5.Операционально-смысловые структуры опыта - Инженерная и профессиональная психология - Ю.К. Стрелков

Пространство и человек

 Будем говорить о пространстве, связывая его с человеком. Окружающий мир дан человеку в восприятии. Можно сделать акцент на слове мир, как это делает В. Бибихин в одноименной книге, но автор уходит от проблемы пространства и говорит о мире как о единстве и покое. Сосредоточимся на рассмотрении ближайшего окружения, данного человеку в восприятии. Не забудем впоследствии  обсудить именно данность мира субъекту, как это делает Хайдеггер в статье “Время и бытие”.  Ближнее окружение субъект воспринимает как ситуацию, в связи со стоящей задачей.

Подробный обзор попыток установить геометрию восприятия  предприняла  Э.Вюрпийо. Она  приводит перечень экспериментальных работ, где испытуемый должен был оценивать одно пространственное свойство объекта на основе другого свойства. Перцептивное пространство обнаруживало свойства, соответствующие евклидовой геометрии (постоянство меры и параллельность прямых), но только в небольших пределах, за которыми эти свойства не выполнялись. Перцептивное пространство проявляло свойства перспективной геометрии: пропорциональность величин и удалений. Были и такие данные, которые требовали для своего описания римановой геометрии: например, аллеи Люнебурга — ряд параллельных огней испытуемый воспринимает как две дуги, вогнутые навстречу друг другу. Вюрпийо рассмотрела и топологическую модель, основанную на различении районов, мест, границ и барьеров. Она пригодна в тех случаях, когда о постоянстве меры вообще нет речи,  когда в любой области пространства мера может изменяться непредсказуемым образом.  

Гештальтисты изучали целостное восприятие. Им потребовался язык топологии: ближе-  дальше, выше - ниже, справа - слева, спереди -сзади - все относительно положения наблюдателя.

Понятие окружающий мир известно давно. К.Левин рассматривал множество объектов, среди которых воспринимающий и действующий человек.  Согласно К.Левину,  мир, окружающий субъекта, имеет топологические свойства.  Особенно важно, что мир замыкается вокруг человека, даже в той области, которую он не видит. Возможно, что человек старается  воспринять на слух, устанавливает, что там, сзади. И если нет ничего особенного —  опасности или важного человека, не оборачивается, доверяет слуху. О воспринимаемом пространстве можно узнать по рассказу, рисунку, по оценкам, по действиям субъекта, которые можно тут же проверить,  взглянув на окружающий мир или проведя требуемые измерения.

Более типична ситуация, когда присутствуют двое. Второй структурирует пространство, создает систему отсчета.  Здесь уместно применить схему, предложенную К. Бюлером: в ней содержатся говорящий и слушающий, язык, он в центре схемы, и предметная ситуация, которую воспринимают оба собеседника. Говорящий совершает речевое действие, а слушающий стремится понять его, вдумываясь в его слова и внимательнее присматриваясь к тому, что происходит вокруг.  Оба пребывают в одном поле, которое Бюлер называет указательным полем языка. Поле создает перцептивный контекст общения. Другой воспринимает мир позади меня, и по его лицу я вижу, что за мной происходит: грозит ли мне опасность или все идет нормально, так, как намечено. Другой своим присутствием создает для меня другую систему отсчета - такую, которая отличается от моей. Его присутствие позволяет мне децентрироваться, сместиться с моей системы отсчета. В присутствии другого перцептивные оценки становятся более точными, поскольку у меня появляется знакомая мера. Эксперименты по изучению перцептивных пространств строятся с максимальным устранением знакомых предметов, тем более знакомых людей, поскольку они вносят искажения в результаты перцептивных оценок. Дж. Гибсон не боялся вводить привычные предметы в окружение субъекта-наблюдателя.  Особенно привлекательной кажется позиция Бюлера, поскольку он занимался общением людей в предметной ситуации. Например,  как объяснить другому путь к какому-нибудь незнакомому месту в городе? Начав с воспринимаемых предметов, говорящий переходит к изложению схемы движения, а слушающий  по ходу преобразует рассказ в пространственную схему, которую он должен отчетливо представить.

Здесь мы подошли к вопросу о том, как пространство представляется человеком. О представляемом пространстве можно узнать так же, как и о воспринимаемом пространстве — по рассказу, рисунку, по оценкам, по действиям субъекта, которые можно тут же проверить,  взглянув на окружающий мир или проведя требуемые измерения. Само пространство никуда не исчезает. Известны карта-путь и карта-обозрение, локальные карты ближайшего пространства, которое субъект видел и в котором он действовал. Глобальные карты соответствуют пространству, которое не воспринималось обычным образом. Оно строится на основе образа, картины, схемы, которые построены другими людьми.

Чтобы понять их, субъект должен обладать пространственным мышлением: понятием координатной сетки, знанием принципов построения карты, умением применять карту на местности. Пространственное мышление предполагает владение несколькими системами отчета (прямоугольной, полярной, сферической) и умение переходить от одной системы к другой. При этом субъект должен уметь сменить позицию начала координат — сдвинуть ее с той точки, в которой находится он, субъект, на некий другой объект в окружающем пространстве.

Пространство является основой любых действий человека. Оно имеет важное значение в труде учителя, врача,  переводчика. Полезно рассмотреть человека в разных пространствах: дома, на работе в городе, в лесу, в поле, в горах, у реки и на море. Полезно рассмотреть человека в процессе движения, решения разных задач, делая акцент на пространстве. Полезно рассмотреть изменения восприятий и представлений пространства в ходе онтогенеза, пространство и ритм, пространство и язык, пространство и время.

 Понятие пространство часто употребляется метафорически. Оно сохраняет лишь смысл: сразу-данность-многого. В остальном оно отличается от понятия реального пространства. Такого, которое можно воспринять.

 Подобно тому, как время — проживаемая длительность, пространство — это проживаемая, воспринимаемая симультанность, здесь-множество. Пространство присутствует и воспринято. Восприятие — это упорядоченность множества присутствующих предметов. Порядок и его сразу-данность-субъекту — вот пункт, от которого начинается раскрытие пространства через субъект. Субъект, воспринимая, придает форму внешнему разнообразию, определяет его. Оно могло получить иную определенность в ином восприятии иного субъекта. Но пространство уже определено именно так, именно этим восприятием субъекта. Что же субъект? Он не может быть определен одним свойством. Это и активность, и пассивность. Какое-то их сочетание, единство и непрерывное противодействие. Это не просто усилие и напряжение, но и быстрый процесс переработки информации. Это структуры опыта, которые работают сами по себе, автоматически. Но пространство и время, наряду с внутренней, субъектной, имеют внешнюю сторону. Они независимы, противостоят субъекту, составляют другой, противоположный субъекту полюс. Кант говорил, что время — форма внутреннего чувства, а пространство — форма внешнего чувства. Это загадочные слова. Слово “чувство” указывает на субъектность, психологичность его понимания.  Возможно, “внутреннее” здесь означает, что во времени есть что-то принципиально не раскрываемое. Пространство — открытое.

Мое понимание отличается. Время — переживание тягучести, непрерывности, потока. Пространство — сразу-данность множества. Данность — это более подходящий термин по сравнению с переживанием. В "переживании" есть указание, намек на что-то растягивающееся, указание на время. "Данность" указывает лишь на присутствие множества перед субъектом.

Пространство — совокупность упорядоченных, расположенных определенным образом предметов, среди которых сам субъект. Это упорядоченное окружение субъекта. Субъект воспринимает предметы в их множественности и порядке. Воспринимает себя среди предметов. Предметы могут быть неживыми и живыми и даже подобными субъекту — другими людьми. Здесь очень важно сделать добавление к определению: предметы упорядочены, организованы относительно друг друга. Система отсчета встроена в пространство. В самом порядке предметов есть рациональная форма. Эта форма может быть схвачена сразу, целиком, в единой мысли, поскольку выразима одной формулой или  правилом. Отметим аналогию с представлениями Гибсона, который говорил об упорядоченности окружения, расположения и об оптическом строе.

 Пространство может быть образовано группой людей. Человек воспринимает себя в окружении людей или себя в составе группы. Каждый занимает место в соответствии со смыслом выполняемого действия или происходящего. Лидер занимает позицию в том месте, откуда видно и ситуацию, и исполнителей, каждый исполнитель располагается так, чтобы лучше выполнить стоящую перед ним его небольшую задачу. Разумеется, расположение может быть и случайным. Но тогда человеческая природа стремится упорядочить, организовать действующих или присутствующих.

Характеризуя пространство, необходимо указать, как удалены друг от друга заполняющие, составляющие его предметы. Полная характеристика содержит описание размеров и форм пустот, промежутков между предметами.

Реальное пространство наполнено движущимися предметами. В самом крайнем случае должен быть обязательно один живой предмет — сам наблюдатель. Он не может оставаться неподвижным. Поскольку есть пространство, должен быть наблюдающий, который своим восприятием вносит в пространство определенность, то есть создает пространство. Пространство становится пространством, когда оно воспринято человеком. Движение в окружении требует введения временной характеристики происходящего. Как долго предметы остаются на местах. Как быстро они перемещаются с одного места на другое, какова ритмика их перемещения, как происходит перемещение: плавно или скачками — все это и многое другое дает прибавление временной характеристики.

Рассмотрение приспособления субъекта к пространству представляет особый интерес, поскольку пространство и время происходящего приобретают более точное выражение. Человек обладает особыми моторными и ритмическими возможностями. Прилагая усилия в старании как можно точнее выполнить задачу, человек быстро доходит до своего актуального предела. Этот предел и есть пространственная характеристика действия субъекта, в которую входят соответствие положений субъекта положениям других предметов. Если соответствие увеличивается по мере повторных усилий, которые прикладывает субъект, то предел изменяется  — действие становится еще более точным. Но при этом нельзя говорить, что становится более точной пространственная характеристика действия. Пространственная характеристика — это описание того, что есть. Точность предполагает сопоставление исполненного и заданного. Моторные возможности субъекта раскрываются  в удобном для него пространстве. Другое пространство может сковать возможности субъекта, причем не всякий может перейти за этот предел даже после длительной тренировки.

Рассматривая действие, необходимо говорить о пространственной и временной точности.

Пространственная и временная характеристика действия субъекта среди других людей обязательно содержит восприятие субъектом происходящего. А характеристика точности — еще и сопоставление исполненного  и заданного  по пространственным и временным характеристикам.

Когда действие совершает группа людей, то следует говорить о множестве усилий, предпринимаемых многими людьми, чтобы выполнить задание более точно. Пространственная характеристика действия, развернутая во времени, будет намного более сложной, чем в случае, когда субъект совершает действие среди множества неподвижных предметов. Пространственная характеристика действия группы должна обязательно включать множество восприятий — восприятия всех действующих и присутствующих людей. Чтобы точно охарактеризовать пространство, необходимо признать множественность пространств данной ситуации, одной и той же ситуации. Если мы будем исходить из единственности пространства, мы многое упустим. Например, не сможем понять, почему групповое действие становится более точным.

Аналогично вводится необходимость множества временных  описаний или множества времен ситуации.

Субъект только тогда сможет воспринять пространство, когда он способен допустить восприятие другого и соответственно особую реальность его пространства. Другими словами, мы приходим к множественности восприятий в одной точке.  Допустив другое пространство, субъект должен попытаться войти в это другое пространство, то есть воспринять пространство так, как его воспринимает другой. Видя окружающих людей, воспринимая их действия среди предметов, субъект должен воспринять  пространство так, как воспринимает каждый из них. Это даст возможность субъекту  проводить  более точные оценки и сравнения, точнее действовать. Только  это делает возможной координацию сложных движений членов команды в трудовом процессе или в  спортивной игре.

Для времени рассуждение строится аналогично.   Приходим к утверждению множественности времен в один и тот же момент и в одной и той же точке пространства.

Реальное пространство и восприятие

Пространство предполагает упорядоченность. Поскольку нас интересует роль восприятия в определении пространства, то возникают два вопроса. Можно ли говорить о восприятии хаоса? Всякая ли упорядоченность порождается восприятием? Хотя оба вопроса еще не приближают нас к решению проблемы, подумаем над ними. Воспринятый, хаос уже подвергся упорядочению, организации. Если он получил определение хаоса, значит, попытка оказалась неудачной? По-видимому, попытка была, но не нашлось подходящей формы, среди уже известных, с которой удалось бы отождествить воспринимаемое.

Восприятие предполагает спроецированность субъекта на объект.

Восприятие проецируется на внешний мир, на состояние организма. Это означает, что в восприятии есть нечто кроме внешнего мира. С другой стороны часто можно слышать, что восприятие определяется внешним миром. Но и такое влияние невозможно помимо интеллекта. Сам по себе мир не может полностью определить восприятие так, чтобы оно дало адекватные внешнему миру формы. Хотя и это не очень поддается выражению. Что значит адекватность? Как можно обозначить совпадение восприятия и внешнего мира? С точностью до действия? ”Восприятие  мира настолько соответствует миру, что стало возможным задуманное субъектом действие”. Такой определение предполагает еще более сложный процесс, включающий всего человека, а не только мысль.  Восприятие внешнего мира - следствие интеллекта.

Основной вопрос, который мы пытаемся рассмотреть, - можно ли говорить о пространстве помимо восприятия? Как долго можно говорить о пространстве, избегая всего, что связано с восприятием?

 Не будем отказываться от размышления на первом шагу, говоря, что пространство есть пространство, а восприятие - восприятие, то есть не будем проводить между ними непреодолимой границы, повторяя одно и то же. Поразмышляем над сутью каждого, стараясь продвинуться к решению вопроса. Что означает реальное пространство? Окружающее субъекта сейчас, то, где субъект присутствует, где он решает свою задачу. Пространство настоящего, происходящего на глазах субъекта. Если реальное пространство таково, то оно предполагает в себе восприятие и обязательно воспринимающего субъекта. Слову “пространство” мы даем определение, которое указывает на его связь с психическим. Воображаемое, представляемое, мыслимое и проч. Математики начинают  рассуждения с указания на предположение о пространстве или предлагают вообразить, представить, помыслить и так далее. Можно ли говорить о пространстве помимо акта восприятия? По-видимому, можно, но это не будет разговор о реальном пространстве.  Это будет разговор о пространстве, которое представляют участники разговора. Оно может быть воображаемым, мыслимым, представляемым.

 Говоря о реальном пространстве в терминах предметов, которые входят в него, или событий, которые происходят в нем, мы постоянно апеллируем к восприятию нашего собеседника, предлагая ему проверить собственным восприятием всякое наше утверждение. Наши утверждения о пространстве есть выражение, интерпретация восприятий. Но, может быть, в реальном пространстве есть что-либо помимо предметов и промежутков между ними? Есть, но это уже будет характеристика не пространства, а чего-то иного. Говоря о реальном пространстве, мы, в конце концов, должны убедиться на практике в точности наших рассуждений. Необходим еще один акт восприятия.

Ориентиры

О пространстве-представлении говорят, подразумевая ориентиры, необходимые для действия субъекта,  систему, в которую связаны  ориентиры, и само действие.

Значение ориентиров в схеме пространства огромно. Они служат субъекту. Ориентиры характеризуют пространство, делают его понятным  для субъекта. Ориентиры имеют названия. По названию их можно отличать, о каждом можно говорить отдельно. От остального. Через выделение ориентиров становится возможным переход от невербального, чисто пространственного представления к вербальному описанию. Ориентир предполагает задачу. Субъект может легко включить ориентир в состав орудий, если ориентир адекватен задаче. Если ориентир разработан, создан соответствующим образом. При создании ориентира должна была быть замыслена и воплощена в его форме  некая его функция. Соответствующая задаче субъекта. Ориентир предполагает операционную систему. Система операций по его использованию - система отсчета. Ориентиры связаны между собой. Система ориентиров — это схема. Связь между ориентирами осуществляется в движении, в действии. Действие таково, что одни ориентиры оказываются связанными, а другие — изолированными. Само движение, сам процесс связи требуют введения понятия времени. Через понятие времени мы можем увидеть, схватить, понять структуру реального пространства. Кроме того  потребуется еще ряд понятий: исполнение действия субъектом, восприятие, опознание  и связывание в мысли (пространственное мышление) ориентиров, форм направлений, пустых промежутков и т.п.

В знакомой обстановке ориентирование идет автоматически. При усложнении условий или в незнакомой обстановке  включается поисковое поведение, человек испытывает тревогу, страх.  Большое значение в смене установок имеет внезапность смены обстановки. В знакомых условиях когнитивная карта работает автоматически, выдавая нужные команды в нужном месте. В незнакомой обстановке человек обращается к мысленному образу, пытается рассуждать, сопоставляя с картой свое положение на местности.

Задачу решает человек. Он знает пространство, носит в себе опыт действий в пространстве. Совершает ошибку человек. Человек надеется, боится — переживает  тревогу, страх. Человек ожидает результата. Пока действие совершается, его упорядоченность, его смысл можно понять, учитывая, что человек ожидает результата. Ожидание  результата - это стремление к цели, уверенность в том, что ее удастся достичь. Пространственные неточности, сбои в контроле сроков — все это на совести человека. За это отвечает человек, об этом он думает (или ему думается).

В психологии человек предстает как субъект — телесный носитель психики. Причем здесь не следует сводить эту формулу к какому-то одному слову. Субъект не просто “телесный носитель”, а “телесный носитель психики”.  В своей телесности субъект пространствен, так же как он пространствен в своих действиях. Тело живет. Как живое его нельзя понять помимо времени. Телесность субъекта не может быть выражена, зафиксирована без понятий пространства и времени.

Действие - форма субъектности- осуществляется в пространстве и во времени.  И в этом смысле, действие объективно. Разумеется, действие имеет еще и некую невыразимую сторону. Это чисто субъективное.

Как таковое, субъективное не является ни  пространственным, ни временным. Это принципиальное положение. Пока мы молча думаем о субъективном или переживаем его,  оно не является ни пространственным, ни временным. Но как только мы пытаемся  говорить о нем или фиксировать его с помощью неких моделей, мы сразу же обращаемся к пространству и времени: соотносим субъективное с некоторыми структурами или пытаемся выразить в течении, в движении. Это и есть субъект. То, что остается за пределами  действия.

 За пределами действия — временными, до начала и после окончания, или вне канала действия — в параллельном ряду, во  внутренней жизни субъекта, мы  встретим либо то, что относится к действию, либо нечто совершенно иное. Поскольку действие имеет пространственный и временной характер, все, что относится к действию, должно быть соотнесено с пространственными и временными формами.

В психологии понятия "пространство" и "время" необходимы. Они легко, естественно входят в ряд основных понятий, гармонично соединяясь в базовую структуру.

Что такое это соединение? Это слитие, но такое, при котором  за понятиями пространства и времени остается особый смысл. Сами понятия ассимилируются, легко принимаются психологией, но при этом они не утрачивают своей особенности. Особенность их не в том, что они принадлежат естественным наукам.

Пространство и время  — фундаментальные характеристики любого процесса: в его структуре (в отнесенности к упорядоченности  внешнего мира) и в  его течении, движении они соотносимы с процессами во внешнем мире.

Есть ли в них место для субъекта, исследующего и философствующего? Да. Субъект живой, телесный, носитель психики, субъект действующий не может жить и действовать иначе, чем в пространстве и во времени.  Это мы и фиксируем в конце наших размышлений.

Дальнейшая разработка темы. Большие и малые схемы, их устройство (точки отсчета, меры длительностей и расстояний).  Формирование (изучение ) карты или схемы подобно формированию понятий: освоение ближайшего пространства  идет через решение разнообразных двигательных задач —  в результате формируются схемы движений в исполнении. В чем разница функционирования больших и малых схем? Глобальные и локальные когнитивные  карты. Как они надстраиваются одна над другой? Процедурное знание. Симультанное и последовательное в процедурном знании. Пространственное и вербальное  в процедурном знании. Карта-путь и карта-обозрение отличаются расположением систем отсчета и направлением развертывания. Возможности вербализации различны:  карта-путь легче переводится в речь, поскольку она основана на субъектной системе координат, карта-обозрение имеет принципиально образный характер, но ее труднее объяснить,  потому что она предполагает владение объективной системой отсчета. Обе требуют рекогносцировки — опознания местных знаков. Применение карты-обозрения не сводится к переводу ее в карту-путь.

Поведенческая география. Образ города К. Линча: пространство, время, смысл. Город, дом, квартира устроены для удобства человека, выполняющего в разных зонах разные функции — каждую в свое время.

Социальная экология труда. Социо-пространственная схема. Понятие соседства. 

Память и профессиональный опыт

Пространственные и временные условия, в которых человек выполняет свои трудовые действия, даны ему как перцептивный мир, как психологическое настоящее. Внутренний контекст восприятий и действий обеспечивается памятью, связывающей настоящее, прошлое и будущее. Память определяет место действия в пространственном, временном и функционально-смысловом контексте трудового процесса. Пространственный опыт штурмана совершенствуется по мере выполнения трудовых действий и закрепляется в когнитивных, операциональный и смысловых  структурах, среди которых мы выделили локальные, относящиеся к отдельным пунктам и участкам маршрута и краткосрочным действиям, и глобальные, связанные с целым маршрутом и большими комплексами действий. Совместное функционирование локальных и глобальных структур обеспечивает выполнение человеком трудовых функций. Временной опыт штурмана формируется в процессе деятельности и определяется действиями и переживаниями события и длительностей промежутков. Временной опыт человека отражает собственное время трудовой деятельности в полете, выступающее как многорядная структура.  Временные структуры опыта обеспечивают синхронизацию человеческих отношений, речевых и умственных операций с моментами технологического процесса. В основе пространственного и временного опыта штурмана и пилота лежит одна и та же смысловая единица — переживание движения. Однако сами структуры пространственного и временного опыта пилотов и штурманов различны.

Действие и память

В самом широком смысле память объединяет прошлое, настоящее и будущее человеческой деятельности. Хотя память считается машиной времени ( П. Жане), память и время, вероятно, выстроены в круг. Во всяком случае, нельзя раскрыть понятие времени, не прибегая к памяти, а для понимания памяти необходимо понятие времени. Поэтому для выяснения  роли памяти в действии,  мы обратились к временным различениям (прошлое, настоящее, будущее, начало, конец, циклы, события, промежутки  и т.п.).

В соответствии с принципами нашего анализа мы старались исходить из явления, брать его как можно полнее и, продолжая рассматривать явление, реконструировать психологическое содержание труда.

Первое явление — поведенческий акт, который является в настоящем, как настоящее. Взятый в полноте когнитивных, эмоциональных и двигательных составляющих, целенаправленный поведенческий акт выступает как действие.

 Память и действие

 На первый взгляд может показаться, что психологическое содержание действия как акта настоящего можно раскрыть, не прибегая к понятию "память". Кажется, что достаточно охарактеризовать структуру пространства действия (места, пути, барьеры, зоны) и показать имеющиеся в нем напряжения, оставаясь в рамках ситуации, настоящего. Однако размышление  показывает, что такая характеристика получилась бы, по меньшей мере, поверхностной.

Если учесть, что в пространстве действия происходят непрерывные изменения (передвижения предметов, самого субъекта и др.), то для более детального анализа действия мы должны воспользоваться понятием времени. Тогда потребуется и понятие памяти как механизма, обеспечивающего интеграцию и сохранение сведений о последовательных изменениях, удержание программ движений и умственных операций в процессе выполнения действия. Впрочем, память обеспечивает не только временную, но и пространственную интеграцию отдельных зон и предметов в целостный образ.

Настоящее определяют устойчивостью плана сознания. Объем сознания, определяемый  процедурой удержания  последовательно предъявленного ряда  (Вундт), представляет собой не что иное, как объем краткосрочной или рабочей памяти. Ее функция — удержание небольших порций данных в процессе оперирования ими. Тем самым обеспечивается симультанность и последовательность содержаний сознания.

Память обеспечивает проникновение в настоящее  связей, исходящих от обширного круга событий прошлого и будущего. Память содержится в недрах перцептивного мира, поскольку  перцептивный мир основан на опознании зон, предметов, событий и ситуаций, а свойства перцептивного мира: 1) новизна - знакомость (отношение между нынешними и прежними восприятиями), 2)ожидаемость - неожиданность (соответствие  настоящего установкам и ожиданиям будущего).

В самом действии многое определяется тем, что лежит за его пределами, то есть  в будущем и прошлом.  Воспроизводятся заученные двигательные автоматизмы — навыки. Повторяются  известные умственные операции.

В крайних ситуациях операторы предпочитают применять хорошо заученные приемы, в эффективности которых они неоднократно убеждались. Чем больше ситуация соответствует прежней, которую удалось  разрешить, тем больше уверенность оператора в успехе действия. Совпадение  приемов выполнения и совпадение элементов ситуации — вот что является основой повторения действия.

 Устойчивость направленности человека — это тоже одна из функций памяти. Смысл действия Бернштейн считал высшим из устойчивых элементов действия. Устойчивость напряжения, обеспечивающего движение субъекта к цели, тоже может быть сохранена в памяти и сопоставлена с наличным состоянием субъекта в текущей ситуации. Действие закончено, цель достигнута — благодаря связи между смыслом ситуации и внеситуативной мотивацией субъекта.

Память не сводится к совокупности процессов запоминания, удержания  и воспроизведения, в ней  нельзя видеть только хранилище информации. Память — это контекст восприятий и действий, который выводит субъекта за рамки воспринимаемого и исполняемого. Память позволяет связать отдельные восприятия, отдельные действия и ситуации.

В деятельности летчика память проявляется следующим образом.

1) Перед полетом летчик изучил обстановку на маршруте. Мелкие детали летчик фиксирует письменно, но основное — грозы, туманы — запоминается само собой. Конечно, запоминаемое  определяется профессиональным опытом, смысловой организацией когнитивной карты, являющейся следствием деятельности и переживаний.

2) Во время полета летчик помнит уже пройденные участки, хотя ему их и нет смысла помнить, ведь они уже пройдены. Однако они помнятся сами собой. Глубина, полнота и длительность их сохранения  может быть большей или меньшей, но пройденное сохраняется в памяти. Сохранение определяется опытом профессиональной деятельности. Чем больше опыт, тем меньше запоминается? Нет, скорее, иначе. Чем больше опыт, тем более тонкие вещи запоминаются. Но что перестает запоминаться? Мы считаем, что способность запоминать и сохранять исполненное, пережитое, прошлое должна быть учтена в психологическом анализе памяти профессионала.

3) После полета летчики анализируют ситуацию. Детали запомненного определяются опытом деятельности, важную роль в запоминании играет глубина переживания ситуации и отдельных ее фрагментов.

4) Опыт содержит множество конкретных сцен и событий, сохраняющихся в памяти. Они полны окрашенных ярко и заряженных эмоционально деталей.  Они служат аргументами в рассуждениях летчика о своей работе. Воспоминания служат материалом, на основе которого формируется профессиональный опыт.

Подходы к анализу профессионального опыта

Общее рассмотрение функций памяти в действии и восприятии и выявление ее места в труде летчиков позволяют перейти к изучению профессионального опыта. Несомненно, память играет важную роль в формировании и функционировании профессионального опыта.

 Профессиональный опыт мы связываем с профессиональным мастерством — всем, что позволяет специалисту успешно выполнить сложную профессиональную задачу. Это багаж, накопленный человеком в профессиональной деятельности.

В последнее время психологи все больше внимания уделяют изучению профессионального опыта. Не претендуя на полноту, мы предпримем обзор, чтобы посмотреть, как понятие профессионального опыта выступает в некоторых современных концепциях, которые мы отобрали в соответствии с  нашим перечнем основных подходов.

Профессиональный опыт как структура профессионально важных качеств

Для реконструкции системы профессиональных качеств применяется корреляционная процедура. Изучая труд рабочего, специалиста по электродуговой сварке, Шкаликов (1988) удачно выделил набор профессионально-важных качеств и сделал пять срезов, позволяющих проследить развитие качеств (в начале обучения, через 2, 4, 6 месяцев и после 10 лет работы). Профессиональный уровень опытных сварщиков оценивался по уровню квалификации, стажу работы, по выполнению плана, по оценкам руководителей и опытных мастеров. Учеников оценивали по качеству сварного шва и по выполнению отдельных действий.

 Построив корреляционные структуры, Шкаликов определил связи между элементами. О связи судили по:  величине и  уровню значимости коэффициентов ранговой корреляции. Для каждого элемента структуры определялось количество связей с другими и значимость каждой отдельной связи. На основе количества значимых связей каждого элемента с другими элементами и с показателями профессиональной деятельности были выделены ведущие и базовые профессионально-важные качества. По мере обучения структура связей между качествами менялась: одни переходили в центр, другие отодвигались на периферию. Менялось общее количество и значимость связей. Изменения происходили не постепенно и плавно. Шкаликов показал, что в определенные периоды некоторые качества изменялись особенно интенсивно в позитивном направлении, в то время как другие оставались почти неизменными, либо их показатели ухудшались. Для каждого периода характерно свое количество ведущих и базовых качеств. При общей тенденции к возрастанию в некоторые периоды число значимых качеств уменьшалось. Различие в корреляционных структурах профессионально-важных качеств соответствовали  различиям в освоении трудовых операций: одни операции усваиваются быстро, другие — медленно. Шкаликов рассматривал профессиональный опыт как некое единство, однако не  включил в анализ эмоции, мотивы и потребности учащихся и опытных рабочих. За пределами анализа оказался интерес человека к освоению профессии и стремление к совершенствованию мастерства, удовлетворенность профессией и  профессиональные ценности. Кроме того, корреляционная структура не раскрывает функционального аспекта профессионального опыта.

В работе Алдашевой (1995) предпринята попытка реконструкции с помощью корреляционного метода профессиональных портретов моряков-подводников. Применив вопросники Кэттела и УСК (Уровня субъективного контроля), автор показала, как меняются корреляционные структуры по мере профессионального роста —  от  оперативного дежурного до командующего.

Профессиональный опыт с позиции теории функциональных систем

Согласно Зараковскому и Павлову (1987), функциональные системы (оперативные и долговременные) выполняют широкий класс функций, обеспечивающих трудовую деятельность и регуляцию жизненных функций организма (Анохин).  Они формируются в ходе профессионального и жизненного опыта на основе врожденных способностей человека и развиваются в процессе обучения и тренировок. Четыре подсистемы выполняют основные функции: 1) выбор цели, формулировку задачи, определение способа и выполнение — все это обеспечивается подсистемой взаимодействия с предметом деятельности; 2) реализация потребностей организма и квази-целей, сохранение целостности  организма и поддержание работоспособности — это функции подсистемы энергопластического обеспечения организма; 3) свободное движение мыслей образов, неосознаваемые побуждения и скрытые программы действий обеспечиваются подсистемой спонтанной активности; 4) объединение и поддержание в рабочем состоянии трех других подсистем  — все это выполняет подсистема интегральной регуляции. Понятие функциональной системы задает перспективу для инженерно-психологических разработок, поскольку позволяет увидеть систему в движении в процессе выполнения деятельности. Однако авторы  подхода (Зараковский и Павлов) не показывают, за счет каких элементов и подсистем происходят долговременные изменения, связанные с формированием профессионального опыта.

Индивидуальный опыт человека и память

Это соотношение рассматривается в работе Г. К. Середы(1985). Хотя в ней речь идет не о профессиональном, а о любом человеческом опыте, мы попытались применить основные построения Середы для изучения профессионального опыта. Рассматривая опыт в развитии, Середа исходит из его неразрывности: ”В каждый момент осуществления деятельности в нее включается весь прошлый опыт”. Ни одна часть не может быть отделена от целого. “Память — непрерывный и бессознательный процесс самоорганизации индивидуального опыта, который никогда не прекращается в психике человека”. ”Память релевантна смысловым отношениям опыта, которые могут выражаться в интегративных стратегических целях или смысловых образованиях личности, задающих программы”(Середа, 1985, с. 46).

Память, релевантная смысловым отношениям опыта, соотносит каждый элемент нового опыта со всем накопленным прежде; в результате происходит реорганизация всей системы индивидуального опыта. Поскольку функции памяти замыкаются прежде всего на стратегических целях деятельности и на смысловых образованиях личности, то, как нам кажется, такая перестройка пойдет неравномерно. Будут периоды, когда достижение стратегических целей будет критическим, а перестройка пойдет интенсивно. В другие периоды она пойдет медленнее. Возможно также, что  в разных слоях или областях опыта перестройка будет идти по-разному и по скорости, и по содержанию изменений. В противном случае целостное функционирование системы индивидуального опыта оказалось бы неэкономичным.

Как показывают наблюдения, в процессе формирования профессионального опыта одни понятия (суть фактов), приемы, способы охвата ситуации и управления усваиваются легче, другие - труднее, а третьи не усваиваются или вообще отвергаются. Усвоенные приемы и способы часто выполняются с ошибками, их точное исполнение требует тщательного контроля сознания. И это навсегда, прогресса здесь не отмечается. В условиях стресса, когда возможность сознательного контроля уменьшается, ошибки возникают вновь. Включение всего прошлого опыта в каждый момент деятельности кажется неэкономичным, также как перестройка всего опыта при овладении одним новым элементом. Факты дифференциального формирования способностей, консервация, частичный и почти полный распад опыта при выключении из деятельности или с возрастом показывают, что идеи, сформулированные Г. К. Середой, требуют разработки.

На наш взгляд, смысловая реконструкция опыта идет не непрерывно, а дискретными этапами, в соответствии  с жизненно-значимыми событиями. Сама память, обслуживая действия, восприятия, ожидания и отдых, работает непрерывно. Опыт, о котором говорил Середа, — гибкий, открытый для принятия новых сведений и внесения изменений представляет собой скорее идеальный конструкт. Более типичны закрытые, ригидные, жесткие структуры. Этому много свидетельств и в повседневной жизни, и в труде, в литературе и науке. Типичный профессиональный опыт — это опыт решения  типичных проблем. Это умение посредством простых, но хорошо усвоенных приемов предупредить аварию, направить процесс по безопасному руслу в сложной ситуации. Такой опыт словно под колпаком — от всего защищен: от посторонних влияний и проникновения нового. По-видимому, такая устойчивость опыта основана на нескольких принципах, которые возникли и закрепились первыми успехами, в процессе наблюдений за тем, как набор базисных приемов  использует наставник.

Типичный профессиональный опыт — знание инструкций, умение их исполнять, умение управлять процессом, не нарушая инструкций. Отметим, что инструкции содержат противоречия и охватывают, покрывают поле условий и событий деятельности не полностью. Умение применять инструкции - непростая задача.

 Профессиональный опыт — это хорошо сформированные профессиональные навыки. Большую, и не менее важную, долю профессионального опыта составляет умение решать социальные проблемы.  Сюда входят и задачи налаживания отношений и рабочей обстановки в экипаже и команде или более широком производственном подразделении. На освоение правил, норм и ценностей, сложившихся в отрасли, у молодого специалиста уходят годы, и не всякому удается их до конца освоить. Экипаж или подразделение являются носителем норм и ценностей, той средой, в которой формируется молодой специалист, где устанавливаются его идеалы и ценности. Нам важно здесь подчеркнуть, что умения строить отношения и решать другие социальные проблемы не прилагаются автоматически к профессиональным трудовым навыкам, а должны быть построены независимо. Они являются тем глубоким механизмом, через который возможно дальнейшее профессиональное развитие молодого специалиста. Здесь уместно вспомнить о категории людей, у которых имеются трудности в общении, например, несговорчивость, негативизм, стремление самоутвердиться в любой ситуации. Даже при склонности к успешному освоению основ профессии или таланте они будут вынуждены преодолеть очень большие трудности для профессионального продвижения.  Профессиональные навыки, знания, умения слиты с профессиональными межличностными отношениями, в которые  молодой специалист включается на  производстве. Правильно построенные, они могут способствовать профессиональному росту, могут ускорить его. Но неудачно сложившиеся отношения могут затормозить профессиональное развитие или даже привести к его прекращению и выходу человека из профессии. Под влиянием социальных отношений в профессиональном опыте возникают деформации, которые закрепляются и сохраняются навсегда.

Немаловажным фактором формирования профессионального опыта являются особенности режима труда, характерные для той отрасли, в которую попал молодой специалист. Для операторских профессий характерен режим дежурства, когда необходимо работать ночью, время отдыха приходится сдвигать на дневные часы. Становление профессиональных навыков идет с одновременной перестройкой деятельности систем организма: они должны приспособиться к  условиям труда. Человек специфическим способом втягивается в профессию, и этот процесс тоже затягивается и  продолжается столько времени, сколько трудится человек внутри профессии.  Здесь необходимо отметить то влияние, которое может оказать сам субъект на перестройку ритмов своего организма. Приемы, обеспечивающие борьбу со сном в одни периоды суток или быстрое засыпание в период, выделенный для отдыха, а потом возврат к рабочему активному состоянию —  все это становится объектом особой деятельности. Приемы активизации и расслабления вырабатываются, закрепляются и используются, став частью профессионального опыта. Такие приемы позволяют профессионалу действовать в условиях утомления, монотонии или стресса.

Профессиональный опыт — сложная система, которая внешне выступает как совокупность способов, приемов и правил решения трудовых задач. Их выполнение обеспечивается когнитивными и смысловыми структурами, которые формируются в обучении и профессиональной деятельности и обеспечивают выполнение трудовых функций, поддержание положительного социально-психологического климата и  нормального функционирования систем организма. 

Профессиональный опыт — это не идеал, который практически недостижим, а реальный продукт, возникающий в условиях реальных ограничений, неудач, недостатков. Несовершенства в структурах опыта проявляются в выполнении рабочих задач специалистом.

 Взятый в генетическом аспекте, профессиональный опыт объединяет настоящее, прошлое и будущее: это и навыки, и представления, и профессиональные умения. Профессиональный опыт — это одна из важнейших составляющих личности профессионала. Сюда относятся профессиональные смыслы, ценности, потребности и мотивы.

Понятие профессионального опыта еще во многом остается неразработанным. По мере накопления знаний о профессиональных деятельностях будет строиться все более четкое и строгое понятие профессионального опыта. Приведем некоторые соображения, которые могут оказаться полезными для его разработки.

1. Определение профессионального опыта человека должно указывать на его профессиональное мастерство, оцениваемое количественными показателями выполнения деятельности (скорость, точность), а не только общим стажем работы. Важное значение имеют и качественные характеристики: детальность и обобщенность планов, их пригодность к использованию в меняющихся условиях, эмоциональная характеристика исполнения (легкость, красота, энергичность, уверенность и т.д.), особенности мотивации, увлеченность, преданность делу.

2. Определение должно указывать, как достигнут этот уровень мастерства: количество упражнений, их характер, заинтересованность, устремленность к высоким достижениям.

3. Определение должно указывать, как совершенствуются механизмы исполнения и контроля деятельности. В теории Н. А. Бернштейна это показано через передачу управления на более высокие уровни системы, распределение задач между уровнями: детали - на низких уровнях, вопросы стратегии - на высших уровнях системы. Этот механизм нужно дополнить развернутой характеристикой  когнитивного и мотивационного аспектов.

 4. Определение должно включать указания  индивидуальных возможностей развития, тренировки, совершенствования. Известно, что они различны у разных людей и у одного по разным действиям и обстоятельствам.

5. Определение понятия “опыт” должно включать полную и подробную качественную и количественную оценку исходного уровня обучаемого. Высокое профессиональное мастерство может быть достигнуто за счет того, что высокими были исходный уровень обучаемого и показатели его развития.  Это разные показатели. Исходный уровень специалиста может быть высоким, а способность быстро развиваться по требуемому набору свойств — низкой.

 На основе понятия "профессиональное мастерство" нами   построено предложение о системе подготовки инженеров-пилотов в летном училище с помощью специализированных навигационных тренажеров.

“Продольные” и “поперечные” структуры профессионального опыта

Это различение необходимо для анализа переходов от деятельности контроля нормально развивающегося технологического процесса к действиям в аварийных ситуациях.

В нормальных условиях оператор в основном наблюдает или регулирует, осуществляя привычные действия, которые он выполнял много раз. Память обеспечивает создание и сохранение контекста деятельности, целостность и связность деятельности. Память готовит знания, программы выполнения операций и действий по ходу технологического процесса, несколько опережая его важнейшие моменты и события и тем самым поддерживая непрерывную деятельность. Здесь мы говорим о продольных структурах опыта: возникая и закрепившись в повседневном применении, соответствуя логике нормального течения технологического процесса, составляя некую внутреннюю структуру (схему, карту) этого процесса, основу внешнего осуществления, которая выходит далеко за пределы сиюминутного исполнения, продольная структура опыта обеспечивает плавный переход от одного действия к другому.

 При резком нарушении хода технологического процесса нарушается контекст восприятий и деятельности. Привычные действия, подготовленные памятью в соответствии с привычной логикой технологического процесса теперь уже не могут быть применены. Деятельность должна быть продолжена очень быстро, но вопреки контексту процесса. Как это возможно? По-видимому, должны быть наготове некие правила, применяемые только в аварийных условиях, — правила спасения. Здесь начинают функционировать поперечные структуры опыта, запускающие и обеспечивающие аварийные действия. Такие структуры формируются в процессе тренировок, тренажерных упражнений, вне трудового процесса, который может оставаться в нормальных рамках в течение длительного времени. Известно, что контекст деятельности должен сохраняться в течение длительного периода — например, год (от отпуска до отпуска). Каждый раз, приступая к новой рабочей смене, специалист актуализирует все знания  и воспоминания о реальном функционировании системы в течение предыдущих смен — знание этого контекста позволяет специалисту быстро приступить к работе в начале смены и качественно руководить процессом в течение каждой рабочей смены. Противоаварийные тренировки, которые проводятся наряду с оперативными дежурствами, в промежутках между сменами, не затрагивают контекст повседневной деятельности, и соответственно структуры, которые формируются в ходе противоаварийных тренировок, также не способствуют успешному выполнению работы при нормальной работе системы. В промежутках между тренировками они разрушаются, поскольку не находят применения в нормальном трудовом процессе. Тренировки не вносят существенного вклада в освоение управления  нормальным процессом. Знания о нормальном процессе формируются на теоретических  занятиях  и  поэтому не получают достаточного операционального воплощения.

Применение поперечных структур профессионального опыта усложняется тем, что продольная структура является замкнутой: ее плавное течение должно быть прервано, чтобы осуществить  быстрый запуск и развертывание  аварийного действия. Разумеется, прерывание обеспечивается восприятием ситуации, но не менее важен и внутренний план, психологическое содержание — прерывание программ последующих действий и изменение состава  эмоционального процесса. Прерванный процесс развертывания продольной структуры не должен препятствовать запуску и осуществлению структуры поперечной. Возможно, что поперечные структуры, даже не запущенные в дело, не так уж изолированы от продольных структур.  По мере разработки и совершенствования  продольных структур профессионального опыта поперечные структуры опыта меняются очень сильно из-за формирования и закрепления некоей основы, назовем ее профессионализмом, которая позволяет действовать быстро и решительно в самой неожиданной и сложной ситуации. Это профессиональная готовность к аварийным действиям. Во всяком случае, проблема сохранения опыта действий в аварийных ситуациях требует более пристального внимания, а программы тренажерной подготовки — тщательного пересмотра.

Структуры опыта в когнитивной и генетической психологии

Схема как организация двигательного опыта

Согласно  Ф. Бартлетту, схема — это активная организация прошлых реакций. Благодаря схеме они перестают быть отдельными элементами, которые следуют друг за другом, - это уже некая целостность. Такая активная  организация входит в состав любого адаптированного к обстоятельствам поведенческого акта. Она обеспечивает ориентацию субъекта в происходящем вокруг него в мире на основе прошлого опыта. Ф. Бартлетт подчеркивал антиципирующую функцию схем. Дальнейшую разработку понятие  схемы получило в работах У. Найссера, который уделил особое внимание изучению функций схемы. Являясь промежуточной частью перцептивного цикла, схема направляет исследовательскую активность человека-наблюдателя. Схема влияет на восприятие: именно она определяет, что будет воспринято субъектом.  Возникнув в результате взаимодействия субъекта с окружающим миром, схема становится посредником, через которого происходит связь между прошлым и будущим. Антиципирующее качество схем подчеркивалось Б.Ф. Ломовым и Е.Н. Сурковым (1980).

Схема связана с памятью. Согласно мнению Г. Саймона (1979), схема — это организованная структура семантической памяти. Схема может иметь эпизодический или тематический характер; узлы тематической схемы содержат отображения отдельных объектов — понятия, а эпизодической — систему событий, объединенных временными и ассоциативными связями.

Дж. Мандлер различает пространственную и временную организации материала в памяти, соответственно выделяя  схемы сцен и схемы событий. Схема  организует воспринимаемую информацию в соответствии с опытом — набором неосознанных ожиданий относительно объектов и отношений между объектами. Сами схемы создают ожидания конкретных объектов и событий, распределяют внимание и направляют  его на анализ той информации, которая не соответствует схеме, отличается от нее, управляет поиском информации в памяти, в результате этот процесс приобретает характер реконструкции по схеме. Паскаль-Леон считает, что планы могут быть представлены в виде исполнительных схем, возможны оперативные и изобразительные (фигуративные) схемы. Оперативная схема — это представление о возможных трансформациях состояний  реальности, фигуративные —  представления самих этих состояний. Когнитивные схемы — наиболее устойчивые образцы  преобразований окружающего мира (Гоулд, 1990).

Понятие схемы лежит в основе генетической концепции Пиаже, который использует это понятие для описания двигательного поведения на самых ранних стадиях развития. Схема — это когнитивная структура, связанная с целым классом сходных двигательных актов. “Схема представляет собой нечто вроде сенсомоторного понятия, или ... моторного эквивалента системы отношений и классов”(Флейвелл, 1967, с.80).

Когнитивная карта представляет собой особый  тип схемы

Э. Толмен ввел понятие когнитивной карты как характеристики двигательного акта. По Толмену двигательный поведенческий акт  является единым, целостным, целенаправленным. Когнитивная карта применяется для описания ситуации выполнения пространственных задач и содержит некоторые существенные нетривиальные особенности, а понятие "схема" — описание процесса освоения предметов, действий, решения сложных умственных задач. Когнитивная карта аналогична схеме.

В когнитивной психологии понятие когнитивной карты вместе с соответствующими методиками применяется при изучении поведения на достаточно обширных территориях. Когнитивная карта отражает пространственные отношения между предметами, ее центральным компонентом является информация о положении, размещении; ее умственная репрезентация подобна географической карте (Иванс). Когнитивная карта —  это схема, активная структура, направленная на поиск информации. Схема принимает информацию и направляет действие субъекта. Когнитивная карта ориентирует человека при движении по пространству, она позволяет и предвосхищать, и помнить, обеспечивает принятие решения и выполнение двигательного действия (Найссер). Это специфическая форма умственного образа. Однако это не чисто умственный образ и не просто память. Это совокупность всего, что возникает перед “умственным взором”, когда мы воображаем среду, в которой решаем наши задачи (Черноушек).

Исследования, проводимые в когнитивной психологии, позволяют выявить этапы освоения окружающего пространства, характер соответствия между моделью пространства и когнитивной картой, точность отображения модели пространства в когнитивной карте, стратегии построения когнитивных карт субъектом (Аллен).

 Исследования показали, что  представленность объектов в когнитивной карте определяется их ролью в деятельности человека (Линч): башни, холмы и другие высокие точки местности выполняют функции ориентиров, поэтому и представлены в карте особым образом, перекрестки, маршруты, границы кварталов, сами кварталы также должны получить свое, особенное представление в карте города. Понятность пространства повышается или понижается в зависимости от проработанности деталей объектов, зон, маршрутов. Сложность структуры отображаемого пространства определяется его признаками: количеством и длиной участков, сходством между участками, углами, разветвлениями, ориентирами и т.д. Каждый из этих признаков по-своему влияет на сложность движений субъекта, на его перцептивные, мнемические и мыслительные действия.

Отображение пространства в когнитивной карте никогда не бывает точным (Линч). Когнитивная карта субъекта лишь отчасти похожа на карту города. Успешность построения когнитивной карты зависит от тех задач, которые решает субъект в данном пространстве.

Структуры профессионального опыта

 В этом разделе мы рассмотрим структуры опыта, накапливаемого в ходе профессиональной деятельности. Это формы, которые организуют данные об управляемом процессе и обеспечивают взаимодействие между планами и программами действий и текущим процессом исполнения. Проблема заключается в том, чтобы найти подходящий термин. В когнитивной психологии структуры опыта знаний или движений обозначают терминами: когнитивная карта, схема, фрейм, представление, умственная репрезентация. Понятие "когнитивная карта"  подчеркивает только пространственный аспект, не отражая ни временного, ни смыслового, понятие фрейм кажется чересчур статичным, представление и умственная репрезентация больше связаны с явлениями сознания. Понятие схема относится к небольшим группам двигательных процессов, связанных с предметами (Пиаже). Мы подробнее рассмотрим это понятие и по его образцу попытаемся построить понятие для анализа штурманского опыта. При анализе  пространственного опыта принято различать локальные и глобальные структуры. Они различаются не только количественно, по объему представленного в них пространства, но и качественно. Локальные структуры — это схемы небольших по длительности действий, хорошо квантуемых на отдельные операции, группирующихся в плотные последовательности. Ряды таких действий задаются глобальными структурами. Между действиями возможны большие перерывы, но все они объединены общей схемой. Примером такого действия может служить выбор аэродрома посадки в полете —  когда закрыт аэродром назначения, а запас топлива на пределе. Подробнее  различие между двумя типами схем мы рассмотрим при сопоставлении их совместного функционирования. Подчеркнем , что структуры профессионального опыта имеют не только когнитивный, но смысловой и операционный характер. Это не статические слепки зон и предметов, а живые функционирующие схемы организации профессиональных действий.

Понятие схемы в работах Пиаже

Дж. Флейвелл показал, сколь важное значение имело понятие схемы для генетической психологии Пиаже. Однако в переводе фундаментального труда Флейвелла имеются неясности, поэтому, предварительно изучив ряд работ Пиаже и других авторов, мы сочли возможным резюмировать наше понимание термина.

Схема — это тип структуры, хотя структура — более широкое понятие.  Понятие "схема" показывает путь к пониманию того, что есть организация как психологическая категория. Пиаже применяет понятие схемы, но прямого его определения не дает. Оно раскрывается в контексте всех его работ, имеет множество оттенков и является довольно гибким. Схема связывает ряд подобных двигательных актов. Двигательный акт — последовательность движений, образующих единое целое. Схема — это когнитивная структура. Возможны схемы схватывания, схемы рассматривания, схемы интуитивного установления качественного соответствия. Схема получает название по соответствующей последовательности движений, по их смыслу. Но это не означает, что схема и есть сама последовательность движений. Схема — это содержание организованной последовательности движений. Схема допускает широкие вариации по качеству и  сложности движений, она может принимать любые формы и размеры, главное, чтобы движения, которые входят в ее состав, были взаимосвязаны и составляли одно организованное целое.

Схема всегда связана с объектом. Объект включен в нее. Одна и та же схема может применяться к разным объектам, при этом последовательности движений будут различаться, но незначительно. До тех пор, пока они похожи, неизменной останется и сама схема. О схеме можно говорить до тех пор, пока сенсомоторные компоненты двигательного акта зависят друг от друга и не могут быть отделены один от другого. Итак, схема — это целостность последовательности движений.

Схема — это понятие, категория, стратегия, объединяющая всю совокупность похожих двигательных актов: “Схема представляет собой нечто вроде сенсомоторного понятия” (См. Флейвелл, 1967, с.79).

Схема — это пластичная когнитивная структура; она изменяется при ее применении к  различным предметам. Схемы возникают и изменяются при функционировании интеллекта. Это своего рода структурный осадок активности субъекта, но осадок не статичный, а гибкий и пластичный. Схема — это повторяющаяся структура. Стремление к повторному воспроизведению является первым свойством ее функционирования. В ходе повторных применений область использования схемы расширяется.

Выделяя три типа ассимиляции (повторяющую, обобщающую и различающую), Пиаже тем самым задает три важных свойства функционирования схем: 1) при появлении своего предмета схема стремиться к воспроизведению; 2) с расширением класса ассимилируемых предметов она приобретает обобщенный характер; 3) вместе с тем внутри схемы возникают области подробного, дифференцированного представления  предмета. Все три свойства определяют роль схемы в функционировании интеллекта.

 Каждое функциональное свойство оказывает влияние на схему: повторение делает ее прочной и устойчивой, обобщение расширяет область ее применения, а детализация способствует появлению внутри нее новых, более четких и подробных схем.

 Схема функционирует внутри системы. Изменяясь, схема вступает в сложные отношения взаимодействия с другими схемами. Две схемы могут развиваться отдельно: они повторяются, обобщаются, детализуются. В определенный момент произойдет их объединение и возникнет схема более высокого порядка. Пиаже говорил о взаимной ассимиляции схем, об организации и координации схем внутри общего целого. Пространство имеет и другой аспект. Он фиксируется понятием “схема”. Рассмотрим его, последовательно следуя за Ж.Пиаже и его интерпретатором, Дж. Флейвеллом.

Схема связана с последовательностью движений. Если нет жесткой последовательности движений, то уже нельзя говорить о схеме? Возможно, это так и есть,  когда речь идет о схемах использования предметов: для некоторых предметов, таких как вилка, ложка, чашка,  стул у стола, когда не только сам предмет, но и его предметный контекст, ближайшее предметное окружение, остается неизменным. В этих случаях схему следует связывать с жесткой последовательностью движений. В остальных случаях следует говорить о повторяющемся характере двигательных задач, смысле двигательных действий, когда сами движения могут в точности и не повторяться. У Пиаже схема слепа — она лишь форма двигательного процесса, идущего от памяти. Необходимо дополнить число базовых понятий до трех — ввести восприятие. Воспринимаемые формы повторяются. Но и воспринимаемые предметы,  и их расположение могут слегка меняться  — одним и тем же должен оставаться смысл ситуации. Например, трапеза. Она может проходить в разное время дня, но всегда предполагает примерно один и тот же комплекс предметов.

Схема ассимилирует предмет. Предмет перерабатывается  и становится тканью и формой схемы. Когда  речь идет о пространстве — обширном,  с множеством предметов, можно ли говорить об ассимиляции? Метафора ассимиляции кажется удобной, ведь пространственные формы интерьера или открытого пространства должны войти в содержание  понятия схемы. Но здесь уже ясно, что нельзя ограничиться жесткой последовательностью движений, которая должна приходить на ум всякий раз, когда говорим о понятии схема. Снова следует произвести подмену — не жесткая последовательность движений, а двигательная задача, двигательное действие, выполняемое в привычном узнаваемом окружении. Именно узнаваемом, потому что о неизменном окружении  вряд ли  вообще  можно говорить. И тогда схема будет определяться либо искусственными формами (архитектурой), либо естественными (ландшафтом).  Они войдут в ткань схемы вместе с теми задачами, которые обычно решает субъект в этом окружении, области пространства. Это виды перекрестков, фасадов домов, колодцев и ларьков.

Схема  приспосабливается  к предмету (аккомодирует). Разумеется, чем более дробные задачи решает субъект, тем детальнее будет схема.  Схема - результат исполнения. Но условием должно быть детальное восприятие. Не обязательно предварительное. Предварительно ситуация может быть воспринята в самых общих чертах. Но по мере исполнения сложной задачи восприятие не может не быть дробным — иначе задача не  будет выполнена.

Схема возникает при повторном действии с предметом. Повторение — очень важное условие, но насколько вообще возможно повторение? Возможно ли возникновение схемы после одиночного исполнения или одиночной встречи с ситуацией? Насколько вторая встреча с ситуацией, предметы, сама ситуация могут отличаться от первой, чтобы схема уже оказалась бесполезной?   Изменчивость и воспроизводимость, повторяемость и уникальность — вот о чем мы должны думать, когда говорим о повторном применении схемы. Но что же все-таки и как повторяется?  Смысл задач — для субъекта задача всегда будет иной, чем прежде, иными будут слова, которыми формулируется смысл, объективное значение, предметное окружение - здесь тоже возможны вариации. По-видимому, во всем должен быть некоторый потенциал, запас устойчивости, а новизна, неожиданность, неопределенность не должны превышать какой-то предел.

По мере применения с разными предметами схема становится обобщенной. Исчезают конкретные детали, остаются значения. По-видимому, обобщенность, генерализация схемы  возможна благодаря речи, понятиям. Но и способности схватывать и выделять смыслы, которая есть уже у животных.

Схемы разной степени обобщенности надстраиваются одна над другой. Можно ли допустить одноуровневую структуру, или число схем всегда должно быть не меньше двух?  Чем должны отличаться два уровня схем?

На следующих страницах мы рассмотрим два типа действий — повторяющиеся и одиночные. Понятие схемы, разработанное Пиаже, подводит нас ближе всего к их описанию, поскольку:

1) схема — объединяет последовательность движений в единое целое, 2) схема — это форма поведенческого акта, она организует движения в пространстве и во времени, 3) понятие схемы позволяет рассматривать развитие движений, когнитивных структур самих схем. Однако мы не намерены прямо использовать его в нашем описании, поскольку оно несет на себе отпечаток всей логико-биологической системы  изучения детской психики, характерной для Пиаже. Мы сохраним лишь идею неразрывности, неотделимости описания внешних процессов и стоящих за ними внутренних структур. Мы будем говорить об операционально-смысловых структурах профессионального опыта, исходя из принципа Я-здесь-теперь.

Циклические и одиночные действия штурмана в полете

Циклическое действие

 Подлетая к промежуточному пункту маршрута (ППМ), штурман выполняет ряд трудовых операций по подготовке и выполнению разворота самолета на новый курс. На первый взгляд, трудовые операции могут показаться несложными, но их общий результат имеет большое значение для всего экипажа и для самого штурмана и фактически представляет собой настолько нетривиальный комплекс, что многие специалисты рассматривают чистое выполнение разворота проявлением профессионального мастерства. Выход на новый курс штурманы выполняют по-разному.  Одни в процессе разворота прижимают самолет к линии заданного пути не сразу, а двумя-тремя доворотами. Таким приемом пользуются большинство, поскольку он обеспечивает выход на новый курс постепенно, без змейки вокруг новой прямолинейной линии заданного пути. Другие штурманы, выполнив поворот с “проворотом”, то есть пройдя линию заданного пути, начинают змейку и, уменьшая амплитуду отклонения, постепенно ложатся на новый курс. Штурманы таким приемом пользуются реже, поскольку он неэкономичен и может привести к раскачиванию воздушного судна. Длинная змейка свидетельствует о невысоком профессиональном уровне штурмана. Не сумев сразу выбрать режим разворота, штурман расходует топливо на дополнительные маневры. Есть такие штурманы, которые, выполняя разворот,  сразу уверенно ложатся на новый курс. Такая работа под силу только мастерам (Василинин, 1973; Молоканов, 1957).

Различие в стилях и качестве выполнения разворота показывает, что циклическое действие только на первый взгляд выглядит простым, когда оно выполняется без усилия, когда оно сложилось и автоматизировалось. О его сложности свидетельствует и сложность штурманского оборудования, используемого при выполнении разворота. Любой, даже очень талантливый штурман осваивает вождение самолета, особенно такого, как Ил-62, не сразу. Сдав экзамен по теории и выполнив необходимое количество полетов под наблюдением инструктора, штурман постепенно овладевает особенностями эксплуатации навигационных устройств, приборов, систем. Не сразу становятся они послушными орудиями навигации. Штурман, имеющий достаточно большой опыт полетов на другой технике, является новичком. Основное время он тратит на  обслуживание, проверку и коррекцию навигационного вычислителя, курсовой системы, но сами по себе эти операции не дают улучшения точности вождения. Некоторые штурманы так и остаются на этом невысоком уровне мастерства, причем среди них есть такие, которые, отчаявшись достичь высот профессионального мастерства на тяжелом самолете, возвращаются   на более простой и легкий, который ими освоен в молодости.

Рассмотрим  отдельно эмоциональные, когнитивные и исполнительные аспекты циклического действия. Эмоциональную характеристику действия можно дать в терминах триады Вундта (1897)  — напряжение, возбуждение, удовольствие и их противоположности. Получится очень приблизительная картина, которая пригодна только для описания индивидуального, но не социального, то есть выполняемого вместе с другими людьми, действия. Поскольку мы стремимся полнее охватить трудовую деятельность штурмана, то нам необходим запас терминов, охватывающий более широкий круг переживаний. Поэтому в арсенал средств описания эмоций необходимо включить уверенность в успехе, стремление к достижению более высоких результатов, из которых нельзя исключить самого разного рода страхи. В условиях группового действия уместно использовать список  базовых эмоций Изарда (1980): интерес, радость, горе, удивление, гнев, отвращение, презрение, страх, стыд, вина.

Когнитивную сторону действия опишем вместе с исполнительной. Когнитивная структура циклического действия может быть рассмотрена в рамках понятия “схема”, разработанного Ж.Пиаже. Схема каждого отдельного действия связана с представлением о конкретном промежуточном пункте маршрута (ППМ) и с курсами полетов на ориентир и от него. Схема объединяется в единое целое движения по настройке оборудования, процесс осмотра оборудования и показаний приборов, речевые сообщения и команды. По мере повторения действия его структура становится все более обобщенной: ее можно применять в пределах широкого класса конкретных условий. Вместе с тем она наполняется все более богатым содержанием, в ней представлены все более тонкие подробности. Выход на знакомый ППМ при различных ветрах и погоде, с разных курсов и на разных высотах, маршруты обхода пункта по праздникам при спрямлении трассы — все это способствует формированию все более обобщенной и в то же время более дифференцированной когнитивной структуры циклического действия.

Понятие схемы двойственно: взятая в статическом аспекте, она позволяет схватить процесс накопления опыта. Участки схемы опытного, зрелого специалиста выступают как узлы с множеством связей, отличающихся количественно и качественно — по конфигурации. Узел соответствует изображению узла трассы на карте — схеме линий воздушного движения. Это когнитивная карта-обозрение, которая характеризуется как совокупность географических, метеорологических и других признаков. Сеть маршрутов — это система более высокого уровня

В ходе циклического действия штурман выполняет последовательности ручных движений, речевые доклады и команды, делает вычисления и чертежи. Принято считать, что умственные расчеты штурмана при выполнении  циклического действия сводятся к набору стандартных операций. Действительно. В труде штурмана автоматизированные операции имеют большой вес. В начале освоения самолета они выступают в отдельности и в сознании,  и в исполнении, но по мере накопления опыта полетов  они все более сливаются с другими. В результате возникают компактные операциональные структуры, в которые влиты когнитивные и эмоциональные компоненты.

Хотя и в малой степени, в циклическом действии представлены и сложные, творческие элементы: неформализуемые элементы выбора, подбора, подгонки. Например, штурман должен точно подобрать момент начала разворота (по месту: “линейное упреждение разворота”). Это сделать непросто, поскольку необходимо учитывать скорость, массу самолета, направление и скорость ветра. От точности этого выбора зависит, насколько точно и быстро впишется самолет в линию заданного пути на новом участке маршрута. Выбор и подбор основываются на показаниях приборов, расчетах данных карт, схем и таблиц, однако необходима интуиция, чтобы правильно поймать сам момент поворота. За выбором следует действие. В качестве заключения приведем методическое описание действий штурмана при пролете промежуточного пункта маршрута (штурман Е. Б. Вихров):

”За 30 км до ППМ бросить все дела. Контроль прохода маяка РСБН, привода АРК, контроль линии положения относительно следующего участка. Прикидываешь линейное упреждение разворота и то R, при котором начинать разворот: при этом учитываешь, что при малом R большой крен и пассажиры испытывают дискомфорт, а при большом R  — малый крен... Начинаешь выполнять разворот, контролируя по АРК. Ведешь контроль по координатам. Выставляешь координаты для следующего участка. Докладываешь земле пролет точки...Работа с НВ ПБ: за 40 км до пролета ППМ решите следующие вопросы: 1) соответствуют ли координаты на НВ ПБ фактическому расстоянию до ППМ (и, если надо, исправьте); 2) как будет проходить пролет ППМ, справа или слева, целесообразность такого пролета с учетом бокового уклонения и последующего выхода на новую ЛЗП (скорректируйте текущую); 3) определите ЛУР или ЛУР, умноженное на синус УР (и на этих значениях начинайте разворот); 4) следите за разворотом и попаданиями до совмещения стрелки путевого угла на указателе штурмана с треугольным индексом путевого угла; 5) после этого выходите на связь и т.д."

Одиночные действия в полете

Наряду с циклическим действиями штурман в полете выполняет одиночные, к которым относятся действия, связанные с началом и завершением полета, со сложными метеоусловиями, а также аварийные действия. Рассмотрим подробнее конечное действие. Оно сложнее циклического, поскольку является составным, включает несколько циклических действий, выполняется в зоне подхода, где невелика высота полета, узкие коридоры, интенсивнее движение и, что важнее всего, конечное действие выполняется в условиях длительного переходного процесса (15-20 мин.), который заключается в снижении скорости от крейсерской до остановки. Суть конечного действия для штурмана заключается в:  1) выполнении расчетов режима снижения (вычисление вертикальной и воздушной скоростей полета и времени выхода на контрольные точки), 2) выдаче рекомендаций пилотам и контроле за выдерживанием режима (здесь штурману не всегда приходится легко: он должен проявить настойчивость и добиться выполнения рекомендаций). В циклическом действии, выполняемом при пролете ППМ на неизменном эшелоне высоты, штурман часто действует один, докладывая пилотам о результатах. При выполнении конечного действия весь экипаж работает совместно, большое значение имеют социальные отношения. Конечное действие более богато эмоциями, чем индивидуальные циклические. В конечном действии сосредоточены разнообразные оттенки отношений между членами экипажа (конфликты, безразличие, привязанность, симпатия, дружба и другие), которые не могут не сказаться на качестве выполнения работы.

Выполнение расчетов предполагает момент выбора, хоть и чрезвычайно короткий. Его не может не быть, поскольку расчеты могут оказаться не соответствующими прошлому опыту использования их результатов, а исходная информация часто оказывается неполной.  Кроме того, в самолете выбор и решение в основном осуществляет командир, а экипаж выступает в роли советчика, но если  штурман опытнее командира и видит ситуацию лучше, он настаивает на своем варианте. Значение того анализа, который проводит штурман, его оценок и решений возрастает в сложной полетной ситуации, например, когда из-за плохой погоды приходится прекратить предпосадочное снижение и уйти на запасной аэродром. В этих условиях штурман выполняет не один а несколько актов выбора: выбор режима работы навигационного вычислителя (например, главная или частная ортодромия), выбор пути — точного маршрута, выбор режима набора высоты. Быстрота выбора и исполнения выбранного варианта достигается в результате многочисленных повторений в разнообразных условиях. Быстрота выбора и исполнения — показатели профессионального мастерства штурмана, показатели гибкости его структур опыта.

Для осуществления переходного процесса полета — снижения — требуется обработка  большого количества полетных данных. Активная штурманская работа ведется в течение всего снижения и заканчивается выполнением четвертого разворота и входом в глиссаду. Этот сложнейший маневр полета и считается критерием профессионального мастерства  экипажа, но прежде всего штурмана.

Совместно с Т. А. Гудковой и А. Терентьевым нами было проведено исследование, в котором приняли участие штурманы и пилоты в возрасте от 30 до 52 лет (стаж  летной работы не менее  6 лет), летавшие на самолете Ил-62. После предварительной беседы специалисту предлагался ряд карточек с заданиями привести расчеты и изобразить профиль режима снижения. Цель исследования: реконструировать профессиональное действие и выявить в нем моменты выбора, подбора и подгонки.  Исследование показало различия между:  1) действиями пилота и штурмана и 2) представлениями полета, проявившееся в рисунках специалистов.

Анализ рисунков показал, что когнитивные и операциональные структуры опыта (двигательные автоматизмы) входят в состав конечного действия. Оно требует чрезвычайной собранности от летчика, умения овладеть резервами организма. Возможно, что немаловажную роль здесь играет внешняя организация действия и восприятия, которая осуществляется с помощью приборов (настройка, проверка, использование) и средств управления самолетом.  Для каждого типа действия характерны свои локальные структуры профессионального опыта. Это не только чисто когнитивные структуры. Они отражают смысл тех задач и операций, которые выполняет специалист, поэтому мы рассматриваем их как смысловые и операциональные структуры  профессионального опыта.

Пространственно-временные структуры профессионального опыта

Психологическое пространство пилота

При изучении операторских профессий водительского типа (штурманов, пилотов, машинистов) важно выяснить, каким образом  дано субъекту пространство и время,  — как характеристики окружения, в котором субъект выполняет свои трудовые задачи.  Исследование проводилось методом реконструкции, аналогичным тому, что применяют историки для описания событий, пространства и времени прошлого человека (Гуревич,1984).

 Психологи почти не имеют возможности наблюдать труд оператора в живом виде, поэтому они вынуждены штудировать документы, изучать средства труда, осваивать типичные приемы решения задач и способы управления установкой и знакомиться с результатами действий профессионалов, особенно ошибочных. Но в отличие от историков психологи имеют возможность обратиться к  самим операторам, взять интервью, записать рассказ о значимом событии, присутствовать при обсуждении события специалистами.

Методика 5.1

В основе методики — беседа, в которую  обычно входили рассказы летчиков о случаях в полете и обязательно — рисунки, на которых пилоты изображали  особенности ситуации. В такой беседе психолог выступал не в качестве знатока, оценивающего профессиональные или личностные особенности, а изучал опыт высококвалифицированного специалиста с большим стажем работы.

 В исследовании, проведенном на Внуковском авиапредприятии, приняли участие 20 штурманов и 40 пилотов со стажем  от 9 до 30 лет в возрасте 35 - 56 лет. Все имели высокую профессиональную квалификацию (1 класс) и летали на воздушных судах типа Ту-154 и Ил-86. В ходе беседы психолог  задавал специалисту вопросы, касающиеся специфики полетов и затем предлагал  на листе бумаги изобразить, как он представляет полет от Москвы  до аэропорта Минеральные Воды, или Адлера. Летчики обычно изображали полетную трассу. После этого психолог просил, используя цветные карандаши, отметить поворотные пункты маршрута, запасные аэродромы, рубежи передачи управления (границы между зонами управления воздушным движением), а также напряженные участки маршрута — они выделялись красным карандашом. В ходе анализа рисунков были выделены 30 параметров, по которым была проведена статистическая обработка —  подсчет средних и отклонений. Статистические сравнения проводились по Т-критерию Стьюдента. Данные по группам  представлены в таблице 1.  Рисунки летчиков  позволили выявить  их представления о пространстве полета. У штурманов и пилотов оно содержит два концевых пункта: начало и конец пути. Линия пути — трасса —  характеризуется длиной, общим направлением и конфигурацией. В зонах взлета и посадки изображены схемы выхода на трассу и захода на посадку.  Важной характеристикой трассы является ее расположение относительно ориентиров — крупных городов.  Начало и конец пути, общее направление трассы, основные ориентиры — вот главные характеристики пространства летчика.

Немаловажны также: расположение запасных аэродромов, рубежи передачи связи, рубежи возврата, пункты пересечения трасс, маршруты возврата на исходный пункт полета. Поэтому на  рисунках пилотов были выделены границы зон, дополнительные пути и пункты трассы. Еще одна группа характеристик —  зоны неустойчивой погоды и повышенной грозовой активности. Расположение таких зон меняется в зависимости от времени года.

Представление о пространстве полета складывается из: 1) вариативной и 2) устойчивой характеристик.  Первая определяется совокупностью воздушной, навигационной и метеорологической обстановки и именно по ней определяется отличие пилотов от штурманов. Анализ рисунков подтверждает зависимость представления о полете от содержания выполняемой работы: статистически достоверные различия между рисунками пилотов и штурманов установлены по целому ряду признаков, характеризующих навигационную обстановку на трассе. Устойчивая характеристика одинакова для пилотов и штурманов. Она складывается во время подготовки к полету (изучения трассы, запасных аэродромов и прочего) и закрепляется во время выполнения, а затем  разбора полета.

Представление о пространстве обеспечивает штурману и пилоту возможность выполнения профессиональных задач. Поскольку задачи штурманов и пилотов различны, разными оказались их рисунки.

Рисунки отражают представление специалиста о пространстве полета, а не являются прямым результатом попытки вспомнить полетную карту. Примерно треть рисунков была выполнена по принципу — “от себя  вперед” (субъектно-центрированная карта-путь). Некоторые пилоты дали изображение по принципу — “вид сбоку”, а один снабдил рисунок перечнем основных правил полета. На картах изменены масштабы и отмечается многократное подчеркивание наиболее важных ориентиров и запасных аэродромов. В пунктах взлета и посадки изображена взлетно-посадочная полоса. Рисуя трассу, летчики рассказывали о том, что они видели, что делали, что с ними происходило во время полета. В рисунках штурманов отображены их основные задачи: обеспечить точный  и безопасный полет по маршруту, контролировать навигационные приборы и системы, вести радиосвязь, анализировать навигационную информацию во время полета. Основная рабочая  нагрузка штурмана приходится на период полета между исходным и конечным пунктами. В это время штурман выполняет полетные задачи самостоятельно; в период взлета и посадки штурман выполняет вспомогательные функции: обеспечивает экипаж информацией о скорости.

Таблица  5.1.  Содержание рисунков штурманов и пилотов (число указывает количество рисунков, в которых имеется данный признак; звездочка указывает уровень достоверности различий:

*  -  р<0,05, ** -  р<0,01).

 У пилота основная нагрузка приходится на этапы взлета и посадки. После набора эшелона высоты крейсерского полета по трассе пилот наблюдает за работой оборудования либо занимается вспомогательной работой (заполняет полетные документы и проч.). Это отразилось в рисунках пилотов, где особенно выделены исходный и конечный пункты полета, схемы захода на посадку. Остальная часть трассы на рисунках илотов представлена слабо: конфигурация трассы не выражена так четко, как у штурманов. Числовых данных об участках маршрута и промежуточных пунктах маршрута мало.

Рисунки явились четким свидетельством различий между пилотами разных типов воздушных судов: пилоты самолета Ил-86, где летают без штурмана, изобразили больше деталей полетной информации, чем пилоты Ту-154, где летают только со штурманом. Это связано с тенденцией того времени: экипажи Ил-86 готовились к полетам без штурманов  и тщательно изучали маршрут. Однако пилоты все равно воспроизводили навигационную информацию (названия  пунктов, зон и числовые данные об участках маршрута) менее точно, чем штурманы.

Рисунки свидетельствуют о том, сколь важное место занимают ориентиры в представлении о пространстве у летчика. Имеет место ранжирование ориентиров по значимости. На первом месте — магнитный полюс, относительно него ориентированы трасса, направления взлета и посадки Затем несколько крупных городов, обязательно — море и горы. Далее — промежуточные радиолокационные ориентиры и пункты выхода на связь с землей. Особое место среди ориентиров занимают промежуточные пункты маршрута.

Рисунок отражает представление о пространстве полета данного конкретного специалиста и поэтому соответствует его опыту и его особенностям пространственного мышления. По-видимому, для тех, кто строит рисунок по принципу  “от себя  вперед”, конечный и начальный пункты имеют ту же важность, что и магнитный полюс.

 В зависимости от личных предпочтений и опыта работы каждый штурман использует для выполнения своих функций особый набор ориентиров. Именно эти предпочитаемые ориентиры штурман и наносит на свой рисунок: излучина реки, город на берегу водохранилища и проч.  Иногда летчик может изобразить дорогу, по которой направлялся на отдых, село, в котором живет известный писатель, или ( с улыбкой) место, с которым связана его юность.

В представлении о пространстве указаны границы: государственная, рубеж возврата, рубеж передачи связи, границы трассы (коридора) и ограничительные пеленги полетов в районе аэродрома.

Зона является менее устойчивой характеристикой пространства гражданского пилота: запретные зоны, опасные, напряженные, сложные, спокойные. Так, из-за интенсивного движения пилоты считают Московскую воздушную зону напряженной, сложной, а районы вблизи гор — опасными.

 Перед полетом экипаж получает полетный план с указанием того, через какие пункты пройдет полет. Некоторые пилоты и штурманы изобразили не один, а несколько путей. Это более типично для тех  специалистов, которые  выполняют полеты  на Чукотку, Дальний Восток, Крайний Север. Но и это — всего лишь обобщенное изображение наиболее часто используемых трасс. Конкретный путь полета каждый раз может оказаться несколько иным, чем прежде.

Наиболее значимым является вопрос о ветре. Штурманы  и пилоты сообщают о том, за какое время дошли до пункта назначения. Часто рассказывают случаи, из которых становится ясно, что в полете может  возникнуть возможность выбора  прямолинейного  или  более выгодного участка маршрута (из-за попутного ветра). Но такие участки летчики редко изображают на своих рисунках. Возможно вследствие того приоритета, который получают некоторые пути в представлении и сознании специалиста: на основе предписания и частоты использования.

Актуализация отдельных элементов пространства полета, их влияние на деятельность и эмоциональное состояние специалиста определяется близостью управляемого объекта к наиболее ответственным зонам, пунктам и границам. Чем ближе, тем сильнее влияние на деятельность и узнавание, тем сильнее влияние на состояние субъекта. Успешному использованию представлений о пространстве в ходе полета способствует глубокое изучение маршрута перед полетом (со справочниками, картами, схемами, с измерениями, расчетами и записями), а также специальная мнемотехника — проигрывание полета в уме по пути на аэродром.

Изменчивые элементы пространства полета — схема выхода на трассу и захода на посадку, пути на промежуточных участках полета (спрямление) и изменение  границ зон, запрещенных для полетов в обычные дни, расположение препятствий (грозовых очагов, фронтов) и направление их воздействия (скорость, направление ветра), расположение запасных аэродромов и высотные эшелоны полета. Особое значение имеет видимость взлетно-посадочной полосы и ориентиров вокруг  трассы  или  их изображение на экране локатора (которое меняется в зависимости от времени года, погоды), состояние наземных радиотехнических средств (маяков, локаторов).

Каким образом из таких изменчивых элементов складывается представление специалиста о пространстве полета, функционирует ли такое представление по тем же законам, что система устойчивых элементов? Представление о пространстве полета должно строиться как целостная схема линий воздушного движения, которую осваивает летчик в ходе профессионального развития в каждом акте деятельности.

Схема состоит из системы участков и пунктов. На нее накладывается конкретный план полета. Желая изменить маршрут на каком-то участке, субъект в плане представления рассматривает мысленную карту  либо рассматривает реальную карту или схему, консультируясь с диспетчером наземной службы. На целостной схеме полета выделены особо начальный и конечный пункты и главные ориентиры.

Представление о схеме линий воздушного движения формируется на основе географических представлений и понятий субъекта:  магнитный полюс земного шара, стороны света, расположение наземных средств  связи и навигации, места радиолокационных ориентиров.

 В циклическом повторяющемся и в одиночном действиях специалиста выступают два типа представлений о пространстве:  глобальные, соответствующие графику-маршруту, и локальные, соответствующие начальному, промежуточному или конечному участкам трассы. За представлениями стоят структуры профессионального опыта, которые функционируют в трудовом  действии. Как связаны структуры?  Вкладываются ли  локальные структуры внутрь глобальной?  Насколько отделимы и независимы друг от друга локальные и глобальные структуры опыта?  Некоторые  основания для ответов на эти вопросы можно получить, изучая процессы  их  формирования. Глобальные структуры абстрактны. Они возникают на основе вербальных описаний, на основе численных данных о маршруте. С другой стороны, для их формирования субъект использует восприятие карты и проложенного на ней маршрута. Для возникновения  локальных структур более важными оказываются последовательности  спрессованных во времени и быстро выполняемых операций — умственных, двигательных, речевых. При этом нельзя умалять роль тех факторов, которые лежат в основе глобальных структур.

 Совместное функционирование двух типов структур —  локальных и глобальных — аналогично взаимодействию стратегий и конкретных тактик. Оба типа структур работают вместе только в сложных ситуациях, где решаются узловые проблемы и обязательно требуется соотнесение конкретных ситуативных восприятий и представлений с глобальными структурами опыта. В простых ситуациях может оказаться, что достаточно только локальных структур. В сложных ситуациях, наоборот, некоторые этапы анализа могут проходить только с использованием глобальных структур. Оба типа могут работать совместно. Однако это не будут два уровня отражения мира. Это будет работа операционально-смысловой структуры, двух уровней организации действия. Действие — текущий акт, но для штурманского действия характерна двухшаговая организация — анализ и решение с использованием двух  типов структур и выполнение — с использованием только локальной структуры.

Психологический анализ времени полета

 Полет складывается из последовательности этапов. Добавив к обычному перечню подготовку и разбор полета, получим последовательность: подготовка, выруливание на старт, взлет, набор высоты, движение по трассе на высотном эшелоне, прохождение промежуточных пунктов маршрута, подготовка к снижению, снижение,  заход на посадку, прохождение точки входа в глиссаду, посадка, заруливание на стоянку, разбор и оценка полета. На каждом этапе полета выполняются особые операции. Временной анализ абстрагируется от специфики операций и устанавливает, насколько точность, темп и ритм операций соответствуют особенностям этапа полета, соответствуют событиям полета по времени (опережают или отстают от них), насколько допустимы временные отклонения и какими приемами можно их устранить. Целью временного анализа является также изучение психологического содержания собственного времени полета: двигательных и умственных операций, речевых запросов информации, команд и сообщений. Это позволит понять, как ориентируются летчики в длительных трансмеридиональных полетах в условиях хронического утомления, и установить, какими приемами летчики компенсируют и предупреждают нарушения деятельности. Не претендуя на решение всех вопросов, мы попытались раскрыть структуру профессионального опыта, в которой отражено время полета, подойти к  проблеме синхронизации трудовых операций с отдельными событиями технологического процесса и показать, что представления профессионала о пространстве и времени могут быть собраны в некотором едином смысловом  образовании.

 Психологическое время полета имеет сложную многорядную структуру. Каждый из рядов определяется качественными особенностями деятельности и переживаний и содержит свои особенные точки отсчета (начальные и конечные), направления отсчета событий, единицы измерения последовательности событий и длительности промежутков между ними.

 Понятие собственного времени полета основано на фиксации изменений в объекте или процессе и длительностей промежутков, которые разделяют события. Изменения могут быть плавными или резкими. Отличая изменения друг от друга, выделяем события. Последовательность событий будем называть также временным рядом. Во временном ряду события теряют свои качественные особенности и различаются между собой только по одному признаку - “следование за”.

Зафиксируем ряд событий, обозначив его: “ряд А”. Промежутки между событиями в ряду рассматривать не будем, словно они вообще отсутствуют. Если же в промежутке между двумя событиями происходит что-то важное для качественного описания собственного времени процесса, построим особый временной ряд событий. Фиксируя изменения, которые происходят внутри промежутка, построим ряд Б. Но здесь важно отметить, что в каждом промежутке ряда А могут быть свои события, и тогда наша процедура приведет к построению  большого количества рядов, число которых будет на единицу меньше, чем число событий, составляющих ряд. Параллельный ряд может быть построен из событий, объединяющихся на качественно иной основе. Некоторые могут совпадать с событиями другого ряда, другие — размещаться в промежутках между  событиями и т.п. При описании времени полета кроме двух названных параллельно рядов А и Б может быть построен  третий ряд. Он соответствует процессу, который связан с каждым событием ряда А: начинается незадолго до события и заканчивается быстро поле него. Обозначим этот ряд буквой В. Поскольку ряды В повторяются столько раз , сколько событий в ряду А, таких рядов будет n.

Из всей временной структуры мы выделили три ряда, каждый из которых соответствует особому виду трудового процесса, выделяемого по технологическим и психологическим признакам: по деятельности и переживаниям летчика.   Рассматривая дальний полет с большой скоростью, выделяем временной ряд А: он имеет начало и конец и построен из ряда событий — моментов пролета промежуточных пунктов маршрута.  Это общее, или сквозное время полета. Ряд  Б: это промежуток между двумя смежными пунктами маршрута. Каждый промежуток имеет свои особенности; общее, в чем они сходны, - ожидание, переживаемое летчиком, особенно штурманом (очередного промежуточного пункта трассы, пункта коррекции, зоны устойчивой работы приборов). При полете на трассе при неизменном эшелоне высоты труд экипажа менее интенсивен, штурману кажется, что время течет медленно.

Ряду В соответствует интенсивная последовательность операций — циклическое действие, выполняемое в связи с пролетом промежуточного пункта трассы.

Может показаться, что при выделении рядов Б и В выделение ряда А не имеет смысла, поскольку он слагается из рядов Б и В. Приведем ряд соображений, обосновывающих необходимость особого качественного выделения ряда А.

1. По мере приближения самолета к промежуточному пункту маршрута, ожидание переходит в действие, но само ожидание при этом сохраняется. Другими словами, завершение ряда Б при прохождении каждого поворотного пункта выполняется одновременно с началом очередного В, завершение которого выполняется одновременно с началом следующего Б.

2. Сквозное время полета содержит ряд одиночных действий, которые отличаются от ритма циклических действий и накладываются на них: подготовка к полету, взлет, набор высоты, снижение, посадка, разбор полета.

3. Сквозное время содержит две нулевых точки и ряд промежуточных (пролет ППМ); через все эти точки психологическое время синхронизуется с полетным.

4. Сквозное время полета соответствует  качественно особенной деятельности экипажа:  если в ходе длительного полета выясняется, что на аэродроме назначения испортилась погода, экипаж и в первую очередь командир, должны решить  задачу выбора аэродрома посадки. Это наполнит новым смыслом все периоды ожидания и придаст сквозному времени полета особую цельность.

5. В летных документах, прежде всего в бортовом журнале, фигурирует именно сквозное время, измеряемое в единицах обычной хронометрической шкалы. Длительность полета измеряется количеством израсходованного горючего, на длительность оказывают влияние ветер и метеоусловия по трассе. Сильный ветер может изменить полетное время на треть. Встреча с грозовым фронтом и необходимость дальнего обхода грозового очага может привести к полному расходу запаса топлива. Влияние ветра на полетное время достаточно устойчиво и предсказуемо. Это легко рассчитать. Встреча с грозой хотя и предсказуема, но краткосрочна и часто связана с многими неожиданностями. Возмущающая сила  ее столь велика, что способна разрушить всю запланированную структуру времени на оставшийся период полета, изменив содержание переживаний и деятельности летчика. В каждом из временных рядов: А, Б, В  - появятся новые дополнительные события, изменятся точки отсчета и меры длительности. 

6. Длительности времени полета зависит от того, как экипаж выполняет свои функции. Это своеобразный показатель качества деятельности экипажа. От командира, его опыта, от его умения принимать решение зависит момент вылета и время в пути, особенно велика эта зависимость при неустойчивой или плохой погоде. Нарушения выдерживания летных параметров и технологии работы могут привести к уходу на второй круг и соответственно увеличению полетного времени. От работы бортинженера зависит расход горючего (впрочем, на расход горючего влияет деятельности каждого члена экипажа - пилота, штурмана, радиста). Перерасход может стать причиной преждевременной посадки. Штурман может повлиять на длительность полета неточным расчетом маневра или курса, выбором пути и т.д. От характера взаимодействий, совместной деятельности командира со вторым пилотом, штурманом, бортинженером зависит прежде всего общая длительность полета. Так, при снижении с попутным ветром большое значение имеет понимание бортинженером команд командира воздушного судна об изменении  режима работы двигателей. Задержки, паузы между командами и исполнениями всего в 3 сек., могут привести к уходу на второй круг,  соответственно увеличению времени пребывания в воздухе. В экстремальных условиях особенно остро проявляются застарелые конфликты в экипаже. В лучшем случае конфликт приведет к увеличению полетного времени.

Вся совокупность перечисленных факторов ведет к удлинению сквозного времени полета, превращает его из постоянной, рассчитанной и утвержденной величины в зыбкую переменную.

Сопоставим ряды Б и В. Каждый ряд Б имеет свои точки отсчета: начала и концы. Это моменты пролета смежных  ППМ. Поскольку основное занятие летчика — наблюдение за приборами и прослушивание эфира, а на приборах и в эфире изменения незначительны, то время для летчика течет медленно. При хорошей погоде и высокой автоматизации самолетовождения и пилотирования весь полет проходит в таком режиме наблюдения-ожидания.

Ряд В, который мы назвали циклическим действием штурмана, имеет не две, а одну точку отсчета. Она завит от основного средства, которое используется для выполнения разворота. Точкой отсчета является тот момент, когда ориентир находится на траверзе полета воздушного судна. Поскольку точка отсчета находится в середине ряда, отсчет времени сначала идет к нулю, а потом  — от нуля вверх. Для субъекта время течет незаметно, поскольку ему приходится выполнять ряд ответственных операций. Именно по количеству рядов В труд штурмана отличается от труда пилота, который выполняет свои основные операции при взлете и посадке. Временные ряды одиночных и циклических действий строятся по-разному. Одиночные действия совершаются вокруг важнейших моментов полета — взлета и посадки и требуют большей сосредоточенности внимания. Соответственно, для них характерны уплотнения времени. Кроме того, они не одинаковы по обе стороны от точки отсчета — до начала и непосредственно после начала полета, перед окончанием и сразу после окончания полета. Очевидно различие между двумя конечными действиями по характеру переживаний членов экипажа.

Об уровневой организации времени говорить не будем, мы предпочитаем рассматривать систему параллельных рядов, составляющих время. Деятельность, выполняемая летчиком в полете, вместе с переживаниями времени и отношениями между людьми в экипаже определяют формирование и закрепление тех структур профессионального опыта, в которых закреплено (фиксировано) полетное время. Вместе с тем  они выполняют упреждающую организующую функцию, подготавливая очередные операции, знания, информацию, которые необходимы  для расчетов, проверок и коррекцией. Чтобы эти структуры функционировали, обеспечивая успешную деятельность экипажа в дальнем полете, они должны быть “отвязаны” от поясного географического времени.

 Из хронобиологических исследований известно о нарушениях согласованного и синхронного функционирования систем организма. Десинхронизация у пилотов выражается в нарушении ритмов температурных, уровня потребления кислорода, пищеварительной системы, нарушениях сна, изменениях времени и других показателей сенсомоторных реакций, ухудшении  качества выполнения упражнений на авиационном тренажере, нарушении ориентировки во времени. Это подтверждают и рассказы летчиков, и рисунки. Для восстановления ритмов функционирования организма, качества трудовой деятельности и самочувствия субъекта требуется время, длительность которого зависит от разнообразных факторов: дальности и направления перелета, индивидуальных особенностей субъекта и проч.

Из принципа целостности, который является для нас ведущим, следует, что при разрушении слаженности функционирования биологических систем организма, должны происходить нарушения тех структур профессионального опыта, в которых зафиксированы характеристики времени полета. Это должно привести к нарушениям в исполнении деятельности — пропуску одних операций, преждевременному выполнению других, затягиванию выполнения третьих, к ошибочным движениям и речевым ответам. Однако то, что мы наблюдали в действительности,  составляет одну из самых больших загадок изучаемой нами профессии: тяжелые скоростные пассажирские самолеты точно приземляются на взлетно-посадочной полосе аэропорта базирования после самого длительного перелета. Как удается точная посадка в Москве после перелета во Владивосток  и обратно? Хорошо известно, насколько тяжел перелет только в один конец. Известно также, насколько мало приспособлены для отдыха гостиницы, предоставляемые летному составу на дальних концах российских трасс (Анадырь, Хабаровск и др.). По сути дела, экипаж не получает полноценного отдыха между полетами туда и обратно и при возвращении испытывает на себе все негативные биологические и психологические воздействия дальнего трансмеридионального скоростного перелета.  Возвращаясь после дальнего рейса, на подходе к аэродрому экипаж должен выполнить большой объем работы: проанализировать информацию, выполнить многочисленные двигательные функции, согласуя друг с другом и координируя движения во времени, подготовить данные для решения о посадке, а командир  — принять решение. Все это экипаж выполняет в условиях сильного фонового утомления, которого, возможно, не ощущает до тех пор, пока продолжается полет и требуется  непрерывная напряженная работа. Поскольку экипаж даже в таких условиях достаточно хорошо управляет самолетом, можно предположить, что структуры профессионального опыта имеют особые резервы функционирования, которые защищены от возмущающих действий трансмеридионального полета. Возможно, защищенность структур опыта определяется жесткой замкнутостью операций на приборы индикации и органы управления, на привязку к хронологии полета. Состояние структур опыта корректируется в результате операций, выполняемых субъектом  в соответствии с технологией, а также в результате взаимодействия с наземными службами и с другими членами экипажа. Такое функционирование структур опыта вопреки действию возмущенного времени  дается организму дорого.

Синхронизация — именно эту проблему призван решить временной анализ. Проблема синхронизации действий человека с событиями, с ходом технологического процесса возникает тогда, когда при  усложнении летной работы из-за утомления, болезни  или возрастных особенностей нарушается соответствие между деятельностью, переживанием времени и ходом технологического процесса. Проблема требует решения при тренировочной отработке  и выполнении совместных действий пилота и штурмана, пилота и бортинженера. Она возникает при конфликтах в экипаже. Проблема синхронизации требует неотложного решения, когда оператор  приступает к работе после длительного перерыва. Особенно остро проблема синхронизации возникает в случае неожиданного отказа или аварии.

 Согласно описанной нами ранее модели, синхронизация требуется на стыке временных рядов: после циклического действия, выполненного при пролете ППМ, штурман переходит к функциям контроля в режиме ожидания. Когда этот период заканчивается, штурман должен вновь приступить к действию, синхронному с технологическим процессом.

В сложной структуре собственного времени полета отдельные процессы  не всегда согласованы из-за того, что одни процессы штурман отражает и переживает, но не понимает, над другими размышляет, но не в силах их изменить, а на третьи может повлиять своим действием. Для организации летного труда используется единая хронометрическая шкала, но подлинная синхронизация достигается через осознание субъектом разницы между его операциями и требованиями, предъявляемыми технологией полета, в результате поиска приемов синхронизации, выяснение возможностей и ограничений организма в приспособлении к требованиям дальнего полета. Озабоченные решением этих проблем пилоты размышляют над нормами организации режима труда и отдыха летного состава, создают проекты нормативных документов( Кочур, Пчелинов). Остро принимая проблему синхронизации, каждый пилот старается найти  для себя ее решение. Приемы синхронизации —  это приемы овладения резервами организма. Эти приемы вырабатываются и оттачиваются в длительном и регулярном исполнении трудовой деятельности.

Освоив правила и технологию эксплуатации новой для него машины, летчик сначала добивается синхронности на самых простых режимах, затем  определяет границы, в которых десинхронизация еще не сказывается отрицательно на результатах работы и на технологии. После этого летчик переходит к совершенствованию синхронизации на более сложных режимах. Представления о необходимых требованиях синхронии откладываются в опыте специалиста в виде операциональных и смысловых структур. Накопление опыта позволяет специалисту прогнозировать возможность своевременного выполнения операции и на основе прогноза выбирать один вариант действий и отказываться от другого. Задачу проведения такого прогноза летчикам приходится часто решать при снижении и подходе к аэродрому в сложных погодных условиях (например, диспетчер предлагает заходить на посадку не привычным выполнением элементов “коробочки” — третьего и четвертого разворотов —, а “с прямой “). Ошибки в оценке времени приводят к летным происшествиям разной степени тяжести.

 Способность чувствовать, какое  отставание или опережение событий допустимо — чувствовать допустимые пределы синхронизации — является одной из наиболее важных сторон индивидуальности. Структуры профессионального опыта, которые надстраиваются над фундаментом индивидуальности, не могут полностью преодолеть ее особенностей и недостатков.

Собственное время полета может быть раскрыто только в единстве субъективных и объективных аспектов. Сюда входят характеристики: 1) этапов полета, 2) психологического времени и 3) временная характеристика действий оператора. Психологическое время полета предполагает либо сознательное отношение к соответствию событий и действий субъекта, либо специальные действия, направленные на синхронизацию. Время — это форма процесса. Опираясь на такое понятие времени,  можно провести исследование процесса, открыть в нем новые стороны и более точно решить задачи  проектирования и рациональной организации трудовой деятельности, профессионального обучения на разных стадиях профессионального развития, оценки и отбора специалистов.

Движение — фундаментальная образующая в субъективной системе пространства-времени. Пространственный анализ полета дает статичное представление, которое позволяет провести прокладку маршрута либо восстановить пройденный путь, но не позволяет отобразить движение в динамике. Для этого необходимо использовать категорию времени. Мы имеем в виду не ту линейную шкалу времени, которая составляет четвертое измерение системы “пространство-время”, а более свободное понятие времени, которое позволяет описать все богатство движений и изменений.

Пространство и время полета стягиваются, собираются в структуре полетного действия, одиночного или циклического. Во внешнем рисунке движения, как и во внутренних структурах опыта, пространство и время слиты воедино. Однако мы не будем говорить о хронотопе. Пространство и время сливаются в переживании движения, которое является единицей одного из наиболее глубоких слоев профессионального опыта. В переживании движения исчезают различия между пространством и временем.

 Недостаточно просто ввести скорость и ускорение как показатели, в которых связаны пространство и время,  чтобы описать важнейшие структуры профессионального опыта.

Восприятие движения, представление о движении, понятие движения  —  эти понятия  формируются у каждого человека и должны быть рассмотрены психологом, особенно если его интересует психологическое содержание водительской деятельности. Переживание движения несомненно также, как и переживание времени. Оно является фундаментальной составляющей профессионального опыта водителя. В психологических описаниях летного труда постоянно присутствуют указания на свойственное летчику чувство самолета. Это сложный комплекс чувств, в него входит слуховое восприятие работающего двигателя, и вибрация, и вестибулярное ощущение крена. Переживание движения занимает важнейшее место в этом комплексе. В условиях  крейсерского полета на неизменном эшелоне высоты о движении воздушного судна летчики судят по хронометру, по счетчику расстояния и указателю скорости. Непосредственных ощущений полета у летчика в нормальном спокойном полете может и не быть. О движении самолета летчик может судить только по показаниям приборов.

Ощущение движения составляет чувственную ткань пространственных и временных структур профессионального опыта. Переживание движения придает смысл этим структурам. Оно столь же существенно, как и чувство безопасности. При выполнении циклических действий, когда время сжимается, переживание движения обостряется, поскольку важна синхрония  действий летчика с событиями технологического процесса управления полетом. Примером может служить снижение и заход на посадку  при попутном ветре. В таких условиях пилот часто работает с одной мыслью: успеть  снизить скорость до требуемой величины к моменту прохода определенного пункта на земле. Переживание движения летчиком меняется в зависимости от состояния атмосферы, особенно на него влияют грозы и обледенения. В условиях облачности переживание движения усиливается под действием “болтанки”,  одиночных вертикальных бросков, вибрации. Пилоты выключают автопилот и переходят на ручное управление, чтобы лучше чувствовать самолет. Переживание движения обостряется. Известно, что в условиях монотонного длительного полета ощущение движения у летчиков притупляется, и  это иногда приводит к ошибкам. Переживание движения в полете может исчезнуть, но, по рассказам пилотов, переживание движения может сохраняться во сне (имеется в виду сон на рабочем месте в ходе полета).

Имеется ли переживание движения при полетах на тренажере? При неподвижном тренажере для переживания реального движения нет причины, да угроза опасности отсутствует. Однако остается угроза социального наказания при плохом выполнении упражнения. Кроме того, чувство ”не успеваю”, являющееся несомненным признаком переживания движения, может быть вызвано искусственно, заданием сложной ситуации. Переживание движения должно было оставить следы в структурах профессионального опыта. При запуске этих структур должно у субъекта возникать нечто подобное переживанию движения.

 Сложность заключается в том, что у летчиков в полете иногда полностью исчезает восприятие, ощущение движения, самолет кажется им совершенно неподвижным. Исчезает ли при этом переживание движения как смысловая единица профессионального опыта?

Положительный ответ заставил бы нас изменить взгляд на структуру профессионального опыта. Она выступала бы в двух формах поочередно: как пространственно-временная структура опыта, относящаяся не к движению самолета, а лишь к телу в состоянии покоя, и как пространственно-временная структура опыта, функционирующего при управлении движением самолета и содержащего переживание движения. Это означало бы, что структура профессионального опыта еще сложнее. Но зато стали бы понятнее причины многих ошибок пилота. Они могут объясняться отсутствием  чувства опасности, отсутствием переживания движения.

 Переживание движения тесно связано с ощущением опасности. Переживание движения придает ему конкретность и то позитивное наполнение, которое в конце концов создает понятие нормального полета. Полет — движение и оно дано пилоту не только как знание, но и как жизненная необходимость. В переживании движения есть не только логическая, но и эмоционально-потребностная завершенность. Благодаря переживанию, движения  приобретают значение положений ограничителей на шкалах, диапазонов значений шкалы, положений стрелок на указателе высоты, скорости, вертикальной скорости, крена и курса. Это не только предметная отнесенность, но и эмоционально-потребностная наполненность. Если не допустить переживания движения в структуре профессионального опыта, останется непонятным, почему летчик реагирует на показания стрелки индикатора скорости, к какому значению и как возвращать ее после  отклонения.

Логика требует введения понятия нормального движения. Смысловая единица  - “Я продвигаюсь нормально” необходима в структуре опыта так же, как необходим нуль в множестве чисел. Без этого теряется связность, целостность, устойчивость, завершенность, труд превращается в пустую последовательность реакций на изменения, отмечаемые оператором на приборном щите.

Сохраняется ли переживание движения, когда оператор готовится к полету, изучает карту, намечает запасные аэродромы, продумывает маршруты возврата или ухода на запасные аэродромы или собирает информацию о погоде по трассе? Актуализируется ли переживание движения при разборе полета с экипажем или при разговоре с психологом об особенностях полета?

Мы проводили беседы с пилотами и штурманами, в которых задавали вопрос: “ Как вы летаете в Тикси?” Летчики отвечали обстоятельно, изображали трассу, описывали ход полета по отдельным этапам, рассказывали о случаях, происшедших в полете. В таких исследованиях приняли участие  более 300 летчиков. Ответы были разными по форме и отличались степенью подробности. Их анализ показывает, что не бывает актуального переживания движения при реконструкции  случая  в рассказе, как не бывает и признаков переживания чувства опасности, которое тесно связано с переживанием движения. Однако переживание скорости достаточно четко проявилось в тех замечаниях, которые касались скорости (при большой энерговооруженности Ил-62 проходит 15 км за минуту, и даже при небольшом недосмотре летчика может за короткое время сойти и уйти далеко от трассы).

 Штурманы не любят рассказывать о тех пунктах, где их работа становится особенно сложной. Более охотно об их работе рассказывают командиры. Четвертый разворот предпосадочной схемы является  наиболее ответственным, Именно здесь проявляется мастерство штурмана, здесь для штурмана сливаются воедино скорость и масса самолета, скорость и направление ветра и другие погодные условия. К массе самолета штурман постепенно привыкает, овладевает скоростью и приучается учитывать ветер. Все это  закрепляется в структурах опыта и с трудом поддается изменению. По словам инструкторов, после долгих лет работы у летчиков возникают трудности в связи с переходом  на самолет с другой массой. В свое время переход с винтовых самолетов на реактивные вызвал большие трудности именно у старых, опытных пилотов. Из-за резкого отличия в скорости движения пилотам не хватало времени на сбор информации, ее изучение, решение, управляющие действия.  Пилоты делали ошибки, теряли уверенность в себе, испытывали страх.

 Пространственные и временные структуры профессионального опыта могут быть объединены в единое целое только с помощью переживания движения, которое является важнейшей смысловой образующей профессиональной деятельности пилота. Велико значение взлета и посадки, поскольку они тесно связаны с чувством безопасности. Но смысловая нагрузка переживания движения еще больше потому, что оно связано со всем полетом.

В памяти, наряду с пассивным оттенком, подчеркиваемым терминами: запечатление, сохранение, репродукция -  имеется отчетливо фиксируемая активная сторона. Когда перед субъектом стоит мнемическая задача, он организует данные для более длительного и устойчивого запоминания, переструктурирует их в процессе сохранения, а при использовании или воспроизведении вновь строит, реконструирует вспоминаемое мысленно или предметно. Если же перед субъектом, помимо мнемической, стоит какая-либо иная задача, то память выполняет обслуживающую функцию: поставляя своевременно и уместно информацию, она обеспечивает пространственную и временную непрерывность деятельности субъекта, ослабляя эмоциональный эффект, возникающий при резком переходе от одного события к другому, уменьшая эффект неожиданности и новизны новых предметов и событий. Память поставляет данные, необходимые для опознания, для выполнения мыслительных и двигательных операций. Память относится к прошлому и к будущему: хранит не только следы прошлых событий, но и планы, цели, намерения, программы будущих  и текущих действий. Понятие памяти является психологическим средством анализа профессионального опыта как  определенной целостности, интегрированности прошлых событий и действий. Целостности, функционирующей в деятельности текущей и влияющей на план деятельности грядущей. Целостность, связность деятельности, в первую очередь, определяется мотивацией; устойчивость потребности стоит за устойчивостью когнитивной структуры и связностью двигательных процессов, которые в этой характеристике выступают как формы памяти. Различение структур памяти необходимо для понимания формирования и функционирования отдельных действий и всей деятельности. Отработка отдельных действий, ситуаций на тренажере вырывает их из контекста связной целостной деятельности (она обеспечивается продольными структурами памяти). Память играет важнейшую роль в сложном механизме освоения действия вместе с рефлексией, межличностным сопереживанием и конфликтом, вместе со стремлением к освоению профессии. Не менее драматичным является возврат - включением структуры  отработанного на тренажере действия  - в связную структуру целостного процесса (например, действие, хорошо отработанное на тренажере, может остаться невыполненным, “забытым” при встрече с реальной ситуацией).

Память пронизана эмоциями. Они выполняют следообразующую функцию, связывая отдельные впечатления и обеспечивая определенное первичное эмоциональное отношение к опознаваемым и воспринимаемым предметам и событиям. Переживания, совместные и индивидуальные, составляют основу формирования профессионального опыта. Эмоциональные  переживания выполняют и побуждающую функцию. Включаясь в образы предметов, они создают эмоциональные дифференциации в перцептивном и мыслимом пространствахвременах и тем самым запускают механизм, предупреждающий ошибки и искажения в текущем действии. Они обеспечивают контроль за действием, способствуют повышению пространственной и временной точности движений.

Семантический  и другие слои субъективного опыта

Номенклатура психологических понятий в настоящее время состоит из достаточно изолированных систем понятий (“процессы”, “личность”, “сознание” и др.), акцентирующих свое внимание на отдельных сторонах психической жизни человека и не позволяющих описывать психическую жизнь в целом, в частности, из-за трудностей перехода от одной системы к другой. Эти трудности становятся вполне очевидными, если согласиться с тем, что основной феномен психики и состоит в возможности индивидуальной структурации внешнего мира, в существовании индивидуальных миров. Введение в психологическую теорию понятий, связанных с такой структурацией, позволит замкнуть систему понятий, построить единую систему.

Движение к введению таких понятий было начато еще в русле когнитивной психологии, например, Брунером и Найсером, отмечавшими существование специальных механизмов “упаковки” опыта взаимодействия с объектами мира в структуры и актуализации  этих структур навстречу новой стимуляции. В советской психологии это движение связано с обсуждением и экспериментальной проработкой введенного А. Н. Леонтьевым понятия образа мира и производных от него понятий (например, понятия структуры и субъективного опыта - Артемьева, 1978). Введение таких понятий  по-новому ставит проблему описания опыта субъекта, его субъективного мира. Субъективный мир (мир субъекта) имеет свою подлежащую изучению структуру, складывающуюся, с одной стороны, в  прошлом опыте, но, с другой стороны, в сиюминутной деятельности. Таким образом, основными задачами описания объективного опыта является поиск параметризации его структур и увязки самого понятия с понятиями текущей деятельности: целе-мотивационный комплекс, состав деятельности, эмоций, личностный статус и др. Задачи эти естественны и, как уже говорилось, давно интересуют психологов, но конструктивных разработок описания опыта до сих пор практически нет. Несколько дет назад авторами этого доклада на основании экспериментального исследования разных уровней структурации субъективного опыта была предложена трехслойная модель структуры опыта. По крайней мере,  трехслойная, потому что существуют экспериментальные основания говорить, по крайней мере, о трех формах фиксации опыта. Один слой, где следы деятельностей существуют в виде перцептивных образов, отражая —  но далеко не изоморфно! —  свойства мира на перцептивном языке. Этот слой и был назван перцептивным миром. Другой слой, где следы деятельности зафиксированы в виде отношений к предметам этих деятельностей и экспериментально регистрируются в виде семантических структур. Третий, самый глубокий слой, несет в себе ядерные структуры представления типа: это не картина мира, как в предыдущем слое, не модель, а сам субъективный мир. В нашем докладе, повторив только самые необходимые сведения о подробностях модели (она опубликована в 1983 году), мы хотели, бы рассказать о наших продвижениях в ее развитии. Удобнее всего начать с отдельных слоев.

Перцептивный мир

Картина мира или семантический слой

Описание семантического слоя экспериментально наиболее проработано. Существуют уже монографические публикации по структурам субъективной семантики (Артемьева, 1980; Петренко, 1983; Шмелев, 1983). Отметим только, что принципиальным отличием нашего подхода, ориентированного на исследование субъективной семантики именно как структуры опыта, является изучение стимульных семантик. Поэтому одним из существенных направлений нашего движения к изучению семантического слоя является изучение взаимопроекций семантик разномодальных и разноприродных стимулов.

Экспериментальный материал содержал базисные наборы разномодальных объектов, используемых в разных вариантах психосемантических экспериментов: набор контурных изображений, поверхностей, запахов. В дополнительных экспериментах использовались наборы музыкальных отрывков и пищевых продуктов (с основными характеристиками вкуса). Эксперименты проводились со взрослыми испытуемыми разных профессиональных групп (студенты-психологи, дизайнеры, инженеры, экономисты, филологи. музыканты). Численность сквозной группы (участвовавшей во всех экспериментальных сериях)  - 16 человек: в каждой серии принимали участие от 40 до 110 человек.

В первом эксперименте сопоставлялись все наборы объектов, например: “изображения - запахи”, “изображения - поверхности”, “поверхности - пищевые продукты” и т. д. Испытуемым по одному предъявляли объекты одного базисного набора (например, изображения) и предлагали прошкалировать их по стандартному  25-шкальному набору шкал СД Ч. Осгуда, а потом сопоставить объекты первого набора (например, изображения) с объектами второго набора (например, поверхностями). Тот же эксперимент проводился для наборов объектов тех же модальностей, но более полных, чем базисные,  - для расширенных наборов.

По расширенному набору шкальные профили “соединенных” объектов хорошо совпадали  (75% квантиль), для сопоставления базисных, естественно, совпадение было хуже, так как объекты не были семантически уравнены. 0днако, в том и другом случае “соединялись” объекты с наиболее близкими шкальными профилями, а в случае одинаково близких приоритет отдавался объекту наиболее близкому по оценочным шкалам.

Во втором эксперименте по специальному плану предъявлялись объекты из разных наборов. После каждого предъявления предлагалось “нарисовать то, что предъявлялось”. Далее предлагалось “сыграть то, что предъявлялось”. Магнитофонные записи шкалировались так же, как и рисунки. И авторские, и групповые шкальные профили рисунков и музыкальных отрывков, сконструированных по ассоциации, оказались незначимо (критерии типа стьюдентовского, уровень надежности 95%) отличающимися от шкальных профилей соответствующих предъявленных объектов.

Еще более впечатляющими являются результаты Н. А. Русиной, которая сопоставляла оценки разномодальных объектов (изображений, запахов, поверхностей) и объектов, имеющих социальную природу (понятий типа “лучший друг”, “неприятный человек”, “национальный лидер”), и показала, что способы категоризации едины для объектов любой природы.

В 1984 году В. П. Серкиным была исследована семантика переживания временных интервалов и выяснено тождество механизмов ее организации и других семантик.

Таким образом, мы имеем существенное экспериментальное подтверждение гипотезы о единстве семантического представления следов деятельностей, имеющих своими предметами объекты разной природы, о полимодальности, а впоследствии - надмодальности образований этого слоя.

Образ мира

Подготавливая экспериментальное исследование следующего слоя - образа мира, включающего в себя элементы амодальные уже по определению (или, точнее, объекты, единственной “модальностью” которых является личностная принадлежность), следует ввести более расчлененные характеристики отношения к объектам, фиксированные в семантических параметрах, нежели смысл и значение. Если понимать смысл как след деятельности, зафиксированный в отношении к ее предмету, то полезно ввести понятие частичного (модального) смысла - семантической характеристики предмета деятельности, рассматриваемого в модальном проявлении; полного смысла - смысла, формируемого при взаимодействии разномодальных семантик, и личного смысла, возникающего при переходе следа из семантического слоя в слой образа мира.

О конструкциях этого слоя по-прежнему известно очень мало. К нашим экспериментальным соображениям, что первоочередной координатой различения объектов и ситуаций в этом слое являются координата по шкале “опасный - неопасный”, добавились только факты о том, что различителями следующей очереди являются классификаторы объектов на предметы, явления и ситуации.

Перейдем теперь к обсуждению некоторых представлений о логике движения следа деятельности по слоям структуры субъективного опыта. Поскольку окончательным продуктом преобразования следа в нашей модели является смысл, то и обсуждение мы будем вести на языке смыслов.

Проведем обсуждение на примере деятельности, существенно связанной с внешней стимуляцией - с ее оценкой и преобразованием. Прежде всего стимульный поток встречается с системами ожиданий, формируемыми образом мира: образ мира иногда прямо понимается как система ожиданий “поведения” внешнего мира. В результате этой встречи стимульный поток оценен механизмами “первовидения”, “первослышания” и т. д. как опасный или неопасный, после чего он становится объектом анализа в слое перцептивного мира, где анализируется в зависимости от целей деятельности, а следы этой деятельности формируют предсмыслы — отношения к “отработанным” стимулам на языке перцептивной или, во всяком случае, предметной категоризации. В семантическом слое происходит оценка отношения к этим стимулам, формируются их смыслы. Прежде чем стать элементом образа мира - личностным смыслом - “новый” смысл предмета, явления или ситуации сравнивается с уже хранимым смыслом. Иногда возникает конфликт новых и старых смыслов, и “победивший” смысл входит в структуру ядерного слоя.

Для построения модели фиксации следов деятельности любой природы необходимо обсудить, с какой же “реальностью” имеет дело субъект, превращая след в смыслы и значения - образования более устойчивые, чем смыслы, несущие следы совокупных деятельностей, зафиксированные в культуре.

Определим различие между предметом и объектом. То, что имеет культурное значение: фиксированное культурой отношение или способ употребления. Объект - нет. Тот образ объективной реальности, который руководит деятельностью человека, есть предметный образ субъективного мира. Объекты реального мира входят в этот предметный образ (в образ мира в смысле А. Н. Леонтьева, в широком смысле - как образ объективной реальности, а не только слой ядерных структур) лишь постольку, поскольку они были “вычерпаны” деятельностью человека (теоретической или практической) из этого реального мира.

Таким образом, значение предмета, как оно выступает для отдельного человека, есть результат деятельности этого человека с этим уже предметом, а не объектом. А весь образ мира есть отпечаток личной истории деятельностей, которые реализовал человек и в которые он был включен. Образ мира является одновременно и культурным образованием, так как вся история деятельностей (еще раз подчеркнем - и теоретических, и практических) детерминирована культурными рамками жизни человека. Значение предмета, в том числе и его мотивационные компоненты, есть отпечаток в субъективном опыте культурно-детерминированной деятельности с этим предметом.

Функциональный генез значения заключается в таком освоении предмета в процессе деятельности с ним, в результате которого предмет может употребляться человеком как орудие, выполняющее определенную функцию изменения и преобразования как субъективного мира, так и внешнего реального мира.

Откуда же у значения как составляющего субъективного опыта и субъективного мира берется эта преобразующая внешний реальный мир сила? Этой силой обладает не значение само по себе, а деятельность, построенная на основе этого значения предмета, то есть деятельность, употребляющая предмет согласно его назначению. Значение предмета можно уже определить не только как отпечаток деятельности с ним в субъективном опыте, можно говорить и о функции значения (о его предназначении), которая состоит в изменении и преобразовании внутреннего и внешнего миров посредством организации деятельности. Таково значение инструмента, используемого для преобразования физического мира; значение слова для преобразования мира общения, например: значение  символа, используемого для преобразования инструментов, слов и т.п.

Образ мира - не только фиксация следов деятельности, это еще и порождающая категория. Образ мира порождает деятельность, которая строится на основе значений предметов. Деятельность же, будучи внутренней, может преобразовать и сам образ и, таким образом, породить новые значения. Точно так же новые понятия могут порождаться образом мира: новый термин, зафиксированный в субъективном опыте, может быть принят на основе этого опыта как термин, то есть как слово, имеющее определенное значение, но это значение еще не раскрыто сразу.

Дальнейшая разработка темы.  Принцип: опыт формируется в результате многократного повторного исполнения и воспроизводится в знакомых пространственно-временных условиях. Почему этот принцип важен для анализа профессиональной деятельности? Устройство и функционирование  структур опыта.

Характеристика  опыта по Д.Норману: плавность, легкость, автоматизированность  исполнения,  переживание усилия, напряжение, способность интерпретации выполненного.

Опыт, сознание, бессознательное.

Усилия и активность субъекта. Влияние значимого другого.

Опыт как исполняемое действие. Переживание дления процесса.

Опыт —  это умение быстро улавливать изменения в знакомых людях и предметах. Опыт предполагает быстрое мышление и требует быстрой памяти.

Опыт —  это владение схемами пространства и времени процесса.

Память и опыт.  Воспоминание и узнавание ситуации. Узнавание предметов, людей. Действие в знакомой и незнакомой ситуации.  Первичная эмоциональная реакция на незнакомую ситуацию — страх,  тревога, беспокойство. Память как сохранение и удержание контекста  деятельности.  Память как держание контекста деятельности и общения. Формирование структур опыта для действий в экстремальных ситуациях: тренажерная подготовка и разборы происшествий. Вербальные структуры профессионального опыта. Переход от пространственных и временных структур к вербальным — трудности вербализации.

Схема: "здесь-и-теперь-организация" действия и восприятия.

Жизненное пространство (топология и годология), его энергетическая характеристика (валентности объектов, мест и препятствий) и жизненная перспектива человека (Э. Гуссерль, К. Левин). Картина мира (Т. Шибутани): речь, символы, поведение, социальные нормы.

Образ  мира (А.Н. Леонтьев): смыслы, значения, пространство, время.

Психосемантика: эмоции,  смыслы,  их влияние на формирование  структур опыта. Потребности, мотивы, эмоции, смыслы не могут не влиять на структуры опыта. Почему этот подход важен для анализа профессиональной деятельности?

Собственное время и пространство процесса представлены в структурах опыта. Пять линий описания времени труда в дальних перелетах: ритмы тела, ритмы действия, хронометрическое время, местные социальные ритмы жизни, астрономическое время. Ожидание.

Психосемантика: Социально-психологические аспекты.  Присутствие членов команды. Воздействие: упреки, насмешки, издевательства, контроль за исполнением, коррекция и реакция, разбор ошибок, оценки и мнения. Наказание за совершенную  ошибку. Стремление сохранить авторитет. Влияние значимого другого.

Методика 5.2. Функциональные единицы памяти авиадиспетчера

В экспериментальных исследованиях понятие “функциональная единица памяти” используется для того, чтобы отличить субъективную организацию запоминаемого материала от внешней его организации, заданной экспериментатором (Дормашев, Романов, Скориков, 1985). Однако этот устоявшийся подход к пониманию функциональной единицы памяти, достаточный для проработки лабораторных задач, не может быть эффективным при анализе реального мнемического процесса, протекающего, например, в условиях конкретной профессиональной задачи. В соответствии с логикой деятельностного подхода   функциональная единица может быть правильно понята только в ее движении, изменениях, а не как фиксированная статическая форма.

В одной из предыдущих работ нами было показано, что динамические свойства функциональной единицы памяти раскрываются в тех значениях, которые человек извлекает из знакового комплекса, с которым работает (Слепова, Стрелков, 1984). В зависимости от целей субъекта знаковый комплекс может служить как полем, на котором выполняются операции, так и оперантом (объектом определенных преобразований) внутри более широкого множества знаков. Следовательно, знаковые комплексы могут быть организованы в виде системы уровней в соответствии с целевой иерархией субъекта. Извлечение и использование обеих функций знакового комплекса осуществляется в действии - в этом заключается смысл формирования и функционирования единиц памяти.

Вопрос о единицах сохраняемой информации всегда находится в фокусе исследований операторских профессий.

Для исследования мнемических преобразований нами была взята одна из профессиональных задач авиадиспетчера.

Диспетчер управляет воздушным движением в определенном секторе посредством речевой связи с экипажами воздушных судов (ВС).  В распоряжении диспетчера имеется радиолокационный экран и другие источники информации: планы полетов, разного рода тексты о запретах и временных изменениях условий, и др. Предметом данного исследования была переработка диспетчером текущей информации, поступающей к нему только с экрана локатора.  Для успешного выполнения своих задач (сопровождение ВС по курсу, предупреждение опасных сближений и др.) диспетчер должен располагать информацией о воздушных судах, находящихся в управляемом и окружающих секторах. В автоматизированных системах управления воздушным движением информация о ВС предъявляется на экране, где вместе с радиолокационной меткой движется формуляр сопровождения, который генерируется вычислительной машиной и состоит из трех строк по восемь знакомест в каждой (в строках предъявляются тип и бортовой номер ВС, данные о текущей и заданной высотах полета, остаток топлива и другая информация). В системе предусмотрены некоторые изменения, которые может вносить в формуляр сопровождения работающий диспетчер: в своих целях он может менять число строк, а также вызывать или удалять с экрана формуляры окружающих секторов. Так, нажав кнопку “быстрый просмотр”, авиадиспетчер может получить на экране формуляры всех ВС, находящихся в зоне радиолокации. Обращаясь к этой функции, авиадиспетчер выполняет действия особого типа, общая цель которых заключается в увеличении информационной емкости образа воздушной обстановки. ( Использование этой функции не является обязательным: специальные наблюдения показали, что обращение к ней сугубо индивидуально и варьируется от 2 до 30 раз в час.)

Эти действия психологически отличаются от действий другого типа, направленных непосредственно на управление воздушным движением и имеющих целью выдачу команды.

Использование данных о ВС, находящихся в смежных секторах, позволяет авиадиспетчеру предупредить усложнение обстановки в управляемом секторе пространства - этим обусловлена взаимосвязь двух указанных типов действий. Вместе с тем их различающиеся цели должны влиять и на выбор запоминаемой информации, т. е. на процесс формирования функциональных единиц памяти.

Предположение о различии функциональных единиц при запоминании воздушной обстановки в управляемом (в дальнейшем УС или У-сектор) и в окружающих (в дальнейшем ОС или 0-сектора) секторах было проверено нами в эксперименте с участием 50 авиадиспетчеров Московской зоны.

Методика

Эксперимент проводился в тренажерном зале. Каждому участнику предлагался лист бумаги с изображением воздушной обстановки в условно управляемом секторе. Через 7-10 минут, в течение которых авиадиспетчер успевал с ней ознакомиться, ему на 2 минуты предъявлялся лист с изображением воздушной обстановки только в окружающих секторах, а затем лист с изображением секторов и трасс (карта Московской зоны), на котором он должен был по памяти восстановить воздушную обстановку (расставить метки с формулярами) сначала в 0-секторах, а затем в У-секторе. После этого диспетчеры имели возможность сравнить свои результаты с предъявленными данными, писали краткий отчет и отвечали на вопросы небольшой анкеты об особенностях выполнения задачи. В опыте варьировалась нагрузка в УС (3 и 7 объектов на управлении). Количество воздушных судов в ОС не менялось и равнялось 9.

 Результаты

 В таблице 1 представлены результаты воспроизведения диспетчерами данных о воздушных судах: метки без формуляра, метки с полными формулярами или отдельными параметрами из них. Количество и содержание воспроизведенных параметров различаются в зависимости от того, к какому сектору они относятся.

Таблица 5.2. Число воспроизведений информации о воздушных судах в управляемом секторе (УС) и окружающих секторах (УС) при высокой и низкой нагрузках в управляемом секторе. Состав формуляра: тип воздушного судна,, бортовой номер (№), текущая и заданная высоты (Н) полета, другие данные

 В таблице: Нтек. - высота текущая, Нзад. - высота  заданная

Восстановлены параметры  по 462 из 700 предъявленных ВС.

1. В У-секторе обнаруживается влияние на конечный результат числа объектов на управлении. При низкой нагрузке восстановлена информация практически обо всех ВС, причем более половины данных в виде полных формуляров (58%) и неполных в составе “тип ВС, № борта, текущая высота” (22%), что в сумме составляет 80% от 75 предъявленных формуляров. При высокой нагрузке аналогичные формуляры составляют около 39%, но растет число формуляров, содержащих указание заданной высоты полета. Таким образом, из 175 формуляров, предъявленных в условиях более высокой нагрузки в УС, в 58% случаев воспроизводятся полные формуляры и неполные, но содержащие данные о текущей и заданной высотах полета. Они образуют 78% от 129 воспроизведенных формуляров. В целом сопоставление эффективности воспроизведения при двух значениях нагрузки в У-секторе показывает, что семь объектов на управлении - это достаточно сложная задача для запоминания, так как 25 диспетчеров не смогли воспроизвести более 70% сведений о воздушных судах.

2. В 0-секторах основную часть воспроизведенных данных составляют не полные формуляры, а данные о координатах воздушных судов и данные о координатах плюс указание перейти на заданную высоту. Эти данные не зависят от нагрузки в УС и составляют 61% от воспроизведенных из окружающих секторов меток с полными формулярами. Полные формуляры и группы состава “тип ВС, № борта, высота” составили 26% от 134 всех восстановленных.

3. По результатам восстановления данных из ОС все участники эксперимента были разделены на три группы: “лучшие” воспроизводили информацию не менее чем о семи воздушных судах; “худшие” - не более чем о трех; остальные участники были объединены в группу “средних”. Результаты полярных групп отражены в табл. 2.

Т а б л и ц а 5.3 Число воспроизведенных параметров воздушных судов (в % от предъявленного количества) отдельно по группам “лучших” и “худших” диспетчеров.

Число воспроизведенных параметров воздушных судов (в % от заданного количества) отдельно по группам “лучших” и “худших” диспетчеров

“Худшие” ( 13чел.)

“Лучшие” (16чел.)

Из таблицы видно, что в УС и “худшие” воспроизвели 100% заданных параметров, но при увеличении нагрузки разница между запоминанием в “лучшей” и “худ шей” группах составила 26%, а при воспроизведении информации из ОС она возросла до 52%.

4. Точность воспроизведения сведений рассматривалась отдельно для меток (табл. 3) и параметров формуляров сопровождения (табл. 4). Для оценки точности запоминания координат ВС была введена четырехбалльная шкала. Из табл. 3, а видно, что основная часть меток (до 70%) воспроизводилась с большой точностью. При несовпадении координат предъявленных и восстановленных точек отмечены отклонения двух типов - по курсу и против курса. Из табл. 3.б видно, что сдвигов против курса в ОС больше, чем в УС, а количество сдвигов по курсу для обоих секторов одинаково.

Т а б л и ц а 5.4. Число воспроизведенных меток при различных степенях приближения к истинным положениям (а) и ошибочно смещенных относительно истинных положений (б)

5. Результаты восстановления цифровых значений формуляров также обнаруживают различные отношения диспетчеров к У- и 0- секторам. В УС наиболее точно восстанавливались тип, № борта и текущая высота (86-90% безошибочного воспроизведения). С увеличением нагрузки точность воспроизведения этих параметров падает до 46-52%. В ОС наиболее частыми являются случаи восстановления заданной высоты. Наименьшая точность наблюдалась для параметра - “№ борт”: из 210 названных номеров борта 42% ошибочны.

Т а б л и ц а 5.5. Число ошибочных воспроизведений (в % от числа правильных ответов в каждом условии) отдельно по различным параметрам формуляра сопровождения

6. Карты восстановления были рассмотрены также с целью определить те метки, которые восстанавливались авиадиспетчерами не по одной, а группами. Из 36 выделившихся групп 30 оказались в зонах внимания, указанных диспетчерами при ответах на вопросы анкеты. Группы ВС выделялись на основе различных видов групповых трансформаций, которые производили диспетчеры при восстановлении меток, изменяя положение (относительно предъявленного) одновременно нескольких меток по одному и тому же для этих судов признаку (см.рис. 5.1).

рис. 5.1: а) группирование вокруг статического центра; б) групповое смещение (поворот); в) пространственное сжатие. Примеры групповых трансформаций показаны на рисунке

Обсуждение. Результаты воспроизведения показывают, что диспетчер, выполняя свои профессиональные действия, работает с несколькими информационными структурами, самая крупная из которых - определенная целевая зона, т. е. часть экрана, выделенная картографическими признаками в соответствии с определенным профессиональным назначением, а самая мелкая - отдельный знак (в том числе и радиолокационная метка).

Между этими двумя структурами по критерию “число входящих знаков” располагаются следующие знаковые комплексы: а) группа воздушных судов; б) отдельное воздушное судно (формуляр сопровождения вместе с меткой); в) параметр воздушного судна (часть формуляра сопровождения).

Целостность восприятия этих комплексов подтверждается следующим: 1) диспетчеры восстанавливали воздушную обстановку посредством определенных функциональных признаков, характерных для каждого уровня; 2) на каждом уровне диспетчеры отмечали  видоизменения структур по неизменному для данного уровня критерию; 3) при анализе воздушной обстановки диспетчеры использовали характерные для каждого уровня признаки оперирования, знаковыми . комплексами. На схеме показано, какие формы принимают знаковые комплексы в результате функциональных мнемических построений.

На уровнях структур знак и параметр движения функциональные различия между результатами запоминания воздушной обстановки в У- и 0-секторах касаются количества воспроизводимых параметров (и следовательно, количества составляющих их знаков), а также точности их восстановления.

На уровне структуры отдельное воздушное судно существенным критерием различного целевого отношения диспетчеров к мнемическому построению образа воздушной обстановки оказывается  состав параметров движения судов. Зарегистрированные в картах восстановления 11 составов формуляра сопровождения различаются по признакам вербализуемости - невербализуемости и по признакам одинаковости состава формуляра внутри зон (ус и ос).

На уровне структуры группа воздушных судов зафиксированы различия пространственно-временных привязок к наземным ориентирам, отображенным на экране. Привязка нескольких воздушных судов к статическим центрам характерна только для УС, а в ОС группы динамически свободны.

На уровне структуры сектор различается характер отклонений в УС и ОС при нарушениях точности восстановления координат самолетов: отклонения “против курса” в ОС наблюдаются чаще, чем в УС.

Группировки воздушных судов в памяти диспетчера: а - группирование вокруг статического центра, б - групповое смещение (поворот), в - пространственное сжатие. Фигуры, очерченные сплошной линией, означают зоны связи ВС; пунктиром обозначены зоны связи тех же ВС в памяти оператора; · - предъявленная метка вместе со следом движения ВС; X - восстановленная метка; О, Л,) 1- статические наземные объекты с их названиями;

— маршруты движения ВС; 

— границы между УС и ОС

если дополнительно к различиям в характере отклонений меток мы суммируем функциональные различия на нижележащих уровнях и приведем их к уровню структуры сектор, то констатируем следующее: информация о воздушной обстановке в УС носит преимущественно вербализуемый характер, в ОС - невербализуемый; образ воздушной обстановки в УС опережает реальную ситуацию или точно соответствует ей по времени, а в ОС может отставать; пространственное группирование воздушных судов в памяти зависит от статических наземных ориентиров в УС и не зависит от них в ОС: точность восстановления для УС выше, чем для ОС

Сопоставление результатов “лучших” и “худших” диспетчеров также подтверждает то, что в УС и ОС выполняются разные действия. Лучшие результаты запоминания достигались посредством четырех стратегически важных моментов: 1) построения формуляров сопровождения в 0-секторах преимущественно из невербализуемых параметров; 2) переноса способов запоминания (обнаружившихся, в частности, в различных составах формуляров) преимущественно за счет невербализуемых параметров; 3) смены или добавления структур при переходе диспетчера от УС к ОС; смены вербализуемых наборов невербализуемыми и использования в ОС невербализуемых наборов параметров; 4) использования более разнообразных составов формуляров после “быстрого просмотра”. У диспетчеров с низким результатом отмеченных моментов

не наблюдалось.

 Таблица 5.7.  Условия  формирования функциональных единиц памяти из различных знако-графических комплексов и на основе разных целевых признаков

Известно, что эффект переноса способов работы зависит от понимания принципиальных различий целей, условий и сходства решаемых задач. Полученный в нашем эксперименте факт переноса способов построения мнемических структур, а также неодинаковое влияние этого переноса на конечный результат еще раз подтверждают необходимость обучения диспетчеров сознательному различению ими целей действий. Диспетчеры должны хорошо представлять себе разницу между двумя структурами деятельности, направленными соответственно на реальный объект управления и на преобразование образа воздушной обстановки. При современном развитии техники и внедрении в практику автоматизированных систем управления можно говорить об обучении визуальному мышлению как о специфическом моменте профессиональной подготовки операторов.

Результаты проведенного эксперимента позволяют реконструировать процесс анализа воздушной обстановки авиадиспетчером и формирование мнемических единиц.

В качестве первичного функционального поля в У- и 0-секторах диспетчер выбирает различные знаковые комплексы на экране: в УС это параметр (прежде всего № борта); в ОС - отдельное воздушное судно как целое. Внутри выбранных первичных “полей действования” (Гордеева, Зинченко, 1982) отыскиваются меньшие по отношению к этим полям потенциально оперируемые структуры: в УС - отдельные знаки, в ОС - параметры.

В У-секторе каждый параметр наряду с другими составляет единую характеристику отдельного воздушного судна, с которым возможен речевой контакт. Параметры становятся оперантами в большем функциональном поле (полном формуляре сопровождения), и теперь на уровне структуры параметр появляются первые полностью сформированные единицы памяти. Дальнейшее укрупнение функциональных единиц также подчинено основной цели - связи с экипажами: в качестве признаков группирования воздушных судов вокруг статического центра означает, что теперь уже отдельное воздушное судно стало оперантом. Получив вторую функцию, структура отдельное воздушное судно становится основой для формирования второго уровня более крупных функциональных единиц памяти. Следующим функциональным полем служит весь У-сектор. Сектор выделен границами на экране, тем самым объективно заданы условия для формирования уровня структуры группа воздушных судов. Для реализации функциональных единиц этого уровня должны быть найдены признаки оперирования группой воздушных судов как единым целым внутри сектора или на его рубежах. В этой связи интересны две особенности формирования групп. 1.Не всякая группа, даже если она как функциональное поле представляет собой уже нечто целое, может быть “оживлена” действием с ней самой и стать функциональной единицей. Продолжая функционировать, запоминание как процесс ограничивается единицами не крупнее уровня отдельного воздушного судна. 2. Для разных групп воздушных судов могут быть найдены совершенно не похожие один на другой признаки действования с ними. Например, группа из двух судов (рисунок) оказывается развернутой в памяти, возможно, под влиянием эмоционально - мотивационных компонентов деятельности (диспетчер как бы задерживает момент приема нового объекта на управление и ускоряет передачу судна из своего сектора). На рисунке показан пример принципиально другой группировки: пространственное сгущение в памяти может объясняться пространственной близостью судов или временной близостью действий с ними.

Первичным функциональным полем в 0-секторах является отдельное воздушное судно. Внутри этого поля функционально важными считаются прежде всего те параметры, которые отражают пространственное положение судов (например, метка, показывающая координаты по горизонтали, и высота). Оперирование ими позволяет диспетчеру найти признаки поля функционально большего, чем одно воздушное судно. Отдельное воздушное судно, получив обе - мнемические функции (и поля для оперирования, и операнта в пространстве, объединяющем несколько судов), становится первой структурной основой для формирования функциональных единиц. Формирование единиц на основе более крупной структуры группа воздушных судов зависит, как и в У-секторе, от успешности нахождения признаков оперирования этими группами, так как предыдущий этап переработки - выявление признаков функционального поля для групп - облегчается заданными границами секторов. Особенности формирования групп в УС характерны и для ОС: если для группы найдены признаки оперирования ею в пространстве сектора (концентрация внимания на этих зонах пространства совпадает с поиском возможностей действий с группами воздушных судов, а не просто с выделением их как структурных целых), то группа воздушных судов становится вторым структурным уровнем формирования функциональных единиц памяти.

Процесс формирования функциональных единиц у некоторых диспетчеров не ограничивается уровнем групп, хотя даже этот уровень достигнут не всеми участниками. Тот факт, что “свое” и “чужое” воздушные пространства отражаются в результатах отставанием образа 0-секторов и опережением или точным соответствием образа У-сектора относительно предъявленной “картинки”, может говорить о возможности оперирования целыми, равными пространству сектора. В среднем же, если не учитывать индивидуальных различий, для У- и 0-секторов наблюдается один и тот же “потолок” - функциональные единицы уровня группы воздушных судов. Получается, что в 0-секторах было сформировано на один ряд функциональных единиц меньше, чем в УС. А поскольку эффективность восстановления в ОС по результатам меньше, чем в УС, то можно заключить, что она зависит от количества функциональных переходов от одного структурного уровня к другому.

Заключение. Здесь описан конкретный рабочий процесс, являющийся продуктом условий, которые заранее и достаточно полно определены. Особенности построенной нами методики позволили увидеть в нем психологические характеристики мнемической функциональной единицы. Прежде всего 1) мнемическая единица характеризуется направленностью, поскольку она включена в целенаправленное действие. Далее, 2) чтобы возникла мнемическая функциональная единица, цель действия должна выступить для человека в виде совокупности признаков. В контексте выделенного нами фрагмента трудового процесса целевые признаки несут особую смысловую нагрузку: они являются критериями, определяющими полезность информации для скорейшего достижения цели. На схеме целевые признаки поставлены в соответствие определенным знако-графическим комплексам на экране диспетчера. 3) Полезность той или иной знако - графической структуры для достижения цели есть не что иное, как представление об эффекте, к которому приведет ориентация на соответствующий признак. Оно выступает как условие формирования функциональной единицы.  На схеме эти представления выделены в два отдельных столбца, в соответствии с тем, что в У-секторе достижение цели (выдача команд экипажам) “невозможно без...”, а в 0-секторах достижение цели (расширение визуального поля) “выполнимо при...”. Внутренняя мотивированность и целесообразность формирования той или иной функциональной единицы проявляются в эффектах приближения к цели. От представления об эффекте приближения к цели к самому эффекту можно перейти только через присвоение одной знако-графической структуре одновременно двух функций: поля, в котором возможно оперирование более мелкими знаковыми структурами, и операнта, с которым могут быть выполнены операции в более крупном функциональном поле. Таким образом, для формирования функциональной единицы должны быть использованы знако -графические комплексы сразу из трех уровней, из которых только один выполняет одновременно две функции. Запоминание будет лучше, если диспетчер сумеет включить в функциональную единицу больше уровней.

В заключение отметим, что представления, сложившиеся в результате изучения конкретной профессиональной деятельности, могут найти применение в практике и других операторских профессий, причем знание закономерностей идентификации признаков поля и оперирования на конкретном рабочем месте может быть положено в основу как методик обучения, так и совершенствования систем отображения информации.

Методики

1. Метод "карандаш и бумага”. Инструкция, процедура и обработка (выделение признаков и подсчеты).Анализ.

2. Построение и воспроизведение линии пути по речевым командам.

3. Бланковый метод исследования.

4. Планирование труда и отдыха оператора.  

Темы для размышления

1. Вербальные и моторные структуры профессионального опыта.

2. Формирование структур опыта для действий в экстремальных  ситуациях: тренажерная подготовка и разборы происшествий.

3. Время труда: многоуровневая схема.

4. Принцип "Я здесь и теперь": как его сочетать с понятиями психологического времени  и психологического пространства? Этот принцип задает особую ориентацию рассмотрения операторского труда.

5. “Часы тела” — ритмы тела, ритмы социальной жизни города... Можно ли рассматривать действие , как особую совокупность ритмов?

6.Перцептивный мир — реальное пространство.

7.Схема: представление и действие.

8.Пространственное мышление: решение любых задач включает пространственную составляющую.

9.Глубинные слои образа мира содержат принципы организации пространства.

10. Перцептивный мир — сложная система  упорядочения  предметов или проекция образов на внешний мир.