Размышлял себе под нос,
Лёжа на печи корявой,
Старый дед, как старый пёс,
О бытье своём трухлявом.
Боже, в чём я провинился?
Мне за что убогий крест?
Ведь до старости трудился,
А теперь один, как перст.
Разбежались прочь все дети,
И живу я на гроши,
Кто за это всё в ответе,
И за боль моей души?
Задремал, жуя губами,
Бормоча, - клонило в сон.
Утомился дед словами,
И во сне приснился Он.
Виден был в углу, - светился,
Где стояли образа.
"Надо же, Господь явился," -
Всхлипнул дед, открыв глаза.
Лик спокойный и бесстрастный,
Видит он, и голос слышит:
«Всё ворчишь, старик несчастный?»,
Так сказал, - и дед не дышит!
«Всё – то плачешь и страдаешь,
Дескать, плоть ты натрудил,
Вопрошать, ты вопрошаешь,-
О душе сказать забыл.
До смешных седин трудился,
Всё стеная, да спеша,
Сам ты славно уморился,
Не трудилась лишь душа!
У заморенного тела
Пробыла душа рабой,
А помрёшь ты, - это дело!
Обретёт она покой!
Нашу щедрость получи –
Облегчим твоё страданье…
Ты, теперь хоть, помолчи!
Не нужны твои старанья.
И вздохнул дед обречённо,
Вдруг глазами заморгал,
Растянулся облегчённо,
Богу душу и отдал!
Бог сказал: «Лети, голубка!
Не исписаны листы,
Сим невеждой, - стоп, минутку!
Посмотрю его посты:
Только знаки препинанья,
Охи, вздохи, да хвосты!
Так и знал! А ведь страданья
Не выносят суеты…