Евгений Востриков. Тривиальная графология. - Е. Востриков

Введение

По-видимому, каждый, кто станет читать этот материал, согласится со следующим высказыванием И.П. Павлова: «В сущности, интересует нас в жизни только одно: наше психическое содержание».

Самое общее уточнение могло бы состоять в том, что познание «психического содержания» — дело не только науки, но и других видов человеческой деятельности, таких, например, как искусство или религия. Если же рассмотреть лишь один вид деятельности — науку, то и здесь оказывается, что «психологическое содержание» исследуется представителями как естественных, например физиологии, так и общественных наук, к которым принято относить психологию. Контакты между названными науками, возникающие при решении проблем, представляющих взаимный интерес, часто «искрят», что вызывает у многих физиологов и психологов желание изолировать свою дисциплину, оградить ее от посторонних посягательств. Такое «искрение», как показывает практика, происходит не только между науками, но даже внутри них самих.

Характерным случаем такого внутреннего «искрения» является графология — предмет психологии изучающий почерк в контексте отражения в нем психического содержания. Если в период зарождения этого направления в психологии, когда понятия бессознательного еще не существовало, «привязка» особенностей письма к психологическому осуществлялась методом притягивания за уши. Причем вначале производился «анализ»почерка всем известных личностей по уже известным чертам характера (Но ведь по другому и быть не могло. Кому, к примеру, интересна личность какого-нибудь безызвестного мсье придворного садовника? А вот почерк, скажем, императора, политического деятеля или известного философа представлял явный интерес хотя бы потому, что они всегда на виду), а затем полученные результаты, не имеющие под собой сколько-нибудь значимой теоретической подоплеки, обобществлялись на всех остальных. Вполне очевидно, что случались и, хоть и не частые, но совпадения. А их и не могло не быть. Ведь как очень метко заметил в свое время древнеримский писатель Теренций: — «Я человек, ничто человеческое  мне не чуждо». Тем более что в графологии до сих пор принято оперировать такими сверхобобщениями как, например — добрый, злой, упрямый, безвольный, склонный ко лжи, скрытный, надежный, ненадежный, нервозный, спокойный, умный и т.п. Ясно даже студенту-троечнику, что каждое из подобных сверхобобщений состоит из достаточно большого числа нюансов, как раз и придающих им тот или иной эмоционально-нравственный оттенок. Каждое из них в сущности не дает сколько ни будь полезной информации о личности и имеет значение, осмысливается лишь в контексте конкретной ситуации. Позже, когда в психологию с триумфом, благодаря гению Зигмунда Фрейда, вошло понятие бессознательное — альтер-Эго, графология получила в свое распоряжение возможность теоретически обосновывать связь особенностей письма с теми или иными особенностями характера личности. Но стереотипы заложенные еще в период расцвета графологического ренессанса так и не позволили графологии превратиться из сомнительного направления, обыденного знания в психологии в самостоятельное научное знание. Причиной такого фиаско как раз и стало, так называемое «искрение» контактов — изучение зависимостей особенностей почерка с психическим содержанием лишь в свете фрейдизма с полным игнорированием таких смежных дисциплин как биология, физиология, нейропсихология, педагогика, философия и, как ни странно, психология.

«Изоляция какой-либо дисциплины есть верный показатель ее ненаучности», — справедливо заключает известный философ М. Бунге, отвечая на вопрос: «Является ли психология автономной дисциплиной?»  

Давайте поразмышляем.

На определенном этапе обучения письму у человека начинает вырабатываться устойчивый функционально-двигательный комплекс навыков или привычных движений, обеспечивающий в дальнейшем основу почерка. А неповторимую индивидуальность его почерку придают уже другие факторы. Не смотря на то, что подавляющая часть использующих в своей практике рукописный вариант письменной речи, когда-то училась писать по прописям, почерк большинства из нас лишь в общих чертах напоминает строгую однообразность норм прописи.

Какие же факторы влияют на формирование неповторимой конфигурации как почерка в целом, так и отдельных знаков? Каков механизм этого влияния? Как соотносятся особенности почерка с репрезентативной системой человека? В каких случаях следует говорить о постоянных признаках, отражающих психические свойства личности, его характер, а в каких о признаках, возникающих под воздействием временных влияний — психических состояний? Каким образом дифференцировать одни от других?

Ни один из пишущих сегодня о графологии не утруждает себя этими вопросами и не только для корректной работы с клиентом, но даже и для себя самого. Я уже не говорю об этических стандартах психолога, о таких категориях как валидность и надежность предлагаемой ими методики. Используется определенный набор догм раз и навсегда укоренившийся со времен Мишона и Ламброзо.
Для того, чтобы хоть немного прояснить суть проблемы попробуем разобраться в том:

1. Что же такое психическое состояние?
2. В чем разница между ним и психическим свойством личности?
3. Какая связь между почерком и этими двумя категориями?
4. В чем же состоит механизм индивидуализации почерка?

Немного теории

Под психическим состоянием следует понимать, определившийся в данное время, относительно устойчивый уровень психофизиологической деятельности, который проявляется в повышенной или пониженной активности личности. Это специфическая реакция организма на внутренние или внешние воздействия, раздражители. Оно зависит от вектора (силы и направления) раздражителя.

В роли раздражителей могут быть любые воздействия физиологического или психологического свойства — положительные (радость, похвала, выздоровление, чувство любви, приятные воспоминания, чувство комфорта, чувство безопасности и т.п.) и отрицательные (болезни, порицания, утрата, разочарование, боль, переживания, стрессы, и т.п.). Каждый человек ежедневно испытывает различные психические состояния. При одном психическом состоянии умственная или физическая работа протекает легко и продуктивно, при другом — трудно и неэффективно.

Существует мнение, что психические состояния это нечто чередующееся, сменяющееся одно другим. Такое свойство характерно для психических процессов. Психические же состояния могут наслаиваться одно на другое, взаимодействовать друг с другом, порождая новые, трансформироваться в психические расстройства — неврозы и даже в тяжелые расстройства психики — психозы. Они могут быть быстротечными, стремительными или наоборот затяжными и изнурительными. Имеющие различную природу, они могут быть почти не отличимы по внешним проявлениям. В свою очередь психическое состояние, при активной практике письма, способно внести в почерк свои, непредсказуемые заранее, изменения и даже закрепить их в нем. Эти изменения в почерке носят импульсивный характер и, как правило, исчезают при стабилизации психического состояния. Механизм этого процесса — экстериоризации до конца не изучен. Однако можно с определенной долей уверенности говорить о том, что он имеет в своей основе рефлекторную природу, основанную на приспособительном факторе, в свою очередь оптимизирующем жизненный процесс человека.

Наверное, каждому из нас приходилось замечать, что в течение дня наш почерк меняется. Нет, он не становится неузнаваемым (хотя и такие прецеденты имеют место), но изменения эти очевидны не только в наклоне и размерах знаков, но также и в их конфигурации. Эти локальные изменения обусловлены перераспределением энергии в организме, вызванных его стремлением к сохранению основного внутреннего состояния. Особенно интересным с точки зрения исследования почерка является влияние на него неврозов — хронических (длящихся недели, месяцы и даже годы) отклонений высшей нервной деятельности от нормы. Здесь я считаю вполне уместным упомянуть одного из представителей действительно научной графологии доктора Попялковского Д.И.

Несмотря на среднестатистическое сходство, каждый из нас уникален не только с точки зрения отражения нашим сознанием действительности — то есть психической, но и с точки зрения протекания громадного количества жизненноважных физиологических процессов, происходящих на бессознательном уровне — нейрогуморальной регуляции. Этот факт очень важен для понимания того, что, в частности, микромоторика конечностей каждого из нас по-своему, неповторимо реагирует на меняющиеся условия внутренней и внешней среды. В период взросления нашим организмом вырабатывается определенный «статус-кво», основное внутреннее состояние организма, сохраняющееся вплоть до наступления естественных необратимых возрастных изменений. Так как у каждого из нас свой неповторимый уклад организма — рост, вес, длина и толщина нервных волокон, геном, скорость обмена информацией между клетками, ритм работы и свойства ЦНС, работа органов внутренней секреции, уровень метаболизма, кровообразование, состав крови, и даже частоты (ритмы) работы мозга и других органов и т. п., не приходится сомневаться в том, что ОВС, регулируемое вегетативной и центральной нервными системами, у каждого из нас уникально. Но это вовсе не значит, что оно неподвижно. ОВС изменяется в определенных допустимых пределах, без какого либо серьезного ущерба для организма. Однако стоит «системе» выйти за эти пределы как организм тут же отреагирует на это болезненным состоянием, немедленно отражающимся и на почерке. Именно он, этот «статус-кво» или основное внутреннее состояние, по-видимому, и является тем таинственным механизмом, который обеспечивает как относительную стабильность, так и абсолютную неповторимость почерка, выступающего, в этом случае, своеобразным и строго индивидуальным графическим «кодом». (Говоря о графическом коде, я, конечно же, должен оговориться, что понятие это очень условно и было бы крайне опрометчиво тут же броситься на его «расшифровку». Хотя сам процесс индивидуализации представляется подобным тому, как в радиотехнике происходит модуляция базового сигнала. Базой же в данном случае являются нормы прописей одинаковые для всех в рамках определенного этноса). Применение к нему каких-либо обобществлений с «кодами» других людей оправдано лишь на уровне самых общих характеристик. Детализированный же сравнительный анализ отличий или подобий на уровне частных признаков не имеет никакого смысла, так как невозможно пока дать описание колоссального количества всевозможных процессов, их взаимовлияний и взаимозависимостей, участвующих в формировании и поддержании оптимального психофизиологического уровня и, происходящих за конкретный период времени. В связи с этим становится совершенно ясным, что, к примеру, увеличение разгона, размера почерка или напротив их уменьшение никак не связано с такими качествами человека как щедрость или скупость. Эти качества не заложены в человеке от рождения и всегда остаются подконтрольными его сознанию.

Приведу выдержку из книги В.В. Томилина «Физиология, патология и судебно-медицинская экспертиза письма» изданной в Москве, в Государственном издательстве медицинской литературы.

«В выполнении каждого движения при письме принимает участие определенная совокупность мышц. Одни из них производят движение в том или ином суставе — агонисты, другие, сокращаясь сопряженно, фиксируют части тела, служащие опорой для произвольного движения, — синергисты, третьи влияют на ход движения, действуя в противоположном направлении, — антагонисты.

Каждая мышца участвует в совокупном движении с точно определенной силой и вступает в действие в точно определенное время. Порядок (координация), в котором участвует в последовательно развертывающемся движении каждая мышца, устанавливается в двигательных аппаратах коры головного мозга. Для осуществления координации необходимы точные сигналы с периферии о положении частей тела в каждый данный момент, о скорости происходящих движений, о величине сопротивления этим движениям. Эти сигналы передаются главным образом с рецепторов проприоцептивной чувствительности, зрения и вестибулярной системы. Кроме того, в двигательных актах принимает участие мозжечок, внося поправки необходимые для сохранения равновесия, а также поправки на влияние инерции движущихся масс.

При отсутствии или недостаточной точности сигналов с перечисленных рецепторов происходит нарушение координации движений. Пишущий при этом не может с должной точностью провести совершенно прямую линию или воспроизвести округлый или криволинейный элемент, что приводит к нарушению соотношений между отдельными штрихами в букве и между буквами в слове. При этом характерным является отсутствие совершенно прямых длинных штрихов, они как бы переломлены. Такие же переломы наблюдаются в криволинейных штрихах (овалах, полуовалах) Особенно энергичными при подобных нарушениях являются линии идущие вниз. В них как бы сказывается степень того усилия, которое прилагает человек, чтобы избежать ломаного направления линии и усилием давления на пишущий прибор компенсировать недостаток ощущения движения.

В целом почерк человека с частичным нарушением координации движений характеризуется неправильной (угловатой в частности) формой букв, непостоянным их наклоном, размером и разгоном, чересчур длинными штрихами чаще при выполнении штрихов сверху вниз».

Психическое свойство — устойчивое образование, обеспечивающее определенный качественно-количественный уровень деятельности и поведения, типичный для данного человека.

Каждое психическое свойство формируется постепенно в процессе отражения и закрепляется на практике. Базисный, фундаментальный слой высших психических свойств формируется еще до рождения и в раннем детстве. Наиболее благоприятные периоды для его формирования в психологии принято называть сензитивными. Это периоды максимальной восприимчивости. У каждого человека свои периоды сензитивности, но многочисленными экспериментами, современной психологией, социологией, педагогикой и другими науками, изучающими вопросы формирования человеческой личности, установлено, что основные, базовые периоды (когда собственно и закладывается личность, каркас ее характера) лежат в пределе от рождения до трех лет. В период развития ребенка до 3-х летнего возраста формируется около 40 % его интеллекта, основные критерии отношения будущего гражданина к окружающим людям, к предметам, ценностям и к миру в целом. Известно, кстати, что двух- и трехлетний ребенок задает взрослым, окружающим его, в среднем около пяти — семи миллионов вопросов! И хотя психические свойства продолжают формироваться и в старшем возрасте, основа личности заложена уже в детстве. Почерк же, как искусственная, неврожденная функция окончательно формируется значительно позже, обычно к 20-22 годам.

Конечно, думать, что специфика, особенности письменной речи зависят только от работы нервной системы, было бы очень опрометчивым. Психику человека вообще нельзя свести просто к нервной системе. Разделение на физиологическое и психологическое на самом деле очень условно т. к. теперь даже школьнику ясно, что любой, даже минимальный психологический акт сопровождается определенным электрохимизмом в каждой отдельно взятой клетке нашего организма. И представлять письменную речь как некую мистически обособленную внешнюю субстанцию, непосредственно связанную с функционированием подсознательной структурой психики, своеобразный сейсмограф мозга, отображающий качества личности, по меньшей мере, наивно. Почерк нельзя рассматривать в полном смысле как некий рисунок, хотя и в том и в другом есть общие черты такие, например, как стилизация, многовариантность. Для рисунка же характерными являются такие свойства как образность, абстрактность (независимость образа от любых норм), чувственность (переживаемость образа), фантазийность, творчество, значительная трансперсональность. Если, к примеру, испытуемого просят нарисовать несуществующее животное, то в зависимости от уровня развития его воображения он обязательно изобразит нечто отдаленно напоминающее химеру. И понятно, что как бы невероятно не выглядел бы этот рисунок (часто и сами испытуемые затрудняются при выборе подходящего названия), ясно, что это все же животное. У него могут угадываться конечности, голова, глаза, уши, рот. Но вот просьба изобразить несуществующую букву «С», к примеру, или, скажем, «Щ» вызовет у любого человека явное замешательство. Как говорится, Щ она и в Африке Щ. Любое более или менее значительное изменение конфигурации буквы превратит ее в полную бессмыслицу. Попробуйте, если не верите! Эффект бессмыслицы еще сильнее если попытаться написать слово. Причина такой разницы между почерком и рисунком в том, что любой письменный знак жестко привязан к норме прописи, а так как смысл письма в том, чтобы донести конкретную неискаженную информацию, инвариантность в написании письменных знаков значительно ограничена. Это обстоятельство радикальным образом делает почерк малопригодным для использования его в психодиагностике.

Идем дальше

Качества личности и психические свойства личности далеко не одно и то же. Такие человеческие качества как изворотливость и хитрость, к примеру, характеризуют достаточно развитое абстрактное мышление и подвижность ума. Однако эти же психические свойства характерны и для бесхитростной натуры каскадера, ученого, дизайнера или изобретателя. Сентиментальность, впечатлительность даже плаксивость могут свидетельствовать о темпераменте меланхолика, слабости нервной системы. Но эти качества, тем не менее, не помешали М.И. Кутузову, например, стать великим полководцем. Одним словом, очевидно, что соотношение человеческих качеств и психологических свойств невообразимо велико. Видимо все не так просто как это нам пытаются представить авторы книжек по тривиальной графологии. Письменная речь феномен социально-биологического уровня, относящийся к умениям, навыкам, знаниям, привычкам, это средство общения и оно не является неотъемлемой структурой психики человека ни исторически, ни генетически. Каждый человек, обучаясь письму, проходит, все последовательные этапы его становления с самого начала. Неразвитие или недоразвитие этого умения в последующем восполняется лишь практикой. Сформировавшийся письменно-двигательный навык закрепляется, но, тем не менее, не становится новой высшей психической функцией. Непосредственно связанный с речевой, зрительной, тактильной и мыслительной функциями он продолжает оставаться по сути лишь двигательным навыком.

С определенной долей оговорок процесс письма можно было бы вообще рассматривать как любой другой двигательный акт, происходящий без активного участия сознания — ходьба, прием пищи, и т.п. Но движение при письме это не просто упорядоченное и взаимосвязанная работа мышц. Каждое законченное движение в письме, в отличие от других автоматизированных движений, это всегда частица информации. Цель письма — донести его тем или другим способом до адресата. Мысль и движение в письме как бы объединяются в одно русло, но мысль в этом потоке (при высоком темпе письма) всегда течет с опережением. Она направлена лишь на общее, смысловое содержание, а моторная составляющая остается вне ее активного контроля. Так мысленно сформулировав фразу, мы материализуем ее на бумаге и тут же в процессе письма развиваем дальнейший ее ход, успевая сопоставлять при этом (опять же мысленно) уже написанное с тем, что пишем и тем, что только хотим написать. При медленном же и среднем темпах письма скорость мысленного процесса снижена, она или равна скорости письма или несколько опережает ее. Помимо этого, параллельно процессу письма, мы осуществляем и другие действия не связанные с ним.

Сопоставительная (анализаторная) составляющая письма не успевает развернуться и пишущему приходится вновь и вновь перечитывать написанное для сохранения архитектоники. В связи с этим можно было бы предположить, что быстрый темп письма признак высокой скорости мыслительных процессов. Но не следует, однако забывать, что собственно мыслительный процесс, не есть что-то обособленное, существующее изолированно от человека. Он, как известно, во многом зависит от качества физиологических процессов, (т.е. правильной, слаженной работы, в частности, вегетативной нервной системы), обеспечивающих эффективную работу всех жизненноважных систем организма, отвечающих и за устойчивое и правильное функционирование ЦНС. Из этого следует логическая цепочка — физиология > мысль > письмо. Если условно исключить среднее звено и рассматривать не процесс письма в широком смысле, а собственно почерк, то получаем то, о чем я говорил выше — физиология > почерк. Шагая, к примеру, мы в подавляющем большинстве случаев не думаем в этот момент о том, какую ногу поднимаем, о ширине шага и способе постановки стопы. Мысленно, сознательно мы, как и при письме, анализируем лишь ее направление. Цель ходьбы (чаще всего четко осознаваемая) — дойти до того или другого места, а приема пищи — удовлетворить голод. Это дает основание для утверждения о том, что процессы письма и других движений, происходящих без активного участия сознания, хотя и различны способу формирования, совершенно идентичны по способу реализации. Так, к примеру, бодрая, уверенная походка тоже косвенно свидетельствует о хорошем физическом и эмоциональном тонусе человека, и, скорее всего, о ясном, продуктивном мышлении в этот момент. И если тонус снижен и мы, бывает, еле волочим ноги, то мысли в такие моменты становятся вязкими как гель. А так как каждому из нас свойственна своя, неповторимая манера походки и других подсознательных движений, вполне можно было бы и на этих нюансах своеобразности построить теорию подобную графологической. А почему бы и нет? Разбить процесс ходьбы или приема пищи на элементарные движения, классифицировать их, учесть пол, возраст, массу тела, особенности анатомического строения, и пр. и, в зависимости от их сочетания, силы, продолжительности и своеобразности судить об уровне интеллектуального развития, наклонностях, бойцовских качествах, профессиональной пригодности, лживости человека и личности в целом. (Существует аксиома — пишет мозг, а рука лишь послушный исполнитель его команд. Хотелось бы заметить, что мозг не только пишет, но также ходит, ест, занимается рутинным сексом и вообще выполняет массу автоматизированных действий, давая возможность нашему сознанию творить, созидать, радоваться, удивляться и вообще наслаждаться жизнью). Но хотелось бы предостеречь иных любителей поисков черных кошек в темных комнатах от преждевременных и необдуманных выводов о том, что думать быстро это хорошее качество, а думать медленно — плохое. Размышлять так — значит продемонстрировать свое полное невежество в элементарной психологии личности. Выработанная скоропись, вероятно, свидетельствует о ясном, прагматическом уме, целеустремленности, внутренней собранности и уверенности. Но эти качества ни как не препятствуют человеку, обладающими ими, быть негодяем, расчетливым циником, злым гением и при этом превосходным менеджером или прекрасным семьянином. Неряшливый же почерк, скорее всего, может свидетельствовать об определенном «сумбуре» в голове, возможно некоторой непрактичности, рассеянности. Но опять же, человеку с таким почерком вполне может быть свойственна романтичность, толерантность, т.е. терпимость к другим, компромиссность, старательность и усидчивость. Вполне может быть, что именно такие люди способны быть настоящими друзьями. Нет не обязательно теми, кто в любую минуту..., отдаст последнее..., защитит своей грудью.... Нет. Но теми, о ком говорят — это мое второе Я. Это те, кто не предаст, с кем легко можно говорить о наболевшем, кто не осудит и всегда поймет, с кем все так, как надо.

Слова «Я ДУМАЮ», «НАВЕРНОЕ», «МОЖЕТ БЫТЬ», «ВЕРОЯТНО» редкость в лексиконе графолога как признак незрелости, апломба и непрофессионализма.

И вообще, должен заметить, что тривиальной графологии свойственен некоторый антропоморфизм — наделение человеческими качествами неодушевленных предметов. В облаке, к примеру, усматривают человеческий силуэт или профиль лица, журчащий ручей уподобляют девичьему смеху и т.п. Это качество ярко проявляется в древних алфавитах, когда каждый знак обозначал, то или иное свойство или намерение человека. Да и внешне иные древние знаки очень напоминали человека или его части тела. Вот и графологи усматривают в почерках некие человеческие устремления, свойства характера. Возьмем, к примеру, наклон. Он, в частности, интерпретируется графологами как признак эмоциональности человека. Но кроме эмоций наклон в тривиальной графологии символизирует еще и самого человека. Косой умеренный наклон вправо — человек стоящий, романтичный, целеустремленный. Косой, падающий вправо — плохо стоящий на ногах, не имеющий опоры в жизни или смысл ее в тумане. Прямой без наклона — уверенный, независимый, твердостоящий, прагматичный. Опрокинутый влево — внутриличностный конфликт, недоверчивость, своенравность. Невольно представляется, упирающийся изо всех сил, человек с вытянутыми вперед руками и отклоненным назад корпусом. Древние летописцы, наверное, позавидовали бы такой находчивости. С буквами та же история! Если строчная «в», к примеру, стройная, в меру вытянутая с правильным наклоном — целеустремленность, перспективность, амбициозность. Ведь она так похожа на, рвущегося вперед к новым свершениям, человека. Так и хочется представить ее в виде пиктограммы бегущего человечка. А если ее надстрочный элемент как бы придавлен, скукожен или невыразителен, то и человек вроде бы придавлен проблемами, неудачник, нытик. Подстрочный элемент буквы «д» выражено направлен влево, да еще и угловат — стремление к прошлому, переживание человеком пройденного, регрессивность мыслей и поступков и т. д. и т. п.

Графология преподносится обывателю как некое непревзойденное по своей эффективности средство, надежное и лишенное любой возможности фальсификации и подтасовки. Мало того, многие, с позволения сказать, «графологи» в подавляющем большинстве не имеющие даже начального медицинского образования, не говоря уже о психологическом, выступая в роли профессиональных психиатров, предлагают свои услуги, активно спекулируя на естественном желании людей решить свои проблемы, узнать о себе. Графология представляется ими как цельная, сформировавшаяся наука. Но так ли это на самом деле? Давайте поразмышляем.

Наука или мистификация?

Не смотря на довольно значительный период развития этого направления, оно пока так и не смогло сформироваться в полноценную науку со всеми присущими ей атрибутами. Не существует до настоящего времени ни более или менее стройной теории, ни даже единой терминологии. Здесь, как говорится, кто во что горазд — у одного черточки, завиточки и хвостики, у другого забавные завитки, а у третьего и вовсе нужные закорючки и выпуклости. Не существует также и научно подтвержденных данных о непосредственной связи измеряемых, т.е. количественных характеристик почерка с теми или иными особенностями психики человека. Вся теория графологии построена лишь на эмпирических наблюдениях и, не часто обнаруживаемые зависимости не позволяют уверенно их обобщать. Высказываются опрометчивые и далеко не безвредные, на мой взгляд, идеи о том, что в почерке поступательные движения (то есть слева направо и снизу вверх) признак прогрессивных неосознанных устремлений. А как же тогда быть с теми, кто привык к письму справа налево? Ведь если следовать этой теории в контексте письма, то выходит, что это патологически регрессивные личности. Вот что пишут К.С. Гурышев и В.В. Новочадов (СПб, 2002г.) в своей работе «Графологический анализ как метод психологического исследования»:

«Возможность практического применения графологического анализа как метода психологического исследования в значительной степени ограничена отсутствием общепринятых критериев анализа почерка и достоверных нормативов, позволяющих в каждом конкретном случае однозначно определять психологические характеристики человека по его почерку. При нынешнем состоянии метода получение информации с его помощью в значительной степени определяется личностью графолога, наличием у него наблюдательности, аналитического склада ума и жизненного опыта».

Добавлю от себя, что, имея вышеуказанные качества, человеку совсем не обязательно быть графологом. Любая более или менее опытная гадалка даст гораздо более точный психологический портрет. Если при этом она к тому же станет делать некие таинственные пассы с образцом почерка (не имея при этом о нем никакого понятия), то, скорее всего, прослывет еще и знатоком графологии. Совершенно ясно, что анализ почерка, предлагаемый нам современными графологами, есть лишь видимость наукообразности, антураж, декорация если хотите. Из этого следует, не побоюсь этого слова, аксиома — графологу почерк вообще не нужен. Впрочем как и иному астрологу звезды.

А результат действительно научного исследования, как известно, не должен зависеть от личности. В противном случае нарушается один из основных постулатов науки — объективность. Почерк дает лишь самые общие представления о личности. И лишь в отдельных случаях, используя специфические методы исследования, способен помочь в распознавании психических расстройств — психозов. Но для этого специалист, работающий с почерком, обязан быть как минимум квалифицированным психиатром.

Ну а что же может сказать графолог, проводя, так называемый, «графологический анализ». Может ли он дать объективную количественную и качественную оценку? Конечно, нет. Такой механизм, к сожалению, пока еще не выработан. А по причине бесконечного многообразия почерков, внешних условий, в которых он был сформирован, динамичного характера психологических состояний любой личности, а также уровня развития письменно-двигательного навыка личности и ее анатомических особенностей, материала и орудия письма, мотивации, уровня развития абстрактного мышления и др. решить эту задачу в ближайшее время не представляется возможным.

Сверхобобщения признаков, особенностей конфигурации при написании отдельных букв сами по себе нелепы и ничем не обоснованны. Здесь, мне кажется, удачным примером представляется аналогия с астропрогнозом вроде этого: «У скорпионов сегодня хорошее настроение, их ждет удача и решение финансовых проблем». Представляете сколько скорпионов в мире? Что-то около 500 миллионов! Из них в этот день какая-то часть в депрессии, какая-то просто умирает по разным причинам, какая-то кого-то хоронит, другая часть действительно решает свои финансовые проблемы, а иная часть просто разоряется, болеет или просто сходит с ума. Разные графологи, исследуя один и тот же почерк, дадут результаты с огромным, иногда диаметрально противоположным, разбросом характеристик. Ярким примером этому служит графологический анализ почерка М. Горького, выполненный одним из современных авторов книжки о графологии. И, кстати, об орудии письма. Не обращайте внимания на слово «орудие». Это профессиональный, специфический термин, употребляемый в психологии. Просто шариковая или иная ручка. Так вот, я еще застал то время, когда шариковые ручки были диковинкой, и мы писали перьевыми. (И, кстати, жил и учился я не в глухой деревне, а в крупном городе — столице республики). По-моему это было где-то в середине 60-х. Многие мои сверстники помнят как сильно, и не в лучшую сторону, изменился почерк при переходе на «шарик». А сколько шума было в печати по этому поводу! Ведь при письме шариковой ручкой кисть руки, привыкшая испытывать определенное усилие, переставала его ощущать. Почерк элементарно ломался, становился неряшливым, не графологичным как сказал бы графолог. А приходилось ли Вам, уважаемый читатель, сталкиваться с тем, что периодически приходится заменять пишущий стержень в вашей любимой ручке или саму ручку? Обращали ли Вы внимание на то, как меняется почерк, если шарик туговато вращается или паста в стержне чересчур густовата. Нажим в значительной степени усиливается, конечные штрихи букв притупляются и становятся короче из-за снижения темпа письма, в прямолинейных элементах появляется легкая извилистость, округлые элементы букв становятся чуть угловатыми и т.д. А как быстро устает рука! Этот фактор сам по себе очень сильно влияет на почерк. И это лишь единичный пример того, как меняется наш почерк под влиянием какой-то там мелочи вроде неразработанного пишущего узла шариковой авторучки. А теперь представьте себе другие мелочи — высота стола или другой поверхности (колено, например), степень ее ровности, характер поверхности, возможный угол ее наклона, положение руки во время письма (локоть на столе или нет), положение листа на поверхности, величина этого листа (бывает так, что он движется во время письма вместе с прижатым к нему ребром ладони), положение тела во время письма, масса тела и даже пишущего прибора, тонус мышц, усталость, освещение, вибрации и тряска при письме в движении (например, в транспорте), алкоголь, действие лекарства (димедрол или любое седативное средство), мигрень, травмы или врожденные дефекты конечностей, и даже такое обстоятельство как отсутствие или наличие колпачка на авторучке во время письма и пр. и пр. А ведь это очень малая часть не психологических причин, влияющих на почерк.

Любая наука предполагает причинно-следственную связь, чего совершенно лишен этот вид графологии.

Одним из убедительных аргументов в пользу этого утверждения является следующий пример. Графологу с разрывом во времени предлагается его же собственная психологическая интерпретация конкретного почерка. Задача графолога — реконструировать по этим данным почерк, вернее дать описание характерных признаков почерка (размер и разгон почерка, степень наклона, величину и форму подстрочных и надстрочных элементов, основных элементов, их конфигурации, закорючек, черточек, выпуклостей, впуклостей, загогулин, забавных отростков и пр.), отражающих как бы эти самые свойства личности. Эта задача для графолога будет практически нерешимой. Ну, если конечно он не подсмотрит где-то образец этого самого почерка.

Правда, надо сразу предупредить Вас о том, что графолог, если он не совсем новичок в этом ремесле, под любым предлогом постарается отказать. Он понимает, что может основательно вляпаться. Я проводил такой эксперимент. Уверяю Вас, это очень забавное и, к сожалению, жалкое зрелище.

Большая часть новоявленных графологов вышла из несостоявшихся судебных почерковедов. Но судебное почерковедение, являясь отраслью криминалистической техники и действительно научным предметом, ничего общего не имеет с графологией кроме предмета исследования. Покажите мне хоть одну школу, где готовят опытных графологов (а именно так каждый из них рекомендует себя), имеющих в своем арсенале монографии, статьи в журналах по психиатрии и психологии не говоря уже о научно-практических наработках, официальной медицинской статистике, масштабных исследованиях с привлечением специалистов смежных отраслей. Если пренебречь тавтологией, то все книжки графологов почти как две капли воды похожи на книжку Д. Зуева-Инсарова «Почерк и личность». Вместе с понятием «ОПЫТНЫЙ» должна стоять характеристика — КВАЛИФИЦИРОВАННЫЙ. Да где же их взять то квалифицированных? Ведь ни одна из известных мне почерковедческих школ на территории СНГ такой квалификации не дает. Да и не надо путать графологов в тех же США с отечественными графологами новой волны. Там, за бугром это те же почерковеды. И хотя в некоторых случаях почерковедам приходится решать задачи и диагностического свойства (в случаях суицидов с предсмертной запиской и т.п.), результаты этих исследований носят сугубо предположительный характер и не отражают психологических свойств личности. В книжных магазинах Вы, уважаемый читатель, не найдете на полках с серьезной литературой по психологии личности, психодиагностике ни одной книги посвященной графологии. Она в них даже не упоминается. А ведь время гонения «буржуазных наук» давно прошло! Золотой век благородной графологии также давно миновал уступив место графологии меркантильной которую иначе как графоложью и не назовешь.

Корысть, тщеславие и элементарное невежество — вот три кита тривиальной графологии

Nota Bene

На фоне невообразимого бума мракобесия колдунов, иных целителей, астрологов, графологов, френологов и иже с ними в психологии появилось новое понятие — СПЕКУЛЯТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ — психология циников, тех, кому нет дела до личности. Прикрытая грамотно поставленной демагогией, рассчитанной на самые дорогие каждому чувства любви к близким, примитивная графология и ее адепты пока медленно, но настойчиво пробивают себе место под солнцем, называя свою деятельность исследованием, помощью людям, но реально преследующими лишь одну цель — наживу. И случается, что именно по этой причине иной графолог при руководителе фирмы тот же звездочет. Реальная кадровая власть принадлежит ему. Часто графологи, авторы книжек лукавят, создают, так сказать, себе автопиар расписывая просто потрясающие истории о заказах от служб подбора персонала или бизнесменов, пишут сами себе письма в форумах и затем успешно на них отвечают. Эти приемы избиты и успешно используются многими автопиарщиками. Хорошему, успешному бизнесмену графолог ни к чему по определению. Ну, разве что понты поколотить. Он, как правило, и так достаточно проницателен. Потому и успешен. Потому и окружают его грамотные профессионалы. А от дураков и воров еще никто не придумал эффективной защиты. К сожалению. И графология в этом не помощник. А вот навредить может. С подачи графолога легко потерять потенциально нужного работника.

В заключение этой главы хотелось бы предложить Вам, уважаемый читатель, выдержки из книжек некоторых графологов с моими краткими комментариями. Для удобства чтения я выделил цитаты полужирным текстом, а комментарии к ним курсивом.

«...Строчки идущие книзу, — наоборот, говорят нам о том, что это безынициативный, апатичный человек, пессимист, с недоверием относящийся к себе, скорее всего он сентиментален и неудачлив».
Во как! Раз! И на человека повесили ярлык неудачника по жизни и слюнтяя. Да у любого человека строчки иногда идут вниз. Каждый из нас периодически испытывает стрессы, впадает в депрессию, болеет. Наверняка многие оказывались в ситуации, когда казалось, что выхода нет, лист бумаги, в конце концов, лежал так, что как не пиши, а строчки (ведь соизмеряют то с краем листа) пойдут как бы вниз. Бред... Если бы это написал подросток, увлеченный графологией, можно было бы понять этот яростный, даже воинствующий максимализм.

«Чем длиннее отросток буквы «р», тем выше агрессивно-бойцовский потенциал. Люди малодушные и трусоватые пытаются как бы «поджать хвост» у этой явно упрямой и драчливой буквы».
Прямо зооморфизм, какой то. Вот передо мной лежит записка моего знакомого предпринимателя. У буквы «р» в слове «паркинг» этот самый р-р-рычащий, как пишет автор, отросток практически равен букве «а». Знал бы он моего знакомого, кстати, успешного, предпринимателя, не написал бы такую чушь. Хорошо, что и знакомый мой не сталкивался с этим, с позволения сказать, графологом. Заболел бы, наверное, от смеха.

«Открытые снизу гласные свидетельствуют о лицемерии человека, лживости, притворстве, неспособности на глубокие чувства».
Во-первых, такой тип почерка встречается крайне редко и чаще всего связан с переменой привычной пишущей руки. И не потому, что лживость и лицемерие редки. Как я уже упоминал в предыдущей главе — все в природе стремится к оптимизации, а такой тип почерка требует значительно больших усилий при письме. Однако людей, как показывает жизнь, подходящих под такие характеристики хватает, и почерк их не изобилует указанными признаками. Видимо автор наивно думает (позволю себе метафору), что всех чертей легко узнать по рогам и хвостам наперевес, а у всех ангелов сзади видны крылья. Но не все так просто, как хотелось бы. К сожалению конечно.
Во-вторых, он вряд ли думает. Просто, не утруждая себя, взял это у господина Д. Зуева-Инсарова.

В-третьих, как и при банальном вранье человеку приходится думать не только о том, что писать, но и о том что думать во время письма. Происходит обычная задержка письма со всеми вытекающими при этом явлениями: едва заметное снижение темпа письма, искривления в линиях, тупые окончания штрихов и т.д. и т.п.

«Всегда есть некая внутренняя логика развития человека, и ее надо через почерк каким-то образом почувствовать и осмыслить».
«...Некая логика...», «...каким-то образом почувствовать...». Эта задача более чем с двумя неизвестными. Практически неразрешимая. Ведь каждый (простите за банальность) чувствует по-своему. Этот слоган наверняка можно использовать в качестве лозунга, девиза, если хотите, во всех книжках о графологии. Что-то вроде «Пролетарии всех стран соединяйтесь!». Он как нельзя лучше отражает субъективную суть всей графологии.

«Левонаклонный почерк формируется под влиянием авторитарного, жесткого воспитания. У ребенка развивается неустойчивая психика, слабая нервная система и в итоге в характере его начинают проявляться болезненная реакция на критику, двуличие, капризность, мнительность, недоверчивость, нерешительность, неуживчивость, притворство, скрытность, упрямство. Под воздействием жестких условий воспитания эмоции постепенно вытесняются размышлениями и логикой. Во взаимодействии с противоположным полом, обладатель левонаклонного почерка руководствуется больше логикой и трезвыми рассуждениями, нежели чувствами...»
Не в бровь, а в глаз! Академики Павлов И.П. и Ушинский К.Д., как говорится, отдыхают и нервно курят в коридоре. Когда-то мне посчастливилось работать в обычной средней школе и, выполняя обязанности члена родительского комитета, я много раз имел возможность общаться с детьми воспитанными в таких вот авторитарных, жестких условиях. Что говорить, дети часто затюканные, часто нервозные, с болезненным самолюбием и прочим букетом нервно-психических расстройств. В них всегда чувствуется напряженность. Но я бы не стал утверждать, что у всех из них них слабая нервная система. Не слабая, а скорее притаившаяся, сжатая, волею обстоятельств, до невообразимого состояния как мощная пружина. И, надо заметить, что в их почерках даже намека нет на левый наклон. Хотя нет! У одного из мальчишек почерк был левонаклонным. Но лишь у одного из нескольких десятков детей. Точнее даже не левонаклонным, а скорее с беспорядочным наклоном. А вот о о вытеснении чувств логикой... У этих детей чувства более чем обострены, но они их вынуждены маскировать под внешнее безразличие которое часто ошибочно принимают за некий прагматизм. Автор явно перегнул палку.

«Изучив почерка, мы пришли к выводу о том, что имел место конфликт между тещей и зятем».

А это уже из статьи в Интернете. И как говорится, no comment...

В любой из книжек о графологии Вы обнаружите массу подобных примеров.

Стоит обратить особое внимание на технику изложения графологами материала в своих книжках. Все предлагается принять на веру. Без каких-либо объяснений. Ну а зачем собственно? Ведь умные головы уже давно все точки над i проставили. Это же, само собой разумеется! Какие еще обоснования? Апологеты графологии умудрились такую невероятно сложную и практически почти непознанную структуру как психическая организация человека уложить в тридцать три буквы алфавита и закрыть тему как неактуальную! Именно по этой причине и называю я этот вид графологии тривиальным или примитивным. Примечательным фактом является то, что представителями тривиальнай графологии с одной стороны сложнейшие двигательные процессы, происходящие при письме, донельзя упрощаются, сведением их к проявлению подсознательных, вытесненных из сознания влечений, желаний представлений, эмоционально неприятных переживаний которые по З. Фрейду являются мощным источником психической активности человека, а с другой псевдозанаучиваются, выстраиванием какой то сложнейшей, мистической теории, превращающей почерк чуть ли не в, интеллектуально автономную от человека, лингвистическую структуру. При этом очень часто используются профессиональная медико-психологическая терминология, вызывая у неискушенного обывателя ощущение некоего трепета перед непостижимой таинственностью графологии да и самой личностью графолога, посвященного в это загадочное учение, а также такие простые, но подкупающие слова — «ваш кроха», «ребеночек», «близкий человек», «здоровье семьи», «взаимопонимание», «гарантированное решение проблем» и т.п.. Эта и многие другие подобные технологии промывания мозгов давно известны и с успехом используются иными для извлечения выгоды. Название этих технологий — профессиональная демагогия.

Вы, может быть, хотите спросить меня о том, почему я не указываю адресности этих цитат? Отвечаю — мне очень хочется, чтобы Вы обязательно прочли все книжки о графологии. Это знаете ли такой хитрый, скрытый, коварный прием, направленный на то, чтобы у читателя возникло желание ознакомиться с ними. Важно, чтобы Вы сами сделали выводы, прочитав их. Мое мнение никого ни к чему не должно обязывать. Но уверен, что, читая эти книжки, Вы уже не будете просто внимать им, но станете критично относиться ко всем утверждениям, написавших их, авторов.

Делить людей на плохих и хороших признак социальной незрелости. Это очень по-детски.

Графология — как метод манипуляции.

Как-то, будучи в командировке в Казани я встретил своего давнего знакомого. Мы разговорились и он рассказал, что участвует в разработке научных астропрогнозов и что к этому подключен какой-то НИИ (уж не помню его названия). Такой прогноз, по его словам, абсолютно достоверен, так как этот НИИ использует раскрытую им тайну самого М. Нострадамуса и древние тибетские методы. Стоимость разработки такого астропрогноза вызвала у меня некоторый ступор — 80 долларов США! Но мой знакомый, заметив видимо мое удивление, сказал, что разработает его для меня всего за десятку баксов. В его папке уже лежали готовые астропрогнозы для других клиентов, о чем он не преминул похвастать. Но меня поразило другое — объем информации — два полностью заполненных листа формата А-4. Взглянув краем глаза на текст, я сразу же отказался от его услуг. Спросите почему? Нет, не угадали. Я попросту испугался.

В прикладной психологии существует понятие — техника якорения. Она с успехом применяется в НЛП (нейро-лингвистическое программирование личности) и во многих гипнотических техниках. Не стану рассказывать о ней подробно, но кратко изложу ее суть. Поставить на якорь (заякорить) значит задать определенную программу действий личности в зависимости от, задаваемых из вне или ею самой, стимулов. В данном случае стимулом и являлся, как Вы уже, наверное, догадались, тот самый астропрогноз. Произошел бы так называемый феномен самореализующегося пророчества. Ничего пророческого в астропрогнозе конечно нет — общие слова, неконкретность формулировок, расплывчатые намеки и т. п. . В общем все то, что дает пищу воображению. Но среди этой белиберды обязательно есть и указания на какие-то более или менее конкретные события, но и о них рассказано лишь в общих чертах. В общем, говоря проще, я испугался «повестись». И в астрологии и в графологии принципы влияния на личность совершенно идентичны. Так уж мы устроены. Читая астропрогноз, написанный для пятисот миллионов человек, мы почему-то склонны относиться к нему как к чему-то предназначенному только для нас. (Вам, уважаемый читатель, приходилось, наверное, создавать праздничные, безыменные SMS-рассылки для своих друзей и знакомых вроде: «Поздравляю с Новым годом...» и т.п.? Приходилось, наверное, и получать их? В большинстве случаев мы относимся к ним как к проявлениям необходимой вежливости не зацикливаясь на авторе сообщения и его содержании. Но в некоторых случаях SMS-сообщение как бы цепляет, заставляя думать об этом человеке, особенно если между автором и получателем когда-то существовала чувственная или иная связь. Кажется, вернее, так хочется думать, что эта SMS-ка ну только для Вас!). Так же и с предсказаниями с той лишь разницей, что так хочется приоткрыть завесу таинственного предстоящего, так хочется надеяться на лучшее. Но если серьезно, то хорошо, если в интерпретации графолога звучат лишь положительные, оптимистические ноты. А если нет? Как, например, в примерах о которых я уже говорил выше. Во врачебной практике существует термин ятрогения — болезнь, рожденная врачом. Неосторожно сказанное слово, иной раз даже взгляд способны родить доселе не существовавшую болезнь. Выдумки? Примеров тому неисчислимое множество. А с такой интерпретацией почерка графологами, примеры которой я привел выше, до ятрогении один шаг. Особенно если у человека хорошо развито абстрактное мышление и воображение. Ведь не от праздного любопытства люди обращаются к гадалкам, графологам, астрологам и т. п. братии. Они жаждут решить какие-то свои проблемы, проблемы своих детей и близких. Психологическое тестирование личности очень ответственный процесс, даже если используются проверенные, официальные методы, применяемые профессионалами. Неумелое ее применение способно нанести человеку довольно ощутимый вред. Что же говорить о графологии и графологах с их чернушными интерпретациями почерков? «Человек должен знать о себе правдивое представление» — скажет иной графолог. Да так ли уж правдива их правда? Правда здесь — это лишь некомпетентное мнение графолога. Истина же где то рядом...

Предлагая свои оплачиваемые услуги, графолог обязан осознавать, что использует в качестве инструментария метод не прошедший официальной апробации в рамках современных научных знаний (этические стандарты психолога) и не отвечающий требованиям валидности и надежности, а значит может и обязан понимать, что способен навредить. Графолог, пользуясь тем, что клиент, с которым он работает, не владеет и не обязан владеть необходимыми познаниями в психологии личности и, в частности, о современных диагностических методах, требуя оплаты своей деятельности, вводит его в заблуждение, совершая тем самым по отношению к нему мошеннические действия, а, попросту говоря, жульничает.

Но, к сожалению, как поется в известной песенке из водевиля «...устроены так люди... желают знать, что будет». А по этому на вопрос: — В чем же состоит постоянное и непобедимое преимущество мошенника?

Ответ, скорее всего очень прост!

Мошенник, имея дело с честным человеком, смотрит на него как на мошенника. Честный же человек напротив, видит в мошеннике такого же честного человека, как и он сам. Я не пытаюсь убедить Вас в том, что нужно следовать правилу НИ КОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ. Так и в параною легко соскользнуть, а там и до палаты № 6 рукой подать. Но проявлять известную осторожность особенно в таких случаях, просто необходимо. Ну, хотя бы из уважения и любви к самому себе.

Мы живем в эпоху величайших открытий и хотелось бы выразить надежду, в том что настоящие научные исследования в этом направлении будут продолжаться и дальше. А шарлатаны вроде тех, кто нынче занимается графоложью были во все века.

В любом случае, дорогой читатель, решать Вам как относиться к графологии. Лично я отношусь к ней как к развлечению. Но поверьте мне, лучшего способа для манипуляции личностью Вам не найти.

Список литературы, использованной при подготовке материала статьи

1. Д.Я. Китайгородский. Практическая психодиагностика. Методика и тесты.Учебное пособие, Самара, 2001.
2. Ю.И. Александров. Психофизиология. Учебник для вузов, 3-е изд., СПб.: Питер, 2007.
3. О.Б. Иншакова. Письмо и чтение: трудности обучения и коррекция. Уч. пособие/ М., Московский психолого-социальный институт, Воронеж, 2001
4. И.К. Колповская. Особенности письма у детей при общем недорозвитии речи./ Автореф. дисс. канд. пед. наук.— М., 1970
5. Ю.Я. Ржехолько. Работа логопеда с учащимися, страдающими дисграфией. // Нач. школа. 1974 — №4, 23-25
6. В.В. Томилин. Физиология, патология и судебномедицинская экспертиза письма. М., ГИМЛ/ 1963
7. Л.С. Цветкова. Нейропсихология счета письма и чтения: нарушение и восстановление.М., Московский психолого-социальный институт, Воронеж, 2000
8. Л.Г. Первов. Нервность. Л., Медицина, 1976
9. Л.Д. Столяренко, С.И. Самыгин. 100 экзаменационных ответов по психологии. Ростов, 1999
10. А.И. Колотунова. Исследование измененных почерков (письмо левой рукой). МВД СССР ВНИИ. М., 1975
11. В.В. Кондрашов. Внушение и гипноз. Практич. руководстводство, 3-е изд., Ростов, 2004
12. А.Л. Венгер. Психологические рисуночные тесты. М., 2005
13. Гарри Адлер. НЛП — графика. СПб, 2003
14. Д.И. Попялковский. Аномальные точки в письме душевнобольных и здоровых. Журнал «Невропатология и психиатрия» им. Корсакова, 1914
15. В. Прейер. К психологии письма. 1895
16. Р. Вайсберг. К вопросу о моделировании кризисных ситуаций в обществе. Л., 1989
17. Р. А. Пехвалев. Почерк — мифы и реальность. Томск, 1976
18. М.П. Кошманов, П.М. Кошманов, А.А. Шнайдер. Признаки почерка. Уч. пособие, Саратов, СВШ МВД РФ,1997
19. Н.Д. Тарасенко, Г.И. Лушанова. Что вы знаете о своей наследственности? 2-е изд., Новосибирск, АН СССР, 1991
20. В.Л. Линевич. Психофизиологические предикторы дискоординации почерка при стрессе./Автореф. дисс. канд. психол. наук.— М.,1998
21. В.Л. Леви. Искусство быть собой. Изд. «Знание», М., 1973
22. В. Санторо. Техника умопомрачения. Как отомстить негодяю.

Об этических стандартах психолога (выдержки)

Общие принципы

Пункт 6. Психология как профессия управляется принципами, общими для всех профессиональных этик: уважение к личности, защита человеческих прав, чувство ответственности, честность и искренность по отношению к клиенту, осмотрительность в применении инструментов и процедур, профессиональная компетентность, твердость в достижении цели вмешательства и его научной основы.

Пункт II. Психологи не должны использовать власть или превосходство по отношению к клиенту, которые дает их профессия, для извлечения прибыли или получения преимуществ как для себя, так и для третьих лиц.

Пункт 12. В особенности в письменных документах психологи должны быть чрезвычайно осторожны, сдержанны и критичны по отношению к своим концепциям и заключениям, учитывая возможность их восприятия как уничижительные и дискриминирующие, например, нормальный — анормальный, адаптированный — неадаптированный, интеллигентный — умственно отсталый.

Пункт 13. Психологи не должны применять манипулятивные процедуры с целью добиться обращения к ним определенных клиентов, а также действовать таким образом, чтобы оказаться монополистами в своей области, Психологи, работающие в общественных организациях, не должны использовать это преимущество для увеличения собственной частной практики.

Пункт 14. Психолог не должен допускать использования своего имени или подписи лицами, не имеющими должной квалификации и подготовки, для незаконного применения психологических методов. Психологи должны сообщать обо всех случаях посягательства на чужие права, которые стали им известны. Бесполезные и основанные на обмане действия не должны прикрываться квалификацией психолога.

О профессиональной компетенции и отношениях с другими профессионалами

Пункт 17. Профессиональный статус психолога базируется на его способностях и квалификации, необходимых для выполнения его обязанностей. Психолог должен быть профессионально подготовленным и иметь специализацию в применении методов, инструментария и процедур, применяемых в данной области. Частью его работы является постоянное поддержание на современном уровне своих профессиональных знаний и умений.

Пункт 18. Психолог не должен применять методы и процедуры, не прошедшие достаточной апробации в рамках современных научных знаний, без предубеждения по отношению к существующему разнообразию теорий и школ. В случае испытания психологических методик, еще не получивших научной оценки, клиенты должны быть полностью уведомлены об этом заранее.

О вмешательстве

Пункт 24. Психологи должны отказаться от вмешательства, если они уверены, что их помощь будет использована во вред или против законных интересов индивидов, групп, организаций или общин.

Пункт 25. Осуществляя вмешательство по отношению к индивидам, группам, организациям или общинам, психолог должен предоставить им необходимую информацию об основных решаемых проблемах, поставленных целях и используемых методах. В случае несовершеннолетних или юридически недееспособных лиц, родители или опекуны должны быть проинформированы. В любом случае следует избегать манипулирования индивидами и стремиться к развитию и автономности конкретного случая.

Пункт 26. Психолог должен стремиться к завершению вмешательства и не продлевать его методами сокрытия информации или обмана, как в случае достижения поставленной цели, так и в случае невозможности ее достижения после применения доступных методов и средств на протяжении достаточного времени. В последнем случае индивид, группа, организация или община должны быть информированы о том, какие другие психологи или представители иных областей знания могут продолжить вмешательство.

Пункт 29. Психолог не должен позволять вовлечь себя профессионально в неясную ситуацию, где его роль или функции окажутся неуместны или двусмысленны.

Пункт 32. Психологи должны соблюдать особую осторожность в том, чтобы не вызвать необоснованных ожиданий, осуществить которые они впоследствии окажутся профессионально не способны.

О исследовательских работах и образовании

Пункт 34. При выполнении исследований психологи должны категорически отказываться от действий, могущих привести к постоянному, невосполнимому или не необходимому ущербу для испытуемых. Участники любой исследовательской программы должны выразить свое недвусмысленное согласие на проведение экспериментов; в случае несовершеннолетних или юридически недееспособных лиц такое согласие должно быть получено от родителей или опекунов.

Пункт 36. Если условия эксперимента требуют дезинформации или обмана испытуемого, психолог должен убедиться в том, что это не приведет к сколько-нибудь длительному ущербу для участников опыта, и в любом случае экспериментальный характер и необходимость обмана должны быть раскрыты при окончании экспериментальной программы.

Пункт 37. Психологические исследования в нормальной ситуации, как экспериментальные, так и обсервационные, должны всегда выполняться с уважением по отношению к достоинству индивида, его верованиям, интимным ситуациям, скромности и целомудрию при исследовании сексуального поведения, а также при обследовании престарелых, больных, заключенных, т. е. лиц, имеющих не только определенные социальные ограничения, но и переживающих серьезную человеческую драму.

МАДРИД, ИСПАНИЯ, 1987 (Вопросы психологии. М., 1990, ѕ 5, С. 158-161.)

Термины и определения

Детерминизм — (от лат . determino — определяю), философское учение закономерной взаимосвязи и причинной обусловленности всех явлений; противостоит индетерминизму, отрицающему всеобщий характер причинности. ;

Экстериоризация — (от лат . exterior — внешний), переход изнутри вовне. Психологическое понятие, означающее переход действий из внутренней и свернутой формы в форму развернутого действия. Противоположность — интериоризация.

Надежность теста — один из важнейших психометрических критериев качества теста, указывающий на степень устойчивости теста к искажающему воздействию случайных шумовых факторов (англоязычный термин — reliability). Н. т. связана с определением точности. Если же испытуемые дважды тестируются по одному и тому же тесту (или варианту) через некоторый промежуток времени, то коррелирование получаемых при этом результатов дает представление о Н. т. в смысле устойчивости данных по отношению к фактору времени. Устойчивость результатов теста или ретестовая надежность (англ — test-retest reliability) — возможность получения одинаковых результатов у испытуемых в различных случаях. Устойчивость определяется с помощью повторного тестирования (ретеста)

Валидность теста — действительная способность теста измерять ту психологическую характеристику, для диагностики которой он заявлен. Количественно валидность теста может выражаться через корреляции результатов, полученных с его помощью, с другими показателями, например, с успешностью выполнения соответствующей деятельности

Выделяют несколько типов валидности:

1. Содержательную;
2. По критерию, или эмпирическую;
3. Понятийную, или конструктивную.

Корреляция это степень, с которой какая либо одна характеристика воздействует на другую, причем эти характеристики являются взаимосвязанными и образуют пару. Такие парные характеристики могут быть представлены на графике в виде ряда точек. Если все точки на полученной рассеянной диаграмме (scatter diagram) укладываются на прямую линию (не являющуюся ни горизонтальной, ни вертикальной), то коэффициент корреляции (correlation coefficient) может меняться от +1 (если увеличение одной переменной сопровождается соответствующим увеличением другой) до -1 (если увеличение одной переменной сопровождается постоянным уменьшением другой); коэффициент корреляции, равный 0, свидетельствует о том, что между рассматриваемыми двумя характеристиками не существует никакой зависимости и они укладываются на одной прямой линии.

Дефиниция (лат. definitio — определение) — логическая операция:

1) раскрывающая содержание (смысл) имени посредством описания существенных и отличительных признаков предметов или явлений, обозначаемых данным именем (денотата имени);

2) эксплицирующая значение термина. В процессе дефинирования термину должен быть непосредственно прописан в качестве его значения либо экстенсионал (объект), либо интенсионал (признак). Если термин явно не соотнесен ни с объектами, ни с признаками, он остается символом, не имеющим семантического значения. Определить термин, значит установить границы его применения.

Строгая его дефиниция состоит из двух частей: дефиниендума (dfd) — определяемого имени, и дефиниенса (dfn) — определяющего выражения, раскрывающего смысл определяемого имени либо устанавливающего значение термина. Дефиниендум и дефиниенс должны находиться в отношении тождества, т.е. иметь один и тот же денотат, и быть взаимозаменяемыми.

Дефиниции делят по разным основаниям:

1) по выполняемой функции — на реальные (определение предметов, явлений) и номинальные (введение новых языковых форм — терминов);

2) по способу раскрытия содержания — на явные (указываются признаки, присущие предмету или явлению) и неявные (выявляются отношения, в которых находится определяемый предмет, явление с другими предметами, явлениями). Явные дефиниции могут быть представлены в виде равенства, в котором определяемая часть эквивалентна по объему определяющей части.

Различают следующие виды явных дефиниций:

1) атрибутивно-реляционные, в которых указывается ближайшее родовое отличие и видовой признак, присущий только данному виду (например, «квадрат — ромб с прямыми углами»);

2) генетические, в которых указывается происхождение или способ конструирования объекта, обозначаемого определяемым именем (например, «сфера — пространственная поверхность, которую описывает полуокружность при вращении ее вокруг диаметра»);

3) операциональные, в которых, в качестве видовой характеристики объектов выступает указание на некоторую операцию, посредством которой эти объекты могут быть обнаружены и обозначено их отличие от других предметов (например, «кислота — вещество, окрашивающее лакмус в красный цвет»).

Неявные дефиниции не имеют четко выраженной структуры, вследствие чего отсутствует способ элиминации дефиниендума из того или иного контекста (например, матричное определение логических операций в исчислении высказываний и др.).

К числу неявных дефиниций относятся:

1) аксиоматические (например, в математической логике — определение формулы в исчислении высказываний); 2) контекстуальные (например, возможность выяснить содержание понятия, не прибегая к толковому словарю, а через предлагаемый контекст);

3) рекурсивные (например, определение математического ряда чисел Фибоначчи посредством рекурсивной (возвратной) функции, в котором каждое последующее число равно сумме двух предыдущих чисел: 1, 1, 2, 3, 5, 8 и т.д.);

4) индуктивные (например, в математике определение понятия «натуральное число»). [С. В. Воробьева «Философский словарь»]

Толковый словарь русского языка Д.Н.Ушакова:

ДЕФИНИЦИЯ (дэ), дефиниции, ж. (латин. definitio) (книжн. ). Определение, истолкование понятия.

Новый словарь русского языка под редакцией Т.Ф.Ефремовой:

Дефиниция ж. Краткое и точное определение, толкование какого-л. понятия.

 Толковый словарь живого великорусского языка В.И.Даля:

ДЕФИНИЦИЯ франц. объяснение, толкование, истолкование, определение слова, понятия или предмета.

© Е. Востриков, 2010 г.