаемо и к чему надо стремиться, то есть Эго-идеалом. Родительские фигуры в существенно большей степени дифференцированы, и совершенство - это то, чего можно достигнуть, разделяя их совершенство и всемогущество. Эго ожидает такое будущее, но это все еще не само будущее состояние Эго, которое может быть достигнуто слиянием с магическими объектами. Супер-эго же представляет собой будущее Эго, с позиции, с которой Эго осуждают, любят, ненавидят. Родительские и другие авторитеты, в том виде, в каком они интернализованы в Супер-эго являются для ребенка представителями будущего и требований, надежд, опасений или отчаяния, которые имеют отношение к будущему ребенка. Совесть разговаривает с нами с точки зрения внутреннего будущего, говорит ли она нам, что нам следует делать или как вести себя в будущем, или судит прошлые и настоящие поступки, мысли, чувства. В терминах психического времени, отношения между Эго и Супер-эго можно рассматривать как взаимоотношения психического настоящего и психического будущего. Будущее же состояние совершенства возвращает к прошлому состоянию, которое мы несем в себе как наше наследство. Таким образом, психические структуры существуют и развиваются во времени, но во времени не как линейной непрерывности последовательности событий, а в психическом времени, которое подразумевает активное взаимодействие между прошлым, настоящим и будущим.

Ощущение будущего в латентный период примитивно и неизбежно неполно, так как Супер-эго продолжает развиваться - а с ним и чувство будущего - через интеграцию Эго-идеала в подростковом возрасте и последующее развитие психического аппарата. Интернализация Супер-эго оказывает сильное влияние на ощущение настоящего. Впервые здесь-и-теперь приобретает качество ограничения и оценки. Ребенок должен соотносить свои поступки с внутренними ожиданиями, которые диктуют, как время должно использоваться. Если на анальной стадии, благодаря идентификации с всемогущей доэдиповой матерью, ребенок чувствовал, что не может контролировать время и манипулировать им, в латентный период из-за интернализации Супер-эго, он чувствует, что время контролирует его: время идти в школу, время делать уроки, время соответствовать ожиданиям других и Супер-эго.

Анальная и латентная стадии развития в норме оказываются связанными на ранних этапах латентной стадии из-за анальной регрессии, которая происходит в ответ на отвержение эдиповых фантазий со стороны Супер-эго. Из-за нового усиления анальных импульсов (против которых Супер-эго также реагирует) возобновляется и анальное отношение ко времени. На анальной стадии ощущение времени связывается с садо-мазохистическими импульсами и является главным оружием в борьбе с матерью.

В латентный период, особенно в его начале, ребенка охватывают обратные переживания. Недавно интернализованное Супер-эго носит примитивные садо-мазохистические черты и использует время как оружие против себя. Поэтому время переживается как жестокое, контролирующее и ограничивающее. Такое восприятие обусловлено также требованиями реальности: успеваемость в школе, занятия спортом и т.д. Новое ощущение времени как тиранического и фрустрирующего проявляются и в латентных играх, которые опять-таки под влиянием Супер-эго, радикально отличаются от игр предыдущих стадий. В отличие от свободных игр эдипова периода, латентная игра четко организована и контролируема, обычно требует большого количества игроков и ролей и часто имеет строгие временные ограничения. В таких играх время кончается, результатом чего оказывается проигрыш и фрустрация или победа и удовлетворение. Так время становится мерилом достижений, главной детерминантой успеха или поражения, компетентности или некомпетентности.

Ощущение непрерывности времени

Сетон (Seton) описывает непрерывность времени как чувство связанности событий, которое начинает формироваться в доэдипов период. В младенчестве сила импульсов гораздо мощнее силы незрелого Эго, поэтому оно может легко быть подавлено, что ведет к чувству фрагментации. В течение анальной стадии способность переживать длительность растет, но все еще ограничена.

Несмотря на то, что в эдипов период Эго намного сильнее, избыток сознательных эдиповых фантазий и интенсивность влечений опять нарушают чувство длительности. В латентный период, благодаря когнитивному развитию и интернализованному Супер-эго происходит качественное изменение. Способность называть время, понимать и использовать часы снабжает Эго понятийной базой, которая усиливает чувство протекания времени и понимание отношений между прошлым, настоящим и будущим. Далее интернализация Супер-эго приводит к формированию способности Эго поддерживать ощущение непрерывности, благодаря постоянному преграждению сознательного выражения эдиповых фантазий и заглушению сильных аффектов. Эго в латентный период находится в относительно сбалансированной, даже доминирующей позиции по отношению к инстинктам, и поэтому способно поддерживать ощущение непрерывности.

В конце латентного периода, после интеграции этих временных задач развития, здоровый ребенок достигает промежутка в своем развитии, хотя и короткого, когда он субъективно переживает комфорт и власть по отношению ко времени. Настоящее понимается лучше, будущее многообещающе и кажется безграничным, те привилегии и удовольствия, которое оно принесет, ожидаются с нетерпением. Ощущение времени пронизано здоровым оптимизмом, который вскоре будет сломлен неизбежной революцией подросткового периода.

Безумное увлечение подросткового периода - это попытка завоевать эдипову любовь и справиться с нарциссической травмой, нанесенной временем. Новая идеализированная возлюбленная (возлюбленный) - смещенная персонификация эдипова объекта, которым уже можно обладать физически и эмоционально. Наконец-то преодолена физическая незрелость, пришло время для экстаза юношеской влюбленности.

Ранний подростковый период

Половое созревание

Половое созревание можно определить как совокупность физиологических, психологических и социальных изменений, которые сопровождают появление первой менструации у девочек и первой эякуляции у мальчиков. Этот период оказывает мощное влияние на внутреннее восприятие времени. Половое созревание фактически является основной разделительной полосой ощущения времени, индикатором значимого психологического изменения, которое привносит с собой ощущение течения времени, движения от одной стадии развития к другой и в частности резкое разделение жизни на физически/сексуально незрелое прошлое и физически/сексуально зрелое настоящее.

Связь между временем и половым созреванием у девочек даже более тесная, чем у мальчиков, потому что менструация описывается во временных понятиях: месячные, менструальный цикл, критические дни и т.д. Время специфически подростковым способом начинает связываться с сексуальным функционированием и продолжением рода.

В течение эдиповой стадии запрет на инцест переживался ребенком как барьер, созданный временем. Исключая фактор физической незрелости (которая до полового созревания сравнивалась со зрелостью и возрастом родителя), половое созревание удовлетворяет давние эдиповы желания и делает настоящее возбуждающим и опасным. Теперь, вместо того, чтобы быть мощной фрустрирующей силой, как это было в эдипов период, время становится основным источником удовлетворения. Обладая физически и сексуально зрелым телом, подросток может теперь обладать эдиповым объектом и повергнуть эдипова соперника.

Половое созревание генетически запрограммировано в биологических часах организма. Одновременно желаемый и пугающий, оно ожидается, но его начало, развитие и влияния нельзя проконтролировать. Эта невозможность контроля над темпом изменений переживается нарциссически, как одновременно травмирующая и возбуждающая: примером этому служат смешанные чувства мальчиков по поводу самопроизвольной эрекции и тревожная реакция девочек на непредсказуемое начало и продолжительность менструаций. К тому же половое созревание может наступить "слишком рано" или "слишком поздно". Эти установки резко контрастируют с ощущениями латентного периода, когда физическое и психологическое взросление переживались как постепенное и плавное, доставляющие нарциссическое удовольствие. Эти биологически детерминированные переживания, влияющие на ощущение времени не заканчиваются с подростковым периодом. После небольшой передышки на втором десятилетии постепенное физическое угасание и обратное движение, проявляющееся у женщин уже в 30 лет, в том, что касается их способности к деторождению, становится главной темой в середине жизни, источником дискомфорта, разрушения и нарциссической травмы, снова главным организатором ощущения времени.

И Бонапарт, и Эриксон связывали половое созревание с уникальным переживанием подросткового возраста, диффузией времени. В мягкой форме, диффузия времени "это часть психопатологии обыденной жизни подростка. Она состоит из ощущения крайней безотлагательности и одновременно потери учета времени как жизненного измерения. Молодой человек может чувствовать себя очень молодым, фактически младенцем и одновременно стариком после омоложения" (Erikson, 1956, по Colarusso, 1988).

Физическая зрелость создает новое, взрослое тело с новыми функциями и новой внешностью. Этот процесс созревания усиливает интрапсихическую реорганизацию способа рассмотрения и переживания трех модусов времени. Детское тело и детские занятия становятся синонимом прошлого: тело подростка, по мере созревания и изменения - настоящего; возникновение взрослого тела - будущего. Будучи связанным с незрелым телом, прошлое резко отделяется от настоящего и будущего.

Настойчивая потребность в мастурбации значительно влияет на переживание времени. В мастурбации три модуса времени тесно связаны с обоими ее аспектами: действием и фантазией. Во время акта, сексуальное удовольствие переживается гораздо интенсивнее, чем когда-либо раньше. Перспектива повторения акта в ближайшем будущем часто обдумывается во время текущего действия. Из-за ослабления Супер-эго долго подавляемые желания проникают ближе к сознанию. Поэтому прошлое, особенно эдипово прошлое играет гораздо более заметную роль, чем в латентный период. Прошлое и будущее тесно соединяются в настоящем через фантазии мастурбации, которые у нормального подростка служат выражением 1) эдиповых и доэдиповых желаний 2) фантазий и воспоминаний из недавнего прошлого о реальных или воображаемых сексуальных партнерах и 3) планов будущего экспериментирования и повторения.

Материнское и отцовское время

В подростковый период родители продолжают оказывать мощное внешнее влияние на то, как их отпрыски используют время. Битвы вокруг "комендантского часа" и "конструктивного" использования времени являются неотъемлемой частью взаимодействия, т.к. подросток часто рассматривает родителя как противника использования времени для удовлетворения влечений и независимости.

Нарастание эдиповых импульсов в результате полового созревания усиливает деидеализацию и декатексис родительских интроектов и в Эго, и в Супер-эго, включая конструкции материнского и отцовского времени. В результате этого способность Эго регулировать, конструктивно и рационально использовать время ослабевает, и временная регуляция по большей части передается вновь сформированной психической структуре - Эго-идеалу и группе сверстников. Эго-идеал становится хранилищем отношений со всеми видами времени, но особенно с будущим. Время все больше связывается с приготовлением к взрослости, которое по большей части означает отсрочку удовлетворения: время для учебы, работы и в конечном итоге заботы о других (детях).

Середина подросткового периода

Страстные увлечения юности изменяют как объективное, так и субъективное ощущение времени. Появляется желание проводить каждую минуту с возлюбленным/возлюбленной. Три модуса времени становятся средством выражения чувств по поводу всепоглощающих отношений. Настоящее приобретает значение только в контексте присутствия или отсутствия любимого/любимой; прошлое определяется как время пустоты, до того как встретился он или она; будущее - как время предвосхищаемого удовольствия вдвоем.

"Потеря чувства времени, возвращение к детской иллюзии, что для нас время безгранично - не это ли создает особую атмосферу, которой дышит любовь? Когда мужчина ждет свою возлюбленную, когда держит ее в объятиях, покрывает поцелуями, или отдается экстазу обладания ею, - не это ли те высшие моменты, когда время и необходимость становиться старше забываются? Вот почему любовники клянутся в вечной любви" (Bonaparte, 1940, по Collarusso, 1988).

Несмотря на то, что прошлое все больше оценивается как время психологических, физических ограничений и незрелости, подросток начинает понимать, что процесс созревания сжигает за ним мосты. Его дилемма похожа на дилемму обратную эдиповой. Аналогично тому, как физическая незрелость исключает возможность для ребенка завоевать эдипов объект, точно так же наличие взрослого тела сводит "на нет" шанс снова насладиться простой, наивной психологической и физической близостью между родителем и ребенком, которая была присуща инфантильному прошлому и детству.

Параллельно с когнитивным развитием, позволяющим подростку понимать идеальные и абстрактные теории (Piaget 1969), происходят значительные изменения в структуре Супер-эго и Эго-идеала. Задачей развития является интеграция в эти развивающиеся психические структуры идеального использования времени в подростковом и взрослом будущем.

Другой аспект связан с тем, что подросток наблюдает то, как его родители, бабушки и дедушки сталкиваются со средним возрастом и старчеством. Такое наблюдение запечатлевает в развивающемся Эго-идеале план проживания этих будущих фаз жизни, пример, которому нужно следовать или которого, наоборот, нужно избежать.

Что касается Материнского и Отцовского времени, то здесь и родители, и подросток осознают, что он впервые становится доминантным и может подавить их. Интрапсихическая сепарация от Материнского и Отцовского времени продолжается, дополняется тем, что подросток/молодой взрослый покидает дом родителей и может контролировать свое время, как считает нужным .

Поздний подростковый период

Главная задача этого периода - переопределение детского прошлого. Впервые целый этап жизни должен быть приписан прошлому. Подросток не может более мыслить себя как ребенка и должен продолжить реорганизацию психических структур, которая приведет к переосмыслению себя как молодого взрослого.

Основные задачи развития подростка это:

1. Принятие физически и сексуально зрелого тела и примата гениталий.

2. Декатексис инфантильных объектов. Приходит понимание, что позиция зависимости, потребность в родительских фигурах для эмоционального и физического выживания далее неприемлема.

3. Вовлечение в работу взрослого или приготовление к карьере. Реалистичная и психологическая потребность работать, использовать время по-взрослому, усиливает разделение между детским прошлым и настоящим поздней юности.

В тех случаях, когда подросток физически покидает свой дом, интрапсихический процесс стимулируется наличием неизменного равенства дом=детство=прошлое и текущее местонахождение=настоящее поздней юности.

Наравне с тем, что прошлое становится отдельным, четко ограниченным блоком, оно должно быть связано с настоящим и все еще мало определенным будущим. Поскольку прошлое переживается с большой ясностью и отчетливостью, необходимо особое усилие, чтобы способствовать сохранению длительности во времени. Такая же ситуация была в начале латентного периода, когда недавно выкристаллизовавшееся Супер-Эго форсировало вытеснение инфантильного опыта и обеспечивало чувство отчуждения эдипова и доэдипова прошлого.

С помощью когнитивного созревания осознание подростком того, что прошлое может ускользнуть и никогда не вернется, приводит к заключению, что и настоящее с будущим так же ограничены. Когнитивное и эмоциональное понимание временных утрат - это главный вклад юности в возникающее понимание временных ограничений и смерти, которое становится психической реальностью в период ранней взрослости и центральной темой средних лет.

Если переструктурирование Супер-эго и Эго-идеала достаточно полное, эти психические силы направляют внимание Эго на интеграцию представления о будущем. Если Супер-эго - Эго-идеал рассматривает детское прошлое как время физических и интеллектуальных достижений, сексуального созревания и интеграции, приводящей к примату гениталий и трансформации объектных связей с инфантильными объектами, человек не будет склонен переживать мучительный стыд или вину, вызванную этими измененными психическими структурами, хотя и будет ощущать определенную реалистичную тревогу относительно будущего - чувство, основанное на осознании, что вне зависимости от своей подготовленности и целостности, он не может знать, что принесет с собой будущее. В течение следующих пяти-десяти лет он будет принимать жизненно значимые решения, касающиеся работы, брака, детей, места жительства, которые будут определят ход его взрослой жизни. В то время как озабоченность будущим поглощает психическую активность здорового, хорошо функционирующего подростка, нарушенная и культурно депривированная личность будет активно ее избегать. Если прошлое детства было в основном периодом разочарования и депривации, а настоящее - это время дезорганизации и замешательства, тогда может произойти существенная психовременная регрессия в виде либо отказа от поведенческих и интрапсихических приготовлений к будущему, либо принятия псевдозрелой позиции, как будто взрослая интеграция уже произошла.

Давление, оказываемое необходимостью овладеть прошлым и будущим, реальным и воображаемым, вторгается в способ восприятия и проживания подростком настоящего. Можно предположить наличие в норме интрапсихичсекого конфликта между работой по психовременной адаптации и попытками приостановить этот болезненный процесс. Эта психическая задержка может принимать различные формы и служить на благо адаптации или регрессии. Нормальные аспекты временной задержки связаны с колебаниями относительно столкновения с будущим и декатексисом детского прошлого. Импульсивно проживая настоящее, одинаково оторванное от прошлого и будущего, подросток откладывает процесс декатексиса инфантильных объектов и реорганизацию прошлого и избегает столкновения с требованиями Супер-Эго и Эго-идеала в отношении продолжающихся приготовлений к будущему. Этот процесс может по-разному отражаться в поведении - начиная от кратковременного дневного сна или пьяных ночей до долгих периодов безделья. Все это - эпизоды восстания против Супер-Эго, ослабленного отторжением катексиса от родительских фигур и все еще находящегося в процессе психической реорганизации.

Период ранней взрослости (20-40 лет)

В период, начиная с 20 лет на чувство времени сильно влияет поиск взрослой структуры и новых объектов - карьера, друзья, любовники и в конечном итоге супруг/а и дети - заменяют главных организаторов времени в детстве, Материнское и Отцовское время. 20-летние часто характеризуются одиночеством, поверхностными объектными отношениями и жаждой стабильности и нового постоянства. Одно из последствий этого, особенно, если определенная стабильность не была достигнута к 20 годам, это то, что время начинает восприниматься все больше как источник тревоги. Так же, как физическая незрелость ребенка в эдипов период, ловушка, расставленная временем, не позволяла ему успешно бороться за эдипов объект, так и теперь появляется желание быть старше, потому что молодость воспринимается как барьер в достижении взрослых удовольствий и прерогатив, таких как финансовая независимость, продвижение в карьере, близость и родительство.

После 30, когда признаки физического старения заметны у каждого, феномен утраты в отношении собственного тела транслируется растущему осознанию собственной ограниченности во времени. Это особенно очевидно у женщин - постепенная утрата ими способности к деторождению разрушает защиты от нарциссической травмы, которую наносит старение.

Дни рождения вызывают амбивалентные чувства, они отмечают течение времени, которое более не означает взросление и приобретение привилегий, а подразумевает старение и утрату бесконечного будущего молодости.

Фрейд делал особый акцент на роли телесности в психическом развитии особенно в детстве. Понятие эрогенных зон стало краеугольным камнем психодинамического мышления. Тело продолжает оказывать важное влияние на психическую жизнь и в период ранней взрослости, но в совершенно другом ключе. Переход от физического роста к физической регрессии имеет значительное влияние на субъективное ощущение времени, которое становится еще более мощным в средней и поздней взрослости. В период ранней взрослости процесс старения обеспечивает постепенно растущее сознательное и бессознательное понимание ограничений во времени и собственной смерти. Это новый процесс, который в какой-либо значительной степени не был представлен в детстве, за исключением особых случаев. Первое значимое изменение в данном направлении начинается в ранний подростковый период, когда утрата прежних связей с родителями приводит к острому интрапсихическому ощущению утраты, смерти той части себя, которая была ребенком. Затем, в период ранней взрослости психическое и психологическое изменение влечет за собой растущую озабоченность и потребность отрицать то, что Жак (1965, по Colarusso, 1991) описывает как "две основные черты человеческой жизни - неизбежность конечной смерти и существование ненависти и деструктивных импульсов внутри каждого человека".

Супружество

Страстная влюбленность подросткового периода приостанавливает время, но длительные отношения взрослого все в большей степени определяют восприятие времени. Зрелой любви необходимо достаточное время. Любовные отношения в этот период становятся такими же значимыми организаторами чувства времени, как отношения между родителями и детьми в детстве. Постепенно личное время начинает определяться, исходя из времени, прожитого с супругой/ом как противоположном прожитому без нее/него. К концу ранней взрослости эти два периода становятся примерно равными. Годовщины совместной жизни постепенно становятся такими же важными для отслеживания хода времени как и дни рождения. К середине жизни становится трудно осмыслять время в отрыве от его связи с супругой/ом и детьми, настолько полной становится интернализация этих объектов.

Доставляет ли время удовольствие или нет, так же будет зависеть от супружеских отношений. Эти отношения, если они продолжаются и становятся более зрелыми, привносят большие интрапсихические изменения. Вначале внутренняя репрезентация супруги/а сильно идеализирована, поскольку в большой степени является выражением сохраняющейся привязанности к инфантильным объектам. В норме, идеализированная репрезентация супруги/а лишается своей инфантильной основы и медленно, болезненно с течением времени сменяется менее идеализированными конструктами, которые мы называем реальными репрезентациями супругов.

Сексуальные отношения с любимой/ым дают здоровому взрослому особое ощущение времени, как говорит Щиффер (Schiffer, 1978): "Биологическая функция коитуса реализует логичную надежду человека справиться с агонией своей мимолетности, мужчина и женщина, вдохновляющие друг друга своим постоянством и верностью, которые подкрепляются произведенными ими отпрысками, могут таким образом ощутить вневременность" (цит. по Colarusso, 1991).

Фактом стало то, что длительный брак не является частью опыта многих мужчин и женщин, и влияние многократных браков на чувство времени могло бы стать темой будущих исследований.

Дети

Большинство людей становятся родителями в период ранней взрослости. Стать биологическим родителем - это квинтэссенция переживания времени этого периода, даже более значимая, чем брак. Способность к деторождению обеспечивает человеку бессмертие; благодаря генетической трансмиссии часть человека сохраняет жизнь после его смерти.

С рождением ребенка будущее расширяется, а прошлое в значительной степени перерабатывается, по мере того как родитель вместе с ребенком сознательно и бессознательно возвращается в памяти к каждому этапу развития. Если родительство было желанным и легко достигнуто, настоящее переживается как удовлетворяющее и вознаграждающее: будущее генетически продлевается и ожидается как время удовольствия, когда дети вырастут и удовлетворят нарциссические упования. Эдипово и подростковое прошлое вспоминаются с особой ностальгией и теплотой, потому что сексуальные процессы и отношения, начавшиеся тогда, пришли к своей полной реализации.

Если до 30 лет, родителем стать не удалось, тогда субъективное чувство времени, особенно у женщин, заполоняется растущей тревогой и мрачными предчувствиями.

По мере того как ребенок растет, родитель начинает сознательно и бессознательно проводить сравнения между положением ребенка на линии временного развития и его или ее собственным. Каждое из этих сравнений сопровождается одновременно нарциссическим удовольствием и травмой, поскольку родитель по-новому определяет прошлое, сопоставляя свой собственный детский опыт с опытом ребенка и свою родительскую позицию с позицией бабушки и дедушки в том же возрасте.

Родители

Резонанс или диссонанс между прошлыми и нынешними ожиданиями родителей усиливает продолжающееся изменение репрезентаций Материнского и Отцовского времени в Эго-идеале. Интрапсихическая сила Материнского и Отцовского времени уменьшается, когда человек начинает отслеживать процесс старения собственных родителей. Постепенно неспособность родителей контролировать свое собственное старение - и что еще более важно - их неспособность защитить своего ребенка от той же участи - принимается с болью и инкорпорируется. Смерть родителя, если она происходит в этот период, усиливает изменения этих понятий и уничтожает какое-либо оставшееся чувство несокрушимости и бессмертия, которое частично основывалось на идентификации с Материнским и Отцовским временем. Смерть родителя, одно из самых значимых событий жизни, уменьшает способность молодого взрослого идентифицироваться с Материнским и Отцовским временем. Инфантильный нарциссизм утрачивает возможность удерживать на расстоянии растущее понимание того, что однажды в ближайшем или отдаленном будущем "ребенок" должен последовать в могилу за родителем.

Модусы времени

Прошлое

Нужно отметить, что пересмотр прошлого и следовательно изменение субъективного способа переживания времени происходит на каждой стадии развития в ответ на внутреннее и внешнее давление и имеет большое значение для адаптации. Нормальной задачей развития является декатексис прошлого до такой степени, чтобы регрессивная тяга к детским и подростковым способам поведения не проявлялась, но поддерживались реальное и интрапсихическое взаимодействие с инфантильными объектами так, чтобы они и их интроекты оставались источником поддержки в то время как человек ищет новые объекты , которые обеспечат основу целостности во взрослый период.

Многие аспекты прошлого, тем не менее, остаются замороженными в бессознательном. Взять, например, встречу одноклассников или сокурсников спустя 5, 10 или 15 лет. Диссонанс между реальным человеком и его интроектом часто настолько выражен, что шокирует и вызывает тревогу. Этот феномен можно понимать как проекцию беспокойства относительно собственного изменения и старения. Контакт с реальным человеком бросает вызов нарциссическому желанию контролировать время и определять его направление.

Настоящее

Раннюю взрослость можно охарактеризовать как одинокое "настоящее", потому что в 20 лет обычно уже произошла сепарация от инфантильных объектов, но еще не образовалась связь с новыми. В норме этот болезненный переходный период является необходимым для построения взрослых внешних и внутренних структур. Для некоторых, однако, он оказывается слишком болезненным и приводит к регрессивному возврату к инфантильным объектам или преждевременной привязанности к новым, обеспечивающим дружеское общение и секс, но не избавляющим от одиночества, так как они являются неадекватными заменителями инфантильных интроектов. То, сколько времени займет интрапсихический переход от зависимого ребенка к независимому взрослому, одинокому и наслаждающемуся этим, и пока еще не готовому к постоянной привязанности к супругу/е и детям, зависит от конкретного человека, но в конечном итоге это должно произойти, если развитие продолжается. Настоящее связывается с ощущением власти и контроля. Право манипуляции временем на работе передается начальству, но контроль над свободным временем служит вознаграждением. Однако, это положение дел сохраняется недолго. Вскоре взрослеющее Супер-Эго и Эго идеал, запрограммированные идентификацией с родителями и интроектами, связанными со временем, выдвигают требования продуктивности, близости и продолжения рода. По мере взросления настоящее все больше ощущается как время зрелой ответственности по отношению к супругу/е, детям, родителям.

Настоящее молодого взрослого, кроме этого, все больше становится временем приобретений, когда обладание начинает определять жизнь и использование времени. Дома, автомобили, мебель, посуда - за все это нужно платить и все нужно поддерживать. Вещи, сохранившиеся с детства или полученные от родителей, служат переходными объектами, соединяющими взрослое настоящее и детское прошлое.

Будущее

Будущее переживается по-разному в начале и в конце этого периода. В первые годы после 20 будущее длинное и с открытым концом. Остается много времени для того, чтобы выполнить требования Супер-эго/Эго-идеала в отношении задач развития.

В конце третьего десятилетия возникает другое отношение к будущему с постепенным переключением с того времени, что осталось, на то, которое прожито. Прошлое рассматривается как долгое по сравнению с будущим. Постепенно будущее становится временем ожидаемых ограничений в работе, старения и болезни. Идентификации с родителями и интроекты из детства, формировавшие основу для детского и подросткового Супер-эго/Эго-идеала, сменяются (хотя всегда неполностью) интроектами подросткового периода и ранней взрослости. Как генетический код или компьютерная программа от большинства из нас Супер-эго/Эго-идеал требует, чтобы настоящее и будущее молодого взрослого было организовано вокруг работы, семьи и детей.

В этот период глубокое влияние оказывают отношения с наставниками-учителями. Отношения наставник/протеже становятся источником идентификаций, определяющих выбор карьеры и (вместе с инфантильными объектами) отношения к работе. Постепенно Супер-Эго/Эго идеал переструктурируется с учетом ожиданий и целей, касающихся работы. Эдипово и доэдипово отношение к инфантильным объектам переплетается с новыми интроектами наставников. Вместе, через Супер-Эго/Эго идеал они определяют отношение к достижениям в работе в настоящем и надежды на будущее.

К концу периода ранней взрослости в норме возникает интрапсихический конфликт между детским представлением о времени - его бесконечности и контролируемости - и ориентированной на реальность взрослой оценкой. Регрессия от растущего осознания ограниченности времени и личной смерти, основной темы в период средней взрослости, к самому комфортному слиянию с бесконечным Материнским временем в норме выражается в ожесточенной переоценке, характеризующей переходный период среднего этапа жизни, а в патологии в "кризисе среднего возраста", цель которого - отрицание процесса старения завоевание границ времени. Важно, что психологическое состояние, внутренний конфликт со временем, который усиливает переходный период среднего возраста (в норме) и кризис (в патологии), начинается в период ранней взрослости, а точнее в середине третьего десятилетия жизни.

Зрелое обращение со временем к концу периода ранней взрослости твердо основывается на способности к аутентичности. Аутентичность включает способность оценить и принять то реальное, что есть во внешнем и внутреннем мире, вне зависимости от факторов нарциссической травмы. Коротко говоря, как это формулирует Loewald (1962), аутентичная личность откровенно признает свое прошлое, приобретает определенную власть над своим настоящим и образом будущего.

Итак, мы проследили основные этапы развития чувства времени. Оно начинает формироваться с рождения и на каждой стадии развития модифицируется и усложняется, встраиваясь в противоречивые переживания межличностных отношений. Время может восприниматься как источник фрустрации и удовлетворения, как жертва и как подарок, как орудие борьбы, как символ победы и т.д. Несмотря на то, что мы все время оперируем понятием "чувство времени", оно остается туманным и неопределенным, само это "чувство" трудно описать. Ведь мы не воспринимаем время непосредственно, как отмечает Арлоу (Arlow, 1986), у нас нет для этого специального устройства, подобного сетчатке или вестибулярному аппарату. "Специфический вклад, который психоанализ может внести в психологию времени", это показать то, как "форма переживания времени" может репрезентировать бессознательные желания, конфликты, защиты. Обратное также верно - любое психическое содержание всегда имеет временной аспект, любой бессознательный конфликт может быть представлен как конфликт между "объективным" временем и временем субъективным, интрапсихическим. Рассогласование этих двух временных перспектив, конечно же, присущее каждому из нас, вероятно, будет носить более драматичный характер в случаях психопатологии, которая всегда, подразумевает, среди прочего, особое отношение (и обращение) личности со временем.

Литература

1. Arlow J. (1984). Disturbances of the sense of time. Psychoanal. Q. 53

2. Arlow J. (1986). Psychoanalysis and time, J. Amer. Psychoanal. Assn., 34 #3.

3. Colarusso C.A. (1979). The development of time sense - from birth to object constancy. Int. J. Psychoanal., 60.

4. Colarusso C.A. (1985).The development of time sense: from object constancy to adolescence. J. Amer. Psychoanal. Assn., 35 #1.

5. Colarusso C.A. (1988).The development of time sense in adolescence. Psychoanal. St. Child, 43.

6. Colarusso C.A. (1991).The development of time sense in young adulthood. Psychoanal. St. Child, 46.

7. Hartocollis P. (1972). Time as a dimension of affects. J. Amer. Psychoanal. Assn., 20.

8. Hartocollis P. (1974). Origins of time. Psychoanal. Q. 43.

9. Loewald, H. (1962). Superego and time. Int. J. Psychoanal., 43.

10. Namnum A. (1972). Time in psychoanalytic technique. J. Amer. Psychoanal. Assn., 20.

11. В. Руднев В. (2000). "Поэтика навязчивости", МПЖ №2.