Волкан В. Работа горя: оценка взаимоотношений и освобождение

"Я сняла свое обручальное кольцо, - сказала молодая вдова через шесть месяцев после смерти мужа. - Я была связана обещанием до тех пор, пока смерть не разделит нас. Это произошло. Я должна пройти через это". Эти слова были сказаны женщиной, которая нежно любила своего мужа. Как я хотел бы, чтобы ее боль могла уменьшиться, и взаимоотношения обрели бы покой так же легко, как кольцо соскользнуло с ее руки. Однако до окончания взаимоотношений далеко, смерть их накаляет.

После того, как мы принимаем смерть своих близких, нам хочется продвижения, исчезновения боли и погружения в жизнь. Эмоциональное присутствие ушедшего человека все еще дает о себе знать, вынуждая нас выстраивать новые и более подходящие взаимоотношения. Этот период преодоления известен как работа горя - термин, предложенный Фрейдом для описания внутреннего и внешнего урегулирования, которое мы должны провести после утраты.¹⁾ Существуют два главных компонента для успешной работы горевания: пересмотр отношений, то есть оценка их значения для нас, и затем превращение их в память без будущего.²⁾

Психические двойники

В своей знаменитой работе "Печаль и меланхолия" Фрейд заметил, что мы никогда добровольно не оставляем наших эмоциональных привязанностей: просто потому что если нас покинули, это не означает прекращения отношений с тем, кто покинул.³⁾ Мы сохраняем отношения, реагируя на его или ее эмоциональное присутствие, которое я называю психическим двойником.

Мы носим в себе психических двойников всех людей и вещей, которые населяют или когда-то населяли наш мир. Эти двойники ни в коем случае не являются точными копиями. Мы создаем психических двойников так же, как художник рисует натурщика, пропуская реальность через наше собственное видение, потребности, фантазии, ограничения и переживания.⁴⁾ Психический двойник может даже не представлять особенностей характера человека, которые заметил бы беспристрастный наблюдатель. Но не это важно. Психические двойники выявляют психологическую правду о том, как мы переживаем эти отношения.

Способность сохранять психических двойников формируется приблизительно на втором году жизни. Психоаналитики называют это критическое для развития достижение постоянством объекта; оно позволяет ребенку сохранять образцы характеров в своей памяти и дает ему возможность переносить пребывание в одиночестве. Когда способность сохранять психических двойников укрепляется, ребенок может находиться в одиночестве гораздо больше времени. Мы все знаем таких взрослых, которые не могут переносить уединения; лучше всего это объясняется тем, что на данной стадии развития у них имели место какие-то неудачи. Концепция психических двойников важна для понимания работы горя. Пока у нас есть продолжающиеся реальные отношения с кем-то, он или она влияет на нас, и мы перерабатываем и видоизменяем соответствующего психического двойника. Когда он или она оставляет наш мир, переживание реальности затихает или исчезает, а психический двойник все еще существует; его присутствие становится даже более явственным из-за разлуки. Работа горя включает в себя извлечение накаленных чувств, связанных с утратой, и успокоение психического двойника.

Пересмотр: принятие предела отношений

Чтобы оценить, чем были для нас отношения и что мы потеряли, мы проводим их постепенный пересмотр. Мы разбиваем на сотни элементов то, что составляло отношения, и снова проигрываем их в памяти, снах и дневных грезах. Теплые воспоминания вызывают ощущение счастья. Разочарования, несбывшиеся ожидания, неразрешенные трения и обиды снова и снова заставляют нас чувствовать себя ущемленными, рассерженными или печальными. Задача пересмотра состоит в том, чтобы спокойно взглянуть на эти факты и принять их такими, какими они были. Чем значимей психический двойник, тем труднее происходит пересмотр и тем сильнее боль, которую причиняет стремление к воссоединению. Чем теснее связь, тем важнее общее прошлое и привязанность, и тем больше возможностей для противоречивых чувств и соперничества. Со всем этим человеку нужно справиться, прежде чем горе оставит его.

У каждого утраченного человека или вещи есть свое значение, выходящее за пределы заданной социальной роли или очевидного внешнего применения. Существуют вторичные функции, и они вносят свой вклад в утрату.

Например, одна женщина была в отпуске, когда у нее украли фамильные драгоценности. Как указано в страховом отчете, она лишилась драгоценностей средней стоимости, но для нее эти серьги, ожерелья и браслеты были бесценными - это была осязаемая связь со своей родиной и семьей. Она мучилась многие месяцы. Почти в каждом разговоре она находила напоминания о потере и снова начинала рассказывать о краже, любовно описывая изделия и их историю. Это было частью ее пересмотра, ее способ справиться с печальной утратой.

Иногда легко выяснить, о каких вторичных утратах идет речь: деньги, имущество, престиж, социальное положение и комфорт являются самыми общими. Семьи, переживающие развод, испытывают больше трудностей из-за возможной нехватки денег; иногда доход, поддерживавший одно домашнее хозяйство, должен быть разделен для ведения двух. Так как в нашем обществе люди оцениваются по их брачному статусу, то овдовевшие и разведенные часто говорят, что их утрата становится более тяжелой из-за того, что они одиноки в обществе, ориентированном на семейные пары.

Наиболее трудными для оценки могут быть неосязаемые вторичные утраты. К.С.Льюис выразил трудность совладания с утратой многих ролей, которые выполняла его умершая жена:

"Кем не была для меня Н.? Она была моей дочерью и моей матерью, моей ученицей и моим учителем, моим подданным и моей владычицей; и всегда справлялась с этим, мой надежный товарищ, друг, соратник, товарищ по оружию".⁵⁾

"О чем я печалюсь?" - вопрошает писательница Тоби Тэлбот в год смерти своей матери.

"О том, что она утратила жизнь? Об окончании ее удовольствия? О том, что она больше никогда не выпьет свежей родниковой воды или не погреется на солнце, или не задержит взгляда на своих внуках... Или это моя собственная утрата, о которой я печалюсь? Моя ненасытность к ее физическому присутствию? Знание, что она в соседней комнате, соседнем доме, соседнем городе... Или, может быть, я скорблю по утраченному детству и юности, по моему прошлому... Я горюю о ней как о свидетельстве моей жизни. Может быть, мне необходимы ее поддержка, подтверждение, уверенность, что на смену плохим событиям придут радостные? Цепляюсь ли я за юную версию себя? Или это печаль по утраченной наивности?"⁶⁾

Мой пациент Джейк психологически зависел от своего отца, который сдерживал его необузданную и импульсивную натуру. Когда отец внезапно умер, Джейк потерял не только близкого человека, в его лице он потерял поборника дисциплины. Девятью месяцами позже Джейк поступил в военную академию, пытаясь сохранить живым образ отца. Это оказалось плохим замещением. Со временем Джейк начал понимать, что от академии невозможно получить то, что он хочет - вернуть любовь отца. По мере горевания Джейк, приглушая образ отца в воспоминаниях, стал более оптимистично смотреть на жизнь и больше доверять себе. Он оставил военную академию и перешел в гражданский университет.

Требования работы горя

Способность проделать работу горя связана с историей нашего развития. С момента рождения мы развиваемся, расставаясь. Младенец отказывается от материнской груди, чтобы пить из чашки; когда он начинает ходить, он утрачивает безопасность, связанную с тем, что его носят на руках. Если такие перемены происходят в надежном окружении, то ребенок преуспевает в своем развитии, и у него появляются большие шансы, став взрослым, обрести психологическую модель горевания. Здоровые расставания опираются друг на друга, воспоминание о них - как подъем по лестнице. Когда лестница установлена прочно, мы уверены в опоре и жаждем сделать следующий шаг, то можем достигнуть новых высот. Если лестница шатается или мы вынуждены подниматься слишком быстро, сделанные шаги вселяют страх, не давая ощущения овладения.

При отсутствии в прошлом здоровых расставаний работа горя происходит намного медленее. Прежде чем смириться с новой потерей, мы вынуждены обратиться к не полностью пережитым утратам в прошлом. Писательница Анне Филип поняла, что прежде, чем она сможет оправиться от смерти своего мужа Джерарда, она должна возвратиться к боли от развода своих родителей, для полного переживания которого она тогда была слишком мала.

"Я должна была проделать весь путь обратно, в мое детство, чтобы снова найти непреодолимой эту темную ночь, это черное, как сажа, страдание, это ощущение удушья и опустошения... Внутри меня жил спрут: он сжимал мое сердце и затем вползал в горло, придавая слюне горький привкус".⁷⁾

Работа горя изнурительна. Бессознательно мы захвачены пересмотром и находимся под постоянной тяжестью прошлого. Более того, раз мы возвращаемся к элементам прежних взаимоотношений, мы должны постоянно сталкиваться с одиночеством и острой тоской. Неудивительно, что мы чувствуем себя обессиленными.

Иногда печаль сама по себе странным образом утешает, потому что является единственной ощутимой связью с утраченным. У Шекспира в "Короле Джоне" Констанция объясняет:

"Печаль наполняет комнату моим отсутствующим ребенком:
Лежит в его кровати, ходит со мной,
Принимает его прелестный облик, повторяет его слова,
Напоминает мне обо всех его чудных частях тела,
Наполняет его невостребованные одежды его формой;
Поэтому у меня есть причина, чтобы наслаждаться печалью!"⁸⁾

Понемногу требования настоящего начинают заявлять о себе. Мы хотим быть свободными от утраты и продвигаться дальше. Однако часть нас все еще охвачена горем, еще не полностью завершила пересмотр, не готова освободиться. Желание закончить горевание и иметь лишь некоторое воспоминание об утраченном человеке может бессознательно ощущаться как предательство.

Такой эмоциональный стресс предполагает риск появления различных физических жалоб и болезней. В течение первого или двух первых лет после смерти близкого человека люди больше курят, порой становятся зависимыми от алкоголя, лекарственных и наркотических веществ, чаще сообщают об испытываемых болях по сравнению с теми, кто не перенес тяжелой утраты.⁹⁾

Повторные отыгрывания во внешней жизни

Признаки работы горя часто входят в нашу повседневную жизнь. Например, судебные разбирательства, являющиеся частью развода, могут обеспечивать структуру, параллельную психологическому преодолению, которое требуется для того, чтобы отпустить кого-то. Идеально, если судебный процесс позволяет разводящимся партнерам оценить взаимоотношения, выразить жалобы, сохранить то, что было ценным для каждого из них, и идти дальше к независимой жизни.¹⁰⁾

Работа художника часто является продолжением его бессознательного совладания. Художник в агонии горя может писать, рисовать или сочинять, пытаясь оценить утраченные отношения. Наиболее очевидным примером такого вида внешнего отыгрывания является поэтическая элегия. Те из нас, кто менее одарен художественно, создают альбомы, фотоколлажи. Во время наших размышлений о том, что туда включить, мы проделываем работу горя: "Это то, чем он или она были для меня, это стало ее наследием; это то, что я потерял".

Наша психологическая борьба часто проецируется на предметы, которые принадлежали умершему или напоминают о нем. Часто проходят недели и даже месяцы, прежде чем вдовы и вдовцы освобождают шкаф от одежды умершего или прекращают выписывать для него рецепты на лекарства. Такие действия, как прекращение выписки рецептов и отправка одежды в благотворительную организацию, подтверждают смерть. До тех пор, пока мы активно поглощены психическим двойником утраченного человека, мы не можем быть готовыми пойти на такой разрыв.

Во "Вдове" Линн Кейн описывает, как она пользовалась домашним халатом своего мужа по прошествии месяцев после его смерти от рака:

"Я приходила с работы домой и каждый вечер надевала этот старый халат. Затем настало время, когда я стала надевать его по пятницам и слонялась в нем по дому все выходные. Прошли месяцы, прежде чем я поняла, что распространяю что-то особенное на этот халат, и тогда выкинула его... Я чувствовала вину. Я знала, что это был просто изношенный старый халат, но эмоционально это был Мартин, все еще обнимавший меня, все еще создававший мне комфорт. Выкинув халат, я почувствовала, что совершила маленькое убийство и буду наказана".¹¹⁾

Выбрасывание халата заставило миссис Кейн почувствовать себя так, будто она совершила убийство. Чтобы закончить горевать, мы превращаем психического двойника в память и освобождаем себя от его власти. Бессознательно такое отделение может переживаться как убийство. В наши взаимоотношения мы можем привнести вину и ощущение предательства, ища затем освобождения от них.

Конечно, большинство таких маневров проходит на неосознаваемом уровне. Примем во внимание замечание актрисы Хелен Хайез, которая описала свое душевное состояние в течение двух лет после смерти мужа:

"Я была настолько сумашедшей, насколько это возможно, и все еще остаюсь ею во многом. У меня не было и нескольких нормальных минут во время тех двух лет. Это было не просто горе, а полное крушение. Я свихнулась... И это правда. Как я вышла из этого? Не знаю, потому что когда я была в данном состоянии, я не осознавала этого".¹²⁾

Сновидения во время работы горя

Работа горя может быть обнаружена в манифестном содержании или сюжетной линии наших сновидений. Такие сны обычно имеют элементы проделываемой работы горя: гнев после ухода близкого человека, страстное желание воссоединения, проигрывание динамики взаимоотношений. Женщина, чей брат погиб во Вьетнаме, описывала свои сны в начале работы горя: "Кто-то стучал в окно, просив впустить, и это был Дон... В сновидениях я пыталась его впустить и не могла этого сделать. Не было возможности открыть дверь или окно, чтобы впустить его. Подобных снов было множество. Но были и хорошие сны, что он вернулся, что он дома и все нормально".¹³⁾

Анна Фрейд описала сны, которые имеют место в то время, когда мы колеблемся между желанием завершить горевание и виной, вызванной этим желанием, потому что оно заставляет нас чувствовать себя предателями по отношению к умершему. В этих снах, замечает она, умерший может появляться с жалобами на одиночество и заброшенность. Иногда облик умершего изменен, но он стремится, чтобы тот, кому снится сон, заметил его или ее.¹⁴⁾

Сон моей пациентки Эльзы отразил ее ощущение того, что, заканчивая траур, мы покидаем умершего. Через год после смерти своей матери Эльзе приснилось, будто они с матерью, находясь на кухне, наблюдают за грозой и тем, как поднимается поток воды на улице. Эльза знает, что должна покинуть дом, иначе она погибнет. Но мать отказывается идти с ней, потому что слишком устала, чтобы пытаться спастись, и заставляет ее идти одну. Эльза, рыдая, прощается с матерью и уходит.

Окончание работы горя может сопровождаться символическими снами: замерзшее озеро начинает оттаивать, бутон расцветает, небо проясняется. Один из пациентов психоаналитика Джорджа Поллока рассказал, что ему в состоянии уныния приснилось, что он скорбит по отцу. В конце концов, когда его горе усилилось, появился "зеленый побег". Поллок пишет, что эти ассоциации связаны с "чем-то, снова возрождающимся к жизни". Это было так, будто освобожденная энергия извещала о "наступлении весны, когда все снова начинает расти после долгой холодной серой зимы".¹⁵⁾

Завершение горевания

Когда заканчивается работа горя? Самый правдивый ответ состоит в том, что мы никогда добровольно не отпускаем кого-то или что-то, важное для нас. Так как в бессознательном нет времени, то однажды сделав эмоциональный вклад в человека или вещь, мы сохраняем психического двойника в уголках нашей памяти. Как заметил Уильям Фолкнер: "Прошлое никогда не умирает... Это даже не прошлое".¹⁶⁾ Утрата всегда может ожить и снова причинить острую боль.

Даже если мы полностью отгоревали, печаль может возвращаться в годовщины смерти. Эти годовщины могут каким-то важным образом быть связаны с текущими обстоятельствами или определенным периодом жизни, временем дня или года, воскрешающими в памяти отношения или их окончание. Эти возвращения психических двойников, как правило, однообразны, и при неосложненном горевании они приглушаются по прошествии лет.

Некоторые люди переживают "юбилейные" реакции, когда их дети достигают возраста, в котором они сами пережили утрату. Например, мужчина, мать которого умерла, когда ему было пятнадцать лет, обнаружил, что печаль вернулась, когда его дочери исполнилось пятнадцать. В моменты жизненных вех, таких как женитьба, окончание института, продвижение по службе, мы часто воскрешаем психических двойников важных для нас людей - как бы для того, чтобы получить их одобрение. Это повторное горевание вполне естественно; мы печалимся об отсутствии любимых людей, потому что нам бы хотелось, чтобы они сопереживали нам в экстраординарные моменты.

Именно из-за таких возвращений мы говорим только о фактическом окончании горя. А оно наступает, когда мы перестаем регулярно возвращаться, пересматривать и эмоционально реагировать на мысли об утрате. При неосложненном горевании это происходит, когда мы не испытываем чрезмерной боли во время праздников и других юбилеев в течение года или двух.¹⁷⁾

Когда горе разрешается, ощущение, что мир полон раздражающих фрустраций, начинает уменьшаться. Один мой друг осознал, что его скорбь достигла своего фактического окончания, когда он, включив дворники на ветровом стекле машины, обнаружил, что один из них сломан. Он только пожал плечами. В следующий момент он понял, как его реакция отличалась от его возможной реакции в прошлые месяцы. Во время агонии горевания каждый сгоревший предохранитель, каждый равнодушный продавец и обычная неудача воспринимаются как личное оскорбление.

В "Книге о моей матери" писатель Тоби Тэлбот описывает постепенное освобождение от горя и сопутствующий этому оптимизм:

"Мало-помалу я возвращался в мир. Новый период. Новое тело, новой голос. Птицы успокаивали меня полетом, деревья - своим ростом, собаки - сохраняющими тепло клочками шерсти на спинке софы... Это как медленное выздоровление после болезни, это выздоровление собственного Я...

Она была тем, кто научил меня любить и получать любовь. Быть бесстрашным. Своей жизнью и тем, как она встретила смерть. Моя мать была спокойна. Она была готова. Свободная женщина. "Отпусти меня", - сказала она. Хорошо, мама, я отпускаю тебя.

Пришло время расстаться. Мне одному предстояло вернуться обратно в мир".¹⁸⁾

Примечания

¹⁾ Freud, Sigmund (1917).

²⁾ Tahka, Veikko (1984).

³⁾ Freud, Sigmund (1917).

⁴⁾ Мы использовали термин "психический двойник" для целей этой книги. В психоанализе это понятие известно как ментальная репрезентация.

⁵⁾ Lewis, C.S. (1963), pp. 55-56.

⁶⁾ Talbot, Toby (1980), р. 154.

⁷⁾ Philipe, Anne (1963), p. 7.

⁸⁾ Shakespeare, William. King John. Act III, Scene 4.

⁹⁾ См. в качестве примера: Osterweis, M., Solomon, F., and Green, M. (1984); Zisook, S. (1987); Glick, Ira O., Weiss, R.S., and Parkes, Colin M. (1974).

¹⁰⁾ Очевидно, что утраты и реакции горевания отличаются по своему диапазону и интенсивности. При разводе работа горя принимает немного другое направление, нежели после смерти, потому что бывший супруг все еще может взаимодействовать, и ведение переговоров, связанных с юридическим урегулированием развода, становится частью работы горя. Главное различие между смертью и разводом состоит в возможности реалистичного взгляда на бывшего супруга; это ограничивает фантазию и идеализацию, сохраняя реалистичные причины для расщепленной центральной стадии. Та же динамика имеет место в горевании эмигрантов. Добровольный отъезд с родины сравним с разводом; можно вернуться на родную землю, чтобы увидеть ее снова. Такие посещения держат фантазию и идеализацию под контролем. Принудительная высылка больше ощущается как смерть.

¹¹⁾ Caine, Lynn (1974), p. 95.

¹²⁾ Смотри Caine, Lynn (1974), p. 98.

¹³⁾ Brandon, Heather (1984), p. 233.

¹⁴⁾ Freud, Anna (1967).

¹⁵⁾ Pollock, George H. (1961), p.352.

¹⁶⁾ William Faulkner процитирован Edel, Leon (1982).

¹⁷⁾ Юбилейные реакции, относящиеся к гореванию, зачаровывают. Анализ их психологических значений см. Pollock, George H. (1989).

¹⁸⁾ Talbot, Toby (1980), pp. 178-179.