С. Раздьяконов. РАСЦВЕТ И ЗАКАТ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО СПИРИТИЗМА В РОССИИ 1880–1890-х годов

С. Раздьяконов.

Статья посвящена проблеме развития экспериментального спиритизма в России в конце XIX в. Сторонники этого движения утверждали необходимость использования научных методов для исследования «медиумических явлений». Автор рассматривает основные события истории этого движения 1880 – 1890-х гг. и называет причины его постепенного угасания. Широко цитируется ранее не публиковавшаяся переписка лидеров экспериментального спиритизма в России А.Н. Аксакова и Н.П. Вагнера.

Несмотря на то, что некоторые аспекты истории российского спиритического движения попали в последнее время в фокус внимания ряда отечественных и зарубежных ученых[1], его научный анализ как культурного феномена, обладающего самостоятельной логикой развития, отсутствует. Большинство исследований посвящено центральному событию истории экспериментального спиритизма  созданию, деятельности и решению «Комиссии по изучению медиумических явлений» под руководством Д.И. Менделеева, в то время как последующая история движения остается не раскрытой.

События истории экспериментального спиритизма в 1880-е гг. подчинены цели популяризации движения. Цель была определена основоположниками российского экспериментального спиритизма А.Н. Аксаковым (1832 – 1903), А.М. Бутлеровым (1828 – 1886) и Н.П. Вагнером (1829 – 1907), которые отказались от мысли убедить научное сообщество в подлинности спиритических явлений[2].

В первую очередь ученые-спириты поставили вопрос о создании научного общества для исследования и распространения результатов спиритических опытов[3]. Анализ материалов позволяет предполагать, что идея создания общества принадлежит Н.П. Вагнеру. В письме к А.Н. Аксакову от 18 августа 1879 г. он сообщал, пересказывая свой разговор с английским физиком Уильямом Круксом:

Имел сегодня с Круксом продолжительный разговор и убеждал его устроить интернациональный союз ученых-спиритов, но он твердо стоит на своем: что надо действовать в одиночку, а вкупе ничего здесь не поделаешь[4].

При определении цели и задач нового научного объединения решающее значение имело негативное отношение властей к деятельности ученых-спиритов. С оглядкой на цензуру было выбрано нейтральное название – «Русское идеалистическое общество». Из письма Н.П. Вагнера А.Н. Аксакову от 1 марта 1880 г. мы узнаем:

Русское идеалистическое общество имеет целью противодействовать развитию и распространению материализма и в то же время укреплять и развивать в Современном Обществе стремление к идеалам христианской нравственности (Л. 28).

В проекте устава были перечислены задачи «Русского идеалистического общества»:

1) «путем печати, публичными чтениями, беседами и т. п. способами ведет борьбу с развитием материалистических воззрений, противопоставляя им доводы и факты, убеждающие в существовании невидимого мира;

2) исследует умственные и нравственные стороны души человека, в связи с нервными явлениями или независимо от них;

3) собирает и исследует данные и факты, подтверждающие существование души, загробной жизни и духовного мира, в том числе и так называемые медиумические явления» (Л. 28-29).

Идея создания самостоятельного научного объединения для исследования спиритических явлений не была реализована либо по причине противодействия властей, либо из-за разногласий между основателями экспериментального спиритизма.

Вторым важным шагом на пути популяризации движения стало решение о создании в 1881 г. первого в России спиритического журнала «Ребус». Учитывая условия цензуры, журнал позиционировался как развлекательный, но периодически в нем освещалась интересовавшая ученых-спиритов тематика.

Общую направленность первых выпусков определил Н.П. Вагнер, который, судя по стилю многих неподписанных статей, был их автором. В пользу этого говорит признание самого Н.П. Вагнера в письме А.Н. Аксакову от 11 февраля 1886 г.:

Смею думать, что я создал Ребус. Вы не знаете, а я знаю, какой материал и какие средства были у Прибыткова, когда он приступил к созданию. Шесть или семь №№ я написал почти целиком от первой до последней страницы (Л. 127-128).

Главный редактор «Ребуса» В.И. Прибытков, увлекавшийся изучением спиритических явлений, признавался, что журнал не соответствовал своей подлинной цели до открытия в 1883 г. раздела «Обозрение новых открытий и исследований явлений природы», целиком посвященного спиритической теории и практике.

С этого времени журнал становится главным центром спиритической публицистики, связывавшей между собой всех увлекавшихся спиритизмом на пространствах Российской империи[5]. Важные с точки зрения редколлегии журнала статьи публиковались отдельными выпусками: в 1883 г. был опубликован рассказ В.И. Прибытковой (сестры главного редактора) «Легенда старинного баронского замка: не быль и не сказка». Воспользовавшись по цензурным соображениям формой литературного произведения, В.И. Прибыткова разъясняла в подробностях правила проведения спиритических сеансов.

Несмотря на появление самостоятельного печатного органа, ученые-спириты не оставили попыток влиять на общество через российские газеты и журналы. Важным событием в истории экспериментального спиритизма 1880-х гг. стала полемика между его сторонниками и философом Н.Н. Страховым. В статьях под характерными названиями «Идолы», «За непосвященных» и «Границы возможного» Н.Н. Страхов рассматривает причины увлечения ученых спиритизмом. Подводя итог своим рассуждениям, он пишет: «Овеществить духовное, поймать его руками или инструментами, и через то преодолеть пропасть между материей и духом не имеет смысла: никакого выхода из рационализма не может существовать внутри самого рационализма»[6].

В ответ Н.П. Вагнер опубликовал в двух номерах журнала «Новое время» (за 13 и 20 июля 1883 г.) статью «Перегородочная философия», которую немедленно перепечатал «Ребус». Он утверждал, что «только тот человек, который достиг всестороннего, синтетического взгляда, может считать себя более подошедшим к истине, чем всякий другой»[7]. Н.П. Вагнер полагал, что в науке не существует истин, которые впоследствии нельзя было бы опровергнуть. В свою очередь, Н.Н. Страхов опубликовал статью «Еще письмо о спиритизме», в которой замечал: «Мне приходится стоять за твердость науки, они же ее колеблют потому, что им захотелось от нее больше, чем она дает»[8]. По его мнению, предсказывая создание «новой науки», спириты хотят стать выше времени и пространства, в то время как истины физики ни при каких условиях не могут быть подвергнуты сомнению:

Стремление спиритов к созданию универсальной, единой мировой науки, конечно, похвально, но невозможно: наука не объемлет того, что для нас всего важнее, всего существеннее, не объемлет жизни[9].

После этого на страницах журналов «Новое время» и «Ребус» разгорелась полемика между Н.Н. Страховым, А.М. Бутлеровым и Н.П. Вагнером. Спор шел не только вокруг их понимания спиритизма, но затрагивал также важные проблемы методологии науки: вопросы о назначении научного знания и роли ценностного фактора в научном исследовании.

Кроме того, ученые-спириты организовывали публичные лекции, посвященные проблемам экспериментального спиритизма. Н.П. Вагнер прочитал три лекции по истории и теории гипноза 14, 20 и 21 марта 1882 г. в зале Кредитного общества в Санкт-Петербурге[10]. Намеченные лекции А.М. Бутлерова о спиритизме не состоялись из-за цензурного запрета, но их программа была опубликована в «Новом времени» за 14 февраля 1883 г.

А.М. Бутлеров стремился обосновать возможность научного исследования спиритизма, указывая на необходимость проводить различие между опытной («объективной») частью спиритических исследований и частью «субъективной», к которой он относил все содержание «сообщений духов», полученных во время спиритических сеансов. В связи с этим А.М. Бутлеров демонстрировал отличие экспериментального спиритизма от религиозного учения основателя французского спиритизма А. Кардека и пытался убедить своих слушателей в том, что между медиумизмом и христианством нет конфликта, как нет его между наукой и религией. В связи с этим он писал:

Безосновательность мнения о разладе между христианским учением и медиумизмом, как отраслью положительной науки; согласие между вероятными выводами медиумизма и важнейшими положениями религиозной философии с положительным знанием[11].

В 1884 г. князь Д.Н. Цертелев выступил на публичном заседании комиссии Педагогического музея в Соляном Городке с докладом об отношении «спиритических явлений» к описывающим их «теориям». Он утверждал, что в споре между сторонниками и противниками спиритизма ключевой проблемой является различение возможности и реальности спиритических явлений: явления в принципе возможны, но их реальность нужно проверять. Хотя Д.Н. Цертелев верил в реальность спиритических явлений, он считал «гипотезу духов» несостоятельной. Более того, спиритические явления «не только ничего не говорят против материализма, но даже... вполне успешно объясняются материализмом»[12]. В отличие от А.М. Бутлерова, искавшего объяснение этих явлений в области «положительной науки», Д.Н. Цертелев считал более обоснованной «гипотезу магического действия воли».

Событием, оказавшим значительное влияние на дальнейшую историю российского экспериментального спиритизма, стала смерть А.М. Бутлерова в 1886 г. Н.П. Вагнер, друживший с А.М. Бутлеровым со студенческой скамьи, начал на своих спиритических сеансах «заниматься материализацией его духа». В письме к А.Н. Аксакову от 30 апреля 1888 г. Н.П. Вагнер писал:

Третьего дня он (Бутлеров. – В. Р.) наконец явился к нам, но закутанный весь в белом. Он выходил к нам три раза и [...] тихо уходил за занавеску. Он держал в руке образок, [...] тот самый, с которым его похоронили (Л. 74 – 75).

Интересно отметить, что еще раньше (в 1881 г.) Вагнер испрашивал разрешение на материализацию духа Ф.М. Достоевского у его вдовы[13], но не получил ответа. Спиритические опыты по «материализации Бутлерова» стали основной причиной последующего разрыва Н.П. Вагнера с А.Н. Аксаковым, который отказывался верить в реальность этих событий.

В то же время ученые-спириты прилагали значительные усилия для того, чтобы дискредитировать деятельность своих научных оппонентов. В 1883 г. А.Н. Аксаков опубликовал сочинение «Разоблачения. История медиумической комиссии Физического общества», в котором стремился доказать, приводя соответствующие документы, несостоятельность оценок комиссии.

Кроме «позитивистов», особое раздражение у российских спиритов вызывали фокусники, которые имитировали «медиумические явления». В 1882 г. в Петербург приехал известный французский фокусник Мариус Казенев. Обеспокоенный его приездом, Н.П. Вагнер в своем письме А.Н. Аксакову от 4 марта 1882 г. призывает «принять меры»: вызвать М. Казенева на публичный сеанс и разоблачить его фокусы. Вагнер предлагал действовать следующим образом:

Казенев чинит шутки весьма зловредные для спиритизма, а мы, блюстители медиумической чистоты и невинности, сидим, сложа руки... Мы делаем ему предложение от нас – четырех Спиритов, и пусть он ответит прямо и категорично: принимает он это предложение во всей его силе полностью или нет? (Л. 46, 48).

Предложение спиритов фокуснику действительно было сделано[14], однако ответ М. Казенева неизвестен.

1880-е годы следует признать временем расцвета экспериментального спиритизма. На это время пришлось появление крупных работ отечественных ученых-спиритов, Россию посещали известные заграничные медиумы (среди них – одна из «основательниц» спиритического движения К. Фокс), в печати шла острая полемика, начал выходить первый спиритический журнал. Все это должно было способствовать популяризации спиритизма, однако, как показали события следующего десятилетия, имело негативные последствия для сторонников научных исследований спиритических явлений.

В 1891 г. при Санкт-Петербургском университете было создано «Русское общество экспериментальной психологии», президентом которого стал Н.П. Вагнер. Общество занималось исследованиями возможностей человеческой психики, прежде всего гипноза. Обычное заседание могло проходить следующим образом:

Предмет занятий:

1) Сообщение А.Н. Аксакова о сеансах с М-ль Эсперанс

2) Доклад редакционной комиссии

3) Составление комиссии для исследования сомнамбулизма

4) Обсуждение опытов Н.П. Вагнера (Л. 192).

Сам Н.П. Вагнер говорил, что на заседания общества приходили не только исследователи феноменов спиритизма, но и люди, интересующиеся открытиями современной психологии. Вместе с тем он же замечал:

Большинство медиков еще сторонится от нас. Они думают, что мы их засадим <...> в темную комнату и будем гипнотизировать (Л. 103).

Русское общество экспериментальной психологии не имело постоянных источников финансирования, и Н.П. Вагнеру, который оказался в тяжелом материальном положении, приходилось всеми правдами и неправдами добывать деньги у располагавшего средствами А.Н. Аксакова. В одном из писем Н.П. Вагнер убеждал своего коллегу в том, что инициатива создания общества принадлежала ему:

Прошу вспомнить, что года два тому назад, в то время когда у нас был съезд естествоиспытателей, Вы неоднократно высказывали мне сожаление, что Вам некому оставить ни капитал, ни библиотеку – что у нас нет Общества, которое продолжало бы преемственно Ваше дело (Л. 142).

Однако А.Н. Аксаков не считал опыты Н.П. Вагнера научными и к деятельности общества относился прохладно. Судя по всему, именно религиозность Н.П. Вагнера сыграла решающую роль в их последующем разрыве. 22 января 1894 г., словно подводя черту в их отношениях, Н.П. Вагнер написал А.Н. Аксакову:

В последнее время я чаще и чаще стал задумываться над вопросом: да какой же я Вам единомышленник?? Веры наши различные и способы действия тоже... На основании того, что я получил в спиритических сеансах, я составил полное, цельное и круглое миросозерцание. А Вам: что принесли спиритические факты?! Неопределенное верование во что-то таинственное, непостижимое и недосягаемое человеком (Л. 193).

«Русское общество экспериментальной психологии» прекратило свое существование 11 марта 1895 г. и может рассматриваться, как последняя попытка ученых-спиритов институционально оформить идею научного исследования спиритических явлений.

С середины 1890-х годов ученые-спириты постепенно начали утрачивать свое влияние, хотя Н.П. Вагнер и А.Н. Аксаков не оставляли попыток вести собственные исследования и приобретать новых сторонников в Европе. В 1893 г. вышла книга А.Н. Аксакова «Анимизм и спиритизм», в которой автор полемизировал с немецким философом Н. Гартманом: Н. Гартман объяснял эти явления бессознательной работой воображения, а А.Н. Аксаков отстаивал обоснованность «гипотезы духов». Книга А.Н. Аксакова была переведена на большинство европейских языков и использовалась Н.П. Вагнером как учебное пособие по истории и теории спиритизма (Л. 205-206).

В 1895 г. появилась еще одна, обобщающая работа А.Н. Аксакова «Предвестники спиритизма за последние 250 лет», вышла книга Н.П. Вагнера «Медиумические материализации» (под псевдонимом Н. Петров). Вместе с тем для читающей российской публики эти издания уже не представляли особого интереса. Все ее внимание было приковано к темам активно развивающего российского оккультизма.

В связи с этим показательна серия интервью под названием «Петербургские спириты», которое в 1893 г. взял у известных русских писателей и общественных деятелей сотрудник «Петербургской газеты» В. Протопопов. Среди его собеседников были В.И. Крыжановская, С.И. Мережковский, В.П. Желиховской, Всев. С. Соловьев, В.И. Прибытков и А.Н. Аксаков. Наибольший интерес читателей вызвало интервью с художником С.С. Соломко, который называл себя последователем известных оккультистов Дж. Пеладана, С. де Гуайты и Ж. Анкосса. Судя по опубликованному материалу, российское общество не проводило очевидных различий между оккультизмом и спиритизмом (тем более с экспериментальным спиритизмом), хотя отношения между двумя движениями были довольно напряженные.

Желание обладать «тайным знанием» постепенно вытесняло стремление к научному изучению спиритических явлений. Вписывая спиритизм в древнюю традицию магических практик, оккультисты не считали нужным собирать факты, в то время как «теория» была для них изложена в трудах Э. Леви, Ж. Анкосса, С. де Гуайты и др. В работе с характерным названием «Магия и спиритизм» неизвестный автор провозглашал:

Современный спиритуализм, – включая в него и спиритизм, – представляет собой только новое, более полное, более подробное расчленение или развитие одной из древних основ мысли в ее истории[15].

Возможно, под влиянием моды на оккультизм экспериментальный спиритизм начал также постепенно отказываться от своих «позитивистских» установок. В спиритической литературе происходит смещение акцента с изучения того, как возможны спиритические явления, на содержание посланий из загробного мира, подтверждающих то или иное нравственное учение.

В сочинении «Из жизни скептика в ином мире», опубликованном «Ребусом» в 1899 г., ведется рассказ от лица немецкого ученого, изначально скептически настроенного по отношению к спиритизму. После смерти ученый оказывается на острове посреди океана крови, путешествует по загробному миру за своим духом-покровителем, наблюдает за возникновением Вселенной и т. п. Цель рассказа – исключительно дидактическая, автор стремится убедить читателей, что следует жить в соответствии с определенными этическими установками.

В 1901 г. журнал «Ребус» отпраздновал юбилей – выпуск своего тысячного номера. В нем неизвестный автор, подписавшийся «Голос с того берега», сообщал:

Самое трудное время в истории медиумизма уже прожито. Теперь начинается новая эра, эра развития духовных сил, и так называемый медиумизм явлений физических уже начинает отходить на второй план. <...> Рекомендую обратить внимание читателей Ребуса на более тонкие и чуткие проявления духовной силы[16].

По мнению автора, исследование спиритических явлений уже не может дать ничего полезного для развития человеческого духа. Характерно, что в 1902 г. вышел первый выпуск книги Н.П. Вагнера «Наблюдения над медиумизмом», в которой он провозглашал от имени духов собственное религиозно-философское учение[17].

Таким образом, к началу XX в. научное изучение спиритических явлений оказалось на периферии общественной жизни. Основными причинами были, во-первых, утрата идеологического единства движения вследствие раскола между его основателями, во-вторых, распространение идей оккультизма. Экспериментальный спиритизм как маргинальное направление научных исследований не нашел общественной поддержки и со смертью своих основателей перестал играть сколько-нибудь значимую роль в публичной сфере.

© Раздьяконов В. С., 2010

© Psyoffice.ru