Гоулдман Дэниел. Деструктивные эмоции. Как с ними справиться? Научный диалог с Далай-Ламой.

сь после перерыва на обед, Далай- Лама вернулся к обсуждению глубоких различий между буддийской и научной точками зрения, — критериев, определяющих принадлежность конкретных эмоций к деструктивным. В то время как научный стандарт основан на том, причиняет ли эмоция вред самому человеку или другим людям, буддийское практическое правило является более гибким: эмоции являются деструктивными, если они нарушают равновесие ума.
«Критерий, который я использую для того, чтобы отличить конструктивные эмоции от деструктивных, — пояснил Далай-Лама, — очень прост: деструктивные эмоции мгновенно нарушают спокойствие, упорядоченность и равновесие ума. Появление конструктивных эмоций не нарушает равновесия, а только усиливает его.
Кроме того, существуют эмоции, которые порождаются интеллектом. Например, сострадание может родиться у людей, размышляющих о своей горькой участи. Когда человек испытывает чувство сострадания, его разум, разумеется, испытывает легкое волнение, но оно происходит главным образом на поверхности. Глубоко внутри присутствует ощущение уверенности, и поэтому на глубинных уровнях этого волнения нет. В результате такого сострадания, вызванного интеллектуальными размышлениями, разум успокаивается.
Результатом гнева — особенно в долгосрочной перспективе — становится возбуждение ума. Как правило, когда сострадание перерастает из простого ментально
го состояния в поведение, оно стремится проявить себя такими способами, которые могут принести пользу другим; в то время как гнев, перерастающий в поступки, естественно, становится деструктивным. Он может не переродиться в насилие, но если у вас есть возможность кому-то помочь, вы не станете помогать. Такая эмоция тоже будет деструктивной».
Как будет «эмоция» по-тибетски?
Презентация Пола поставила нас перед серьезной дилеммой: английское слово «эмоция» не имеет прямого эквивалента в тибетском языке — похоже, что у этих куль: тур совершенно разные подходы к данному вопросу. Далай-Лама предложил прояснить этот ключевой момент. Трудность состояла в том, чтобы отыскать среди тибетских терминов точное соответствие слову «эмоция» в том смысле, в каком оно употребляется в английском языке.
После недолгих прений мы приняли рабочее определение: эмоция — это ментальное состояние, которое включает сильный чувственный компонент. Из этого определения мы, однако, исключили сенсорные чувства (ощущение боли при порезе пальца или усталость); чувства должны быть привязаны к оценкам — то есть к мыслям.
Но Франсиско Варела вернул нас к исходной точке, к отсутствию в тибетском языке эквивалента слову «эмоция»: «Я очень удивлен, что мысли, как иррациональные, так и разумные, настолько сильно отличаются от эмоций. Я понимаю, что на Западе мы немного зациклены на том, что эмоции не поддаются сознательному контролю и что мысли всегда в той или иной степени рациональны. Но все же как могло случиться, что в тибетском языке, предоставляющем широкие возможное-
ти для различения ментальных состояний, такое коренное различие не нашло отражения?»
Отвечая Франсиско, Далай-Лама поставил под сомнение философскую предпосылку, заключенную в основе вопроса, — почему Запад считает естественным контраст между эмоцией и мыслью, не рассматривая их как интегрированные понятия, как это происходит в рамках буддийской парадигмы.
Далай-Лама начал с обезоруживающего наблюдения: «Возможно, это тема будущих исследований», — сказал он, намекая на возможность найти санскритский эквивалент слову «эмоция» в небуддийских источниках или в источниках, которые не дошли до Тибета*. Как заметил Далай-Лама, в одной из своих работ великий богослов Тсонгкхапа говорит о том, что если какая-то идея не найдена в священных текстах, которые были переведены на тибетский, это не значит, что ее нельзя найти где-ни- будь еще в буддизме.
Но затем он высказал другое предположение: «Если принять во внимание конечную цель буддийской практики — достижение нирваны, то становится понятно, что при изучении разума основное внимание уделяется специфическим ментальным состояниям, способным помешать осуществлению этой цели. Именно это объединяет шесть коренных состояний и двадцать сопутствующих — вредоносных ментальных факторов, рассмотренных Джинпой в первый день. Одни из них являются эмоциями, другие нет, но это не имеет большого значения. Важ
* Далай-Лама отметил, что концепция дхьяны — уровней абсорбции в процессе освоения практики концентрации — и тонкости различных созерцательных состояний разума имеют много общего с другими индийскими традициями, а также с индийским буддизмом. Различия между уровнями описаны в таких терминах, как блаженство, восторг, радость или спокойствие, которое является общим наименованием для всех предыдущих. Возможно, в других традициях, где гораздо больше внимания уделяется таким видам медитации и пониманию уровней концентрации, а также медитациям, отражающим деструктивную природу того, что мы называем загрязнениями в сфере вожделения, можно отыскать термины, являющиеся приблизительными эквивалентами эмоции.
но то, что все они обладают одним общим свойством — являются помехами.
В противоположность этому современная психология не ставит перед собой цель достижения нирваны, — подчеркнул Далай-Лама. — Но мы попробуем это изменить!»
Далай-Лама продолжил: «Пытаясь понять, почему Запад придает такое значение идентификации эмоций, могу высказать одно предположение. На мой взгляд, все дело в том, что начиная с эпохи Просвещения, или даже еще раньше, с Фомы Аквинского, приоритетами западной науки являются здравомыслие и интеллект. Но что может помешать здравомыслию? Эмоция.
У вас есть две категории, которые вы противопоставляете друг другу. Тот факт, что в западной науке существует специальный термин для обозначения эмоций, не обязательно говорит о том, что ваша наука уделяет особое внимание вопросу природы эмоций. Возможно, первоначальным мотивом присвоения чему-то названия „эмоция" было желание увеличить силу здравомыслия путем идентификации чего-то неблагоразумного, чего- то иррационального».
Здесь нужно заметить, что сомнение Далай-Ламы в обоснованности проводимого Западом разделения между эмоциями и когнициями нашло поддержку в последних открытиях нейронауки. Мозг, похоже, не проводит четкого различия между мыслью и эмоцией, поскольку каждый участок мозга, который играет хоть какую-то роль в эмоциональных процессах, одновременно связан с теми или иными аспектами когнитивных процессов. Биологические схемы эмоций и когниций переплетаются, подтверждая доктрину буддизма о неразделимости этих двух элементов*.
* См., например: Дэвидсон Р.Дж., Ирвин У. Функциональная нейроанатомия эмоции и аффективного стиля (R.J. Davidson and W. Irwin, «The Functional Neuroanatomy of Emotion and Affective Style». Trends in Cognitive Science 3 (1999): 11-21).
Медитация — окно в мир тонких эмоций
Пол согласился с историческим анализом причин Да- лай-Ламы, объясняющим, почему эмоциям придается такое значение в западной философии. Но при этом он чувствовал, что проблема выходила за рамки лингвистического определения эмоций в область коренных различий между культурными системами. Пол подозревал, что Далай-Ламе было трудно вникнуть в детали научного анализа эмоций, так же как для Пола представляло сложность вникнуть в нюансы продвинутых медитативных практик, поскольку он не располагал ни личным опытом, ни знанием их теоретических обоснований. Помимо этой нестыковки в определениях, сам поворот нашего диалога в сторону таких тонких нюансов немного разочаровал Пола, который надеялся, что мы займемся обсуждением вопросов, которые он поднял утром.
Однако это не поколебало боевой дух Пола, и он задал вопрос о различиях между деструктивными и конструктивными эмоциями на поверхностном и на глубинном уровнях: «Я понял ваши слова или, во всяком случае, их перевод, но не совсем понял, что именно вы имели в виду. Мне интересно, существуют ли аспекты эмоционального опыта, которые нельзя постичь без специальной подготовки? Могут ли практикующие тибетский буддизм воспринимать эмоции в таких формах, которые недоступны и в этом смысле непостижимы для тех, кто этим не занимается?»
Далай-Лама, в принципе, согласился, что должны существовать определенные аспекты эмоций, которые останутся непонятными, если только не испытать их самому: «Например, одним из