Георгий Сергацкий. Кое-что про ревность: афоризмы, высказывания

Человек переживает землетрясения, эпидемии, ужасы болезней и всякие мучения души, но на все времена для него самой мучительной была, есть и будет трагедия спальни (Л. Толстой).

«Брак — это контракт, позволяющий супругам пользоваться гениталиями друг друга» (И. Кант). «Парные отношения являются целенаправленным построением, узаконивающим половой акт» (Ф. Скэрдеруд). «Ядро того, что мы называем любовью — это  половая любовь, цель которой — половая близость» (З.Фрейд). «Основной заряд, содержащийся в любви, направлен на любимого человека как на воплощение существеннейших человеческих качеств» (Э. Фромм). «Объект, представляющий исключительную сексуальную ценность» (Иоанн Павел II) — это личность, обладающая неким добром, вызывающим желание это добро поиметь, то есть осквернить. «Сексуально мотивированное желание» (А. Васильченко) — это  желание устроить «преисподнюю для женщин» (С. Гарроке) нижней частью тела, в которой сосредоточена безудержная мужская «любовь».

«...Либидо может быть как женственным, так и мужественным» (П. Федерн). «Прибегая к различным способам сексуального удовлетворения, человек способен удовлетворять разнообразные бессознательные психологические побуждения. Например, жена, которая время от времени предпочитает находится сверху мужа, удовлетворяет свой маскулинный компонент» (Ф. Каприо).

«Половой акт, который заключается в оккупации одного существа другим, наводит на мысль о захватчике и захваченной вещи». «Этот акт приводит к осквернению одного существа другим и внушает осквернителю определенную гордость, оскверненный же, даже если все произошло с его согласия, испытывает унижение» (Ренда в «Докладе Уриэля»). «Я всю жизнь не мог себе даже представить иной любви и до того дошел, что иногда теперь думаю, что любовь-то и заключается в добровольно дарованном от любимого предмета праве над ним тиранствовать» (Ф. Достоевский).

«Жесток гнев, неукротима ярость, но кто устоит против ревности?» (Соломон). «В ревности проявляется вся шаткость той почвы, на которой зиждется любовь. Ревность есть обратная сторона любви. Она показывает, насколько безнравственна любовь. В ревности воздвигается власть, господствующая над свободной волей ближнего. Она вполне понятна с точки зрения развитой теории: ведь с помощью любви истинное «я» любящего всецело сосредоточивается в лице его возлюбленной, а человек всегда и всюду чувствует (кстати, в силу очень понятного, но тем не менее ошибочного заключения) за собою право на свое «я». Однако следует признать, что она тут же выдает себя. Мы видим, что она полна страха, а страх, как и родственное ему чувство стыда, всегда простирается на определенную вину, совершенную нами в прошлом» (О. Вейнингер).

«Ревность у мужчин складывается из эгоизма, доведенного до чертиков, из самолюбия, захваченного врасплох и раздраженного тщеславия» (О. Бальзак). «Ревнивцем движет вовсе не любовь к женщине, а страх перед унижением, которое он может испытать из-за ее неверности» (А. де Сад). Сочетание таких травмоопасных чувств как благодарность за возможность анально-генитального унижения, названная любовью, и страх перед вероятностью, что это сделает или уже сделал другой, приводит к неуправляемому процессу — бешенству¹. Причина в том, что «в основе преклонения лежит весь ужас похоти и  вожделения. Мужчины делают из женщин мадонн, но не могут игнорировать свои сексуальные потребности. Соответственно, они неизбежно оскверняют райский сад» (Ф. Тэллис). «Ревность питается сомнениями; она умирает или переходит в неистовство, как только сомнения превращаются в уверенность» (Ф. Ларошфуко).

«Любовь, конечно, рай, но райский сад
Нередко ревность превращает в ад» (Лопе де Вега).

«Аффективные травмы на разных стадиях либидо» (С. Моргенштерн) испытывают как мужчины, так и женщины. «Вопреки мнению сладострастных, но слишком невежественных поэтов, половая страсть, как и все иные, есть не благо, а по самой сущности своей несчастие. Необходимо вызвать в зрителе великое сострадание, чтобы он простил любовному роману присущую его природе недостойность. Только буржуазная, тупая публика может без скуки смотреть на сцены счастливой влюбленности, на банальные беседы под кустами сирени при луне, со вздохами и поцелуями. Но даже и такая публика заснула бы во втором же действии, если бы к любовной фабуле авторы не примешивали посторонних пряностей — измены, ревности, семейных ссор, — которые суть те же страдания, только пониже сортом, чем в трагедиях, и как все нечистые страдания вызывают не доброе, а скорее злое чувство в зрителе, чувство удовлетворенного эгоизма. Ни одна страсть — кроме  разве скупости — не  возбуждает столько ненависти к людям, как влюбленность. Кто не испытал мучений ревности, не знает, что такое нравственные страдания. Сравните Гамлета и Отелло. Бедному мавру нечего притворяться безумным: он уже безумен от горя, и трагизм его безумия в том, что он собственноручно убивает ту, которая для него милее собственной жизни. В какой страсти это еще возможно? Малейшее подозрение — и весь душевный мир влюбленного настраивается на месть и злобу: к ней, изменившей, к ее сообщнику, ко всему человеческому роду. Бывают жестоки дуэли из ревности (из всех страстей чаще всего половая любовь ведет к кровавой развязке), но надо поглядеть на ярость деревенских Отелло, чтобы получить понятие об остервенении, к какому приводит «любовь», причем как бы для верха низости и окончательного торжества зла женщина, как самка у дерущихся львов, иногда охотно отдается победителю. Вспомните Лауру из «Каменного гостя». Половая подлость поистине неизмерима» (М. Меньшиков). 

«Костер любви питается дровами ревности» (В. Брусков). «Ревность — это любовь, которая одновременно и ненавидит и завидует» (П. Флоренский). «Даже самая тщательно организованная коммуна свободной любви вскоре распадается под давлением ревности и собственнических чувств» (М. Ридли). «Влюбленный стремится к единоличному обладанию тем, кто стал предметом его вожделений, он хочет безраздельно властвовать не только над душой, но и над телом, он хочет, чтобы любили только его одного, хочет войти в чужую душу и занять там главенствующее место и царствовать, как владыка» (Ф. Ницше). «Ценность потерявшей девственность девушки на брачном рынке существенно снижалась, если же изнасилована была замужняя женщина, это было посягательство на честь ее мужа» (С. Метьюс-Грико).

«Ревность есть «не что иное, как колебание души, возникающее вместе из любви и ненависти, сопровождаемое идеей другого, кому завидуется, эта ненависть к любому предмету тем больше, чем больше было то удовольствие, которое ревнивец обыкновенно получает от взаимной любви любимого им предмета» (Б. Спиноза). «Боль, возникающую от представления о том, что любимый партнер обнимает другого, вполне естественна. Эту естественную ревность необходимо строго отличить от ревности собственника» (В. Райх).

«Страх измены сидит в нас очень глубоко». «Мужья жертв изнасилования переживают случившееся сильнее своих жен» (М. Ридли). «...В каждом влюбленном есть частичка маркиза de Sad'a. Частые самоубийства вместе и порознь от любви, убийства из ревности недаром сопровождают эту страсть. В уголовной антропологии уже установлена связь вообще всякого убийства и самоубийства с эротическим расстройством. Половая функция, обеспечивающая жизнь более чем личности — жизнь  рода — настолько  могущественна, что возмущение ее спутывает весь нравственный строй человека. Подобно потопу, половая любовь, наводняя душу, ломает все психические, столь нежные, столь трудно образуемые преграды» (М. Меньшиков).

«Супружеская любовь сохраняется дольше благодаря щепотке ненависти» (Ж. Ростан). Т. е. пока есть что унижать — любовь жива. Таким образом, анально-генитальная природа полового влечения открывает возможность нанесения оскорбления другому мужчине самым ужасным способом — с  помощью изменившей ему женщины. Если у женщины, как «хранительницы очага», основной мотив ревности — угроза потери опоры для семьи, то у мужчины, по себе знающего какими частями тела доминировал над его женщиной соперник, преобладает страх быть униженным вместе с ней. Для потерпевшего измена — это не просто «нарушение прав в сфере отношений между полами» (В. Шипов) и  использование его собственности в качестве унитаза. Измена со стороны женщины — это  плевок не только во влагалище, но и в семейный очаг. Причем главная беда для потерпевшего не столько в том, откуда этот плевок исходит, хотя и это сверхоскорбительно, а в том, какого рода радость испытал оскорбитель, приложившийся к очагу самым грязным местом — промежностью. Беспомощная ярость потерпевшего усиливается также по причине того, что он осведомлен об этом двойном удовольствии соперника. Что касается покусителя на чужое добро, то он испытывает особое злорадство от надругательства сразу над двумя личностями.

Грязь ширинки оскорбителя — главная причина невменяемости ревнивца. Если бы мы любили не промежностью, а каким-то другим местом, то все было бы не столь катастрофично а «зеленоглазый монстр, который глумится над жертвой, перед тем, как съесть ее» (У. Шекспир), был бы достаточно безобиден. «Нет более печальных историй, чем разыгрывающихся на фоне любви» (В. Розанов). «Ревность — яд: в малых дозах стимулирует любовь, в больших убивает» (И. Шевелев). Известно, что «чума фантазий (С. Жижек) гложет ревнивого независимо от наличия основания. Понятно также, что не ревнуют только нравственно фригидные. Что касается свингерства, то это еще одно подтверждение того, что у чувства брезгливости есть другая крайность.

«Ревность удивительна и парадоксальна. Когда мы испытываем страстную любовь, мы подвергаемся опасности. Статистика убийств только подчеркивает эту парадоксальную ситуацию. С точки зрения статистики, если нам вообще суждено кого-нибудь когда-нибудь убить, это скорее всего будет человек, которого мы по нашим собственным уверениям, любим больше всех на свете» (Ф. Тэллис). В уголовных кодексах ряда стран на случай такого способа оскорбления предусмотрена скидка.

«Ревность — вовсе не обязательная спутница любви, скорее, это предвестник ее разрушения. Чтобы преодолеть ревность нужно понять, что лежит в ее основе. Чаще всего — это заниженная самооценка. Следовательно, для уменьшения стресса, вызванного ревностью, следует поднять собственную значимость как в собственных глазах, так и в глазах любимого человека» (Н. Параникян).

«Кто бы мог подумать, что семья — это так трудно!» (Ж. Дюамель).

***

 ¹«Линней помещает бешенство в одну компанию с «болезнями страсти», булемией, эротоманией и ностальгией. Он определяет его как желание рвать на части ни в чем не повинных людей» (К. Юханнисон).