Ягнюк К.В. Концепция запроса на психологическую и психотерапевтическую помощь: определение понятий

Аннотация

В статье рассматриваются компоненты концепции запроса на психологическую и психотерапевтическую помощь, даются определения понятий «запрос», «первичный запрос», «рабочий запрос», «формулирование/переформулирование запроса», неконструктивный запрос» и «подлинный запрос».

Ключевые слова: запрос, психологическая помощь, психологическое консультирование, психотерапия.

Концепция запроса на психологическую помощь – это плод усилий группы отечественных психологов по осмыслению позиции психолога-консультанта в его взаимодействии с клиентами, тех сложностей, которые возникли в ходе первого в нашей стране опыта оказания психологической помощи населению (Семья в психологической консультации, 1989). Благодаря их вкладу понятие «запрос» стало широко использоваться в отечественном психологическом консультировании; в зарубежной литературе по психологическому консультированию и психотерапии оно фактически отсутствует и до сих пор остается неизвестным.

Концепция запроса предоставляет психологам-консультантам и психотерапевтам продуктивный способ концептуализации проблем, мотивации, представлений и ожиданий клиентов, обращающихся за психологической и психотерапевтической помощью. Это ценный для психотерапевтической практики конструкт, который, как мне представляется, еще не исчерпал всех своих возможностей и может привести нас к новым находкам. Увы, после первых шагов в разработке концепции запроса[1] (Семья в психологической консультации, 1989, Лосева, Луньков, 1995) ее дальнейшее развитие практически остановилось. Обращаясь к концепции запроса на психологическую помощь, я надеюсь привлечь к ней внимание коллег и, тем самым, попытаться перезапустить процесс ее дальнейшей концептуальной разработки и, быть может, содействовать ее клиническим и эмпирическим исследованиям.

В своей предыдущей статье по данной теме (Ягнюк, 2016) я высказал мнение, что “разработка концепции запроса предполагает выработку более четких определений ее основных понятий, а именно «запроса», «первичного запроса», «рабочего запроса» и «подлинного запроса», а также соотнесение понятия «запрос» с терминами общей психотерапии...” (Ягнюк, 2016). В данной работе я хотел бы сделать шаг в этом направлении.

В отечественной литературе по психологическому консультированию можно обнаружить лишь начальные попытки определить основные понятия феномена запроса на психологическую помощь. Столин (1989) считал, что «запрос – это конкретизация формы ожидаемой клиентом помощи от консультации». Лосева и Луньков (1995) под запросом понимали «явно выражаемую пациентом просьбу или жалобу, его первое словесное формулирование своих трудностей, в разре­шении которых он ожидает найти помощь у психолога». Именно эти два определения мы встречаем в большинстве отечественных учебников по психологическому консультированию.

Помимо вышеприведенных определений в статье Певзнера (2002) мы находим определение понятий «первичный запрос» и «рабочий запрос». Первичный запрос он определяет как «выраженное во время первой сессии представление клиента о причинах жизненных трудностей и о помощи специалиста-психолога, в которой он нуждается». Однако, не каждый первичный запрос клиента, по мнению Певзнера, может быть стать основой для последующей психологической работы, т.е. стать рабочим запросом. «Рабочий запрос принимается специалистом (поскольку соответствует его профессиональной позиции) и определяет направление консультативной работы» (Певзнер, 2002).

Кроме вышеупомянутых работ, тема запроса на психологическую помощь рассматривалась в отечественной литературе по психологическому консультированию и психотерапии весьма нечасто. Давайте отметим те немногие работы, в которых она затрагивалась.

Одной из таких работ является исследование Мишиной (2010) «Феномен совместности в дебюте консультативного процесса». На основе анализа протоколов начальных консультаций Мишина выделила структурные элементы жалобы, запроса и проблемы. Она пришла к выводу, что жалоба включает в себя два существенных элемента – неудовлетворенность и несостоятельность. «Чтобы пожаловаться, клиент должен выразить, во-первых, неудовлетворенность каким-либо аспектом своей жизни, а во-вторых – несостоятельность, т. е. невозможность самостоятельно справиться с жизненной ситуацией» (Мишина, 2010). Запрос, согласно Мишиной, также включает два элемента: выше определенную жалобу и просьбу. «Элемент просьбы содержит представления о целях и методах совместной работы. Так, выражая запрос терапевту, клиент просит о помощи, указывая направление совместной работы и называя конкретные средства этой работы» (Мишина, 2010). Базовая структура проблемы, в свою очередь, также включает два элемента – жалобу (или жалобы) и объяснение. Коммуникативная функция проблемы в психотерапевтическом диалоге, по мнению Мишиной, заключается в том, чтобы «обобщенно объяснять жалобы клиента. Клиент не просто излагает жалобы, он ищет корни и причины своего неблагополучия». Кроме того, Мишина акцентирует совместность клиента и терапевта в процессе определения проблемы в качестве условия инициирования терапевтического процесса.

Запрос может стать действительной реальностью терапии только тогда, когда он вызвал деятельный отклик у терапевта, установку на помощь и соучастие. Наконец, формулировка собственно проблемы также должна быть согласована клиентом и терапевтом: они должны «договориться» о том, что именно они считают причиной неблагополучия клиента, что станет «мишенью» их совместной работы в терапевтическом взаимодействии словом, достичь солидарности на интеллектуальном, когнитивном уровне. Только когда достигается согласованность в этих трех пунктах, терапевт оказывается способен к сочувствию, содействию и сомыслию, и тем самым достигается синергийная и диалогическая объединенность терапевта и клиента, формируется специфический для психотерапии феномен совместности (Мишина, 2010).

Мишина опирается на идеи Василюка, для которого «проблема» является ключевым понятием в структуре психотерапевтической ситуации и выступает как «выстраиваемый в самом психотерапевтическом процессе «символический объект», который определяется и как диалогически согласовываемая тема общения клиента и психотерапевта, и как согласовываемый предмет их совместной деятельности и как согласовываемая модель объяснения жалоб клиента» (Василюк, 2005).

При этом «проблему», по мнению Мишиной (2010), можно представить как единую конструкцию, разделенную на три сектора — жалобу, запрос и «собственно проблему».

Еще одной релевантной работой является статья Малейчука «Портрет современного клиента: общая характеристика» (Малейчук, 2012). В ней он отмечает, что «в настоящее время бытует мнение, что клиент – это человек, у которого есть проблемы. Однако здесь не все так просто. Далеко не каждого человека, у которого есть какие-либо трудности, можно отнести к категории клиентов. Даже если признать тот факт, что проблемы есть у каждого человека, то, пожалуй, не все они относятся к проблемам психологического уровня. В свою очередь далеко не каждый человек, имеющий именно психологические сложности, осознает их как таковые» (Малейчук, 2012).

Он выделяет ряд условий, которые делают из условного, потенциального потребителя психологических/психотерапевтических услуг или так называемого «визитера» действительно клиента, а именно:

1. Добровольность;

2. Признание авторства своих проблем;

3. Признание своих проблем как проблем психологических;

4. Признание того факта, что психотерапия помогает (наличие элементов психологической картины мира);

5. Признание психолога/психотерапевта как профессионала.

Исходя из вышеназванных условий Малейчук дает следующее определение понятия «клиент».

«Клиент – это человек, добровольно обратившийся за психологической помощью к специалисту, идентифицирующий свои проблемы как проблемы психологические, признающий свои вклады в их возникновение, а также признающий психолога/терапевта, как специалиста, который может помочь их решить» (Малейчук, 2012).

Еще одной полезной работой, затрагивающей интересующую нас тему, является статья Ивановой (2004) «Как помочь клиенту определить терапевтическую цель». Она считает, что эффективность психотерапии во многом зависит от наличия общей и для клиента, и для психотерапевта цели, то есть, от создания, тем самым, ситуации разделенной ответственности.

«Человек приходит на консультацию с жалобой на душевную боль, неудовлетворенность, на страдание… Задача психолога – понять, что хочет клиент, и сформулировать запрос… помочь клиенту принять на себя ответственность, то есть занять позицию собственного участия в собственном терапевтическом процессе, начиная с определения желаемого терапевтического результата» (Иванова, 2004).

Начальную стадию взаимодействия клиента и терапевта она предлагает называть «Выделение проблемы. Исследование ситуации», которую сменяет следующая стадия «Формирование запроса или постановки цели». Соответственно, движение к терапевтической цели, согласно Ивановой, можно представить следующим образом:

Жалоба → Проблема → Запрос

Как мы видим, тем самым, автор фактически отождествляет процесс формирования запроса и постановки терапевтической цели.

Иванова также подчеркивает, что «эффективность определения клиентом психотерапевтической цели детерминирована в первую очередь ясностью понимания консультантом собственной позиции» (Иванова, 2004). Говоря о позиции консультанта, она имеет в виду:

– взгляд, представления и установки консультанта относительно процесса консультирования;

– принятие определенного места, роли и значения консультанта в психотерапевтическом процессе;

– отношение консультанта к возможностям клиента и понимание его (клиента) роли в консультировании» (Иванова, 2004).

И, действительно, существенную роль в процессе формирования запроса играют не только представления и ожидания клиента, но представления и установки терапевта. Это можно проиллюстрировать на примере уместности советов в консультативной/психотерапевтической деятельности.

Как мы знаем, многие авторитеты в области психотерапии, например, Зигмунд Фрейд, Карл Роджерс, Ирвин Ялом, однозначно высказывали свое негативное отношение к советам. Однако, существуют и другие авторитеты, например, Альберт Эллис, которые не чурались советов в качестве средства терапевтического воздействия.

Орлов, Орлова и Пермогорский (2012) отмечают, что «система ожиданий человека, обращающегося к психологу за помощью, строится по аналогии с приятой в социуме структурой типовой коммуникации: вопрос – ответ, запрос – совет. В силу этого к психологу, как к любому другому специалисту, приходят за ответом на вопрос и/или за советом на запрос». Однако данное представление и ожидание клиента обычно сталкивается с установкой специалиста “психолог не должен давать советов”. «Подобное положение дел приводит к фрустрации ожиданий как у клиента, так и у начинающего специалиста-психолога. В самом деле у врача получают рецепт, у священника – отпущение грехов и наставление, у юриста – консультацию и руководство к действию, а у психолога – обманутые надежды?» (Орлов, Орлова, Пермогорский, 2012).

Каждый начинающий психолог-консультант и психотерапевт неизбежно сталкивается с дилеммой «давать или не давать советы» в своей практической деятельности и далеко не сразу вырабатывает собственную позицию. Приведу в качестве примера четкой позиции по этому вопросу лишь одно мнение (Малейчука, 2012):

«Любая интервенция терапевта базируется как на его профессиональных знаниях и клиническом опыте, так и на учете специфики личности конкретного клиента. Чувствительный терапевт способен к выбору терапевтических средств в каждой ситуации взаимодействия с клиентом, и именно осознанный выбор позволяет принять решение в пользу той или иной интервенции… Учитывая уникальность каждого клиента и ситуации терапевтического контакта, анахронизмом выглядит универсальная рекомендация «не давать советов». Совет может стать действенным средством в терапии, если использовать его профессионально грамотно, выбирая адекватную форму, время и учет личностных особенностей клиента и ситуации терапевтического взаимодействия».

Конечно же, отношение психолога-консультанта или психотерапевта к возможности дачи советов – это лишь частный вопрос более общей проблемы. Я имею в виду выработку специалистом позиции к «технологии психотерапевтического воздействия» или, иначе говоря, к допустимости «технического эклектизма». И опять каждый специалист должен выработать четкую позицию касательно степени собственной активности в терапевтической ситуации, стремится ли он максимально расширить свой репертуар терапевтических инструментов, чтобы иметь для каждого клиента, для каждой ситуации свою технику или ограничивается применением только тех технических средств, которые выработаны в рамках выбранного им метода психотерапии. От выбора, позиции терапевта здесь много зависит. С одним терапевтом ожидание клиентом совета, домашнего задания или алгоритма действий будет конструктивным запросом, а с другим – совершенно неконструктивным запросом.

Так получилось, что авторы, которые ввели в обиход термин «запрос», считали или жалобу (Столин, 1989), или проблему (Лосева, Луньков, 1995) более важным понятием, а «запросу» отводили второстепенную, обслуживающую роль; видимо в силу этого понятие «запрос» определялось ими весьма узко и кратко. Однако время показало, что именно их идеи касательно запроса на психологическую помощь продолжили свою жизнь в практической деятельности психологов-консультантов и психотерапевтов. Полагаю, мы извлечем только пользу из большей категориальной широты конструкта «запрос», то есть, если включим в него все те значения, которые подразумевают психологи-консультанты и психотерапевты, когда использует термины «запрос», «рабочий запрос» и «переформулирование запроса» при обдумывании и обсуждении с коллегами своих случаев из практики.

Приведу еще один аргумент в пользу концептуальной разработки концепции запроса на психологическую и психотерапевтическую помощь. Как мы знаем зарубежная психотерапия обходится без термина «запрос». «Какими же средствами?» – может задаться вопросом читатель. Целый ряд терминов задействуется для объяснения происходящего на начальном этапе взаимодействия клиента и терапевта, а именно: главная жалоба, предъявленная проблема, личные и терапевтические цели, терапевтический фокус, мишень терапевтического воздействия, ожидания от психотерапии, мотивация на симптоматическое облегчение и на изменение, сопротивление, информирование о процессе психотерапии и т.п. Как мне представляется, ряду понятий, которые возникли в рамках концепции запроса, а именно «рабочий запрос», «неконструктивный запрос», «формулирование/переформулирование запроса» и «подлинный запрос» вполне по силам, в значительной степени, покрыть смысловое значение вышеперечисленных терминов. Именно это происходило в отечественном психологическом консультировании до прихода в нашу страну мировой психотерапии. Однако и сейчас, когда отечественные психологи и психотерапевты прошли обучение в различных направлениях зарубежной психотерапии и освоили язык этих подходов, термин «запрос» продолжает свою жизнь в психотерапевтическом дискурсе.

С учетом различных аспектов, затронутых в выше упоминаемых работах, давайте теперь перейдем собственно к определению основных понятий концепции запроса на психологическую и психотерапевтическую помощь.

Запрос – это предъявляемая посредством рассказа о собственной жизненной ситуации и жалоб на неблагополучие просьба клиента о помощи, т.е. признание неудовлетворенности каким-либо аспектом своей жизни и собственной несостоятельности в разрешении испытываемых трудностей, выражение клиентом своих представлений о том, что является проблемой, каковы причины ее возникновения, а также своих ожиданий, надежд и страхов касательно роли терапевта, целей, методов и длительности психологической или психотерапевтической помощи.

Первичный запрос – это начальное выражение клиентом своих жалоб и личных устремлений, объяснение причин возникших жизненных затруднений и/или симптомов, послуживших основанием его обращения за психологической или психотерапевтической помощью и ожиданий касательно целей, методов и длительности психологической или психотерапевтической помощи.

Рабочий запрос – это такая формулировка главной или первостепенной проблемы, или личной цели, которая является не только насущной для клиента, но и в достаточной степени согласуется с профессиональной позицией терапевта; определение рабочего запроса подразумевает обсуждение терапевтической цели, методов и длительности совместной коррекционной или терапевтической работы, становясь, тем самым, существенным элементом формирования терапевтического альянса и основанием для заключения терапевтического контракта.

Формулирование/переформулирование запроса – это осуществляемое клиентом, терапевтом или, в идеале, совместно обозначение причины обращения клиента за помощью (рабочего запроса) и вытекающей из этого цели совместной консультативной или терапевтической работы, или их последующее переформулирование с целью определить текущий рабочий запрос и/или обнаружить подлинный запрос клиента.

Неконструктивный запрос – это предъявление клиентом такого видения проблемы и ожиданий от психологической или психотерапевтической помощи, которые не согласуются с профессиональной позицией терапевта; неконструктивный запрос обычно выдает избегание клиентом признания собственной несостоятельности в разрешении испытываемых трудностей, стремление переложить груз ответственности на плечи лица из ближайшего окружения или на терапевта, нежелание клиента признавать свой вклад в возникновение проблемы, нереалистичные ожидания от психологической или психотерапевтической помощи.

Подлинный запрос – это формулировка главной причины обращения, той главной заботы, личного устремления или глубинной проблемы клиента, которую он не осознает или не решается открыто предъявить на начальном этапе взаимодействия клиента и терапевта.

Как видно из вышеприведенных формулировок запрос клиента на психологическую или психотерапевтическую помощь, это далеко не только «первое словесное формулирование своих трудностей» (Лосева, Луньков, 1995) и «конкретизация формы ожидаемой клиентом помощи от консультации» (Столин, 1989); это гораздо более сложное явление. Не менее важными гранями или компонентами запроса также являются определение главной проблемы или темы, просьба клиента о психологической или психотерапевтической помощи, признание клиентом неудовлетворенности и невозможности самостоятельно справиться с внешними обстоятельствами и/или с собственными чувствами и мыслями, представления клиента и терапевта о причинах возникновения проблемы и о процессе (методах и длительности) оказания помощи, ожидания клиента и терапевта касательно их ролей во взаимодействии друг с другом, а также надежды и страхи клиента.

Если первичный запрос – это начальное предъявление клиентом своих жалоб, личных устремлений, представлений и ожиданий, то рабочий запрос – это такая формулировка главной проблемы, темы или личной цели, иначе говоря, насущной для клиента проблемы, которая согласуется с профессиональной позицией терапевта. Формулировка рабочего запроса в гораздо большей степени включает совместные усилия клиента и терапевта, ведущие к формированию терапевтического альянса и заключению терапевтического контракта.

Формулировка запроса и его переформулирование – это процесс совместного определения насущных нужд, устремлений, неадаптивных паттернов, задач развития клиента и т.д. с целью определить терапевтический фокус психотерапии, то есть текущий рабочий запрос или подлинный запрос. При этом терапевт может работать как с явно осознаваемыми клиентом проблемами, так и обращаться к смутно осознаваемым или с трудом признаваемым проблемам, или даже высвечивать неосознаваемые причины существующих у клиента затруднений. Иначе говоря, процесс формулирования/переформулирования запроса включает в себя континуум «сознательное-предсознательное-бессознательное», и каждый клиент, и терапевт определяют степень погружения в исследование существующих проблем, решают, что именно станет фокусом их совместной работы. Таким образом, формулирование рабочего и подлинного запроса может быть не только задачей начального этапа психотерапии, но и представлять собой процесс, обеспечивающий ход всего курса психотерапии.

Увы, гораздо чаще, чем нам бы того хотелось, мы сталкиваемся с обращенными к нам нереалистичными ожиданиями, нежеланием клиента признавать свой вклад в возникновение проблем, сопротивлением, психологическими защитами, неадаптивными паттернами межличностного взаимодействия и дисфункциональными личностными чертами клиентов, что приводит к неудаче вовлечения клиента в психотерапию, ее прерыванию. Неконструктивные запросы всегда были одним из самых больших вызовов и стимулов для развития психотерапевтических методов, а разработка стратегий работы с проблемными запросами по-прежнему остается передовой современной психотерапии.



Annotation

The article discusses the concept of a request’ components for psychological and psychotherapeutic helping and provides definitions of the terms "request", "primary request", "working request", "formulation/reformulation of the request, "nonconstructive request " and "genuine request".

Key words: request, psychological helping, psychological counseling, psychotherapy.



[1] Подробный обзор двух этих ключевых работ смотри в статье Ягнюка (2016).
Литература:

Василюк Ф.Е. Понимающая психотерапия: опыт построения психотехнической системы // Труды по психологическому консультированию и психотерапии. 2005. № 2005.
Лосева В.К., Луньков А.И. Рассмотрим проблему...: Диагностика переживаний детей и взрослых по их речи и рисункам. М.: А.П.О., 1995.
Малейчук Г.И. О некоторых профессиональных догмах в психотерапии. Журнал практической психологии и психоанализа, 2012, №2.
Малейчук Г.И. Портрет современного клиента: общая характеристика. // Журнал практической психологии и психоанализа, 2012, №4.
Мишина Е.В. Феномен совместности в дебюте психологического консультирования // Консультативная психология и психотерапия. 2010. № 2.
Иванова Н.В. Как помочь клиенту определить терапевтическую цель // Консультативная психология и психотерапия. 2004. № 1. С. 102–123.
Орлов А. Б., Орлова Н. А., Пермогорский М. С. Что получает клиент от психотерапевта? // Консультативная психология и психотерапия. 2012. № 2. С. 41-65.
Певзнер М.М. Процесс консультирования. // Мастерство психологического консультирования. Под ред. Бадхена А.А. и Родиной А.М. С-Пб.: Европейский дом, 2002.
Семья в психологической консультации: Опыт и проблемы психологического консультирования. Под ред. А.А. Бодалева, В.В. Столина; Науч.-исслед. ин-т общей и педагогической психологии Акад. пед. наук СССР. М.; Педагогика, 1989.
Столин А.А. Первичная психодиагностика. // Семья в психологической консультации: Опыт и проблемы психологического консультирования. Под ред. А.А. Бодалева, В.В. Столина; Науч.-исслед. ин-т общей и педагогической психологии Акад. пед. наук СССР. М.; Педагогика, 1989.
Ягнюк К.В. Концепция запроса на психологическую помощь в отечественном психологическом консультировании и ее расширение на психотерапию. [Электронный ресурс] // Журнал практической психологии и психоанализа. 2016. № 2. URL: http://psyjournal.ru/psyjournal/articles/detail.php?ID=3911 (дата обращения: 16.03.2017).