7 ОДИССЕЯ ИНДИВИДУАЦИИ ПО ЮНГУ

Если проведенный нами развернутый обзор научно-теоретических аспектов спора между Фрейдом и Юнгом истощил терпение читателя, он, без сомнения, заявит, что пора перейти к тому, что имеет значение и ценность в повседневной жизни. Он может сказать, что в конечном счете лучший критерий истинности любой психологической системы — это ее применимость для решения практических вопросов жизни от колыбели до гроба. И хотя немало зависит от того, какое значение он придает термину «вопросы», это требование не из тех, от которых любой уважающий себя психолог захотел бы уклониться, даже если это и было бы возможно. Одно из излюбленных обвинений Юнга, направленных против психоанализа, заключается в том, что, используя «редукционистский» анализ, фрейдовская система игнорирует творческий потенциал индивидуума. Это обвинение Юнг постарался подкрепить, во-первых, придумав особое определение термина «индивидуум» и кроме того, попытавшись доказать, что главная жизненная проблема — это достижения состояния «индивидуализации» («индивидуации»). Прежде чем мы затронем эту новую тему спора, следует познакомиться с тем, что собой представляют юнговские «этапы жизни». Число этих этапов, по-видимому, непостоянно. Иногда представляется, что Юнг в общем и целом следует биологической схеме, различая досексуальную фазу, сексуальную фазу и фазу сексуальной дезинтеграции, проявляющейся в регрессии к досексуальной фазе. Однако з конечном счете неизменный пиетет Юнга к числу 4 возобладал, и он заявил, что «дуга жизни, состоящая из ста восьмидесяти градусов, делится на четыре части»: детство, молодость, средний возраст и старость. Хотя при этом Юнг подразделяет детство на питательную и препубертатную стадии и растягивает молодость до 35—40 лет, возраста, в котором большинство индивидуумов уже завершили репродуктивную фазу семейной жизни, нам нет смысла придираться к числу этапов жизни. Суть дела состоит в том, существуют или не существуют характерные для различных ее этапов «проблемы». В детстве, то есть от рождения до полового созревания, мы, согласно Юнгу, являемся проблемой для других, но еще не осознаем никаких собственных проблем; в молодости и среднем возрасте мы осознаем свои проблемы; в старости наши проблемы нас не беспокоят, но мы «начинаем представлять некоторую проблему для других» и, подобно детям, погружаемся в бессознательные психические переживания. Такова квинтэссенция юнговской системы, и даже если и нельзя сказать, что она побила все рекорды банальности и сознательного игнорирования жизненных фактов, то во всяком случае наши сорокалетние мужи, не говоря уже о наиболее крепких и еще чего-то ждущих от жизни семидесятилетних старцах, воспримут ее с некоторым удивлением. Было бы соблазнительно рассмотреть вопрос об «этапах жизни» подробнее. Как говорит Юнг, нет проблем без сознания. Следовательно, мы вправе сделать вывод, что бессознательный конфликт не существует — вывод, который, как мы уже убедились, так или иначе неизбежно следует из общей психологической теории Юнга и его теории сновидений и неврозов. У ребенка нет проблем, потому что он «все еще заключен в психологическую атмосферу своих родителей»; сознательное отделение эго от родителей происходит в период полового созревания — тезис, который вызвал бы бурное негодование у высокоученого Липсия, не говоря уже о Гроции и Джоне Стюарте Милле. Однако если это правда, то значит, в детстве нет не только бессознательной совести (суперэго), но также до момента развития взрослой сексуальности не существует и сознательного эго. Ребенок, по словам Юнга, только распознает или знает. Однако даже здесь имеются противоречия. Эго, заявляет Юнг, впервые осознается в период полового созревания; тем не менее, утверждает он, уже в детстве ребенок начинает ощущать свою «самость». Далее: проблемы молодости возникают главным образом потому, что юноша цепляется за детские иллюзии. Из этого следует, что пертурбации полового созревания являются лишь вторичной причиной проблем молодости. Так или иначе, как заявляет Юнг, эти проблемы лучше всего решаются, когда человек «достигает чего-то в жизни, становится полезным и т. п». «Однако серьезные жизненные проблемы до конца решить невозможно» (на этой стадии — Э. Г.). Хотя Юнг так растягивает молодость, что у него она занимает время, некогда считавшееся средней продолжительностью жизни, никак нельзя сказать, что молодежь ему по вкусу. В среднем возрасте наше положение немногим лучше. Наши достижения покупаются ценой «принижения личности». «Вино юности... со временем часто мутнеет». Мы теряем многосторонность, а между 40 и 50 годами становимся косными. Мы цепляемся за свою молодость подобно тому, как юноша цепляется за свое детство. Меняется и наша половая конституция: мужчины становятся женственными, а женщины — мужественными. Последний тезис можно считать запоздалым покаянием Юнга. Поразив ранее наше воображение функциональной и установочной типологией и окончательно нас запутав анимусами, анимами и прочими образованиями Коллективного Бессознательного, которые одновременно являются архетипами, реактивными проявлениями контрасексуальных и несексуальных проявлений либидо, он теперь заявляет нам, что сексуальные факторы играют важную роль в среднем возрасте. Так или иначе, это противоречие, видимо, снимается с приходом старости, но здесь, однако, возникает новая проблема: как красиво умереть. «Увидеть в смерти цель, к которой можно стремиться — это гигиенично», — говорит Юнг. Далее достаточно привести типичные для него двусмысленные формулировки: «Отныне я... считаю религиозное учение о жизни соответствующим точке зрения психической гигиены» (курсив мой — Э. Г.) «... Древний athanasius pharmakon — эликсир бессмертия — это более глубокое и значительное понятие, нежели мы предполагали». Итак, мы вышли на исходный пункт, с которого можно будет проследить юнговскую одиссею индивидуации. Этот процесс, заявляет Юнг, представляет собой «реализацию самости» и является «не просто психологической проблемой, а проблемой самой жизни». Это централизующий процесс, в ходе которого возникает «новый центр личности». Этот центр именуется также «самостью» — «термином, который должен обозначать всю полноту психики постольку, поскольку она проявляется у индивидуума». «Самость, — продолжает он, — является не только центром, но и периметром, который включает в себя сознание и бессознательное; он является центром этого единства, подобно тому как эго является центром сознания». Целостность личности подразумевает дифференциацию пар противоположностей, «соединение» сознательной и бессознательной части цельной психики, которые отныне находятся «в живой взаимосвязи» друг с другом. «Только тот, кто может решительно сказать „да" власти судьбы,* (К. В. Буш, переводя книгу Якоби «Die Psychologic von С. G. Jung», цитирует Юнга так, как приведено выше. С. Делл, переводя «Интеграцию личности», переводит ту же фразу в такой редакции: «Только человек, способный сознательно подтвердить власть призвания, взывающую к нему изнутри, становится личностью»; и везде, где в этой главе встречается слово Bestimmung, Делл переводит его как «призвание». Значение, которое Юнг придает слову «призвание», ближе к слову «судьба» в смысле «фатум» (Geschick), чем к слову «профессия» (Беги/). Как мы увидим далее, Юнг считает Bestimmung (призвание) иррациональным фактором, действующим подобно воле Бога, от которой нет избавления, призывом внутреннего голоса, объективным фатумом, «твердым, как гранит и тяжелым, как свинец... говорящим ему внятным (sic!) голосом: „Вот что должно произойти и произойдет"». Возражая против фрейдовской концепции психического детерминизма, Юнг, по-видимому, не смущается проповедовать предопределение — факт, который переводчик Якоби, видимо, осознает.) обнаруживает, что его внутренний мир становится личностью». На случай, если неосторожный читатель решит, что эту главную жизненную задачу могут решить собственными усилиями простые смертные, проходя через этапы своей жизни, Юнг постарался многократно повторить свою позицию. Бессознательное, указывает он, невозможно полностью осознать, и оно обладает наибольшим энергетическим потенциалом. Таким образом, «личность как полная реализация целостности нашего существа является недостижимым идеалом». Кроме того, «Самость» — это лишь пограничное понятие, нечто вроде кантовской «вещи в себе». Это «трансцендентальный» постулат, и его признаки в психике «изначальны и непостижимы». Кроме того, это этический постулат, цель, которой надлежит достичь. «Это, — заявляет Якоби, — средоточие нашей психики, в котором Божий образ являет себя наиболее отчетливо». Чтобы еще больше обескуражить читателя, Юнг утверждает, что формирование целостной личности — это задача среднего возраста (начинающегося с 35—40 лет) и способ подготовиться к смерти. Первая половина жизни для этого дела не подходит, поскольку индивидуум проводит ее или, во всяком случае, должен ее посвятить адаптации к внешнему миру. Лишь в среднем возрасте, с удивлением узнают наши юные второкурсники, можно достичь истинного совершенства. Однако подобная самореализация — удел немногих. Этот путь не для всех подходит, и не все способны его преодолеть. «Он также, — пишет Юнг, — не лишен опасности, и требуется строжайший контроль сотоварища или врача, а также собственного сознания, чтобы сохранить целостность эго от яростного вторжения содержания бессознательного...» «Попытка предпринять такое путешествие в одиночку... будет для западного человека опасна, если ее вообще удастся предпринять». «И не пытайся!» — как сказал один старый мудрый (западный) человек. Итак, разгадка почти найдена. Стихийная индивидуации — не для толпы, а для лишь наделенных творческим духом немногих избранных среднего возраста. Для всех не вошедших в их число по причине недостатка творческого духа или молодого возраста, то есть для большей части человечества, единственной надеждой остается искусственная индивидуации, а ее — такой вывод напрашивается сам собой, — можно достичь лишь благодаря юнговскому анализу. «Процесс индивидуации — заявляет Якоби, — это напряженное аналитическое усилие, которое сосредоточивается со всей возможной полнотой и под руководством сознания на внутреннем психологическом процессе... прорубая слой за слоем по направлению к тому центру, который является источником и первоосновой нашего психического существования — к внутреннему ядру, к нашей Самости». И это несмотря на то, что ранее нам было четко указано: Самость не рождается, а создается.