Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика.

Анализ всех этих предложений (который мы не будем здесь проводить) позволяет нам открыть несколько важных аспектов грамматических преобразований: преобразование — это операция, которая превращает одну структуру предложения в другую. Это осуществляется при помощи таких простых операций, как замещение (например, what вместо ball), перемещение (what ставится на первое место), перестановка (например, подлежащего и вспомогательного глагола), а также некоторых других операций, Эти операции являются лингвистическими универсалиями, свойственными всем известным человеческим языкам.
Анализ предложения [22] открывает нам еще один важный аспект трансформационной грамматики. Хотя в этом предложении нет в явной форме вспомогательного глагола, в глубинной структуре этого предложения должен присутствовать некий абстрактный вспомогательный глагол, потому что этот глагол появляется в соответствующих отрицательном и вопросительном предложениях. Таким образом, как уже указывалось выше, не все, что нам известно о предложении, явно выражено в цепочке слов, которую мы произносим вслух. Это различение скрытой и явной, или «глубинной» и «поверхностной» лингвистических структур является важнейшим вкладом трансформационной грамматики как в лингвистику, так и в психологию. Приведем еще несколько примеров для иллюстрации этого важного различия.
Первое, что говорит о способности интерпретировать предложения, — это наше умение обнаруживать логическое утверждение, лежащее в основе высказывания: попросту говоря, кто что делает и на что направлено действие? Активное предложение Police club demonstrators (Полиция разгоняет демонстрантов) означает то же самое, что и соответствующее пассивное предложение Demonstrators are clubbed by police (Демонстранты разогнаны полицией). В каждом случае мы можем определить, где субъект, а где объект глагола, хотя порядок слов различен. Однако в рамках грамматики НС невозможно объяснить тот факт, что эти два предложения с разными поверхностными структурами имеют тем не менее одинаковые глубинные структуры.
Чтобы у вас не создалось впечатление, что только положение в поверхностной структуре позволяет нам интерпретировать предложение, рассмотрим следующие пассивные предложения:
[31] They were blocked by police. (Их задержали полицейские)
[32] They were blocked by force. (Их задержали силой)
С точки зрения грамматики НС нет никаких оснований для различных репрезентаций этих двух предложений. Согласно этой грамматике, данные предложения имеют одинаковые структуры составляющих. Но мы знаем, что эти структуры по-разному понимаются, и грамматика должна объяснить этот факт. Police — логический субъект, или действующее лицо в первом предложении; force во втором предложении не выполняет такой синтаксической роли. Наше знание структуры английского предложения подсказывает нам, что во втором предложении действующее лицо не названо, хотя мы знаем, что это именно оно применило силу. Поэтому эти два предложения можно связать с разными парафразами: [31] может быть перефразировано как Police blocked them (Полиция задержала их), а [32] — как Somebody blocked them by force (Кто-то задержал их силой). Эти предложения по-разному понимаются, потому что они имеют различные «трансформационные биографии». Внешне их структуры одинаковы, но эти структуры возникли из разных скрытых, или глубинных, структур. Краеугольным камнем трансформационной грамматики является выделение этих двух уровней интерпретации предложения: поверхностного уровня, непосредственно связанного с той формой предложения, в которой мы его слышим, и глубинного уровня, непосредственно связанного со значением предложения. Вы уже встречали в этой книге пример несовпадения поверхностной и глубинной структур [11] и [12]: John is easy to please и John is eager to please.
Грамматика НС неадекватна также, когда она имеет дело с предложениями типа [15]: Visiting relatives can be a nuisance. Вот еще один пример такого предложения: The shooting of the hunters was terrible.
В подобных предложениях на первый взгляд нет никакого основания для выявления двух различных структур непосредственно составляющих, и нет ни одного слова, которое бы имело два значения. Поэтому нужно снова обратиться к различиям на уровне глубинных структур.
Это различие между глубинной и поверхностной структурами проявляется в самых разнообразных формах. Рассмотрим последний пример:
[33] John was looking the word up.
Должно существовать какое-то указание на то, что look up — это единица, что эти два слова — части одного глагола, хотя в предложении они и не следуют друг за другом, и что-то должно указывать на единство was и -ing. Пришлось бы строить безнадежно запутанное «дерево», чтобы отразить эти отношения.
Можно привести еще множество подобных примеров. У сторонников трансформационной грамматики особый «нюх» на такие вещи, и их работы полны остроумных и увлекательных примеров такого рода. И — что очень важно — подобные факты побудили Хомского сказать следующее:
«Короче говоря, совершенно ясно, что поверхностная структура часто обманчива и неинформативна и что наше знание языка включает знание о свойствах, гораздо более абстрактных по природе и не выраженных явно в поверхностной структуре. Кроме того, даже такие искусственно упрощенные примеры показывают, насколько безнадежно было бы пытаться объяснить языковую способность в терминах «навыков», «предрасположений», «ноу-хау» и прочих понятий, связанных с изучением поведения, которое в последние годы, по непонятной причине, носило весьма ограниченный характер» (1968, р. 32).
Языковая способность понимается в данном случае как система правил, соотносящих семантическую интерпретацию предложения с его акустико-фонетической формой. Иначе говоря, синтаксис — это устройство для соотнесения звуков и значений. Подобная модель подводит нас к серьезным психологическим проблемам. Если значение высказывания не выражено прямо в звуках, которые мы слышим, то психология должна разработать сложную когнитивную теорию внутренних мыслительных структур, которые делают возможным порождение и понимание предложений. Эта теория не может основываться только на доступных прямому наблюдению «стимулах» и «реакциях», потому что в наблюдаемом поведении не содержится всей информации о речевых процессах. И психологи, изучающие развитие, не могут рассматривать овладение речью детьми только в терминах таких переменных, как «имитация» и «подкрепление», потому что ребенок овладевает не набором высказываний, а системой правил для обработки высказываний. Эти вопросы будут подробнее рассмотрены в следующих двух главах.
В этой главе речь шла в основном о синтаксическом компоненте трансформационной грамматики. Мы говорили о глубинной и поверхностной структурах предложений. Эта грамматика имеет еще два компонента, которые мы не будем здесь подробно рассматривать. Это, во-первых, фонологический компонент, который преобразует поверхностные структуры в звуковую форму произносимых высказываний. Этот компонент подробно описан в работе Хомского и Халле (Chomsky, Halle, 1968), и в этой книге в гл. 3 мы лишь кратко коснемся его в связи с проблемой овладения фонологией ребенком. Второй основной, семантический, компонент до сих пор еще не получил удовлетворительного описания. Этот компонент соотносит глубинные структуры со значениями. Вопросы семантики являются в настоящее время предметом горячей дискуссии в трансформационной грамматике. Связь синтаксиса и семантики, несомненно, будет в центре внимания новых исследований в лингвистике в ближайшие годы. (Некоторые проблемы семантики рассмотрены в гл. 4.)
Заканчивая этот краткий очерк столь сложного круга проблем, я приведу слова Хомского о сущности трансформационной порождающей грамматики. Эта характеристика может, по-видимому, относиться ко всем человеческим языкам.
«Грамматика в целом может, таким образом, рассматриваться в конечном счете как устройство, соотносящее фонетически выраженные сигналы с семантическими интерпретациями, причем это соотнесение осуществляется через систему абстрактных структур, порожденную синтаксическим компонентом. Этот синтаксический компонент предназначен, следовательно, для того, чтобы для каждого предложения (точнее говоря, для каждой интерпретации каждого предложения) создавать семантически интерпретируемую глубинную структуру и фонетически интерпретируемую поверхностную структуру и, в случае несовпадения этих двух структур, устанавливать отношения между ними... Грубо говоря, «обилие структуры», по-видимому, свойственно или по крайней мере не противоречит всем теориям порождающей грамматики, но на этом незначительном общем свойстве сходство кончается и начинаются серьезные различия» (1964, р. 52).
ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ГРАММАТИКИ
Подобно тому как мы вывели необходимость существования трехмерного пространства, скрытого за двухмерным изображением на сетчатке, мы должны обнаружить синтаксические структуры, лежащие в основе линейной цепочки звуков, образующих предложение. Исследователь пространственного восприятия должен хорошо разбираться в проективной геометрии, и столь же хорошо должен разбираться психолингвист в грамматике.
Джордж Миллер
У вас уже есть какое-то представление о природе грамматического анализа, и теперь можно приступить к рассмотрению некоторых аспектов статуса психолингвистики в этом анализе. Нам предстоит выяснить, какие закономерности поведения вытекают из теорий языка, созданных лингвистами. В начале прошлого десятилетия список психолингвистических исследований грамматики был весьма невелик. В 1962 г. из напечатанных работ имелся только обзор «пилотажных» экспериментов в Гарвардском Центре исследования познавательных процессов, обзор, написанный Дж. Миллером. А сейчас уже невозможно в одном обзоре охватить все, что издано в этой области, не говоря уже о неопубликованных работах, канувших в Лету годовых отчетах, технических отчетах, финансовых отчетах и т. д. Здесь мы можем только в общих чертах охарактеризовать те методы, которые использовались в исследованиях, и типы проблем, которые исследовались.