(Несколько притч, историй и правил)
* * * * * * *
Можно долго говорить о воде, но уста от этого не увлажнятся. Можно полностью объяснить природу огня, но тело при этом не согреется.
Не прикасаясь к подлинной воде и подлинному огню, человек не познает этих вещей. Даже объяснение, основанное на знании книг, не углубит его понимания. Пищу также можно детально описать, но это не утолит голода.
Едва ли можно достичь подлинного понимания, опираясь на объяснения других [1, стр.44].
* * * * * * *
Хотя имущество может глубоко порадовать душу, наше самое большое богатство - жизнь. Поэтому, когда приближается последний миг, человек готов отказаться от всего, что у него есть, лишь бы сохранить себе жизнь [1, стр.79].
* * * * * * *
Так, я не могу видеть гору Фудзи, если её заслоняет толстое дерево со многими ветвями и листьями. Но как огромную гору Фудзи может заслонить одно-единственное дерево? Я не могу видеть гору Фудзи в силу узости моего видения, а также потому, что дерево стоит в поле зрения. Мы продолжаем думать, что дерево заслонило гору Фудзи, хотя на самом деле виной тому узость нашего зрения.
Не понимая сути вещей, люди подчас делают умные лица и критикуют понимающих. И хотя может показаться, что они надсмехаются над другими, в действительности они надсмехаются над собой. Об этом знают, по крайней, мере, те, кто подлинно понимает [1, стр.101-102].
* * * * * * *
“Даже одно зёрнышко ячменя может дать побеги, но если рядом не окажется воды и земли, то хотя оно и обладаем всем, что нужно для того, чтобы стать зрелым растением, оно никогда им не станет”.
Когда сознание человека и объективный мир объединяются, рождаются мысли, которые, в свою очередь, рождают другие мысли. Из этих мыслей возникает и развивается физическая форма. Тело не является чем-то чуждым для нас, свалившимся с небес [1, стр.108-109].
* * * * * * *
Не бойтесь ничего. Того, кто боится, преследуют неудачи. Страх иногда допустим в обыденной жизни. Но в ответственный момент гоните страх прочь. Усомнившись хотя бы на мгновение, вы потерпите поражение [1, стр.145].
* * * * * * *
Но если вы не посадите дерево каштана, даже небеса не смогут вырастить его. Хурма тоже не вырастет, если вы не посадите её. То же можно сказать о сливе, персике и других деревьях. Они не вырастут, если их не посадить. Подобное можно сказать обо всех растениях. Таким образом, небеса сами по себе не создают каштанов или хурму. Они лишь помогают им вырасти [1, стр.146].
* * * * * * *
Прозрение буддизма, революционное и доныне, состоит в том, что жизнь и смерть существуют в уме, и нигде более [2, стр.65].
* * * * * * *
Иногда люди считают, что при медитации у них вообще не должно быть никаких мыслей и эмоций; а когда мысли и эмоции возникают, то они раздражаются и обижаются на себя самих, думая, что потерпели неудачу. Но ничто не может быть дальше от истины. Есть такая тибетская пословица: “Это слишком - требовать, чтобы мясо было без костей, а чай - без чаинок”. Пока у вас есть ум, будут и мысли и эмоции [2, стр.95].
* * * * * * *
Дзэн-буддийская история, в которой ученик спрашивает своего мастера:
“Мастер, как вести просветление в действие? Как практиковать его в повседневной жизни?”
“Тем, что ты ешь и спишь”, - ответил мастер.
“Но, Мастер, каждый человек ест и каждый - спит”.
“Но не каждый ест, когда он ест, и не каждый спит, когда он спит”.
От этой истории происходит знаменитая дзэнская пословица: “Когда я ем, я ем; когда я сплю, я сплю” [2, стр.100].
* * * * * * *
[Суть Дзэн-Буддизма - это:] особое откровение без посредства Св.Писаний; независимость от слов и букв; прямой контакт с духовной сущностью человека; постижение сокровенной природы человека и достижение совершенства Будды [3, стр.35].
* * * * * * *
Слушай: В громадной пустыне нет родников и колодцев. Жарким летом идёт один путешественник с Запада на Восток, пересекая пустыню. Он встречает человека, идущего с Востока, и спрашивает его: “Умоляю тебя, скажи, где найти место, где бы я мог напиться, выкупаться и отдохнуть в прохладе тенистых садов? Меня измучила жажда”.
Человек с Востока объясняет ему всё самым подробным образом, говоря: “Когда ты пойдёшь дальше на Восток, ты увидишь, что дорога разветвляется на две. Иди по той, которая справа, и ты, в конце концов, доберёшься до такого места”.
Ну, дорогой сын почтенной семьи, думаешь ли ты, что этот измученный жаждой путник с Запада, слушая, как ему говорят о роднике и тенистом саде, и думая о том, что он пойдёт туда как можно быстрее, утолит жажду и освежится?
Судхана: Конечно, нет, так как он утолит жажду и освежится только тогда, когда он действительно доберётся до того места, о котором ему говорили.
Сучандра: О, дорогой сын почтенной семьи, так же и обстоит дело и с Бодхисаттвой. Просто слушая о нём, размышляя о нём и умом понимая его, ты никогда не достигнешь его реализации. О, сын почтенной семьи, пустыня означает рождение и смерть. Под человеком с Запада подразумеваются все живые существа. Жара - это всякого рода трудности, жажда - это зависть и похоть, а человек с Востока, который знает путь, - это Будда, или Бодхисаттва, обладающий бесконечным знанием и проникший в основу всех вещей. Утолить жажду и освежиться - означает самому достичь реализации истины.
... Из этого следует, что каких бы метких выражений и сравнений нам Бодхисаттва ни оставил, они являются продуктом его собственного опыта, и как бы мы не верили ему, наша вера не будет истинной до тех пор, пока мы сами не постигнем истины [3, стр.36, 37].
* * * * * * *
Вся беда в том, что язык - этот самый ненадёжный инструмент, который когда-либо изобретал человеческий разум. Мы не можем жить, не прибегая к помощи этого средства общения, ведь мы существа общественные: но если мы только примем язык за реальность или сам опыт, мы совершим самую ужасную ошибку, и начнём принимать за луну палец, который всего лишь указывает на неё. Язык - это обоюдоострый меч. Если пользоваться им неосторожно, то он поразит не только врага, но и самого нападающего. Мудрый избегает этого. Он всегда очень осторожен в обращении с языком [3, стр.56].
* * * * * * *
Затем он [Будда] предаётся аскетизму. Большинство из нас почему-то думает, что подчинением себе плоти мы очищаем ум, превращая его в инструмент, способный видеть реальное в истинном свете. Но в случае такого самоистязания нашего “я”, вопрошающий превращается в своего рода врага, которого нужно сокрушить. Этот враг постоянно предстаёт перед вопрошающим, и никакая отчаянная борьба в этой смертельной битве не в состоянии обеспечить победы над ним, так как “я” или вопрошающий жив, он породит нового врага и будет вынужден так же бороться и с ним [3, стр.89].
* * * * * * *
“Ни с чем не сравнимая доктрина буддизма, - ответил Бодхидхарма, - может быть понята только после долгих лет суровой дисциплины, когда человек выносит невыносимое и практикует то, что труднее всего. Люди недостаточно добродетельные и мудрые не в состоянии чего-либо понять, и все их усилия будут напрасны” [3, стр.127].
* * * * * * *
Сеити Кокуси, основатель монастыря Тофукидзи, советует “представить себе, что вы находитесь на дне старого глубокого колодца, тогда единственной вашей мыслью будет мысль о том, как оттуда выбраться, и вы с отчаянием будете выискивать путь спасения: с утра до вечера, эта единственная мысль будет занимать всё ваше сознание”. Когда ум человека так сильно сосредоточен на одной единственной мысли, странным и удивительным образом происходит внезапное внутреннее пробуждение. Все “поиски и раздумья” прекращаются и появляется чувство, что то, чего вы хотели, находится здесь, что вы и мир остались на том же самом месте и что проблема теперь впервые успешно и удовлетворительно решена. У китайцев есть поговорка: “Когда вы в тупике, имеется выход”. Христиане же говорят: “Что для человека крайность, для Бога - возможность” [3, стр.198-199].
* * * * * * *
Монах по имени Дзе пришёл к Ринзаю и спросил: “В чём сущность буддизма?” Ринзай поднялся со своего соломенного сиденья, схватил монаха, дал ему пощечину и затем отпустил. Дзе застыл на месте. Монах, находящийся рядом, сказал: “О, Дзе, почему ты не кланяешься?” и не успел Дзе совершить поклон, как к нему пришло понимание. ... Прежде всего, он не пришёл к Ринзаю случайно. Нет никакого сомнения, что этот вопрос был продуктом долгого размышления и жадного поиска истины. ...
Умственные загадки встречаются везде, но трудность состоит в том, чтобы поставить вопрос, который имеет жизненную важность и от которого зависит судьба самого вопрошающего. Когда задаётся такой вопрос, то сам по себе он представляет собой большую часть ответа. Одного небольшого движения со стороны учителя иногда бывает достаточно, чтобы пробудить в вопрошающем новую жизнь. Ответа нет ни в жестах учителя, ни в его словах: он находится в собственном разуме вопрошающего, который теперь пробуждается [3, стр.200-201].
* * * * * * *
В сатори нет ничего мистического. Учителя Дзэна скажут: когда мы ищем молоко, мы сразу глубоко убеждаемся в том, что это молоко, а не стол. Никакие аргументы против этой убеждённости никогда не смогут поколебать её: сатори - это род внутреннего восприятия [3, стр.219-220].
* * * * * * *
Будда проповедовал на местном диалекте. То же самое делал и Иисус Христос. Тексты на греческом, санскрите и даже пали представляют собой поздние модификации, появлявшиеся тогда, когда вера начала увядать, что позволило утвердиться схоластике. Вследствие этого, живая речь превратилась в умственную систему и должна была быть переведена на неестественно изощрённый - и потому напыщенный - язык формализма. Дзэн сознательно выступил против такого рода очищения и выбрал язык, близкий сердцу народа [3, стр.283-284].
* * * * * * *
Коан имеет целью искусственное или систематическое развитие в последователях Дзэна того, что древние учителя открывали в себе непосредственно. Он также позволяет передать опыт Дзэна большому количеству умов, на что, в отсутствие этой системы, учитель Дзэна не мог бы и надеяться [3, стр.284].
* * * * * * *
- В чём суть буддизма? - спросил Бо Цзюи.
- Не делай зла, твори только добро, очищай себя - таково учение всех Будд, - ответил Дорин, повторяя слова исторического Будды.
- Даже трёхлетний ребёнок знает это! - воскликнул Бо Цзюи.
- Верно. Даже дети знают эту заповедь, но восьмидесятилетние старики не могут следовать ей, - ответил Дорин [4, стр.23].
* * * * * * *
... неугомонные мысли возникают, потому что должны возникать, и исчезают, потому что должны исчезнуть. “Позвольте им возникать и исчезать”, - говорит Ганто. Слуги входят и выходят из комнаты, но хозяин вальяжно развалился у окна и смотрит на зелёные поля и горы вдали [4, стр.47].
* * * * * * *
- Древнее изречение гласит: “Если вы не видели человека три дня, смотрите на него другими глазами” [4, стр.49].
* * * * * * *
Люди задают вопросы “что”, “как” и “зачем”, пытаясь оправдать свои недалёкие поступки. Иллюзия, как говорит Ницше, позволяет жить. Мы можем врать до тех пор, пока наши слова не станут истиной, но такие истины не фундаментальны. Мы должны научиться видеть глазами. А для этого нам нужно лишь смотреть - смотреть на змею, пока она не перестанет казаться отвратительной, смотреть на обнажённую женщину, пока она не перестанет казаться привлекательной, смотреть, пока змеи и женщины не станут просто интересными [4, стр.72].
* * * * * * *
- Как можно войти в воду и не утонуть; как можно войти в огонь и не обжечься? - спросил у Хофуку монах.
- Если бы это был водогонь, ты бы утонул или обжёгся?
(Смысл этого оригинального ответа в том, что мы горим или тонем, потому что отличаем огонь от воды. Мы умираем, потому что отличаем жизнь от смерти.) [4, стр.78].
* * * * * * *
- Что самое глубокое в мире? - спросил монах у Дого.
Дого поднялся со своего места, поклонился монаху, как это делают женщины, и сказал:
- Ты пришёл издалека, но у меня нечего тебе ответить.
(Действия и слова Дого очень глубоки. Знать о том, что знать ничего нельзя, и сожалеть о том, что этого нельзя передать другим - вот что такое жизнь дзэн. Глубже этого нет ничего в мире.) [4, стр.95].
* * * * * * *
Монах Кассана отправился к Котэю и поклонился ему. Котэй ударил монаха по спине. Монах снова поклонился. Котэй снова ударил его по спине и выгнал прочь. Монах рассказал об этом Кассану.
- Ты понимаешь? - спросил Кассан.
- Нет, - ответил монах.
- Это хорошо. Ведь если бы ты понял, я бы решился дара речи [4, стр.99].
* * * * * * *
Абсолютное начало нас самих, наше подлинное “я” не болеет и не выздоравливает. Оно всегда смотрит на нас, и наша задача - тоже смотреть на него. И когда мы видим его, мы восклицаем вместе во св.Джулианой, взирающей на “гнев Божий”: “Я не вижу, чтобы Бог был во гневе, только человек!” [4, стр.112].
* * * * * * *
Когда Содзан впервые пришёл к Тодзану, тот спросил, как его зовут.
- Хондзяку, - ответил Содзан.
- Почему ты не отвечаешь абсолютно?
- Не хочу.
- Почему?
- Потому что меня зовут не Хондзяку.
Тодзан понял, что Содзан подаёт большие надежды.
(Когда Содзана попросили представиться, он ответил в терминах относительного мира. В абсолютном мире даже моя кошка безымянна, не говоря уже о Боге. Лишь только те, кто знает, что вещи безымянны, могут подлинно давать им имена.) [4, стр.113].
* * * * * * *
- Что, если повозка останавливается, а бык продолжает идти? - спросил монах у Тодзана.
- Почему бы не спросить у погонщика? [4, стр.155].
* * * * * * *
- Что такое Будда? - спросил Монах у Хякудзё.
- Кто ты?
- Я это я.
- Ты знаешь это “я”?
- Вполне.
Хякудзё поднял хоссы и спросил:
- Ты видишь это?
- Вижу.
- Мне больше нечего сказать.
(Ученик, который не знает, что он не знает, безнадёжен.) [4, стр.208-209].
* * * * * * *
- В чём смысл прихода Дарумы с запада?
- Яблоню посадили на дне колодца.
- Не понимаю.
- Персики дорогие в этом году, тысяча долларов за штуку.
(Кажется, пессимизм Рейуна в отношении человеческой природы, то есть природы Будды, вполне оправдан. “Персики дорогие в этом году” означает, что просветление редко встречается в наше время, даже среди желающих приобрести его, которых не так уж много в виду такой высокой цены.) [4, стр.217].
* * * * * * *
Кокэ ответил: “Знающие не говорят, говорящие сеют неведение” [4, стр.267].
Сёдзин Дайси, пришедший из Индии, сказал Фукэцу:
- Мы, изучающие Истину, имеем три порока тела, четыре порока языка. Прошу вас выслушать мою исповедь.
Фукэцу щёлкнул пальцами и сказал:
- Пусть твои грехи исчезнут!
(Три порока тела, четыре порока языка и три порока воли вместе составляют десять Пороков: убийство, воровство, прелюбодеяние, ложь, лицемерие, грубость, сквернословие, зависть, гнев и заблуждение. Первые три относятся к телу, следующие четыре - к языку, последние три - к воле. Идея устранения грехов, исповеди одного человека перед другим, относится к магической религии, и дзэн показал, как нужно действовать в таких случаях. Второй патриарх Эка избавил третьего патриарха Сосана от его грехов, показав, что грехов и добродетелей не существует. Фукэцу одним щёлчком пальцев показывает то же самое.) [4, стр.270-271].
* * * * * * *
Сосан обратился к патриарху со словами:
- Я согрешил. Умоляю вас, освободите меня от грехов.
- Дай мне свои грехи, и я освобожу тебя, - сказал Патриарх.
Сосан задумался на некоторое время, а потом сказал:
- Я не могу добраться до них.
- В таком случае, я уже освободил тебя! - заключил Патриарх [4, стр.277].