Смит Ноэль. Современные системы психологии.

Сознавание, или сознаваемые или несознаваемые интеракции. Все мы испытываем чувство неудовлетворенности, когда кладем куда-то ключ, очки, газету, инструмент или какой-то другой предмет, а затем не можем вспомнить, куда мы его положили. Положить куда-то предмет, не обратив внимания на то место, где он будет лежать, — типичный пример несознаваемого (unwitting) поведения. С другой стороны, мы часто знаем в точности, что цы сделали в прошлом или делаем в настоящий момент. Это сознаваемое (witting) поведение. Мы можем также назвать эти формы поведения сознаванием (awareness) и несознаванием (unawareness).
При сознаваемом поведении, утверждает интерби-хевиорист, завершающему акту предшествует ряд паттернов действия, «которые относятся к некоторым прошлым контактам индивидуума со стимулирующими объектами или к некоторой фазе объекта, которая затем не выполняет стимулирующей функции» (Kantor, 1924, р. 46). Кладя ключи, человек может отметить для себя удобство местоположения как временного места нахождения ключа или сказать себе: «Я оставляю сейчас ключи на ночном столике». Или в совершенно иных стимульных условиях, которые составляют сознаваемое поведение, альпинист может заметить характеристики стимульного объекта: грязь на участке тропинки, ведущей в гору, и камни, торчащие из грязи. Заметьте при этом взаимозависимость объекта и его функционального смысла: грязь означает нечто, попадания во что следует избежать, а камни означают переходные мостики, позволяющие избежать грязи. Могут быть доступны и другие виды выбора, например, обход или перепрыгивание: подобное распознавание выбора также является сознаваемым поведением, ибо человек должен рассмотреть альтернативы и их последствия. Прого-варивание, написание и различные скрытые акты, такие как обдумывание, оценка, суждение и распознавание — это также интеракции.
При несознаваемом поведении различные фазы интеракции, присутствующие в сознаваемом поведении — такие как мышление и другие когнитивные акты, речь, подготовка к выбору или привязка к каким-то характеристикам объекта, — отсутствуют. Если, кладя свои ключи, я делаю это без данных фаз действия, то остаюсь отстраненным от объекта, хотя и взаимодействую с ним.
Несознаваемое поведение, заявляет интербихеви-орист, отличается от неспособности заметить то что находится в поле нашего зрения. Например, даже
заядлые картежники редко знают, что держит в своей правой руке королева червей, несмотря на то что они смотрели на эту карту бессчетное число раз. Это не несознаваемое поведение, а неспособность направить внимание на эту конкретную деталь. Схожим образом, когда мы прогуливаемся или ведем автомобиль, в наше поле зрения попадают тысячи объектов. Мы просто не актуализируем большинство из них как стимульные объекты. Точно так же из множества тысяч звуков в большом городе мы замечаем — направляем свое внимание — на лишь относительно небольшое число.
Привычка, как утверждает система, также играет роль в сознаваиии. Привычка состоит из интеракций, в которых финальная фаза такой интеракции, благодаря неоднократному появлению в совокупности со стимульным объектом, становится тесно с ним связанной. Фазы внимания и восприятия выражены крайне слабо и поэтому прочно объединены с завершающим актом, который может быть от них неотделим. Эта часть атрибутов личности, которая делает возможным управление автомобилем во время разговора или вязание свитера при просмотре телепередачи. Управление автомобилем — чрезвычайно сложный вид деятельности, который становится возможным частично благодаря привычке. Вязание — более простой вид деятельности, который привычка делает эффективным. В случае привычки мы можем осуществлять интеракции без сознавания, занимаясь при этом другой деятельностью, которая требует сознавания. Вера в подсознательное может частично проистекать из этих явлений, полагает Кантор (Kantor, p. 444); но нет необходимости изобретать какую-то особую силу или сущность, такую как подсознание, чтобы объяснить подобные события. Описательного объяснения на основе наблюдения достаточно, утверждает он.
Иногда люди доводят привычные интеракции до состояния диссоциации: «мы можем организовывать эти сложные привычки, не имея в данный момент ни малейшего представления о том, что такой приобретательский (acquisitional) процесс происходит», но это не дает повода говорить о «каком-то таинственном подсознании» (р. 445). Подобные конструкты, считает Кантор, берут начало не из текущих событий, а из ненаучных источников.
Привычки могут мешать потребности совершить какую-то противоположную реакцию. Если мы переезжаем на новое место жительства, очень легко прореагировать привычным образом, повернув налево, когда нам следует повернуть направо. Новый паттерн поведения требует особого внимания при когнитивных фазах действия и использования замещающих стимулов, чтобы начать формирование новой привычки взамен старой.
Мы можем отреагировать на один и тот же объект либо обдуманно, либо механическим и отстраненным образом. Все это способствует появлению шуток о
261
рассеянных людях и порождает гипотезы о бессознательном или подсознательном. Для интербихевиори-стов люди не разделены на части, контролируемые обособленными сущностями, такими как сознание, бессознательное или подсознание. Однако возможно, утверждают интербихевиористы, абстрагировать компоненты интеракций между людьми и объектами, чтобы посмотреть, каким образом между ними образуются основополагающие связи, которые можно описать; и интербихевиористы пытаются это сделать.
Некоторые импликации данной
системы
Нередукционизм. Поле, заключающее в себе психологическую систему, означает, согласно интербихе-виористам, что событие не может быть сведено к биологии или культуре (редуцировано к ним). Мы не идем нога в ногу с культурой, хотя она является одним из участвующих условий, иногда в качестве функции стимула, иногда в качестве сеттинга, а часто как часть нашей личной истории. Мозг также является участвующим условием, но он не содержит и не продуцирует психологические события. Он не является господином организма или полем интеракций. Короче говоря, это не психологический, а биологический орган. В качестве биологического органа он исполняет жизненно важную функцию координирования работы организма, но он не мыслит, не интерпретирует и не декодирует «сообщения», поступающие от нервов. Нервы передают электрохимические импульсы, а не «сообщения». Мозг участвует во всех видах деятельности и необходим для них. Но это обстоятельство не делает его детер-минантой, причиной или хотя бы местом (локусом) психологических событий.
Локусом является все поле, заявляют интербихевиористы. Подобно тому как Коперник переместил Землю из центра Вселенной, вокруг которого вращаются Солнце и звезды, так и Кантор вынес психологическое событие за пределы не только мозга, но также организма. Поведение организма — это взаимоотношения с его окружением, а чтобы понять отношения, мы должны изучить все компоненты и их взаимные влияния, а не только что-то одно, что, как мы предполагаем, является определяющим для всех остальных.
На биологическом уровне нейроны, гормоны, иммунная система, сердечно-сосудистая система и множество прочих факторов взаимодействуют друг с другом, так что ни один из них не является главенствующим или направляющим по отношению к другим. На другом уровне, доказывают интербихевиористы, организм с его биологическими компонентами вступает в интеракции со своей средой, и этот уро-
вень организации отличается от уровня любого из компонентов. Этому уровню организации присущи собственные принципы, которые следует понимать на этом, а не более низком уровне, таком как уровень мозга. Уровнем психологии является именно этот уровень взаимодействия организм—объект, и именно здесь мы должны искать принципы психологии.
«Не могли бы вы дать мне мозги?» — спросил Страшила.
«Они тебе не нужны. Ты и так каждый день узнаешь что-то новое. У ребенка есть мозги, но много ли он знает!? Опыт — единственное, что дает знание, и чем дольше ты живешь на земле, тем опытнее ты будешь» (Frank Байт, The Wizard of Oz)*.
Мы часто слышим о «биологическом базисе» психологии, но интербихевиоризм считает, что ни одна из наук не является базисом для любой другой. Хотя события одной науки могут участвовать в событиях другой — химия в психологии, психология в социологии, — каждая имеет собственный уровень организации, принципы которой отличаются от принципов любой из ее составляющих. Культура, биология, химия, физика и социология выполняют сполна свои роли в интербихевиоральном поле, но никогда не определяют все поле.
Исследователей озадачивало то, что, казалось бы, является несоответствием между биологическими условиями и отсутствием реакции на них: (а) В месте, где зрительный нерв выходит из каждого глаза, мы имеем слепое пятно размером около шести дуговых градусов, где отсутствуют фоторецепторы, однако мы совершенно не замечаем какого-то пробела в своем зрении, (б) Наши глаза совершают быстрые резкие движения примерно пять раз в секунду, называемые саккадическими движениями глаз, но наше восприятие окружающего мира отличается плавностью, (в) Поле нашего зрения составляет около 180 градусов, но мы обычно наблюдаем только малую часть его. В качестве иллюстрации последнего пункта, обратите внимание на визуальные объекты, находящиеся вне страниц этой; книги, продолжая при этом смотреть на страницы. Ранее вы не видели их, несмотря на то что они находились в поле вашего зрения. Как же традиционалист и интербихевиорист объясняют эти ситуации?
Традиционалист постулирует некий гипотетический процесс в головном мозге, чтобы «заполнить» пробел, образуемый слепым пятном каждого глаза, и еще один, чтобы сделать плавным наши зрительные восприятия, вопреки саккадическим движениям. Интербихевиористы не используют подобные мозговые конструкты, а полагают, что мы можем объяснить эти события достаточно просто посредством того, чего у нас нет: у нас отсутствует биологический аппарат для восприятия слепого пятна или для быстрых визуальных фиксаций (Smith, 1997). Что касается нашего
* Баум Ф. Волшебник из страны Оз.
262
поля зрения, то традиционалист считает, что мозг «включает и выключает» то, что мы видим. Интерби-хевиорист замечает, что стимуляция сетчатки носит биологический характер, но полагает, что зрение имеет место в психологическом поле. Мы воспринимаем только то, на что направляем внимание, независимо от присутствия объекта в поле зрения, а внимание зависит от факторов, описанных выше.
Биология, и не только в психологическом поле.
Биология участвует во всех психологических интеракциях не только структурно или функционально, но и онтогенетически. По мере того как у ребенка формируется биологическое оснащение — происходит его онтогенетическое развитие6, — он становится способным вступать в более сложные интеракции со своим окружением и развивает свои интербихевиораль-ные способности, такие как познание, размышление, суждение и т. д. Когда биологическое оснащение сформировано и дальнейшее биологическое изменение идет в направлении упадка (начиная примерно с 20-летнего возраста)7, психологическое развитие может продолжаться относительно независимо от биологии, а в некоторых видах деятельности достигает новых высот при переходе к старости: литературное творчество, изобретательство, артистическая деятельность, финансовые успехи и т. д. Дж. Р. Кантор, основоположник интёрбихевиоральной психологии, до самой своей смерти в возрасте 95 лет продолжал работать над своими аналитическими трудами, засиживаясь до поздней ночи. Фрэнк Ллойд Райт (Wright), видный американский архитектор, заявил в старости, что творческие решения, к которым он так настойчиво стремился в более молодом возрасте, он теперь может буквально вытряхивать из своего рукава. Делпрато (Delprato, 1980) производит обзор исследований, которые подтверждают отсутствие параллели между биологическим и психологическим развитием, и называет ряд теоретиков в области развития человека, чьи концепции продвигаются в направлении, схожем с ориентацией интербихевиоризма. Херрик (Herrick, 1983) использует процедуру Кантора, состоящую в историко-критическом анализе, чтобы показать истоки представления о том, что психологическое увядание происходит параллельно старению, и чтобы продемонстрировать, к каким социальным последствиям, выливающимся в дискриминацию пожилых, приводит этот взгляд. Интерби-хевиорист признает все психологические события как биологические, но в то же время настаивает, что они являют собой нечто намного большее, чем биология.
Дуализм «душа—тело». В этой системе не только отсутствует редукционизм, сводящий все к биоло-
гии или другим наукам, но также нет дуализма «душа — тело». Никакой души в теле. Никакого тела, лишенного души. Никакой декларации, что тело и душа едины. Вопрос души и тела не имеет никакого отношения к интербихевиоральному полю. Душа или разум — это конструкт, а не событие. Ибо если мы зададим вопрос, что являет собой разум при отсутствии событий и отношений в интеракциональ-ном поле, то не отыщем никакого обособленного конкретного референта. Не находя обособленного референта, интербихевиорист заключает, что все это конструкты, которые состоят только из вербальных выражений. Мы не наблюдаем разум, а только навязали его тому, что наблюдаем. Интербихевиоральное же поле, говорят приверженцы системы, -- это конструкт, заимствованный из наблюдения фактических событий. Если учесть все идентифицируемые события и их отношения, не останется места для дополнительных гипотетических детерминант, как и не будет необходимости в них.
Причинность. В психологии существует два основных взгляда на причинность: действия организма вызываются чем-то внутренним либо чем-то внешним по отношению к нему. Если внутренним, то говорят, что причиной является разум (душа) или мозг; если внешним, тогда причина — среда. Когда та или иная из многочисленных школ психологии заявляет, что причиной действия является организм или мозг организма, интербихевиорист спрашивает, что тогда заставляет мозг совершать действие. Может ли он являться причиной собственных действий? И если мозг интерпретирует или видит образы на сетчатке, «кто» видит то, что видит мозг? Или если мозг передает информацию внутри себя от одного гипотетического обрабатывающего блока к другому, что его направляет? Может ли он направлять себя? Мы находим только эпизодические попытки ответить на подобные вопросы и только эпизодическое признание со стороны тех, кто считает причиной поведения мозг, что эти вопросы логически вытекают из данного допущения; если принять эти гипотетические способности мозга, тогда следует, что организм или мозг самокаузален или участвует в самодействии.
Если, с другой стороны, говорят, что причина имеет внешнее происхождение, это допущение о некоем пассивном организме, сформированном своей средой скорее механистическим образом. Оно проявляется в понятии независимой и зависимой переменных и в формах бихевиоризма, которые гипостазируют стимул, вызывающий или пробуждающий реакцию.
Иногда причины понимают как нечто толкающее и тянущее (pushers and pullers). Некоторая сила разума, воля, влечение или инстинкт толкает, а внеш-
6 Понятие «онтогенетический» может относиться и к биологическому, и к психологическому развитию.
7 После 20 лет упадок проявляется в таких показателях, как снижение времени реакции, уменьшение количества Т-лимфоцитов, которые играют важную роль в иммунной системе, и ряде других. Возможно, студенты колледжа будут шокированы, узнав, что когда им переваливает за 19, «вершина холма» остается уже позади, но они могут утешаться тем, что психологическое развитие продолжается до глубокой старости.
263
няя сила, например какой-то стимул, который вызывает реакцию, притягивает. Эмоцию рассматривают как внутреннюю причину, насыщающую организм энергией и, тем самым, являющуюся мотивирующей силой, которая заставляет его действовать. Иногда говорят, что мотивы и толкают, и тянут. Большинство мотивационных концепций столь туманны или наполнены проблемами, что постепенно теряют свое прежнее значение в психологии.
Когда стимульные условия одни и те же, а реакции разнятся, в такой системе нет необходимости постулировать наличие влечения (Gewirtz, 1967), «личности» («person») или «я» («self») (Hamachek, 1987) между стимулом и реакцией. Скорее, факторы сеттинга и эволюция функций стимула являются специфическими, идентифицируемыми условиями поля, которые можно изучить на предмет их воздействий.
Что касается внутренней причины, благодаря которой организм вызывает собственное поведение, интербихевиористы указывают, что во вселенной нам неизвестен ни один объект, который был бы самокаузальным. Самокаузальность — еще один ненаучный конструкт, и он нам не нужен. Как и не нужно нам допускать, что среда заставляет пассивный организм действовать. Мы можем, доказывают они, отказаться и от органоцентризма (центрирования на организме), и от эивайроцентризма (центрирования на среде). Мы можем заменить их обращением к полю интеракций. Активный организм вступает во взаимодействия с активным миром, и мы можем изучать развитие этих взаимодействий в различных сет-тингах, чтобы понять человеческую деятельность. Подобно тому как система не нуждается в дуализме «душа — тело» или в сведении психологии к какой-то другой науке, ей также не нужно постулировать разграничения внутреннего и внешнего, внутренние толчки или внешнее притяжение, самокаузальность или побудительные причины. Все это не наблюдаемые события, а конструкты, которые были навязаны событиям.