Кузьмина Е.А. Работа с сепарационными проблемами в рамках системного семейного подхода

В системной семейной терапии семья рассматривается как открытая самоорганизующаяся система, которая, несмотря на свое стремление к стабильности, постоянно находится в развитии. Постоянное изменение семейной системы и переход с одной стадии развития на другую обусловлены неизбежными объективными обстоятельствами. Время является одним из таких обстоятельств. Со временем меняется возраст членов семьи, меняются их физиологические и психологические потребности, меняется их взаимодействие как внутри семьи, так и с внешним миром. Однако, переход семейной системы на следующую стадию развития осуществляется не сразу, а постепенно. В эти переходные, кризисные периоды семье приходится решать задачи структурной реорганизации семьи, пересмотра правил семейного функционирования, вырабатывать новый образ самих себя.

Особенно тяжело семьей переживаются структурные изменения (смерть, рождение, уход какого-то члена семьи или, наоборот, принятие кого-то в семью). Именно с такими изменениями связан период сепарации выросших детей от родителей.

Когда мы говорим о сепарации у нас в стране, то нередко ситуация осложняется тем, что два поколения, а нередко и три продолжают жить в одной квартире. Родители имеют возможность активно вмешиваться в жизнь детей, навязывать свои ценности, тем самым лишая взрослеющих детей возможности обрести опыт самостоятельной жизни и выработать чувство личной ответственности за свою судьбу.

Когда эмоциональная интенсивность в системе очень велика, а тяга к слиянию сильна, попытка члена семьи отделиться, приводит к конфликту и разрыву отношений. Однако разрыв отношений посредством эмоциональной или физической дистанции не заканчивает эмоционального процесса, а наоборот усиливает его.

Сепарационная стадия жизненного цикла семьи - самая трудная для всех членов семьи. Психотерапевт может помочь семье решить основные задачи семьи на этой стадии, а именно: перестроить свои внешние и внутренние границы, пересмотреть отношения со всеми членами семьи, научиться жить в измененном составе.

Ниже я привожу пример работы с сепарационными процессами в ходе длительной терапии. В описанном случае видно, как отсутствие сепарации влияет на эмоциональное состояние человека, искажает его восприятие и поведение, затрудняет доступ к ресурсам. Чрезвычайный накал негативных и агрессивных эмоций клиентки по отношению к родственникам сделал невозможным работу со всей семейной системой. Психотерапия проводилась с одним членом системы, но в фокусе работы были и отношения в семье в целом. Работа проводилась, главным образом, опираясь на стратегический подход, однако на определенных этапах он сочетался с другими техниками, используемыми в системной семейной терапии.

За помощью обратилась Юля - молодая женщина 29 лет. У Юли среднее медицинское и высшее педагогическое образование, она работает в двух организациях. Юля разведена с мужем, у нее есть дочь 9 лет. В трехкомнатной квартире, где они с дочкой занимают одну комнату, также в отдельных комнатах проживают мать и брат с подругой. В семье постоянно происходят скандалы, часто с драками.

Про свою семью Юля рассказала следующее. Мать с отцом развелись, когда Юле было 10 лет, а ее брату - 7 лет. Отношения между родителями были конфликтными. Отец, выпивал и изменял жене. Родители часто скандалили и дрались в присутствии детей. Еще больше отношения испортились, когда мать взяла к себе жить собственную мать, страдавшую болезнью Паркинсона, за которой требовался уход. Во время одной из драк отец так толкнул мать, что та повредила себе позвоночник. Мать пригрозила подать на отца в суд, и тот ушел, оставив квартиру жене с детьми.

После развода отец, по словам Юли, мало помогал семье деньгами. Мать работала продавцом и подрабатывала уборщицей. Поскольку она много времени была занята на работе, ухаживать за больной бабкой приходилось Юле с братом.

В школе Юля чувствовала себя некомфортно. Она была очень крупным ребенком; дети ее не принимали. В школу ходить не любила, но с удовольствием посещала различные кружки по рукоделию, где ее хвалили. Чтобы самоутвердиться, Юля поступила в секцию карате, где добилась определенных спортивных успехов. После школы Юля пошла в медицинское училище. Позже, совмещая работу с учебой, Юля закончила педагогический институт.

Мать всегда была дружна со своими родственниками - братьями и сестрой. Все родственники часто собирались вместе, отмечали праздники. Вместе они строили общую семейную дачу.

По воспоминаниям Юли, ей нравилось встречаться с родственниками, играть с двоюродными братьями и сестрами. Но при этом ее все время заставляли делать то, что она делать не хотела - таскать ведра с песком, кирпичи, трудиться на огороде, ходить в церковь, молиться стоя на коленях. Особенно близкие отношения были у матери с ее младшим братом, дядей Петей, который часто вмешивался в процесс воспитания Юли, и пинками и подзатыльниками добивался от нее послушания.

Отношения Юли с братом всегда были амбивалентными. С ранних лет Юля была приучена присматривать за ним, опекать его, защищать. Эти ее обязанности и его постоянное присутствие рядом раздражали ее. С одной стороны, она чувствовала себя ответственной за него, с другой - могла поколотить его так, что сломать ему руку.

С мужем Юля познакомилась на вечеринке в одной компании. Они сошлись и стали жить вместе. Юля говорит, что она настолько устала от совместного проживания с больной бабкой, что была рада остаться жить в семье мужа, где ее хорошо приняли. Когда Юля забеременела, родственники с ее и его стороны решили, что надо сыграть свадьбу. Но жизнь молодых не была спокойной. Муж много пил и погуливал, они ругались, дело доходило до драк. Юля решила уйти от него и вернулась домой к матери. Бабка к тому времени умерла. Мать Юлю приняла и поддержала. У Юли родилась дочка. Мать помогала ей растить дочь. Она сидела с девочкой, пока Юля работала на трех работах. Юля чувствовала себя обязанной матери. Она тратила деньги на хозяйство, покупала одежду маме, выплатила мамин долг, при этом во многом себе отказывала.

Четыре года назад произошел инцидент, который значительно повлиял на отношения Юли с родственниками. Дядя Петя избил Юлю на даче, в результате чего она получила сотрясение мозга. Юля со слезами вспоминала, что когда она пожаловалась матери, та не то, что не заступилась, но еще и обвинила Юлю в случившемся. Никто из родственников так же не встал на ее защиту. Даже брат сказал, что она сама довела дядю. С тех пор, Юля перестала общаться с родственниками. Отношения с матерью стали постепенно портиться. Юля не могла простить матери того, что та ее не защитила, не встала на ее сторону и запретила подавать иск на дядю в суд.

Отношения с матерью особенно обострились за полгода до обращения за психотерапевтической помощью. Мать стала упрекать Юлю в том, что та мало работает. В ответ Юля решила финансово полностью отделиться от матери и брата. Начали спорить из-за денег, выяснять, кто кому больше должен. Брат встал на сторону матери. Ругань переходила в драки. В ход шла домашняя утварь. Дело дошло до того, что однажды мать, чтобы усмирить дочь, вызвала милицию. Через несколько дней после этого инцидента, Юля пришла на первую консультацию.

Юлю переполняет гнев и обида на мать и брата, она считает себя жертвой несправедливых обвинений. Ситуация казалась ей безысходной. Юля считала, что ее жизнь не сложилась: "Нет мужа, нет своего жилья, нет денег, нет своего холодильника, телевизора, всю жизнь пахала на всех, и теперь оказалось, что у меня ничего нет". Ей казалось, что все проблемы сами собой разрешились бы, если бы она могла переехать от матери на отдельную жилплощадь. Однако, юридически ситуация с жилплощадью такова, что без согласия матери Юля не может этого сделать. У Юли большой список обид и обвинений, которые она адресует не только матери и брату, но и другим родственникам, в том числе, бывшему мужу.

Все воспоминания Юли о детстве также наполнены обидой на мать и жалостью к себе. Юля обвиняет мать за то, что та родила брата, который всегда путался у Юли под ногами, за то, что 15 лет пришлось терпеть присутствие больной бабки, за то, что в школе Юля не чувствовала от матери поддержки и защиты.

На основании услышанного я пришла к заключению, что в своем развитии Юля не прошла важную стадию жизненного цикла - сепарацию от матери. Ее борьба за независимость напоминала бунт подростка. Отсутствие сепарации влияет на восприятие Юлей других людей и жизненных ситуаций, заставляет ее жить все время с оглядкой на прошлое, тащить за собой груз обид, мешает осознать себя взрослым, ответственным за свою жизнь человеком, мешает выстраивать партнерские отношения с людьми.

Про саму семейную систему можно сказать следующее. Для данной семейной системы характерны высокий уровень сплоченности, слишком слабые внутренние границы, очень высокая эмоциональная зависимость и высокий уровень ригидности. Попытка Юли отделиться от матери и брата наталкивается на сопротивление семейной системы, не готовой к подобным изменениям. В своем взаимодействии с родственниками Юля повторяет те паттерны функционирования, которые имели место в отношениях матери и отца - конфликт, с применением насилия, эмоциональный разрыв. Имеет место также наследие семейной программы, которое она сама выражает: "Я повторяю судьбу матери, только в более сжатые сроки". Выбор мужа, такого же, как отец, пьющего и гулящего, развод, возвращение к матери. Свой конфликт с матерью она решает привычным способом, усвоенным с детства: скандалы и драки. Подобный тип поведения, характеризуется очень сильной эмоциональной вовлеченностью, что не только не способствует сепарации, но и усиливает эмоциональную зависимость всех членов системы.

На начальном этапе терапии имели место затруднения с определением цели нашей с Юлей совместной работы. На мой вопрос о том, что она ждет от терапии, Юля ответила: "Хочется научиться быть более рациональной, меньше включаться эмоционально, позволить себе иметь больше, чем имею". Мое предположение о том, что этот запрос связан с желанием изменить взаимодействие с родственниками, Юля опровергает и говорит, что работать над отношениями с родственниками она не желает, она "объявила им войну", хочет "пройти этот путь до конца" и не собирается "вмешивать в это терапию". Под рациональностью она понимает то, что должна больше думать о себе, не кидаться на помощь первому встречному. "Вот я шла вся из себя хорошо одетая. Вижу мужик упал, никто не подходит, а я то медик и понимаю, что у него припадок эпилептический, поэтому бросилась к нему. Конечно, вся перепачкалась. Зачем мне все это?" Необходимо было найти такую формулировку цели психотерапии, которая бы была принята клиенткой, но в то же время была бы направлена на изменение взаимодействия в семье. Юлино желание быть более рациональной, меньше включаться эмоционально в контексте ее истории - это запрос на установление границ, прежде всего ее внутренних и на поддержание границ в отношениях с другими людьми. Если удастся достичь позитивных сдвигов в этом направлении, то изменятся и отношения с матерью, и братом. После того, как на некоторых примерах из ее жизни, я показала, как эта тема связана с ее запросом, Юля легко подхватила разговор про границы. Она заметила, что, действительно, ее границы часто и сильно нарушаются и для нее очень важно научиться устанавливать эти границы.

Несколько сессий были направлены на обсуждение этой темы. Каждый раз Юля приходила на сессию с очередной историей про скандал дома и предваряла свой рассказ словами: "Они нарушают мои границы". Юля не признавала никаких компромиссов и стояла на позиции защиты своих границ любыми средствами. Во всех этих ситуациях она видела себя жертвой и не могла посмотреть иначе на взаимодействие с матерью и братом. Тогда мы исследовали взаимодействие Юли со знакомыми вне дома, когда она не ощущала себя жертвой. Юля согласилась с тем, что она часто бросается помогать, когда ее не просят, совершенно не думая о том, а нужна ли ее помощь. Она так же отметила, что никогда не задумывалась о том, как чувствуют себя люди, чьи границы нарушала она сама. Пока мы говорили про ее поведение в социуме, на работе или с подругам, Юля могла рассуждать, и мы понемногу продвигались, но как только я пыталась перевести ее ценные наблюдения на ситуацию дома, Юлю охватывал гнев. Опять на мать и брата лился поток ненависти и угрозы.

Пожелания смерти матери, которые Юля высказывала на каждой сессии, не были только словесным выражением агрессии. Она действительно дралась с матерью дома. Меня беспокоила легкость, с которой Юля оказывалась охваченной гневом, вызывала сомнение ее способность владеть собой, хотя она уверяла меня в том, что контролирует себя и не собирается из-за матери "садиться за решетку". Свою агрессию по отношению к матери Юля считала оправданной, находила множество аргументов в пользу такой позиции и не желала от нее отказываться. Кроме того, гнев мешал в работе, не давая обсуждать отношения в семье.

Работу с негативными эмоциями, а именно, с гневом можно выделить в отдельный и важный этап психотерапии. Для работы с гневом использовались техники шкалирования, вербализации чувств, отслеживания эмоций в течение дня. Сначала Юля с трудом различала степень своего гнева. Когда я предложила оценить по 10-ти бальной шкале ее гнев в разных ситуациях, она сказала: "У меня всегда на тысячу". Постепенно выяснилось, что "гневливость" Юли по отношению к дочери отличается от "гневливости" по отношению к подругам, коллегам и т.д. Мы подобрали названия этим чувствам: злость, раздражение, ярость, досада… Юля в конце сессии получала от меня задание на дом: отслеживать возникающие чувства в разных ситуациях и оценивать их в баллах. Кроме того, очень важно было найти "исключения из правил", т о есть такие ситуации, когда Юля справлялась со своим гневом. Такие случаи, как выяснилось, действительно были, и мы обсуждали, что именно помогло изменить привычный способ реагирования.

Несмотря на то, что Юля стала лучше отслеживать свои чувства и поведенческие реакции, ее отношения с матерью и братом в целом почти не менялись. Юлю приводило в отчаяние то, что она без согласия матери не может приватизировать и поменять на другое жилье свою комнату. Ей казалось, что если бы она смогла уехать от матери вся ее жизнь чудесным образом изменилась бы. Чтобы уйти от этой озабоченности проблемой, которая никак не хочет решаться, помочь клиентке увидеть проблему с другой стороны, был использован прием задавания чудо-вопроса. В ходе обсуждения Юля пришла к выводу, что даже если она переедет от матери, обида на мать переедет вместе с ней.

Поскольку Юля часто проводила параллель между своей жизнью и жизнью матери, я предложила ей работать исследовать генограмму ее семьи. Но Юля отказалась, сказав, что говорить о своей семье ей неинтересно.

Обида Юли на мать и родственников и на всю свою жизнь была настолько сильна, что имела чрезвычайное влияние на ее восприятие, как прошлого, так и настоящего и поглощала львиную долю ее сил и времени. Чтобы изменить тотально негативный взгляд Юли на прошлое, мы выявляли вместе с клиенткой периоды в ее жизни, когда она чувствовала себя уверенно, когда окружающие выражали ей свое уважение, когда ей было хорошо и спокойно. Такие периоды, конечно, существовали в ее жизни. Особенно Юле приятно было вспоминать учебу в медицинском училище. Там у нее были подруги, к ней с уважением относились и одноклассники и педагоги. Училище она закончила с отличием.

В истории знакомства с мужем тоже были приятные моменты. Вспоминая их, Юля описывала мужа, его личные качества. Я совершенно невзначай заметила, что он "такой же как она". Эффект от этого замечания, которому я не придала особого значения, был поразительный. Пауза. Удивление. Потом лицо Юли расплылось в трогательной улыбке. "Да, вы знаете, я никогда об этом не думала, а ведь мы действительно похожи" - сказала Она. Интонация голоса изменилась, появилась тихая печаль. О муже она уже говорила не как о негодяе, а как о нормальном человеке со своими плюсами и минусами. Интересно, что после этой беседы Юля больше ни разу не говорила о муже с той злостью, которая звучала на первых сессиях. Скорее в ее голосе стало звучать сожаление о том, что он спился. Негодование в адрес свекрови сменилось на сочувствие. Юля так же призналась, что время от времени свекор помогает ей деньгами. Юля как будто бы открылась совсем с другой стороны - спокойная, сочувствующая, принимающая.

После разговора о том, как мать помогала ей растить дочь, я ожидала, что произойдут изменения в отношении к матери и брату, но напрасно. Юля по-прежнему оставалась на "тропе войны" и предъявляла свои обиды. Важно было, что бы Юля поняла деструктивность позиции "воина-мстителя". Мы много говорили о том, что на войне все воюющие стороны всегда несут потери, что ссоры и драки отнимают много физических и эмоциональных сил не только у Юлиных противников, но прежде всего у нее самой. Обсуждали, на что эта энергию можно было бы потратить, если бы не скандалы. Постепенно Юля стала соглашаться с тем, что в этом единоборстве она не выигрывает, а только теряет силы.

В какой - то момент, она выразила желание вернуться к работе с генограммой семьи. Исследование семейной генограммы показало Юле, какие поведенческие паттерны повторяются в семье, насколько сильны были процессы эмоционального слияния в ее семье раньше, и насколько они объединены в одном эмоциональном поле сейчас, когда ей кажется что она отделилась от брата и матери. Юле очень не понравилась моя гипотеза о том, что, позволяя втягивать себя в очередной скандал, она тем самым обслуживает их потребность в интенсивном эмоциональном общении с ней. Обслуживать их интересы - явно не входило в ее планы. Юля согласилась с тем, что надо что-то менять в своем поведении.

Пока мы вели все эти беседы, Юля методично отделялась от матери и брата в бытовом смысле. Она покупала себе стол на кухню, полки, холодильник, стиральную машину и каждый раз с гордостью докладывала мне об этих своих шагах к "независимости". Покупка каждой новой вещи нередко сопровождалась очередным конфликтом и порой мне казалось, что наши беседы бесполезны.

Но однажды Юля пришла и рассказала, про очередной скандал, который грозил перейти в серьезную драку, но Юля повела себя не так, как обычно. Она вызвала милиционеров, спокойно и деловито обсуждала с ними ситуацию, не обращая внимания на оскорбления со стороны родственников. Она как бы наблюдала себя со стороны и была очень довольна тем, что выглядит достойно в глазах посторонних людей. Мы обсуждали этот новый опыт разрешения ситуации. В другой раз Юля пришла и заявила, что поняла бесперспективность попыток поделить квартиру и поэтому намерена проработать вопрос получения кредита на покупку собственного жилья, что ее радует, что реализация этих планов не зависит от матери. Я поддержала Юлю в том, что она по-новому взглянула на свою проблему и старается решить ее без вовлечения матери и брата. С этого момента признаки позитивных изменений стали появляться регулярно. Юля продемонстрировала способность договориться с матерью и братом, когда надо было пригласить сантехника для ремонта труб. Этот эпизод сотрудничества очень отличался от прежних стереотипов взаимодействия. Еще один случай. Подруга брата Света грубо обвинила Юлю в пропаже своих перчаток. Юлю удивило, что брат не присоединился к этим обвинениям, а предположил, что Света сама потеряла свои перчатки. Юля же в свою очередь " вышла из своей комнаты, посмотрела на ее драные вещи, ничего не сделала, ничего не сказала и вернулась в свою комнату". Скандала не случилось, не было даже перебранки. Очень важно, что Юля в этом эпизоде не только проявила эмоциональную независимость, но отметила это новое для нее состояние. В другой раз Юля пришла и рассказала, что было "прощенное" воскресенье, и мать попросила у Юли прощение. Юля промолчала, но язвить не стала, "а раньше не упустила бы случай доставить себе удовольствие". В следующий раз Юля описала еще один эпизод. Мать пекла на кухне блины, предварительно завесив, полки газетами, но "брызги масла все равно летели во все стороны". "Раньше бы меня это взбесило, сейчас я смотрела спокойно, не было трагизма. Посмотрела и пошла заниматься своими делами" - сказала по этому поводу Юля. Эти эпизоды свидетельствовали о том, что понемногу взаимодействие между членами семейной системы менялось. Юля менее эмоционально реагировала на бытовые неприятности, которые конечно время от времени случались. Приходя на терапию, она все меньше рассказывала о том, что происходит у нее дома, а больше делилась своими планами и успехами в социальной жизни. Юля снялась в нескольких телевизионных передачах, вместе с дочкой стала ходить заниматься восточными танцами и записалась в стрелковый клуб. Летом Юля затеяла ремонт, она сумела привлечь к сотрудничеству брата и мать. Наметилась положительная динамика. Но стабильности пока еще нет. Периодически Юля рассказывает о конфликтах, которые происходят в семье. Она расстраивается из-за того, что считает, что много энергии и сил затрачено ею на изменение себя, на сдерживание своих эмоций, на изменение своего поведения, но она не видит изменений в тех, с кем живет в одной квартире. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что часть конфликтных ситуаций провоцируются Юлей. В ряде других случаев Юля просто не хочет признавать, что брат и мать тоже понемногу меняют свое поведение.

Наша работа с Юлей не закончена, она продолжается. Юля замечает позитивные изменения в себе и меняющиеся поведенческие паттерны это подтверждают. Однако эмоциональная зависимость Юли от семьи еще очень сильна. Юля это чувствует и считает, что психотерапия ей нужна, что бы сохранить позитивные изменения, не скатиться назад, чтобы наметившаяся положительная динамика продолжилась.